Призраки города N роман, часть II

Часть 2. ПРИЛОЖЕНИЕ 1.
                ПОЭЗИЯ И ПРОЗА: РАСПИЙ, МОРСКИХ,
ЛИТЕРАТУРНОЕ КАФЕ «МАРТЫШ», ПИСЬМА, ДИАЛОГИ.

   Значение датировки, точного указания места написания даже незначительного документа возрастают прямопропорционально их древности, не говоря уже о произведениях искусства любого жанра и степени их популярности или значимости для современников – с таким заключением я столкнулся, прочитав давно этого ожидавшую книгу автора, ранее знакомого мне лишь как «се не квас, се виски» – Ильи Сельвинского. Подлинность документа уравнивает эстетическое различие горшка и Венеры, гения, трибуна, властителя дум  и дилетанта-графомана, инкунабулу и трамвайный билет, роман и флаерс. Такова власть времени над исследователями его не существующих по некоторым теориям глубин. Желание творить или трактовать историю породило фантазии, свидетельства и пародии, трагедии и тайны. Смешение вымысла с фактами одним кажется занятным продолжением долгой сказки, других побуждает докапываться – где что и откуда-куда,  естественным образом превращаясь в содержание жизни как акта познания. В один прекрасный день мне наскучили радио и телевидение бесконечными повторами одного и того же, зачастую совсем невпопад. Не так с книгами – они готовы ждать подходящего настроения годами, напоминая о себе корешками или ссылками на них в других книгах. Мне претит разделение на главное и второстепенное, на розу и чернозём, не существующих в отрыве друг от друга, как свет и тьма – эта пара однокрылых птиц, летящая, вцепившись друг в друга, обнявшись на всю жизнь…


Вл. НЕСТЕРЕНКО

Ушедшие вернутся, может быть,
И, может быть, их ждавшие узнают
И свяжут разорвавшуюся нить,
Не в силах ни забыть и ни простить...
Ушедшие вернутся, может быть.

Ушедшие вернутся, может быть.
Но горе тем, кто их забвенью предал!
Кто боль свою сумел заговорить,
И кто не в силах больше полюбить...          
Ушедшие вернутся, может быть.

                - - -

В который раз твоё переживаю бегство,
И стыдно мне, что я был далеко,
Что тысячи молчащих километров
Нас разделили тяжестью своей,
Что тяжесть оказалась нас сильней.
Тебя сильней.
Меня же встретил ветер –
Твоим дыханием наполненный сосуд.
Я выпил всё – ни капли не осталось.
Так отчего ж не жалует усталость
Меня? Везде твои следы ищу,
И находя – блаженно улыбаюсь,
И радость у других краду тайком,
И глаз мольбу за матовым стеклом
Я прячу – чтоб, не дай Бог, не украли…
Зачем ты оказалась так слаба?
Зачем не солгала, зачем так зло писала?
Зачем в мой лес пришла? Кого ты там искала?
Я знаю – боль не пёрышко, а меч.
Не крыльев стрекозы касание – измена.
Но факел писем не согрел меня,
Я не встречал столь жуткого огня…
Меня спалил он. Так любуйся пепелищем!
Ведь прошлое не дёрнешь за рукав,
И не попросишь милостыню, плача.
А ведь могло всё быть совсем иначе!
Как стыдно мне, что я был далеко…
Я одиночеством из рук кормлю мгновенья,
И лишь прошу: «Уйди! Побудь ещё!…»

                ---

В видениях моих ты, как сквозь строй,
Идёшь дорогою, проложенной судьбой.
И я тебя остановить не в силах,
Не в силах ни рукой дотронуться, ни крикнуть…
Как трудно к роли лишнего привыкнуть,
Когда живая кровь играет в жилах.
О, готика любви! О, шпили слов прощальных!
У храмовых ворот стоял монах печальный,
И посохом своим чертил он на песке.
То не был твой портрет –
То было только слово.
После несчётных лет видение святого,
Сказание времён на мёртвом языке…

1976


МАЙК

   Т. н. «Рассказ без названия» Майка, опубликованный в книге «Право на РОК» (ТВЕРЬ. ЛЕАН. 1996), сохранился у меня в машинописной авторской копии. Дело в том, что история наполовину вымышленного Зу, наполовину реального Майка, заканчивающаяся внезапным эпизодом с писателем Гартом, появление которого знаменует то ли следующую главу того же повествования, то ли вообще другую историю, была принята мною как одна из сюжетных линий романа. Желание пофантазировать на тему «продолжения кино» вкупе с немаловажным обстоятельством нашей «двойной» жизни в описываемые времена определили выбор этого решения. Здесь приводится последняя часть рассказа, не публиковавшаяся ранее.
РАССКАЗ БЕЗ НАЗВАНИЯ заканчивается так:
… мой «Блюз Одинокого Утра». Это было приятно.

   В авторском же варианте за этим следует эпизод, который принципиально меняет смысл замысла, дающий повод предположить, что перед нами не рассказ, а начало неоконченного более крупного произведения. Вот этот фрагмент:

   Часы пробили три.
- Боже, уже глухая ночь! – тут только заметил Гарт. Он перечитал всё написанное.
- Мммм-да, - подумал он. – Всё это, конечно, забавно, но где же здесь, чёрт возьми, смысл? А, ладно, завтра допишу, тогда, может быть, и смысл появится. Утро вечера мудренее.
И он лёг спать.
Утро, однако, не обещало быть мудрым, поскольку Гарту нужно было вставать в семь, чтобы ровно к половине десятого быть на службе, а после восьмичасового рабочего дня он собирался заехать в «Сайгон», чтобы вырубить себе два билета на МИФОВ, которые, по слухам, в воскресенье должны играть в Пушкине.

   Так в моём романе появились два главных героя, каждому из которых (как и в тексте Майка) были преданы некоторые черты автора.

ТЕРЕМОК  (сказочка)

                Юному Евгению Михайловичу               
                посвящаем с уважением. М., А.Д. и Б.Г.

   Жил-был теремок, и был он не низок, не высок. Подошёл к нему грач и говорит:
- Кто, кто в теремочке живёт, кто, кто в невысоком живёт?   
   А из теремка ему и отвечают:
- Я, утка - это шутка.
- Я, верблюд - абсолют.
- Я, кот, да не тот.
- Я, аллигатор - рационализатор.
- Я, крокодил - долго всех за нос водил.
- Я, газель - мадмуазель.
- Я, пчела - всегда очень мила.
- Я, дрозд - у меня огромный рост.
- Я, морской конёк - у меня свой конёк.
- Я,   бобёр - немой укор.
- Я, коростель - лезу ко всем в постель.
- Я, тапир - Аманда Лир.
- Я, скорпион - пахну, как пион.
- Я, носорог - отсидел срок.
- Я, сорока - отсидела два срока.
- Я, сыч - зовите меня просто Ильич.
- Я, королёк - верните кошелёк!
- Я, соболь - писатель Гоголь.
- Я, глист - играю, как Ференц Лист.
- Я, шимпанзе - фамилия на «дзе».
- Я, орангутанг - украл в части танк.
- Я, воробей - водки налей!
- Я, какаду - водки найду!
- Я, цапля - у меня есть водки капля.
- Я, баран - у меня есть водки стакан.
- Я, як - у меня есть коньяк.
- Я, червяк - пью с утра сушняк.
- Я, ёрш - люблю пить ёрш.
- Я, слон - пью одеколон.
- Я, мангуста - у меня в душе пусто.
- Я, тюлень - работать мне лень.
- Я, жираф - пою, как Эдит Пиаф.
- Я, черепаха - создана для траха.
- Я, марал - крупный аморал.
- Я, жаба - не рада.
- Я, бурый медведь - белый медведь.
- Я, лось - оторви и брось.
- Я, рысь - все (на …) брысь!
- Я, мышь - все (на …) кыш!
- Я, бизон - все (на …) вон!
- Я, боров - у меня крутой норов.
- Я, налим - всеми любим.
- Я, россомаха - не избежать маха.
- Я, муха - всегда под мухой.
- Я,     сом - учусь быть псом.
- Я, ондатра - Фрэнк Синатра.
- Я, ворона - жена Харона.
- Я, кабан - имею план.
- Я, енот - взорвал завод.
- Я, кукушка - поцелуй меня в ушко.
- Я, медуза - пою, как Карузо.
- Я, рак - живу не так.
- Я, мокрица - редкая тупица.
- Я, питон - издаю стон.
- Я, конь - распространяю вонь.
- Я, белка-летяга - встаю при поднятии стяга.
- Я, пингвин - из Лед Цеппелин (вариант: господин).
- Я, кенгуру - май эйм из тру (- англ. Моя цель верна).
- Я, синица - отдыхаю в Ницце.
- Я, горилла - у меня в Ницце вилла.
- Я, утконос - у меня еврейский вопрос.
- Я, леопард - Хиль Эдуард.
- Я, криль - Эдуард Хиль.
- Я, вошь - вынь да положь.
- Я, улитка - прерафаэлитка.
- Я, соловей - скорей меня убей!
- Я, шпрота - меня целая рота.
- Я, планктон - меня целый вагон.
- Я, вобла - у меня есть вобла.
- Я, филин - весь намылен.
- Я, выдра - а ты дрянь.
- Я, гриф - на мне секретный гриф.
- Я, лягушка - вы у меня на мушке.
- Я, креветка - стреляю крайне метко.
- Я, спрут - бываю крут.
- Я, буревестник - Евгений Вестник.
- Я, птица феникс - курю только «Феникс».
- Я, жар-птица - набью всем лица.
- Я, птица гамаюн - я гом и юн.
- Я, червяк - прибиваю косяк.
- Я, чижик - Леонид Чижик.
- Я, рыбки косяк - у меня есть косяк.
- Я,  кит - мне поставлено на вид.
- Я, норка - нараспашку норка.
- Я, ласка - ба-альшая ловелласка.
- Я, ястреб - с печки бряк.
- Я, крот - порву тебе рот.
- Я, гиппопотам - раньше жил здесь, а теперь - там.
- Я, краб - ставлю на карты крап.
- Я, сом - сейчас скажу вам «ОМ».
- Я, лиса - покажу вам чудеса.
- Я, кролик - сниму рекламный ролик.
- Я, рыба-пила - всех до ручки довела.
- Я, комар - есть хороший товар.
- Я, змея - у меня нет ничего.
- Я, лев - редактор журнала «Посев».
- Я, таракан - последний из могикан.
- Я, саранча - танцую ча-ча-ча.
- Я, фазан - мне приказ дан.
- Я, попугай ара - пусть меня постигнет кара.
- Я, выпь - меня не засыпь.
- Я, серна - от природы скверна.
- Я, каракатица - пусть весь мир к чёрту катится.
- Я, кабан - на кармане наган.
- Я, тур - противник культур.
- Я, свинья - но это не я.
- Я, овца - от второго лица.
- Я, муха це-це - у меня выражение на лице.
- Я, колибри - меня не стибри.
- Я, москит - продай динамит.
   И тут-то они хором спросили:
- А ты кто?
- А я -  грач - весёлый стукач, и я на вас настучу.
   Так он и сделал, и всех повязали. Теремок опустел. Однажды кто-то, пролетая над ним сказал, ни к кому не обращаясь:
- Мы птички - из нас делают спички.
               
КОНЕЦ.

АГНИЯ БАРТО

ДО ЧЕГО ОН ИХ ДОВЁЛ!
   Вот какой у нас в округе
   Случай вдруг произошёл:
   Увидали две подруги,
   Как танцуют рок-н-ролл.
   
   Рок-н-ролл! Какая прелесть!
   В брюки девочки оделись,
   Отодвинув папин стол,
   Исполняют рок-н-ролл.

Нет, родные не в испуге:
Пусть танцуют две подруги.
Для детей нашей страны
Никакие буги-вуги,
Рок-н-роллы не страшны!

Но прошло всего три дня,
Удивляется родня.
И нельзя не удивиться!
Стали девочки не те:
Две растрёпанных девицы
Развалились на тахте.

Вместо кос повисли космы:
Это нынче модно, мол!
Мол, никто в прическе постной
Не танцует рок-н-ролл!

