Играй, гармошечка

Часто вспоминаю одного друга детства – Мишу Копылова (Царствие ему Небесное). Вместе с ним учились до восьмого класса, а потом пути-дорожки наши тоже разошлись.
 Кстати, о друзьях вообще. Много у меня их было. А осталось… пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать. Это тех, кто пока ещё этот белый свет не покинул. А большинство уже далеко-далече от нас, ушли они в небытиё, или, точнее, – в нашу память. Кто навсегда, кто так. Но одно скажу, самые верные друзья – это всё же одноклассники. Немало у меня было друзей и знакомых и в училище, и в университете, но… где ж они, те, кто встретился после школы? Даже и не знаю. А вот школьных товарищей помню хорошо. Пусть и не всех. А пока рассказ о Михаиле.
Путь далёк у нас с тобою,
Веселей, солдат, гляди!
Вьётся, вьётся знамя полковое,
Командиры впереди.
Солдаты – в путь, в путь, в путь!..
Эта солдатская строевая песня звучит во мне с самого детства, потому как мы её постоянно распевали по вечерам в нашей деревне. Мы – это мои школьные друзья, и в их числе, конечно же, Миша Копылов, потому как без него эта песня и не звучала бы на всю округу, и не вошла бы в нашу память. И всё потому, что душой нашей небольшой компании был именно Миша, и опять же потому, что он был классным гармонистом.
Небольшого роста, крепыш, ходил на руках только так, остальные послабее были, хотя на перекладине подтягивались не меньше десяти раз. Но вот ходить на руках не у каждого получалось, даже стоять на одном месте. Я как-то раз попробовал стать на руки в проходе между партами, думал – да запросто. Ну, сдуру и вскинул ноги вверх. Дальше что-то помню плохо, очухался на полу между этими партами. Хорошо что в классе никого не оказалось в это время, а то шума было бы… А вот Миша между парт стать на руки мог запросто. Крепыш он был, крепыш…
На гармони научился играть почти сам, только первые шаги сделал вместе со школьным учителем музыки, ветераном войны. Был у нас такой слепой учитель пения в школе, приехал откуда-то с женой к нам, начал вести уроки и кружок юных гармонистов организовал. Сам-то он на баяне играл. Приглашал нас всех на первоначальное прослушивание, чтобы выявить одарённых или просто способных к музыке ребят. Это было, если память не изменяет, в классе пятом. Многие тогда к нему ходили по очереди. Кому ж из пацанов не хотелось научиться играть хотя бы на гармошке! Мне тоже хотелось, и я к нему пошёл, но…
Но он меня сразу же выгнал, от такой обиды я проплакал всю дорогу из школы домой. Более всего задевало то, что другие-то мальчишки почти все удачно (или менее удачно) прошли это испытание. А я вот оказался в подавляющем меньшинстве неудачников. Это и выдавливало из меня крупные слёзы. И ведь было совершенно непонятно, почему всё так случилось со мной?
Как и все, по очереди зашёл в класс, где за столом сидел этот слепой учитель, рядом стояла его жена, которая и наблюдала за порядком. Та слегка надавила ему на плечо, он тихо проговорил:
– Возьми ноту, – и нажал на кнопочку баяна…
Я и рот раскрыл от удивления: а за какой хвост брать-то эту ноту? Мне же никто никогда не говорил, как это делать. Кто мне должен был сказать, что эти два слова означают, что нужно быстро уловить, опознать, запомнить и точно воспроизвести услышанный звук? Такое понятие я сейчас вычитал в одной инструкции. А тогда… даже понятия не имел никакого об этом!
– Возьми ноту, – громче повторил учитель и снова нажал на кнопочку баяна…
Ну, я и взял, мяукнул что-то невнятное. Учитель даже дёрнулся на стуле, резко сдвинул мехи баяна, так что красная бархатка под ним чуть на пол не свалилась.
– Иди, иди, – махнул рукой, а его жена показала мне на дверь.
Пошёл, так ничего и не поняв, а обида сразу начала душить, выскочил из школы весь в слезах… И дома ещё долго плакал. А Миша чётко воспроизвёл звук, учитель начал с ним и с другими счастливчиками заниматься музыкой. А мне оставалось только одно – завидовать им. Что ж, видимо, не каждому дано играть на гармони. А я так до сих пор и не знаю, есть у меня музыкальный слух или нет. Правда, в хоре всегда пел: и в школьном, и в училищном. Туда брали меня с охотой. А за столом как песни всю жизнь распевал… Ну да ладно. Не об этом сейчас рассказ. О другом.
Хороший был парнишка Миша Копылов, учился в школе неплохо, собственно, как и все в основном, за исключением некоторых. Но о них потом. Поговорить с ним можно было о многом, пошутить тоже был не против, девочек стороной не обходил. Но!.. Имелся у него один очень серьёзный недостаток – прыщи на лице. У кого их, скажете, не было, когда организм созревает. Было, пусть не у всех, но у многих, в том числе и у меня. Но прыщи-то ведь разные бывают, и способы удаления тоже. Одни их просто давят, другие лечат, третьи… Миша все способы испробовал, но результат получался мизерный. Отчего сильно и страдал. А тут так хотелось уже любить и быть любимым.
