Как я ходила в народ

Надо сказать, что поведу я свой рассказ из относительного далека. Ведь у каждой истории есть хоть небольшая, но предыстория. Которая тоже достойна уважения и пересказа.  А дело было так.
В 27 лет я сдала экзамен  и получила права, и постепенно включилась впроцесс вождения машины, нашей четверки, которую мне папа практически сразу и отдал. С одной стороны, ой, какое это было непередаваемое ощущение! Я только и думала, куда б еще съездить....
А с другой стороны, как-то оказалось, что я с этой машиной по всем семейным делам мотаюсь, а папа – вон он, уютно устрился перед телевизором. Или вообще по каким-то своим делам отсутствует. А мне надобно купить и привезти линолеум на кухню... перевезти семью на дачу... съездить за продуктами... ну и так далее.
И гаражом (это был такой зеленый сарайчик, один из многих, составленных в кучку гаражиков, огражденных хлипкой, якобы колючей проволокой) мне тоже пришлось заниматься, а именно: сторожить территорию по ночам (там, пока сторожа не нашли, народ в очередь дежурил), участвовать в субботниках и ходить на собрания... потом вот еще, как сейчас помню: гаражик красить надо было. Короче, мороки было много.
А потом, к весне - снег еще лежал - нашли и сторожа. Это была удача. А сторож, дядя Коля, оказался совешенно плюгавеньким мужичонкой непонятного возраста, щуплый, с порядочно испитым лицом, на котором застыло презрительное отношение к люмпенам вроде нас, чайников. А женщин он старался вообще не замечать - по-моему, даже к червякам он относился с бОльшим уважением. Гендерного гонору в нем было немерено. Но как-то мы с ним все же постепенно наладили контакт. То ли его поразил тот факт, что я знала, как заплеванные свечи чистить, то ли у него от шустрых голова прояснялась. То ли наоборот, мое снование туда-сюда на него приятную дремоту наганяло... короче, к концу лета мы прочно закорешились. Вернее, он со мной. Потому как я с народом всегда быть была готовая - ну, там, бутылку на праздник подарить. Или без праздника - что мне жалко, что ли, бутылки для сторожа?  Думаю, а вдруг Коля ночью лишний раз мимо моего гаража пройдет... хотя умом я, конечно, понимала, что он мою водку выпьет и спать завалится. Но надежда все же теплилась. Короче, наши отношения крепли. Уже болтали мы ни о чем на темы запчастей, колес, преимущества бошевских свечей да отсутствия в продаже ремней безопасности, за которые милиция тогда штрафовать навострилась. Хотя, если подумать, Коле все это было ни к чему: он в принципе не мог даже близко подойти к рулю в таком вечнопохмельном виде.
И вот однажды Коля снизошел. То есть предложил мне выпить с ним водки. Я, если честно, не ожидала такого оборота, но ведь и отказаться было совершенно нельзя: Коля просто бы смертельно обиделся и, что хуже, перестал бы ходить мимо моего гаража, когда был в состоянии делать обход. Это я прекрасно понимала и сказала только:
- Хорошо, дядя Коля, это классная идея! Кто что несет?
- Я водку, ты – закусь, - сказал Коля задумчиво, - только немного. А то я не люблю переедать.
Он и впрямь был тощий, поэтому я решила, что человек просто блюдет фигуру.
- Ладно, - говорю, - только я на пару часов максимум.
- А больше и не надо, - так же задумчиво согласился Коля, глядя куда-то мимо меня.
На том и договорились.
И вот в назначенный день, вернеее, вечер, поставив машину в гараж, я прихожу к нему в сторожку, где был столик, 2 табуретки и раскладушка. Бутылка стоит уже (ох, не люблю я теплую водку, но куда было деваться?) Мы разложили закуску, налили по первой. Выпили, закусили, затянулись: он беломориной, я - тонкой дамской... помолчали. Коля стряхнул пепел в ладонь, подумал и вдруг сказал:
- Вот была у меня в Казахстане одна баба, Зинкой звали. Я помню, к ней в барак ходил. Жаркая была баба...
Он налил по второй. Мы повторили процедуру точь в точь. Помолчали. Коля курил. Затянувшись неспешно, глянул мельком на меня и продолжил:
- А в Казани, когда я там работал, у меня татарка была. Райкой звали. Тоже хорошая баба была, жаркая...
