Талмудизьм волос рыжей Ландер во имя восьмого мая

                Подарок для моей возлюбленной Марты Костюк, самой маленькой Алисы из всех
     Мы могли, но не будем, мы даже способны, но тоже не будем, мы, понимаешь, помним о волосах рыжей Ландер, моя милая и махонькая, как фитюлька гениальности, Алиса, не забываем и о вредительских жуках, готовых пожрать мое хрупкое психицкое равновесие в ритуальных маршированиях ордами зомби Миллы Йовович, чей пердячий пар отравил - таки лошадиного графа и оппортуниста Невзорова, ставшего лошадем Калигулы, что будет венчать сказочку целиком из талмудизьма, або Ландер, рыженькая и спелая, как Моршанск, упавший в загребущие руки фон Манштейна, чего не было, хотя мы узнаем сегодня днем, чего еще не было, но будет, первым делом : развитие, вторым : стабилизатор фюзеляжа, а пианину разобрали на дрова бешеные киргизы, и победа задержалась ровно на сутки, в чем коренное отличие русских от людей, но хватит, маленькая и длинноногая, приступим, помолясь Бегемоту, к привычному уже занятию, именуемому тальмудизьм.
     – Герцогине, – произнес он с необычайной важностью. – От Королевы. Приглашение на крокет.
Лягушонок принял письмо и так же важно повторил его слова, лишь слегка изменив их порядок:
– От Королевы. Герцогине. Приглашение на крокет.
Затем они поклонились друг другу так низко, что кудри их смешались.
Алису такой смех разобрал, что ей пришлось убежать подальше в лес, чтобы они не услышали; когда она вернулась и выглянула из-за дерева, Лакея-Леща уже не было, а Лягушонок сидел возле двери на земле, бессмысленно уставившись в небо.
Алиса робко подошла к двери и постучала.
– Не к чему стучать, – сказал Лакей. – По двум причинам не к чему. Во-первых, я с той же стороны двери, что и ты. А во-вторых, они там так шумят, что никто тебя все равно не услышит.
И правда, в доме стоял страшный шум – кто-то визжал, кто-то чихал, а временами слышался оглушительный звон, будто там били посуду.
– Скажите, пожалуйста, – спросила Алиса, – как мне попасть в дом?
– Ты бы еще могла стучать, – продолжал Лягушонок, не отвечая на вопрос, – если б между нами была дверь. Например, если б ты была там, ты бы постучала, и я бы тогда тебя выпустил.
Все это время он, не отрываясь, смотрел в небо. Это показалось Алисе чрезвычайно невежливым.
– Возможно, он в этом не виноват, – подумала она. – Просто у него глаза почти что на макушке. Но на вопросы, конечно, он мог бы и отвечать.
– Как мне попасть в дом? – повторила она громко.
– Буду здесь сидеть, – сказал Лягушонок, – хоть до завтра…
В эту минуту дверь распахнулась, и в голову Лягушонка полетело огромное блюдо. Но Лягушонок и глазом не моргнул. Блюдо пролетело мимо, слегка задев его по носу, и разбилось о дерево у него за спиной.
– …или до послезавтра, – продолжал он, как ни в чем не бывало.
– Как мне попасть в дом? – повторила Алиса громче.
– А стоит ли туда попадать? – сказал Лягушонок. – Вот в чем вопрос.
Может быть, так оно и было, но Алисе это совсем не понравилось.
– Как они любят спорить, эти зверюшки! – подумала она. – С ума сведут своими разговорами!
Лягушонок, видно, решил, что сейчас самое время повторить свои замечания с небольшими вариациями.
– Так и буду здесь сидеть, – сказал он, – день за днем, месяц за месяцем…
– Что же мне делать? – спросила Алиса.
– Что хочешь, – ответил Лягушонок и засвистал.
– Нечего с ним разговаривать, – с досадой подумала Алиса. – Он такой глупый!