Девочки (или по тому времени – биксы) почти у каждого мальчишки были, как одноклассницы, так и нет. Дружили мы с ними честно, без всяких задних (или передних?) мыслей. Делили их между собой тоже по-честному: кому нравилась какая-то девочка, тот с ней и дружил, пусть другие и завидовали ему.
Училась с нами в классе симпатичная девочка Валя – Валентина Тарасова, дочка одной учительницы. Белокурая, голубоглазая, весёлая и смешливая. Многим мальчишкам нравилась она, мне тоже. Многие хотели бы с ней дружить, но Миша как-то заявил: «Это моя бикса». Посомневались тут некоторые, но никто сильно не стал возражать. «Что ж, твоя так твоя, но захочет ли она с тобой дружить?» – подумали мальчишки, но ничего не сказали другу. Миша был хорошим парнем, но эти прыщи…
А для тебя, родная,
Есть почта полевая.
Прощай, труба зовёт!
Солдаты – в поход!
Да-а… пели мы эту песню под аккомпанемент сначала гармошки, а потом и баяна (научился сам почти на нём играть) Миши Копылова. Ходили по центральной улице села по вечерам туда и обратно и пели, драли голоса как могли. Может, кому-то это и не нравилось, но никто нас не гонял и замечаний никаких не делал. А что тут плохого – петь песни? Ничего. Вот мы и пели.
А мне хотелось всё же научиться играть хотя бы на гармошке, подумывал даже попросить родителей купить мне такую музыкальную штуку, но решил сначала хоть какой-нибудь вальс разучить. Раз решил, значит… надо выполнять, «кнуты» (это нас так один одноклассник называл) ведь слов на ветер не бросают. Учитель-то тот слепой от нас уже уехал, появился другой, более молодой, и из местных самоучек. К нему, конечно, я не пошёл, а попросил Мишу позаниматься со мной, что-то я не верил, что у меня нет никакого слуха музыкального. Мать-то моя (Царствие ей Небесное) в молодости так здорово играла на гитаре и слыла на селе первой певуньей. А я  что, ничего и не унаследовал что ли от неё? Подумал так и начал разучивать вальс «На сопках Маньчжурии».
Да. Помучился со мной Миша, помучился. Но чему-то всё же научил. Спасибо ему большое за это. Начал я играть на гармошке, не так чтобы очень получалось, но… заканчивали мы уже восьмой класс, и интересы наши круто изменились. Начали мы постреливать. За девочками само собой. Без этого никак нельзя. А тут ещё из настоящего ружья стали бабахать. И опять же Миша Копылов помог нам познать азы охоты. Пусть и не настоящей, на кабана там или хотя бы на зайца. Мы просто учились стрелять из его (точнее – его отца) одностволки. Уходили в ближний лес и стреляли по банкам. Здорово было! До этого стрелять из настоящего ружья мне не доводилось, только из поджига. А тут… Но это уже другая история.
После выпускного (прощаться со школой вечером не пошёл, только получил свидетельство об окончании восьмилетки) наши пути разошлись. Но мы ещё часто встречались с друзьями во время каникул, но под гармошку (или баян) уже ничего не пели, только пили. Много пили. Был такой грех, был. Он чуть и не погубил меня, но…
Пролетели годы, образумились мы, стали степенными и осторожными. Но, к сожалению, не все. Когда приезжал домой, мать чуть ли не каждый год сообщала печальные вести: тот дружок мой утонул по пьяни, этот помер от цирроза печени, ещё одного в пьяной драке зарезали… Жуткие вести. Страшно как-то даже становилось. Однажды и про Мишу Копылова она сообщила такую же горькую весть:
– Умер твой дружок Миша. На свадьбе рвотой захлебнулся…
Да-а… ещё один дружок мой ушёл на вечный покой. И так нелепо и глупо. В расцвете сил. Хороших гармонистов ведь всегда и везде ценили. Без них ни одно семейное торжество почти не обходилось хоть в деревне, хоть в городе. Приглашали всегда таких затейников, платили хорошие им деньги, а угощали уж от души, от большой души. Не все могли от такой щедрости отказаться. Вот и гибли они, собственно, по русской бесшабашности. Миша, к сожалению, оказался в числе таких людей.
Эти свадьбы на селе.
Гармонисты спились все…
Жаль, очень жаль Мишу. Пусть земля ему будет пухом. Но память о нём осталась. И звучит во мне постоянно эта солдатская строевая песня…
Каждый воин - парень бравый,
Смотрит соколом в строю.
Породни- -роднились мы со славой,
Славу добыли в бою.
Солдаты - в путь, в путь, в путь!..