Головой качает тётка:
- Я гляжу, гляжу на вас,
Почему у вас походка
Стала словно напоказ?

Нам нужна эта походка! –
Говорят девчонки вдруг. –
Без неё мы как без рук,
Так порядочные люди
Нынче ходят в Голливуде.

И мечтают две подруги,
Напевая буги-вуги:
Голливуд, ах, Голливуд!
Как красиво там живут!

Спохватились дяди-тёти:
Вы нескромными растёте!

Рок-н-ролл, рок-н-ролл,
До чего он вас довёл!

Отвечают две подруги:
Для детей нашей страны
Никакие буги-вуги,
Рок-н-роллы не страшны!

Где мораль? Тут нет морали.
Но родные захворали.

«КРОКОДИЛ» №27 (1569), 30 сентября 1959 г.          


РАСПИЙ

   Годовая контрольная работа по русскому языку ученика 8 класса хорового училища им М. И. Глинки.

«Любимой страной мы гордимся по праву, всем сердцем служить ей готовы».

   Человек, который родился на советской земле, всегда в долгу у своей Родины(на полях этого абзаца стоит красный вопросительный знак).
   Родился человек. Пройдёт несколько лет, и мы сможем определить его в ясли и в детский сад, где дети привыкают к коллективу, живут своей большой дружной семьёй.
   Но вот подходит время идти в школу. Насчёт того, чтобы ребёнок попал в школу, нам беспокоиться не приходится. Мы ещё выбираем, в какую школу. А ведь на Земле существуют миллионы детей, которые не могут учиться, потому что они родились в семьях бедняков, где едва сводят концы с концами.
   Школа даёт нам необходимые знания на дальнейшую жизнь. Она выпускает человека с аттестатом зрелости и свидетельством об окончании среднего учебного заведения. Те, кто хотят, продолжают учиться, а остальные идут работать. Человек употребляет свои знания на пользу Родине.
Одни работают на заводах и фабриках, другие в лабораториях, третьи преподают в школах и высших учебных заведениях.
   Скоро наш народ будет праздновать годовщину тридцатилетия победы над фашизмом. Это знаменательная дата. Многие не дожили до дня великой победы. В первые дни войны они ушли защищать нашу Родину, бороться за наше светлое будущее. И не вернулись. Но память о них вечна в сердцах советских людей! Мы должны быть благодарны им за нашу счастливую жизнь. Не удалось фашистам уничтожить советскую страну, советских людей.
   Сейчас в странах капитализма «процветает» антисоветизм и антикоммунизм». Причиной этому является ненависть к советскому народу, к советской власти.
   По радио я слышал, что китайцы построили  гигантский подземный тунель на границе с СССР, а приезжающим иностранным туристам говорят, что этот тунель предназначен для защиты от нападения со стороны Советского Союза.
   Всё это очень неприятно.
   Ведь в 50-е годы Китай был ближайшей нашей дружественной страной. Существовала пословица: «Китай и Советский Союз - нет в мире крепче
уз». Была песня, в которой пелось: «Сталин и Мао слушают нас».
Почему теперь наши бывшие «друзья» отвернулись от нас, и всяческими методами клевещут на Советский Союз, стараясь «раздуть» напряжённую
обстановку?
   Наша страна принимает активное участие в разрядке напряжённости и
сближении народов всех стран. Это грандиозная работа нашей партии, которая борется за светлое будущее советского народа и мира во всём мире. Мы должны гордиться нашей великой державой и быть счастливы, что живём в стране, где нет войны!

После этого красными чернилами учительницей написано:
НАДО ДУМАТЬ, О ЧЁМ ПИШЕШЬ
2. 

               
РОМАН В ТРЁХ ЧАСТЯХ.
МЕСТЬ
ЧАСТЬ №1       СМЯТЕНИЕ. В ВОДОВОРОТЕ СОБЫТИЙ. 
Не было еще на свете греха, чем грех, который совершил А.П.Емелин.
Это произошло около туалета на улице Народная, невдалеке от близлежащего восемнадцатиэтажного дома, который находился явно не на своём месте.
…………………………Ирина, зажмурив глаза, так, что они стали походить на плотно закрытые двери, закричала и, упав лицом в грязь, обнажила, явно не в меру, соблазнительную ногу.
А в это время, ничего не подозревая, мимо шёл Анатолий, в мыслях которого витали хоровые партитуры и хамский голос одного из его учеников…
Услышав пронзительный крик, Анатолий ринулся, как шторм, разбушевавшейся стихии, на помощь. Он бежал так, что ветер свистел у него в ушах, волосы, обычно производившие отвратное впечатление, как будто изо дня в день на них не жалели бутылки рыбьего жира, вдруг развеялись во все стороны и приняли угрожающий вид. Всё это       Анатолию придавало такой угрожающий настрой, что встретив его в этот момент можно было потерять сознание.
Стремительно и внезапно Анатолий остановился…
Перед ним таяла, угасала и уходила жизнь…Это была Ирина!
Подбежав к ней, он хотел помочь ей подняться, но вдруг………       .
Да, это черт заиграл в трусах нашего героя. Увидев краешек обнаженной ноги, от которой исходил блеск чистоты и невинности, Анатолий стал подумывать о грехе. Но какое-то чувство не позволяло ему предаться удовлетворению. Но черт все играл и играл в трусах хороведа. И тут… Анатолий между тем протянул руку, слегка напоминающую рыбий плавник, к юбке Ирины. Легким движением руки-плавника Анатолий поспешил снять юбку.
Ему открылся мир, полный кайфа и нетронутого богатства, где природа сохранила свою девственную красоту. Глаза устремились на маленькие трусики, не снять которые Емелин не мог. Опять кто-то шептал и шептал ему: «ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, АНАТОЛИЙ???????????????????????
Но подействовать на Анатолия в этот момент не мог даже гром.
Он был почти у заветной ЦЕЛИ. Запустив руки под рубашку, Анатолий буквально содрал, как кожу, трусики Ирины и увидел……………………
Словно яркий луч прожектора ослепил А. Он увидел неприкосновенное сокровище.,.,.,.,.,.,.,.,.,.,       ,.,.,.,?.,,?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!
НЕ сдерживаясь и не хотя этого делать, АНАТОЛИЙ, словно дикий зверь бросился на свою жертву. Послышался минутный шорох, затем тяжелое дыхание…..И ТУТ…Свершился ВЕЛИКИЙ ЖИВУЧИЙ ГРЕХ.         
Молнии прорезали небо, посылая на землю свой гнев. Пошел дождь с градом. Казалось, что все в природе кончало свое существование…
А между тем А. Зажимал рот только что очнувшейся Ирине, которая пробовала отбиваться. Но тщетно.
А тем временем все страшнее и страшнее становилось вокруг. В воздухе летали, словно черви, существа. На улицах и близлежащих проспектах не было никого. Лишь одинокий фонарь выхватывал из темноты два мертвецки белых тела, словно изредка покачивающихся на волнах. Шли минуты, казавшиеся Анатолию годами. Понять его рыбную, полумужскую, полу-животную психологию было делом не из легких.
Все внушало Анатолию состояние внутреннего смятения: «А вдруг что-то? Вдруг увидят?…Что я буду с ней делать потом?» - летели мысли в голове хороведа. ТАКЖЕ СТРЕМИТЕЛЬНО шло время. Все казалось бредом-страхом, но никуда от этого было не уйти.
В это время разум вернулся к Ирине. Она туманным взглядом посмотрела в сторону Анатолия. Глаза у нее стали такими, что в них мог поместиться кулак, она закричала так, что голос ее походил на крик задавленной кошки……%%%%%%%………На месте Анатолия лежала огромная тухлая рыба, устремив на Ирину мутные глаза, которые обладали гипнотическим свойством.
Что произошло дальше невозможно описать.
Гигантская волна нахлынула на этот ужас и перед глазами предстала картина, не обращающая на себя особого внимания.
1975. Капелла им. Глинки               

               
Х А О Т И Ч Е С К И Й   В О С Т О Р Г   В Е С Н Ы.
Яростный строй котят весело бежал по улице и всех душил…
Прохожие не пугались, а только смеялись, перекидывая между собой туго набитые чем-то саквояжи. Чем были наполнены саквояжи они не знали и, по-видимому не хотели ничего о них знать.
Звуки румбы в исполнении четырехголосого обезьяньего хора заглушали царившую на улице мертвую тишину. Все в городе думали только о чём они могли
думать…………………………………………
…………….Начиналась весна. Вот и шиши прилетели. Они тоже радовались неистово визжа и пища. И от радости они летали так низко, что половина из них была растоптана прохожими. Остальные же поднявшись высоко в воздух, с визгом устремлялись вниз и садились на головы прохожим, издавая при этом ужасный запах. Всюду пахло шишами…
«Весна! Весна пришла!» - кричали мумии в Эрмитаже. Они тоже радовались и смеялись, как глупые. А одна из них не удержалась и заплясала на месте под какую-то вечную музыку.
Между тем Эрмитаж как-то сдвинулся, как бы потягиваясь всеми своими комнатами и залами и превратился в нечто. При этом запрыгав как лягушка, он нырнул в Неву, осев на дно в виде какой-то гадости.
Д е н ь .
По городу прокатил желтый трамвай с надписью «КОРГИ ТОЙ’С».
В нем сидел один пассажир, тот, в золотых очках.
Трамвай остановок не делал и ехал не по трамвайным рельсам, а как автомобиль по асфальту. Весь город трясло в это время. Людей тошнило. Больницы переполнены.Все думали, что на Землю что-то упало из Космоса, и Земле грозит катастрофа. Никто не знал, что желтый трамвай может всё перевернуть в жизни.
Земля хохотала, рыгала и ее тошнило городами, морями, странными животными, которые хохотали еще страшнее, чем Земля. Тучи открыли Солнце…
В этот момент трамвай с пассажиром с визгом въехал под землю, оставив в воздухе что-то старинное со странно вибрирующими колебаниями.
Земля вздохнула, сорвалась с места и унеслась во Вселенную с Ужасом оглядываясь назад, где осталась на месте Земли словно кем-то забытая зажжённая надпись
« Т О   Ч Т О   Б У Д Е Т - У Ж Е   Б  Ы Л О ! »
Кто знал, тот не мог знать.
Кто видел, перестал видеть всё.
Земля вернулась с новым осмыслением своего места во Вселенной.А люди перестали понимать что вокруг и что же они сами.
Географическое положение всех стран и материков не изменилось. Изменились люди. Смешались эпохи. Глубокое прошлое следовало с настоящим, а настоящее для многих было их будущим.