Коля налил себе снова, потому как у меня еще было.
- А ты что совсем не пьешь? – вдруг поинтересовался он.
- Дядь Коль, я быстрее тебя опьянею, так что мы на равных.
- А, это вполне, - философски согласился Коля. – Ну, вздрогнули!
Мы вздрогнули, закусили, затянулись...
- А вот когда я работал под Москвой, была у меня другая баба...
Я сидела и ломала голову, с чего это Колю несет... Причина очевидная, сказала я себе, почему Коля решил на меня угробить вечер. Бедный, небось, только и осталось ему, что одни воспоминания! А с мужиками-то об этом не принято, наверное. Я же человек посторонний, в душу не полезу.  Я сочувственно поглядела на испитое лицо. Сколько ж ему лет? По лицу можно было спокойно дать от от сорока до семидесяти. Семьдесят, кстати, это ж много! Только вспоминать и осталось. А откровения страдающей души я с юности уважаю. Любовь – это ж такое дело!.. Даже если ее и не было. И я продолжала сочувственно кивать. Получалось неинтересно, но довольно любопытно: дядя Коля оставил ощутимый след во многих географических точках СССР, только вот я ни названий местности, ни имен женских совсем не запоминала. Все сливалось в один большой любовный клубок.
Бутылка закончилась довольно быстро. Коля вдруг достал откуда-то и вторую. «Сколько ж у него еще баб осталось?» - забеспокоилась я. Ведь мне скоро домой пора! Пригубив стакан (мы из граненых пили, как положено народу), я отказалась. Нет, не идет теплая водка! Дождавшись очередного перекура, я встала и сказала:
- Ну ладно, дядя Коля, мне уже пора. Классные у тебя тетки были, все как одна жаркие! Видно, редкий ты был мужчина.
- Почему – был? – вдруг недоуменно спросил дядя Коля. – Вот же,  я для нас кровать приготовил!
Я онемела. Полагаю, что немая сцена в "Ревизоре" – это ничто по сравнению с тем моим окаменелым видом. "Батюшки, да он на меня глаз положил! -пронеслось у меня в голове. – А про баб своих бесконечных рассказывал, чтобы я тут разогревалась. Чтоб жаркости у меня прибавилось!" Догадка моя оказалась правильной, потому что дядя Коля, как-то занервничав, сказал для пущей убедительности:
- Ну да, я вон и простыню для тебя постелил!
Я бросила взгляд на застиранную тряпочку поверх стеганого одеяла на раскладушке.

Вы когда-нибудь давились от смеха, который нельзя показывать, чтобы не обидеть человека?.. Я тряслась мелкой дрожью, понимая, что рот нельзя мне сейчас открывать ни в коем случае, меня просто скручивал хохот, мне уже было не до машины и ее охраны – однако рассмеяться в лицо своему потенциальному любовнику было просто немыслимо. Молчание затягивалось, дядя Коля смотрел на меня, не совсем понимая, чего я медлю. Наконец я заговорила, с трудом подыскивая слова:
- Нет, дядя Коля, спасибо тебе за доверие, но меня мама ждет. Мы ж с тобой не договаривались, что не только водку пить будем!
- А чего тут договариваться? – изумился дядя Коля. – Бабы, они всегда сначала выпить должны!
- Ну вот не все, как видишь, - ответила я уперто, - говорю ж, предупреждать надо было! Мне к маме пора, так что не обижайся. Сам виноват. Надо было откровенно мне все объяснить, я б на подольше отпросилась.
И я выкатилась по ступенькам вагончика на улицу.
- До свидания, дядя Коля, - говорю, а сама потихоньку пячусь к воротам, - в следующий раз буду знать. Железно. Заметано!
Уже у ворот, полусогнутая от смеха, я оглянулась на дядю Колю. Он не преследовал меня - это было выше его сил и ниже достоинства. Он стоял на пороге сторожки, и лицо его выражало крайнюю степень недоумения.
- Слышь! – вдруг крикнул он мне. - А где ж я сейчас бабу-то себе найду?
И тут я не выдержала и разразилась совершенно безумным хохотом.
С того вечера я дядю Колю избегала, а на двери гаража повесила на всякий случай второй замок.