Начинался еще один день. Какого года или числа он был не мог сказать ни один календарь.
А между тем странный пастух в золотых очках и в зеленом плаще, помахивая маленьким жезлом, оканчивающимся чем-то вроде змеи, пас на площади целую стаю крылатых шишей. Он один знал какой начинался День.
Д Е Н Ь ,  К О Т О Р Ы Й   Н А С Т У П И Л .
Радио как всегда, в 22-30 передавало сводку погоды.Ровный, чуть с металлом голос диктора сообщал или делал сообщения о погоде в различных районах СССР.«Завтра в Ленинграде ночью будет минус сельдь градусов».Матная ругань.Радио как-то болезненно вздохнуло, пощелкало чем-то вроде кастаньет,хихикнуло и замолчало.
Милиционер стоял на важном,как ему сказали,перекрестке .Он стоял в ментфуражке,одетой задом наперед,как берет и курил милицейский жезл,который он сжимал в правой руке.Левая же сжимала граненый стакан с водкой. «За ваше здоровье,гражданочка» - сказал милиционер проходившей мимо женщине с усами,одетой как немыслимая эпоха двадцатых годов века под номером 20.Женщина остановилась,томно взглянула в глаза милиционера как бы говоря «Милый,милый» и неуверенно таинственно спросила,как буд-то боясь быть услышанной: «Ну и что ты там увидел,милый?»
Пока милиционер думал,как прореагировать на неожиданный вопрос,женщина с усами тихо притоптывая,слегка выламываясь и выделывая экзотическую по ритмике чечётку своими ботиками на железных каблучках,вдруг закружилась в вальсе,странная мелодия которого полилась из рации милиционера.
Мир,потерянный в настоящем или «Гадливые в белом.»
Шел по одному из немногочисленных проспектов одного многочисленного города некий Александрпт Милых по профессии сумасшедший.
А между тем в другом конце города,в одной квартире проживала некая Фурия,пожирательница рыжих мужчин.Фурия не могла довольствоваться одним мужчиной,одной конфетой,коробкой пирожных.Всех мужчин,все конфеты,все пирожные хотела она.Ее мысли и дела были похотливы.Однажды бегемотоподобный тохэс Фурии,сопровождаемый ее хозяйкой,похожей на маленькую белочку с орлинным носом,выпрыгнул на улицу подышать.Подойдя к одному дому и навострив свой нос-клюв,мужчинолюбительница Фурия начала им нервно крутить и вертеть во все стороны.Это означало,что в доме находится нужный мужчинка.Планы в голове Фурии менялись один за другим.Но не найдя ничего нужного и полезного из своих планов она,бурча под нос хорошо выученную песенку «Хочу мужчинку»,принялась разбирать дом по кирпичику.Дело шло быстро.Сначала отлетела крыша.Обезумевшие от ужаса жители дома бросались из окон,прятались в шкафы,топились в ваннах,кончали с жизнью и кричали «Конец света!!!!!!!!» А Фурия всё звала: «Мужчинка,мужчинка!»
Продолжалось это не долго.Белочка все никак не могла устать.Она уже была не рада затеянному.Но когда от дома остался один фасад,Фурия вдруг дернулась в сторону и радостно приплясывая с возгласом «Love!Love!Love!» что означало «Хочу,Хочу,Хочу» пошла дальше.Люди проходившие мимо,думали,что дом идет на капитальный ремонт.А Фурия тем временем успела опустошить все кондитерские магазины и отделы и двинулась в Филармонию.
Было холодно.Люди прятались в свои квартиры,стараясь не выходить на улицу.Был мороз.
Фурия не хотела идти домой,так как её грела мысль:»Скоро,скоро я найду мужчинку.» За это время по городскому радио и телевидению были объявлены странные случаи.В Филармонии на одном из концертов произошло следующее:-Шел концерт.На сцене что-то орало и выступало.Вдруг пошел дождь,стало ужасно жарко.То что орало и выступало разбил паралич,да такой,что оно и умерло тут же.Зрителей стало ужасно тошнить.С потолка летели камни.Прилетели какие-то и стали клевать камни.
У всех зрителей ноги мочились в маленьких розовых тазиках с гремучим кипятком.Все очень мило улыбались вместо того,чтобы плакать.Большие серые крысы в серебристых трусиках «бикини» ходили с подносами по залу и раздавали водопроводные принадлежности и трубы.
В воздухе носился аромат фекалий,криветок и сухой сметаны.
В первом ряду можно было заметить человека со статичным лицом,коротко подстриженного в золотых очках.Это был Он.
Зал наполнялся людьми.Всё больше и больше становилось народу в маленьком душном помещении,которое,как казалось,не проветривали лет триста.Сцена была еще пуста,зато все места в зале были заняты.Сидели по четыре человека на одном стуле.
Приглядевшись можно было видеть,что в зале сидели и стояли одни мужчины,так как начинался новый цикл «Женских концертов».
Здесь никогда не принималось столько народу,как сейчас.Вдруг в зале воцарилась гробовая тишина.Все закрыли рты и понурили головы.Это шел на своё место Короткоподстриженный.
Сев на место в первом ряду,он высморкался,так,что что-то треснуло.
Тут же зал заговорил,заобсуждал,заспорил,захихикал,запищал,заходил.
Опять стало шумно и душно.Без объявления номера и исполнителя из первого ряда на сцену что-то прыгнуло.Зал молчал.
Широко распахнулись двери и на сцену вышла еврейка. Вся черная и в черном. На ней висела гитара. В зале ахнули.
Этой молодой исполнительницей была та самая Фурия,которая любила сладко и беспощадно,а так же любила сладкое.
«Мужчинки, вы все мои,» - игриво и песенно произнесла Фурия.
В зале захлопали и закричали.Некоторые испугались.
Положив пальцы в нужное сочетание аккорда, Фурьина гитара издала звук,а вскоре издала звук и Фурия.Потом она стала издавать еще много разных звуков,от которых всем стало дурно,но все слушали.
Допев свою первую песню,она сказала: «Подождите,я сейчас приду» и ушла за кулисы. Там она съела много халвы,еврейских пирожных и конфет,полюбила мужчинку и снова вышла к публике.
«А теперь немного шоу» - смазливо улыбнувшись мяукнула Фурия.
На сцену выкатилась инвалидная коляска. В зале закружили белые лебеди и чайки. Большие жирные еноты-скептики подходили к зрителям и каждого поливали из кружки морской водой. Все зрители делали вид как будто им приятно. Некоторые расстегивали рубашки с видом  невиданного блаженства.
Один почтенный сухой старик,поправляя на носу пенсне,весь красный и вспотевший вскочил с места и запищал отвратительно: «Я буду жаловаться! Хулиганство! Такого в доме терпимости не увидишь! Я платил за абонемент деньги! Я пришел слушать Музыку!………»
Он еще долго кричал,что-то доказывал,нервно дергал шеей,но никто не обращал на него ни малейшего внимания. Лишь одинокая длинноногая крыса-официантка из буфета томно и капризно всхлипнула: «У-у-у противный».Старик смутился и умер.
А между тем на сцене пели,кружились хороводы.Фурия летала по залу от мужчинки к мужчинке,посрамляя Храм Музыки и пожужживая по-домашнему свой любимый «вальсик Штрауса».
«Хочу!Не хочу!» - с этими противоречивыми позывами в зал ворвался Милых,но тут же был подавлен и отправлен в сумасшедший дом,откуда не так давно бежал.
С Г И Н У Л И .
Кончался еще один зимний день. Торопились одинокие прохожие. Кто с сумками,кто с портфелями, а кто и вовсе не торопился.
Шли. Торопились. И ни один человек,хоть сколько-нибудь помнящий себя в этой суматохе,спешке,полный забот-хлопот, никто не смотрел на небо.
С первого взгляда укор прохожим покажется напрасным,а то и совсем странным. Ну что же такого,что люди идут по улице и не смотрят в небо. А как они должны ходить? Если каждый прохожий смотрел бы на небо, то небо бы стало для них чем-то родным,то есть я хотел сказать,что в городе стало бы меньше народу.
Так почему же они не смотрят на небо,звезды,Солнце? Странно,почему люди не смотрят на Солнце? Так, идя по улице,размышлял ехавший в трамвае старик с крошечным лицом-хвостом.
«Первый раз встречаю такие лица в трамвае»,обеспокоенно сказала женщина-коза своей соседке. Лицо действительно напоминало хвост.
Глаза золотые,губы как зубы, только почему-то наоборот перевернутые; место верхней губы занимала губа нижняя и длинный предлинный нос,какой бывает обычно у шишей…….и одет был в серый мех-бархат с ног до головы.
«Интересно,откуда он?» -спросила себя соседка женщины-козы,пожилая усатая гражданка.Она точно,как метроном закрывала и открывала левый глаз,при этом дергая руками,которые теребили огромную рыжую муфту из живой лисы. Лиса подмигивала, пела, извивалась и доизвивалась таки в змею,которая сделав реверанс подмигнула,что-то невнятное сказала,очевидно по-змеинному и тихо вползла махнув хвостом в свёрнутые трубочкой газеты сидевшего рядом трёхглазого гражданина.Эти метаморфозы не были никем замечены,хотя всё происходило на глазах всех ехавших в трамвае.
Трамвай ехал чёрт знает как,а уж куда - этого никто не знает.
Трехглазый меж тем скованно надув ноздри и зоб зевнул,встал,потом присел обратно и взяв лежавшие возле него трубочкой сложенные газеты,с шумом развернул их. Из газет выпрыгнуло что-то и,вспорхнув кожанными крыльями,пронзительно запищало.
Трехглазый видел всё это и равнодушно отвернул голову к окну,с явным выражением презрения. Трамвай ехал как-то странно:то взад,то вперед,то вбок,то вдруг подпрыгнув,несся с огромной скоростью.Он своим ходом напоминал управляемую игрушечную машину.
1978 - 1980


ПЕРВЫЕ  СТИХИ  (1976 - 1978)
П Е С Н Я
Собака, собака, где кошка твоя?
Не знаю, Лиса убежала.
Пятьсот миллионов змеиных укусов
Давно мне мышь обещала.

О мышь, верни Лису!               
Лису, не знавшую собак,
Собак, не знавших плеть.

Я красную икру посею в огороде,
Гвозди на шею возложу!
О где ты, старая артистка?
О где ты, глупая мартышка?
О где ты, милый, курчавый Абдель!

Не знаете разве ль прекрасных свиней?
Глаза озорные и нос пятачком.
Что свиньи, что лисы,
Что было потом?!

Варите Сыр с усердием и славой!
Не в огороде, не в плите,
Костёр не нужен для варенья сыра.
Не ешьте Сыр ночной.
/3.01.1982/

                * * * 
Диваны знанием полны, увы,
Слоны, не зная счастья от диванов,
Безумный продолжали пир.
А мир не знал укоров правды.
Все звери кинулись в сады,
Наполненные счастьем от неправды,
И белки ускакали в ночь.

А Дочь ужасного вампира
По клавишам рояля продолжая крик,
Гигантский сыр кусала напрямик,
В довольстве счастья растворившись - 
Погибла… сыром задохнувшись.

А зубы дочери нашлись
В земельной роскоши могил.
Их мышь из терема несла,
Про детство Дочери забыв.

Бесстыдству распевая честь
Ползла толпа кровавых скорпионов,
Ворону с Филином таща,
Обеда сладость предвкушая.

Шатёр Змеи им на дороге встал.
Ворона с Филином ушла туда.
Какой-то Сыч немедля Крысу оседлав
Умчался в поисках себя, забыв,
Что он на Крысе.

Две рыбьих головы,
Пытаясь убедить друг дружку,
Кусали старую подружку.
Она меж тем дремала,
Документальный просматривая сон.

А как плясала муха с комаром,
Размахивая детским носовым платком.
«Ах, что за прелесть, этот танец!» -
Партнёрша муха восклицала.
Паук давно завидел жертву
И, паутину сотворив,
Разрушил глупое веселье.
/5.01.1982/

                *  *  *
Почему забыты игры?
Почему пенсне не носим?
Потому что жизни радость
Превратить  стремимся в старость!
1980
 
У Боровой
Недалеко от Хаса одна молокобаза…
Там Микулянис Свинду душит,
Порфинда там уж еле дышит,
Трафальчик на сове летит
И Тихомирова свистит.

… И банка  «сопалса» лежит.
Там стремота, там творог бродит,
Металлофон там всех выводит
И Свинда мёртвая лежит.

… И банка «сопалса» бежит.
Там Микулянис горько плачет,
Там Тихомирова Наташа.
Бидоны с молоком бегут…

Сову Трафальчик укрощает.
Внизу Порфирич помогает
И творогом в неё швыряет.

На кухне Свинду разрезают,
Сову над газом обжигают,
Порфинда на ветвях сидит
На Микуляниса глядит.

… И банка «сопалса» летит.
Трафальчик там с Порфиндой спелись
И Тихомирова им вторит,
Лаская взглядом Микулинду,
А он со смехом жарит Свинду,
Бока румяные терзая.

… И банка «сопалса» орёт!
/1979/

2 стиха к дню рождения Морских
ВСПОМНИ  !
Выгнули спины мосты и машины,
Пыльных зеркал отраженья кривые
Корчат гримасы витрине напротив.
Тише!
Оттуда, где по морю гонится стая сирен,
И мчится, играя волной сокровенная Дева морская,
Дюди, гробниц истощив золотые запасы
В долину ушли, оставляя в веках
Лабиринты накопленных знаний.

Благо и Цель будут названы взором столетий,
Будут малы составители новых историй.
Дно в небесах обнаружит старик,
Сочиняющий ночью романы,
Сон вспоминая о флейте продольной,
Квадратной, угольной.

ФОРМУЛА
На свете семь чудес хранились.
Уже двенадцатый сезон дождей
Успел пролить и высушить поля
И место уступить.
А знал ли ветер что-нибудь о бомбе?
Или Луна шепнула холодом  Земле
О древней жизни на Сатурне.
Что, будет ли зима?
Или навечно рай тепла
С собою лето принесло в Сибирь?

Я чувствую как пляшут гномы.
Сквозь толщу старых рудников
Они несутся к смыслу Тайны.
И им не ведомы часы.
А время года им известно?
Зачем им это знать?
Они же гномы!
1982


МОРСКИХ

                МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ДОЖДЬ…
   Кажется, всё-таки будет дождь …
Женщина закрыла окно, отошла.
Уныло скрипнула кровать.
«Что-то сердце… Закрыть глаза и уснуть поскорей».
Время  постучало секундами в углу, качнуло маятником и остановилось.
…Ночь мучалась тяжёлыми родами. Капельки холодного пота
выступили на тёмных земляных морщинах. Долгие слабые вздохи ветра  не могли разбудить листьев, переворачивавшихся во сне с боку на бок. Они только разговаривали шёпотом, не просыпаясь.
   Глаз луны закатился. От криков роженицы вздрагивали поддерживавшие тяжёлый тёмный полог деревья, и испуганные звёзды, слабо вскрикнув, разжимали пальцы лучей и падали, шипели, как угольки, в мокрых от пота травяных волосах ночи.
   Вот уже час, как должна появиться красная голова новорожденного. Но только сочувствующее оханье  ночных птиц, глупых повитух, разрывало тишину, да хриплое, жаркое дыхание ночи…
   Женщине, которая много лет не рожала, не спалось. Всё тело жгло.
Она, пытаясь настигнуть желанный холод простыней, перекатывалась по постели, но прохлада ускользала. И снова её охватывала невыносимая тёплая истома. Она, наконец, встала, отдёрнула штору и раскрыла окно. Темнота шарахнулась в сторону и застыла напротив окна, вглядываясь в лицо женщины сотнями  слепых глаз.
«Какая душная ночь… Быть дождю, не иначе».
   Опершись на подоконник, она задремала. Сон, короткий и непрочный, приснился женщине. Будто она родила солнце, будто солнце лежит у неё на коленях, и она гладит его тёплую круглую мокрую голову. «Что это я, плачу?..  О чём?..»
   От дождя на подоконнике  натекла большая лужа, вода текла по животу, по ногам. Крупные капли трогали лоб, бежали по волосам и  по щекам…
   Утро? и правда, уже утро. Отчего так тревожно? Что-то должно
произойти сегодня?.. Что-то иное, новое… Удивительное - не как
всегда…
   И потом, этот дождь - разве он - просто так?..
                АПРЕЛЬ 1977
                ВДАЛИ ОТ ДОМА.


DE PROFUNDIS AD PROFANIS
ПАМЯТИ  БЕЛОЧКИ  ФУРИИ
По вечерам над парикмахерской,
Поэзии закончив пыл,
Алиса очень любознательно
Ходила в поисках мужчин.
Пойдёт направо - станет белочкой,
Грызя, чего разгрызть нельзя.
Пойдёт налево - станет девочкой
У венеролога в клещах.
В ней патефон играл шмелодии
И Шмони Шмитчел и  Шминк Шмлойд.
Матрацы были там старинные,
Там свадьбы яростные шли.
Немало рыжих знало сексбище
И амбры, роскошь юных тел.
А также Савва - кошка Пушкина -
Была обучена греху.
Вокруг - помойки с бриллиантами,
Фаина мужиков стрижёт,
И правит фурьими капризами
Секс-Питерсбэрга мудрый тон.
1979


ВСТРЕЧНЫЙ  РОМАН.
«СОЮЗ  ВЕСОВ  ИЛИ  диско-СМЕРТЬ /одна история, которая
произошла/».
                «Весна пришла!  Весна пришла! -             
                кричали мумии в Эрмитаже.
Проснувшись как обычно,уже ближе к вечеру,Алина прохаживалась вокруг своей кровати,напевая что-то среднее между Леонкавалло и Костелло. Смутное лёгкое беспокойство,как пламень,сжигало алинину  душу.Какой-то внутренний беспощадный голос монотонно и настойчиво повторял внутри неё:
- Прибери в салоне,Алина!
- Зачем? - спросила та,не замечая,что  говорит сама себе.
- Надо! - говорил голос.
А. потихоньку включила громкую музыку, зажгла специально припасённые индийские палочки и стала ждать событий.
И вовремя. И не случайно.Ждать было чего и кого.
Салон был почти в сборе, а всё шли и шли новые толпы,как в Мавзолей. Дамы наспех расчёсывались дырявыми расчёсками, остальные изредка   вытирали ноги,да и то   по привычке.Все расселись и ждали.  Чего?   Кто знает !..
   И дождались-таки. Веселье било ключом.Все хохотали,как
зарезанные. Музыка тоже была на хорошем среднем уровне, типа Боба Марлея. А между тем опытный глаз МИЛОГО  сразу заметил,что не всё ладно в алинином салоне.Люди то появлялись, то исчезали неизвестно куда. Шум и гам чередовались с равными  промежутками безмолвия. И ещё одна маленькая деталь:везде был небольшой  человек в золотом пенсне и с оскаленными  зубами-клыками,который стараясь не бросаться всем в глаза и в ноги, нахаживал себе и нажужживал  популярное эстрадное танго,слова которого  были или зашифрованы,или на другом языке:            
Утомлённое солнце
Тихо в море металось,
В этот час ты попалась
На бигуди.
 
Алина не видела,а скорее чувствовала всё это,она была занята
ожиданием его,для которого она всё это и устроила,но ещё точно не знала - кто он. Вот почему,скрывая ненависть и злобу,она ласково закричала:
- Все к столу !
Все ровно секунду с четвертью ломались и жеманились,потом
хлынули и как рой облепили стол.Но не тут-то…
Алина, памятуя о том, что большинство салонников по разным
серьёзным причинам не выносят творог,решила устроить творожный день.
- Кушайте,гости дорогие! Просто ничего не возможно достать в
продаже, - алчно ворковала она,носясь вокруг приумолкнувшего
стола и расставляя на нём неприятные, а для многих просто
невыносимые блюда и яства.На десерт была немецкая каша.
В повисшей тишине,видимо решив перевести разговор на приятную всем тему,один незаметный как тень человечек явно не мужского толка прошептал,закрыв для смелости глаза:
- А вот на последнем заседании рок-клуба…
- Опомнитесь!!. - гневно и грубо осадил его бывший фри-
саксофонист,а теперь цыган,блеснувший в полутьме взглядом очков и золотых коронок.
Снова повисла тишина.
Приближалась та сумрачная часть суток,когда невольно подумываешь: «А ведь скоро закроют… Что тогда?»
Один никому неизвестный старичок в плюшевых джинсах,которого никто не знал,но все не любили,робко заприставал. «Наливай,а то уйду!» - кокетничал он, но никто не наливал,и старичок то ли ушёл,то ли это вообще было в другой раз.
Кто-то осмелился включить телевидение.Не смотря на поздний час, показывали почему-то передачу «БУДИЛЬНИК» - наверно,повторяли. Какие-то престарелые дети изо всех сил пели песню на музыку леонида чижика и слова какого-то пыжика:
Чип-пол-лино,Бур-ратино,
Обойдите все салоны
И к АЛИНЕ возвращайтесь!
Та-рам,там-там…
Все чувствовали себя не в своей и ни в чьей тарелке,ощущения были какие-то скованные,будто вот-вот вырвет.
- Может,послушаем что-нибудь весёленькое? Это придаст бодрость! - раскроил тишину насильственный голос хозяйки.
- Чингис-хана! Чингис-хана! - пронеслось несколько голосов из аквариума.
- Простите,но это,кажется,что-то московское? - шёпотом
поинтересовался резвый плюшевый старик у рок-женщины с надуманной причёской.Та презрительно и радостно искривилась.
- Всё московское - это «МАШИНА ВРЕМЕНИ» и ни грамма
больше. Даже Ильченко… - дама не договорила и пулей бросилась вон,она выпала из подъезда так,будто её оттуда вытряхнули и скрылась по направлению к ФИН БАНУ.
- Странное у вас представление о весёлости, - выливая воду из
аквариума истомно сказала премиленькая змейка в маленьких очках-дырках.Летящей походкой,не смотря на неоднократно ломаный позвоночник,она подошла к проигрывателю.В тишине,висевшей надо всем стало слышно,как игла впилась в диск.Через 2 секунды треска и стона из колонок заревела кантата «МОСКВА» Петра Ильича Чайковского.
- ТАК ЖИВИ ВО ВЕК НАШ РОДИМЫЙ КРАЙ!-пел большой и
спаянный хор не то ветеранов,не то детской капеллы им.Глинки.Все облегчённо вздохнули и заговорили на разные темы.Теперь салон походил на тот отдел комиссионного магазина,где продают магнитофоны - все разом несли разную чушь,и только Алина подобно опытному слесарю,всё ходила меж волосатых и уже лысеющих голов и головок,и как только какой-нибудь гость начинал тянуть,рвать ленту или вообще останавливался,тут же его с любовью починяла.
- СЛАВА! СЛАВА!СЛАВА! - всё не унимался громкий хор.Вошёл
Вячеслав,посмотрел с порога в потолок,сказал: «СИДИМ? НУ-НУ!..» - и пошёл играть на гитаре.Рок-аристократы с напускным равнодушием дымили подозрительного вида «беломором».Один из них,отличавшийся приличным видом,достал небольшой компьютер и начал лихорадочно нажимать клавиши.Его мысли спешили и не успевали за проворными руками.
- Да,все возможные варианты сочетания мужей,жён,любовников,
любовниц и мелких домашних животных уже позади…Одно из двух:либо вводить новые кадры,либо…
Горестные раздумья рок-бизона были прерваны каким-то
похрюкиванием и попискиванием.В углу дивана что-то смаковали.Это была группа юношей пёстрого типа,на днях автоматически удовлетворившая много людей.
- Д а в а й т е читать стихи! - сказал кто-то и не останавливаясь,начал:
Там кипяток,там РАСПИЙ бродит,
Там АЛКА на трубах висит,
ЛИСА там девушка приходит,
И долго КРЫСЫЧА любит.
Невдалеке - САЙГОН зелёный,
Златые дни…пни в сайгоне том.
И днём и ночью ПЛАН учёный
Всё ходит по нему тайком.
Там на нечищеных диванах
Следы ужасных мелодрам.
АЛИНА  над салоном чахнет,
Там след оставил ДЖАЗ-КОМФОРТ.
Там сырный дух,там СЫРОМ пахнет!..
Там все однажды улетят.
Никто не слушал.Все спали,не считая тех,кто просто лежал без сознания.Но тут…Во всё висевшей и висевшей тишине тихонько разнеслось известие:
- А говорят,в одном  номере одного журнала скоро опубликуют уши одного
рок-музыканта…
ЧТО ТУТ НАЧАЛОСЬ!!!Как порох от «искры»,взорвалась
насыщенная за долгие годы электричеством атмосфера салона.Вдруг оглушительно заиграла музыка «ПАБЛИК ИМИДЖ ЛИМИТЕД»,все заскакали,заорали,будто того и ждали.Пыль взлетела,как туман,а АЛИНА упала в обморок лицом в творог.Сильно запахло духами «КАМАСУТРА» и «КРАСНЫЙ МАК»,к которым примешивался тонкий аромат фекалий.Молодые люди,которым здесь было явно не место и не время,отпали от своих пожилых спутниц,на шеях и везде у которых были опознавательные знаки.Рок-буржуазия оглядывалась по сторонам с выражением лица «Помоги, пока не поздно!» Лишь крохотная алина,никем не замечаемая,всё лежала в твороге и видела чудный,небесный сон: будто сидит она с обладателем неопубликованных ушей на весах,покачиваясь,вокруг чудесное рок-утро,и он говорит ей:
- Ещё так рано,а ты уже прекрасна!…
А тем временем всё сломалось в салоне Алины - уж не было тут
места радости и чувствам.Мрачные,грязные планы-козни запрудили место былых невинных оргий.Все в панике давясь,бросались из окон и дверей-щелей,один МИЛЫЙ сохранял безрассудное спокойствие,граничащее с тяжёлой психической травмой.Часы били,не останавливаясь,как будто собрались перевыполнить 5-илетний план.
Молодые люди,всегда гуляющие по площади Островского,могли в этот вечер между делом наблюдать странную картину: вдали по склону наспех спускались какие-то точки и тут же сливались с окружающей средой.
КОНЕЦ! Да,это был конец,которого никто не хотел,но все ждали. Стало ужасно холодно,почти -30 градусов Цельсия.Алина проснулась от мысли,что она летит.Она и в самом деле летела,не разбирая пути и не ориентируясь ни по звёздам, ни по компасу.Алину всё глубже и глубже тащило в дебри пучин космоса.Зазвучали эвуки - то ли «СПЭЙС», то ли «зодиак» - алине было уже всё равно.Но тут она увидела вдали дрожащий предмет.Сужасом и лёгкой досадой а. поняла,что это - планета Земля.«… Далековато же меня отнесло.Как же там без меня салон?Не унёс бы кто чего!..» - стучали мысли в голове а.,как бы подчиняясь некоему нечеловеческому РИТМУ.И ТУТ - …      
А. могла бы поклясться всеми богами и быками,что она своими глазами увидела нечто.
Земной шар раскрошился,растрескался,разлетелся в разные стороны, как шоколадный орех с жидкой начинкой,и эта начинка-магма,испуская дым и смрад,нервно колыхалась,горела,светилась огнём,и в самой её сердцевине ИЗВИВАЛАСЬ толстая,с белыми химическими волосами,с гримасой сального сладострастия,извивалась призывно,в каком-то жутком танце-экстазе,вся покрытая   ч ё р н ы м   п о т о м   ОНА -          
диско-СМЕРТЬ.
На следующий день,проходя мимо САЙГОНА, Милый заметил,что дверь закрыта на замок и за стеклом висит какая-то табличка.Осторожно оглянувшись,Милый подошёл к двери и прочёл. Табличка гласила:«ПОЗОВИ - УКУШУ!» Развешанные по всему городу громкоговорители оглушительно стучали.
- Что это расстучались сегодня? - нервно спросил пробегавший мимо РАСПИЙ.
- ГОТОВЯТСЯ… - с ехидной грустью и в то же время как-то игриво пробормотала похожая на птицу редкой породы старушонка.
- Ах,что за диско-ВРЕМЕНА ! - воскликнул запахнув мех РАСПИЙ,
бросил беглый взгляд на Милого,который всё стоял и читал табличку,и скрылся в мутном водовороте
НЕВСКОГО  ПРОСПЕКТА.

                != == == == == == == == =!

ОТ АВТОРА: при публикации,дабы не … ,допускается изъятие из имени главной героини АЛИНА буквы «Л».
                “”
                “”””””””””””””””””
                ,,,,,,,,,
                …
                …
                .

ПРИМЕРЫ
                ______

К.П.
Весенним шумным ярким днём
Взойдёшь на древнее крыльцо
И долго смотришь на лицо,
И видишь грусть тупую в нём.

/ вместо пролога./
1.
Сейчас увидите шедевры.
Не все ж, по крайней мере, звери!

2.
Моншеризатор портативный
Был наделён громадной силой.
Он милизации подверг
Всё население миров.

3.
Аничкову мосту
Нынче утром два коня
Посмотрели на меня.
Может, грубо, может, глупо,
Ну, а может быть и группа?
И зачем на животе
У коня Наполеон?!?

4.
Есть многие на свете, друг Горацио,
Что умерли, не зная о феллацио,
В эмоциях, дозволенных полицией,
Что палицы простёрла над Венецией.

5.
Патиссоны в унисоне
Из клаксонов - невесомы.
А сомы и хромосомы
Ненавидят аксиомы
(Неприятные особы!),
Ведь опоссумы - масоны.
Ну, а совы - фармазоны,
Облачённые в кальсоны,
Опьянённые нарзаном.

6.
Всё оральное - морально,
Остальное - ненормально.
Так записано и в плане
У гетеросексуальцев,
Где сосчитаны по пальцам
Заводные саксофонцы.

7.
…когда кричат: «Ещё, ещё!..»
Ещё - это радость,
Ещё - это мир.
Ещё - это солнце,
А также звезда.
Ещё - это счастье,
Люблю я его.
Ещё - это значит
Всегда ничего.

8.
Тоскуя, все таскают «Тоску»
Иль подходящуюся доску,
В тоске о «Тоске» позабыв,
Но никогда её не знав.
Всему причиною позыв.
Чего не надо позабыв,
Кто знает, что себя  не знает???
Один новозелландский заяц
Всё в сумраке забыл вконец,
Что он не заяц, а ЗАЕЦ.

9.
ИНОСТРАННАЯ  ЛИТЕРАТУРА
Сапфо софистикой свистела.
Ну а кому какое дело?
Она же ничего не ела!
            * * *
Комок кумиров у кумы
Искусно связан для тюрьмы.
Но для чего здесь вы и мы?
Спросите сами у совы.
В Хэмингуэе мы и вы
Должны являться наяву.
Слова, прославьте и сову!
У ней займите голову,
Мон шер, се ля ви - ву ли ву.
             * * *
У Сомерсета Моэма
Душа полна помоями.
             * * * 
У искусства много вкуса.
Знал об этом Герман Гессе.
Но не знал тот Гессе Герман,
Что в искусстве есть и нормы!!!
Не услышит немец «Нормы»!

10.
Алкина литература
У Аллы Пушкин был - Хуюшкин.
Был и Некрасов - ***красов.
Был Достоевский - ***стоевский.
Радищев также был ***щев.
И там алисыни поэмы
Чесал, читая, некто Гоболь.
Лишь только Льва Толстова Алка
Поднять как надо не сумела…

11.
Есть писатель русский - Гогорь,
Но его не надо трогать.

12.
Кортеж курортов куртуазен,
Хотя курантов безобразье
Подобно старым образам
Давно продвинулось назад.
Прозаседавшаяся проза
С наивной радостью угрозы
В «Грозе» Островского сплелась.
А Катерина всё ж спилась.
Сталь закалилась, все ушли…
Куда?…

13.
Сегодня вас почти что трое.
Не потому ли пала Троя,
Что у алхимиков в тазу
Из козней сделали козу?
А вы, надменные пелёнки,
Уже записаны на плёнку
Невольником известной чести,
Когда уж не было где сести.

14.
ЛЮБОВЬ  СЛОНОВ
Слоновьи ласки интересны.
Укусы в них имеют место,
И хобот жадный ущипнёт
Слонихи юной алый рот,
Набитый пальмой и бамбуком.
Но эта НЕ ПРОСТА наука!
Чтобы в объятиях душиться,
Нам надо у слонов УЧИТЬСЯ.
Любовь БОЛЬШАЯ у слонов
/Немая с точки зренья слов,
Но им чесание доступно
В местах умеренно преступных/.
Пускай звенят любви аккорды!!!
Ведь у слонов есть хвост и морды.

15.
К Ъ.
Псевдофломастеров фламенко
Здесь исполняют не фламинго,
А заурядные колибри
Весьма солидного калибра.
 
При декадансе ренессанса
На станциях сложились стансы
Об эпицентре  пива-кваса
Для офицеров из запаса.

16.
У философа-лосося
Брал уроки фаллос лося
О простом натурализме,
Астролябии и жизни.

17.
Спят усталые комплекты,
Крысы спят.
У директора в конверте
Красота.
Наши зубы надувные
Принесли,
У инспектора на вые
Пни росли,
А сберкнижки записные
Знают жизнь…
Телефоны надувные
Ждёт туризм.

18.
РАЗНОЕ  /элегансы/

Птички весенние, вечные странности,
СИНУСЫ вечности, КОСИНУС тангенса -
Вы и  бессмертные, вы и обильные -
Закономерности в общем-то сильные,
Птичьих доносов стандарты стабильные -
Не забывайте, что сильные свиньями.
Что вам угодно, звеня сегидильями?
                * * *
Законы Бойля-Мариотта
Не применимы для Марокко.
У лошадей свои законы
Для коронации забора.
В Бродвее был «Вишнёвый зад»,
А кони до сих пор висят.
                * * *
Коты в котангенсах живут,
Которые порой и жмут
Углами жизни теорем.
Сдают котов всегда в гарем,
Гашиш кораном заменив.
Но котомудрость, семенив,
Не шла, а в вечности была.
Её коты сожгли дотла,
Чтоб мудрость на земле жила.
А ведь она уже была!..
В контуженном мозгу козла.

19.
Примерам не нужны премьеры -
Они и так закономерны.

20.
/вместо эпилога/
Всё в жизни есть - покой в позоре,
В усладах - яд и поцелуй…
Так принц с инфантой на заборе
Трудолюбиво пишут ***.

1981. Березники


МАЭСТРО.  /Продолжение романа/.  НАМАЭСТРИЛИ!
Как-то поздно вечерком Леонид Ильич Скотт как обычно, не глядя, перелистывал причудливые странички пухловатого и довольно-таки потрёпанного литературно-патриотически-сексуального журнала. В глаза ему бросилась статья необычного парапсихолога, в общем-то изрядно серая. Некоторое оживление ей придавала игривая фамилия  автора - Суевич. Тот утверждал, что если вдруг, резко, внезапно и неожиданно обернуться назад, то можно на некоторое короткое время увидеть средних размеров белую собаку, якобы пролетавшую, белой молнии подобно и извне. Собственно, к этому сводилась вся сущность статьи.
Нашему герою внезапно очень захотелось увидеть то, чего нет и нельзя увидеть. Прелесть парапсихологизма подействовала на него быстро, и он разразился тирадой седого поноса.
Однако в доме явно не хватало каких-то и кое-каких приборов. Ле. Ил. С-тт схватил чемодан и выбежал из дома, не замечая ничего. Да и замечать-то было собственно говоря нечего. Неизвестно что, похожее на утро с оттенком вечера или наоборот висело в небе, освещая то, по чему обычно ходят люди. Они и в этот раз шли, но почему-то стоя на месте…
Л. И. С-тт взошёл в магазин   «ОВОЩИ-ФРУКТЫ» за картошкой. Так как её не было, он был вынужден приобрести там три телевизора, два - цветного изображения, а третий - с кукушкой.
ЛИСкотт, прошедший мимо ласкавшего случайный взгляд ресторана, невольно заглянул в него.
- Телевизоры в гардероб можно сдать? - спросил он у похожей на
нашкодившую слониху гардеробщицы, которая стояла возле стоявшей у входа в туалет урны, время от времени вытаскивая из неё руки. Та ответила, глядя в сторону и со стыдом, но строго:
- Олед еокак умок а! - и повесила телевизоры на вешалку, повесив
голову. Лис-тту показалось, что она говорила задом наперёд и спереду на зад, но он, посмотрев ей на зад, не стал возражать в книгу жалоб.
Ресторан и вправду весь кланялся, хрюкал и искрился. Он был большой, как взлётное поле. На потолке, который уходил в небо, сверкало световое табло, как на олимпийском стадионе комплекса имени комплекса для московской олимпиады, которая началась в Москве олимпийской, а закончилась в столице нашей Родины, которой фактически является Москва. Табло, слегка заикаясь, сообщало меню посетителей, которых, кстати говоря, почему-то не было видно. ЛеИлС-тт сел за стол для Людовика ХIII, и тут же к нему бросилась официантка ресторана. На что она была похожа, ЛИС не посмел бы сказать ни за что и никогда, но ему вдруг стало неприятно от того, что он увидел в лице официантки себя самого.
- Смотри! - сказала официантка гостю ресторана, указывая хоботом, взятым со стола,  на световое табло, - смотри и думай!
Цены побежали перед взором  ЛИСкотта. Меню гласило:
- ВСЁ - 1 руб. 02 коп.
- НИЧЕГО - 1 руб. 03 коп.
- А где же холодные закуски? - почему-то прошуршал, лязгнув зубами кошелька ЛИС.
- ОТСТАНЬ, СВОЛОЧЬ! Неужели  нельзя хоть раз не перебивать? -
лягнувшись, сердито бросила официантка, которая не отрываясь, как в кино,  смотрела на табло, постепенно превращаясь в нечто крысообразное наподобие грызуна. А табло всё вспыхивало, маня назойливой экзотикой:
- ЖИЗНЬ - 1 руб.  15 коп.
- СМЕРТЬ - 1 руб. 16 коп.
- ШТИРЛИЦ - 1 руб. 17 мгн.
- МУДРОСТЬ - 1 руб………….
- Ну, милая моя!.. - заговорил, разводя руками и ногами ЛеоИльС-тт, имея в виду официантку.
- Ничья я не милая. Никому я не нужна!.. - грустно и сухо проорала
официантка-грызун. И теребя кружевной французский передничек лапками, унизанными платиновыми кольцами с изумрудами и аметистами, она спросила, как будто  повинуясь внутреннему голосу чьего-то приказания:
- Ну, что? Так и будем молчать? Сколько ж можно? Ац?
- Да ну вас к чёртовой матери! - то ли произнёс, то ли написал на
салфетке ЛИС-тт. Послушно удаляясь, официантка, переставшая быть собой, время от времени ещё пыталась как-то приласкать строптивца, пока не скрылась за горизонтом ресторана, скрывшегося в складочках передника, забытого второпях неизвестно для чего. Невидимая ночь, казалось, обхватила ЛИСкотта неприятными по запаху объятиями. Вскоре это оказалось. Декламируя выученный наизусть коран и торопливо суетясь, кентавры в терновых венцах внезапно принесли Скотта в его дом, который казалось  только этого и ждал. Дух статьи о парапсихологическом успел провонять в нём все углы. Чтобы очистить атмосферу удушья, ЛеоИС-тт решил включить телевизоры. Воткнул, приготовившись  воспринимать удовольствие…
Но телевидение явно отказывалось сегодня быть досугом. В неизвестно зачем начавшейся и никак не могущей закончиться телепередаче  «Что? Где? Когда?» ведущий  монотонно повторял: «Ничто. Нигде. Никогда. Никому. Никозу. Нисову. Нисвинью. Не могу. Не хочу. Ни за что. А почему?»  Все другие участники-знатоки  что-то вязали. Мелькали спицы, крючки, вязальные станки и фабрики…. Вот уж и пианино связали! Клавиши шерстяные, струны обвитые, да как заиграют! А музыка всё кружевная, шёлковая, всё какие-то вязаные чаконополонезы да полькогалопы, плясовые джаз-мазурки в стиле «рок-энд-блю». А толку никакого. Всё равно ничего не слышат. По программе ОР БЫТА передача «Телекамера смотрит в морг» всех зрителей расстреливала из пулемёта - ничего интересного. В рубрике «Очевидцы невероятного» шла очередная хроника: сыры разварные, политические старики со старухами, мечты о хлебе, о любви, последствие ведут знатоки и прочая дрянь. Оживлённо проходил репортаж «В ритмах зарубежной пятилетки»:  шла рок-оперетта «ДОЧЬ НАСИЛИЯ». Аманда Лир в тигровой шкуре и перьях играла бриллиантовым смычком по саксофону и нежно пела бодрый старинный маршик следующего содержания:
- Эй, музыканты!!!
- Где ваша совесть?
- Как вам не стыдно?
- Ну-ка в сторонку…
- Ждёт вас сегодня много работы. Там-тара-рам пам-марам-парам-там-бам-пам…………
Это невинное безобразие сопровождал большой симфонический
оркестрик броненосцев и муравьедов под управлением  Давида Голо-Щеткина. Ансамбль песни и тресни пел:  «Я ЗНАЮ один секрет - СМЕРТЬ скоро сойдёт на  НЕТ!..», а хор пляски и тряски с варёными глазами выделывал нечто образно напоминавшее  твисты да шейки образца 1935 года. Вокруг аплодировали крокодилы-чемоданы, бегемоты-пароходы, цари-короли, да так, что только уши береги. А тут ещё кукушка закапризничала - подавай ей петь «ТОСКУ» - хоть лопни. Лопнув, ЛИСкотт вышел, прикрыв вновь обретёнными руками дверь в комнату, где телевизоры орали ему в след всеми своими каналами.  «Пусть пообщаются, поделятся наболевшими вопросами,» - решил ЛИС-тт, садясь на вежливо подошедшую россомаху, которая раскачиваясь в такт мелодии Ксенакиса, рыдала про что-то. Мелодию эту напевал, сально улыбаясь и посылая ей воздушные поцелуи, старый дубовый стол.  «А ведь он ещё не так уж и стар! - заметил себе Скотт, - кто знает, может и к нему ещё вернётся настоящее чувство». Тут и чувства прибежали, раскладушки принесли. Но не смотря на их гримасы и вздохи, ЛИС-тт /наш герой/ неуёмно и безудержно предавался чувству мысли о статье Суевича, прочитанной в недавнем прошлом, которое состоялось утром того же дня этого же месяца, что, впрочем, неточно. Испытывая какое-то невиданное эгоистическое чувство, лискотт почти физически чувствовал, как парапсихолог оплодотворяет его мозг своим присутствием, которое не ощущалось ни в чём. Это было ново, но как бы приятно.
- А что если…как-нибудь…эдак вот…другим ведь можно!…вдруг будет лучше, чем хуже!…А???…
Как только эти клочки-обрывки мыслей проскакали по
оплодотворённому  и слегка помятому мозгу Ильича, его взгляд
приковала к себе дверь шкафа. Она не шевелилась. НО и не
шевелясь выражение у неё было подозрительное. ЛИС-тт глядел,
глядел, и ведь как в воду глядел! Дверь, робко кашлянув,
отворилась и вошёл портативный человечек. У него была голова
мыслителя, но впечатление от неё портило всё остальное, потому
что у него было всё остальное от шиша. Чувствовалось, что он сам
не рад, но терпит. Был он в несколько необычной позе: глаза в
потолке, ноги на спине, зубы в голове.
- Приятного аппетита! - как-то несамостоятельно сказал ЛИСкотт хриплым писком.
- Я уже сыт по горло, - недовольно произнесло шкафное существо. - Я - парапсихолог Суевич. Вызывали??
- Что Вы, мой милый, не успел ещё и подумать! - басом оторопел
ЛеИлС-тт.
- Думать нечего - будем оперировать. У тебя огурцы есть?
- Зачем? - всё более оторопевая воспросил спрашиваемый задающим вопрос.
- Спирт заедать. Ну же, я, кажется, жду! - нетерпеливо топнул рукой (он стоял на руках, но как-то кстати) Суевич.
- Где? В шкафу? Конфу? - вяло поддержал беседу ЛИСкотт. А тот,
шкафной, уже кружил ястребом, совершая мерзкие приготовления и вопя истошно:
- Я сделаю из тебя человека. Ахнешь, если успеешь! Потолками
побежишь!  Взвейтесь, соколы, орлами! Резво реет буревестник, жирной молнии подобный! А гагары - в эйфории, там им мары - по пингвину, всё что им ещё доступно! Гордый пингвин не уступит! Часто прячет в робких скалах над равниной чахлой моря! И за борт он их бросает в набежавшую гагару, унесённую ГАРГАНДРОЙ!!!!!!!!
- Гарр…гаррррр… - неслось ему в ответ со стороны Лисса и Котта,
сидевших вместо Л. И. Скотта  в кресле стола, царапая наманикюренными коготками изрядно наперченные нафталином странички литературно-патриотически-сексуального журналдба.
Но не всё остальное в это время находилось на своём месте относительно первоначального места, которое было ранее занято. От парапсихолога, например, остался только тошнотворный запах «Говинды» да развесёлые галоши, которые лихо отплясывали краковяки и куявяки в скопившейся сырости и мерзости. Всё горело, рушилось, весело потрескивало от холода и различных других факторов.
«Интересно, сколько бы потребовалось лошадиных сил и лошадей, чтобы запустить свинью на луну, называемую ЛУНОЙ?» - спросил голосом диктора центрального телевидения задумчивый писсуар, откуда-то зашедший на огонёк пожарища.
Комната тем временем превратилась в столицу нашей Родины, а Лисса и Котта, выросшие до размеров Останкинской телебашни, поедали здания, разгрызывая их как кости. Везде всех людей поубивало коротким замыканием электрического переменного тока, и все унитазы были полны трупов. Ледник захватывал территорию города, стада мамонтов топтали мир и дружбу. Один лишь ЧУДОМ уцелевший нетронутый Чик Кориа сидел в ортопедическом кресле и бессмысленно  играл на обросшем мхом рояле  СТЭНВЭЙ единственную оставшуюся в живых тему: «Чин-гис-хан, Чин-гис-хан, рашенс крэйзи распутин…» Пудры кружились в  вальсе имени Богдановой-Чесноковой…
- Не следовало бы этого делать!!! - укоризненно  погрозив пальцем 
произнесла тремя метеоритными потоками ВСЕЛЕННАЯ, бросившая беглый взгляд откуда-то сбоку на все эти беспорядки, и вскоре медленно погрузилась в своеобразное небытиё.
Январь-апрель 1982
====================================================

              * * *
Людское зверство неприятно.
Но зверство милое детей -
Оно священно и понятно
Учёным на планете всей.
Оно растёт и подрастает
И в океанах, и в песках,
Его в колясочках катает
Сер Мономах для россомах.
А судьи злобу затаили,
Всех поголовно истребили
И детству запретить решили,
Надеясь старость ублажить.
А та всё продолжала жить.
За дело тут взялась планета -
Безудержно детей рожать.
Народы стали разодеты,
Не продолжая возражать,
Не прекращая уважать.
А дети всё росли, смеялись,
Учили старших водку пить
И говорили, удивляясь,
Что не умеют говорить:
- Такое псевдовоспитанье
Даётся вам для воспитанья.
Не смейтесь, взрослые, над зверством!
Его любите вы всем сердцем!
Приобретайте министерство.

Такое вот случилось детство.
/ДЕНЬ, когда я растянул ногу, очень неприятно. 1982.
Февраля 19. /

            * * *
Всем известно - Эдгар По -
Это Эдгар Аллан По.
Всем известно, что кровать
Не могла писать сама,
Положили на неё
Потому тогда и По.
На кровати Эдгар ПО
Написал совсем не то.
Разумеется, кровать
Не достойна рисовать
То, что может рассказать.
Эдгар По умел писать.
Но кровать не мог понять.
Кто же станет отрицать,
Что кровать была как мать?
Кто же дал ему кровать?
Кто позволил отвечать
За записки о себе?
Кто сумеет разгадать -
Эдгар ПО о чём писал?
Про кровать или про что?

Март 1982

              * * *
Посвящается Мариинскому театру.
БАЛЕТ ВЕКА ПЕРЕЖИВЁТ!
Балет давно живёт в веках
На вечно милых стариках.
В потоках лжи и молодёжи
Давно бы захлебнулись ложи,
Партер не мог бы продолжать,
Буфет не стал бы предлагать,
В амфитеатре лишь кровать
В веках могла бы устоять
На троне из слоновой кости
Или другого матерьяла.
Из ценностей материальных.
Ещё со школы знают дети,
Как много радости в балете:
Прыжки, подскоки, вихри страсти,
Кордебалет весёлой масти,
Либретто, потное дыханье,
Сгибания и задиранья
В расцветках пёстрых. Шум оркестра.
«В билете есть и ряд, и место,» -
Так думал наш Акутагава,
Пришёл. В театре шла облава:
Давили кошек иностранных
И тех, кто знал иные страны.
Скрипач трубил на кварту ниже,
А дирижёр - кварталом выше,
Старухи бряцали костями,
По сцене двигаясь не сами,
Их хор толкал. А хор играл
И занавески открывал.
Не зная местного сюжета,
На сцене стряпали котлеты
Из ценностей нематерьяльных
На фоне гор из матерьяла.
Один лишь зритель удручённый,
Прельстившись мятой примадонной,
Бросал на сцену утюги.
Акутагава не погиб,
Имея счёт в швейцарском банке.
Искусство он любил без рамки,
И примадонну приберёг
Для торжества. Звенит звонок,
Урок балетный завершился,
Но зритель не освободился,
К местам прикованный цепями
И золотыми кандалами,
В рядах за круглыми углами.
Вдоль по рядам контроль шныряет,
Не то билеты проверяет,
Не то карманы отрезает,
Ища сокровищ матерьяльных
Или секретных матерьялов.
Театр рыдает. Ложам дурно.
В потоке музыки бравурной
Последней кошки скрылся писк.
Но визг танцующих заик
Не мог Акутагава слышать,
Хотя, конечно, мог он видеть -
Глаза имел он молодые
/Да говорят  ещё какие!/,
Такие умные, слепые.
/18.02.1982./

         * * *
Враги всегда изобретают
Всего, чего не понимают.
«Мы за себя не отвечаем!» -
Кричат они, не понимая,
Что пониманье им доступно,
Изложенное в популярной форме.
Но форму мы не надеваем
Для наказанья преступленья,
При униженьи оскорбленья.
Для концентрации вниманья
Никто не одевает форму.
Однажды мир примерил форму,
И человек себя увидел,
Каким давно себя не помнил.
Мир стал весь красный, словно синий,
Которого давно не мыли,
А лишь кормили банным мылом.
Хотя какое нынче мыло!
Совсем не то, что было прежде,
Ведь прежде было, словно раньше!
Не знали будущего раньше
Предшествовавшие поколенья
Для отрицанья утвержденья
О прекращеньи изменений.
Но были и другие мненья
В зонтах-тростях из академий,
Давно закрытых на реформы.
И лишь старушка-патриотка
Одна не изменила мненья,
Одна не потеряла формы.
Благодаря вьетнамской водке.
- Прощай, старуха, до свиданья! -
Враги кричали на собраньи,
И тихо в воздухе летало
Непродолжительное счастье.
/23.II.1982. День СА и ВМФ./
ВЕСЁЛЫЙ ГОРОСКОП
Две крысы-повесы с влюблённой козой
Портфель облигаций делили.
Козу приглашали, дарили рога,
Капризы козы понимая.
Лишь тигры козы не сумели постичь,
Змее философской поверив.
Змея изменяла дракону шутя,
А он всё блистал, умирая.
Свинья под знамёнами в лужу легла,
Доверчиво дружбу хранила,
Её пожирали чистюли-коты,
Скользя по махровым диванам.
Грустя, обезьяна пошла в магазин,
Воруя различные вещи.
Петух кувыркался, а бык промолчал
На лошадь задумчиво глядя,
Которая, про популярность забыв,
Хамила и скалила зубы.
И только собака всю ночь не спала,
За весь гороскоп беспокоясь.

ПАРАД ПЛАНЕТ
Аты-баты, шли кастраты,
Аты-баты, на парад.
А за ними  делегаты
С кастаньетами в зубах,
С удивленьем на лице.
Их не часто принимали на приёмы доктора,
Раздавая обещанья предсказателям ума,
Исказителям идей.
Интересный композитор угадал один мотив,
Защищая интересы несгораемых шкафов,
Отвечая на вопросы безответственных вещей.
А один Кащей  Бессменный, не имеющий детей,
Обучал ворон дежурных нецензурным языкам.
Он придумывал их сам.
Жили-были аты-баты, ели кашу из планет.
Им журналы обещали, что придёт Парад Планет,
Если всё сойдёт на нет.
Март 1982

РАСПИЙ – МОРСКИХ:    ЛИТЕРАТУРНОЕ КАФЕ «МАРТЫШ»

Цикл «О, СЧАСТЛИВЫЙ ПИТЕРСБЕРГ!» (фрагменты).

Звуки России
На старом комоде под пылью скрывалась
Одна этикетка Эпохи Раскола,
Свидетель безмолвный прошедших событий.
Её прикрепили на званом обеде,
В честь старой хозяйки из жизни ушедшей.

Звенели бокалы, хрипела певица,
Вульгарно ей вторил прилизанный тенор,
Усталые лица зевая смеялись,
Курили, гадали, в Париж собирались.
Какие-то дамы из старых придворных
Боа прожигали сигарой «Юпитер»,
Болонок своих украшая цепями,
Бантами, консервными банками смерти,
Духами времён Баррикады французской.

Прогулка
Зачем ворона в небе носится?
Наверно с вороном знакомится.
И под водой не знают рыбы,
И на воде не видят утки,
Они не знают Петербурга.
Они живут ведь очень мало.

Когда в таинственных квартирах
Решались Важные вопросы,
И под зелёным абажуром
Унылые беседы шли,

На переулке Сони Храпич,   (вариант: Анны Миллер)
В подвале дома номер тыща
Накрыли странный маскарад:
Старуха в комнате верёвку шила
И в белом платье подвенечном
Плясала фрейлина её.

Падение Былого
Когда-то были развлеченья
И плечи старые в брильянтах
Искрились в пыльных коридорах,
Когда великими умами
Все украшали помещенья,
И люди новые в жакетах
Курить учились папиросы.
Познав все слабости былого,
Брильянты в гроб легли с плечами,
Дорогу стае указав…
А дальше стая понеслась,
Оря ужасные программы,
И все с ума сошли от лая,
Не понимая где собрались.

Одна известная актрисса,
В «Шанэли» постирав меха,
На телестудию примчалась
С идеей: разозлить слона.
Она старалась для рекламы
Надеть боксёрские перчатки.
Со смехом била тростью хобот,
Потом сломала себе ногти,
Улыбку скаля в телевизор,
Слова рекламные кричала,
Присев специально, для успеха.
Слон понял цель её визита -
Они ведь умные обычно.

Банкет
Однажды в июне, в двадцатом году,
В гостинной профессорской, ночью,
Оконная рама со скрипом вздохнув,
Раскрылась, впустив приглашённых карета.
Тут лошади были и голубь в пенсне,
И чей-то забытый цилиндр
О чём-то смеялся в углу, в темноте,
Сияя протёртым подкладом.

Окно на распашку.
Влетела сова.
За нею две мыши присели.
Вся в блёстках,  в персидском наряде, - свинья
На бархатном кресле сопела.

«Все в сборе?! - спросила собранье сова, -
«Пора подписать завещанье».
Три раза в ответ ей сверкнула свеча,
И пискнула старая кукла Луиза.

Звонок телефона прорвал тишину.
Свинья подошла к аппарату.
«СПАСАЙСЯ КТО МОЖЕТ!!!!!!!» - ей голос шепнул.
Свинья без сознанья упала.
В припадке сова растерзала цилиндр
И голубь отбросил корону.
Часы проскрипели прощания час,
Две мыши изгрызли Луизу.
Всё прахом пошло.
И собранье прервал
Пронзительный выстрел «Авроры»!

1978 - 1981гг.

=====================================================

Цикл «ГОРГИППИЯ» 
НЕЗНАКОМКА
Под жарким небом Израиля
Валялась Фурия одна,
И, ничего не понимая,
Одной любви была полна.

ТАК небо Фурия любила,
ТАК все планеты обняла,
Что в тусклом небе Альбиона
Погасли звёзды навсегда.

Она лежала на песочке,
В бикини тело затянув,
И это тело ТАК хотело,
Что только плавился песок.

Когда она сняла бикини,
Приманкой тело разбросав,
Все Мухи Азии слетались -
Так Фурия была сладка.

Грызя орлинным носом Землю,
Она металась и звала.
О, Белка, Белка, ты не знала,
Какой ты Фурией была!

Большою пёстрой южной птицей,
Тобою бредил Коктебель.
Теперь на крыше ты мечтаешь
О том, кому бы предложить.

Э Г О изм
Я в Грецию хочу скульптурой стать.
Хочу Олимпом небо подавлять.

Хочу в Египет - пирамидой быть!
И Сфинксом быть хочу Египта!

Хочу в Венецию - каналом лечь.
Архитектуру волнами увлечь!

В Испанию хочу - корридой быть,
Быка рогами тряпку теребить.
Быть камнем берега хочу!

В Америку хочу! Домой!

            ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

…………если бы Змеи умели бегать,
Если бы море горой казалось,
Многим бы лучше жилось на свете,
Людям бы стало значительно легче.

Если б Русалке дали паяльник,
Яростным солнцем дотла раскалённый,
Жизнь бы иначе её развивалась
В ритме восточно-железного танца…………………

              :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Я железная русалка,
Подвинти меня!
Я восточная конфета,
Укуси меня!
Я писк египтянки,
Я писать хочу!
Я зов партизанки,
Я стон молока!
Я блеск альбиноса,
Я мумии чёрствость.
Я знаю жизнь!
а ты?
АЗБУКА
Мила мыла мясо Мары.
Мара ела маму ламы.
Маре мило мясо ламы,
Миле мало мяса Мары.
Мыла Римма Руту мясом,
Рута Римму била мылом.
Мясо Мары в раме Милы.
Не промыла Мара мясо.
Умерла от мяса Мила,
Не оставив  мыла Лине.

АЗБУКА II
Шуба Шуры шила шляпу.
Не дошила шляпа Шуру.
Не до шубы шляпе Шуры -
Не дошила корпус шляпы.
Сушит лошадь уши шубе.
Мышь лизала крысе зубы -
Не до мыши  шубе шляпы.
Крейсер крошит зубы Шуры.
Вяжет Маше уши клейстер.
Маша очень любит мясо,
Фаршируя мясом мячик.

У Риммы болели зубы,
А Рута лизала зубра.

                ::::::::::::::::::::::::::::::::::::

На Востоке, на базаре,
На зелёном на диване,
На открытом тёплом месте,
Не в тени, под солнцем жгучим,
На весах чугунногирих,
На заморских на подносах,
Под навесом, на прилавке
Всё что хочешь - всё ты купишь.
Потеряешь, что не держишь.
Что продашь - того не купишь.
Ничего ты не увидишь.
На Востоке есть базары.
Любят пошлость на Востоке.
На Востоке сладко любят,
Сладострастно отравляют.
Там бывает и такое.
Там ещё не то бывает!
Там ещё ТАКОЕ будет!
Быть базарам на Востоке!!!

ПЛЯЖНАЯ ГРЯЗНАЯ МЫШКА.
Грязная пляжная мышка
В ласковом море топилась
И, утопая, смеялась
Над легкомысленной жизнью,
Не дорожа этим миром.
Всё понимала малютка,
Пляжною грязью покрыта,
Чести лишённая мышка.
Только на дне ей спокойно,
Только в утопленном мире
Счастье найдёт куртизанка,
Сладкая beach dirty mouse.

                ::::::::::::::::::::::::::::::::::::

В бутылке смеркалось,
Высохло море,
Голые камни
Загар уловляют,
Супер-котята
Ждут воскресенья,
Древние лиры
Ветром набиты,
Рыбы-отвёртки
Дно покрывают
Слоем останков
Цивилизаций
Мудрых кораллов
Вне интеллекта.
Так всё смеркалось
В логове моря,
Где без возврата
Всё продолжалось.

ТАМ…..
Там Белочка свой завела институт.
Там старые бюсты на стенах висят.
Там куклу беззубую током трясут.
Там с криком садятся,
там с визгом встают.
Там жарят, там парят, там чистят Её.

                ::::::::::::::::::::::::::::::::::

…………Купите обезьяну в далёкие края!
Она расскажет сразу,
сворачивая в лес.
Из леса кто-то вышел,
На голову мне прыгнул…………………
…………………и дальше поскакал.

                ::::::::::::::::::::::::::::::::::::

УПАДОК.
Упали, разбились стальные обезьяны.
Под деревом бумажным
стальные руки-ноги
И головы не знают 
Им может быть не ясно
Ведь им не объяснили
Зачем они упали.
Упали, значит знают,
Что падать нет причины.

MAGIC IN ANAPA
It’s magic in Anapa
Love in Gemete
Smokin’ Marywanna
Love is in the air!
               
АНАПА. 1982


ПЕРЕПИСКА С МАЙКОМ (фрагменты)

ОТКРЫТКА С ТРЕМЯ КРАСНЫМИ ГВОЗДИКАМИ.
Hello, Alexander!
Поздравляю тебя с днём
рождения!!! (Viva, Scorpio !)
В этой связи желаю тебе сам
знаешь чего (а именно того,
что ты желаешь сам себе),
от себя лично (на всякий случай):
денег, здоровья, творческих удач (!),
всех кайфов и никаких обломов.
Обязуюсь в должный день
to drink to your health.
Eturnaly yours - Mike.
P.S. Жди посылочку.
Приложен коллаж из журнальных вырезок с комментариями:
Твоя любимая Джони Митчелл;
наша обожаемая Аманда Лир с Миком Джаггером;
какой-то итальянский козёл;
образчик поэтического совершенства, не правда ли? /далее следует текст BONEY M “Daddy cool” (Farian - Reyan) ED. Durum !/:
She is crazy like a fool
what about it daddy cool
She is crazy like a fool
what about it daddy cool
I’m a crazy like a fool
what about it daddy cool
daddy daddy cool

She is crazy like a fool
what about it daddy cool
I’m crazy like a fool
what about it daddy cool
daddy daddy cool

She is crazy about her daddy
oh she believes in him
she loves her daddy
she a crazy like a fool
what about it daddy cool
I’m crazy like a fool
what about it daddy cool
daddy daddy cool

====================================================

23 М
     А               
 Я
1981.
Майк!
Если тебя забрали в армию, то это ещё не повод, чтобы не писать ответы на мои письма.А если не забрали, то уж и подавно.Короче я очень огорчён твоим молчанием.Возьми хоть VILLAGE PEOPLE - они, похоже, встают на час раньше тебя - судя по их песне -  5 O'CLOCK IN THE MORNING - вот всё и успевают.Посылаю тебе мой ответ на димкин роман «МЕСТЬ».Можешь предложить его в «РОКСИ», показывай, кому захочешь, но Я ПРОШУ ТЕБЯ: не говори никому о том, чьему перу ЭТО принадлежит. Хватит с меня скандальностей. Мой псевдоним можешь придумать сам, хотя я уверен, что никогда «рокси» не станет печатать такую порнографию, и правильно сделает.
Пока всё, жду ответа.Всем - ОГРОМНЫЕ ПРИВЕТЫ.
КАК СЕБЯ ЧУВСТВУЕТ НАТАЛЬЯ?  Ей - самый большой
    П
    Р
  И
  В
  Е
   Т
   !                АХ,СКОРО,СКОРО               
                ЛЕТНИЙ  ОТПУСК! ! ! ! ! ! ! !               
    А ЭТО
ЗНАЧИТ:ЮГ,
КИЕВ,
ЛЕНИНГРАД!
                / стоитлиговорить, чтопоследнеепрекраснеев
                с
                е
                г
                пока ! пиши ! альександр.               о
                !!!

====================================================

Dear Alexander!
Премногое мерси за письмо. В ответном сообщаю текст Night Clubbing Игги Попа. Я, кстати, написал стишок:
Раз проснулась Джони Митчелл,
А на ней сидит Мич Митчелл!
и ещё:
Раз проснулся Джон Пол Джонс,
А на нём сидит Том Джонс!
Правда, «раз проснулась Йоко Оно, а на ней сидит Джон Леннон» не совсем в рифму, но они ведь так любили «фри!»…
Рад сообщить тебе, что группу «Зоопарк» приглашают в Москву, играть на аппарате «Машины Времени», для записи концертника! Очень жаль, что ты не сможешь поучаствовать в этом событии. Зато «Весёлый Гороскоп» ходит по рукам и я требую его переписывать, так как он уже слегка поистрепался от прикосновений. Все в восторге!
В шмок-шлубе стали давать разрешения на концерты, и мы с Вячеславом кажется куда-то поедем играть! Поговаривают и о фестивале (и. о. Фестивале). Тут уж ты должен быть, поверь мне. Все передают тебе приветы, Наталья - персонально. У нас ожидается аист в гости. Надеемся, ты составишь ему компанию и приедешь вскоре.
Yours - Mike.
Приложена винная этикетка:
                Saint-Maxime
                vin fin selectionne
           cep d’or de la qualite internationale
        alk. 12 % min. Vol.                0,75 l  «е»
                VIN  DU  MAROC
                CASABLANCA
На обороте этикетки напечатано на машинке:
… пока что я целую неделю
буду скучать, не зная чем за-
няться и куда деватьсебя.Вот
мне и пришло в голову предать-
ся сладостной лени: право же,
скучать очень занятно… рань-
ше у меня такой привычки не бы-
ло и я нахожу её очень тонной.
Ещё бы это не было тонно, -
заметил король, - скуку-то в моду ввёл я.
Вот,сир,я и выработал план.
Каждый день я буду являться сю-
да в носилках.Ваше величество
будете читать молитвы,я стану
просматривать книги по алхимии
или лучше даже - по морскому
делу.Заведу себе собачек,чтобы
они играли с вашими… Я хочу
также пополнеть.Затем,когда
возлюбленная дю Бушажа разве-
селится,мы найдём другую
женщину,весёлую,и вгоним её
в тоску.Но всё это мы будем
делать  не двигаясь с места,
сир : хорошо чувствуешь себя
только в сидячем положении,
а очень хорошо - в лежачем.
                «Сорок Пять», Дюма.

====================================================

ФРАГМЕНТ ПИСЬМА НА ТЕТРАДНОМ ЛИСТЕ
… перевести как «Салоны» кажется мне вполне закономерным – ночные клубы и являлись оными в былые времена: «Англицкаго клоба верный член до гроба», как писал в единственном по счастью произведении наш дипломат. И «по субботам» и «раз в неделю» мне нравятся ОБОИ, «и так и так правильно», как говорит Истина устами младенца. Правда, «по субботам» мне живо напомнило тот миленький анекдотец про Людмилу Зыкину в Париже, когда горничная спрашивает её: «Когда мадам будет принимать ванну?», на что получает ответ: «В субботу!» Джаз, Феллини, Дали и прочее может варьироваться вечно. В “For Free” Mitchell, где есть милая фраза: “And I play if you have a money or if you’re friend to me”, присутствует другая фраза: “I got a black Limousine and two gentlemen escorting me to the hall”. На концертнике (первом) два джентльмена легко превратились у неё в «сикстин» с похихикиванием. Ох уж эти Скорпионы! Далее: Ричард Бах, Фейербах, Оффенбах, младший Бах, Фейертаг (несовершенная рифма), вертопрах и етс. Кстати о Фейертаге – ты не поверишь, но мне попалась THE MARVELETTES “PLEASE MR. POSTMAN” 1961!!!!!!!!! Разумеется, запишу. Львицы-дебютантки бесподобны! «Она читала всё, что нужно – это наверняка». С концом ты поторопился, смею объясниться – слишком быстро, бегом по «Салонам», а как же постоять с презрением у колонны? У меня родились строки, экспромтом:
   Здесь стоят диваны, старинные диваны,
   Которые полны мелодрам,
   И уж конечно здесь немало милых джентльменов,
   Неподвластных обаянию дам.
   В атмосфере изыска с элементами риска
   Эпохальный разложен пасьянс:
   Сеансы спиритизма и цыганские романсы – здесь
   Продуман каждый нюанс.
Впрочем, это, разумеется, на твоё усм-е. В целом это очаровательно, не менее чем любезно посвящённая тобою «Ах, Любовь!». На первой же своей пластинке я подарю их ТОР’у 20 с бесконечной признательностью автору. Меккери отдохнёт. Кстати, «Королева» всё хуже и хуже. Дуэт с Боуи смешон – Фредди блеет, как овечка рядом с Волком. Кстати же, если тебе повстречается «Петя и Волк» Боуи, попробуй сообщить мне или придержи по возможности. Я думаю о нём непрестанно. Слушаю «Любовь к трём апельсинам» того же автора (Прокофьего) и валяюсь от смеха – если бы вместо оперных баранов там пели голоса Тины Тёрнер (Колдунья), Митчелл (Принцесса-несмеяна), Боуи (Принц) и Мит Лофа (Кухарка) – это было бы покруче «Волос»! Слышал ли ты «Heroes» на немецком? Это невероятно! Редкая песня долетит до середины немецкого языка, но эта – как влитая! «Зи либ дих» Битлз звучит смешно. Только «Крафтверк» и Нина Хаген в состоянии петь на этом языке. И конечно, Клаус Номи. По поводу «red joystick» Лу Рида не могу тебе ничего сказать, кроме того, что joy – это джой, а stick – это стик. «Красная палочка, приносящая радость» - это ужасно похоже на «нефритовый стержень», однако у McCartney в песне «Medicine Jar» есть строчки: «dead on your feet you can’t go far if you`ll keep on sticking your hand in a MJ», которые обычно переводятся в смысле того, что «будешь ширяться – подохнешь», с чем я в корне согласен с поправкой, конечно, на то, что это и так произойдёт однажды. Для Лу Рида и то и то вполне приемлемо. Рад, что ты закончил «Стоунзов». Я должен сказать, что в отличие от Queen они каждую пластинку делают лучше, что большая редкость. Мне кажется в 1976-м году произошёл некий тайный катаклизм, стерилизовавший рок-музыку…

====================================================

ОТКРЫТКА «СЛАВА ВЕЛИКОМУ ОКТЯБРЮ» С ПАМЯТНИКОМ ЛЕНИНУ НА БРОНЕВИКЕ НА ФОНЕ ПЯТИКОНЕЧНОЙ ЗВЕЗДЫ С СЕРПОМ И МОЛОТОМ (художник Н. Колесников). У ЛЕНИНА ИЗО РТА ВЫЛЕТАЕТ ФРАЗА: «В ОСОБЕННОСТИ 31-МУ ЧИСЛУ!»
Hello, Alexander!
Поздравляю тебя с четвертным! И в этой связи желаю тебе иметь их как можно больше.
Желаю тебе и остальных всевозможных и разнообразных кайфов.   
К лично моим поздравлениям присоединяются любимая жена, инфант, Павел с Наташкой, Родион, Иша и др. и пр.
                Mike.
P.S. Подарок чуточку запоздает, но будет. М.
P.P.S. Приехать не могу, чему опечален. На то есть миллион причин, в том числе концерт «ЗООПАРКА»   31.10.81. М.
====================================================

ПИСЬМО НА БОЛЬШОМ ДВОЙНОМ ЛИСТЕ БУМАГИ В КЛЕТКУ.
24.XI.1981.
Oh, Mike!
So you're the Rock'n'Roll Star,
You play a mean guitar,
You always ate in the Steak Bar,
You love to drive in your Jaguar…

Мои самые  искреннейшие  поздравления! Очень рад за тебя, и спасибо, что ты держишь меня в курсе своего RISING, которому я очень сопереживаю и завидую самой белой завистью.  Также мои поздравления  всему «Зоопарку».
Майк, я не писал - ждал, когда сделают фотографии с birthday, среди которых  должны быть и весьма забавные, но эта канитель затянулась, и я вышлю их тебе  через неделю.
Я, как впрочем и всегда, смурею, в ожидании второй половины января - первой половины февраля, когда смогу, наконец, снова быть в StP. В Перми меня попросили выступить на НСО в университете  на предмет рассказа о ленинградском роке и «Aquarium» & «Zoo» в частности. Успех был бурен, вот только качество записи подгуляло немного. Намереваюсь в очередной приезд улучшить их качество, а также записать «Аqua» и твой новый альбом, который ты, надеюсь, в скорости запишешь, о чём (снова-таки надеюсь) и сообщишь мне.
Многоёбаный конкурс «Комсомольской Правды» продолжается, в конце ноября тем, кто прошёл на III тур (94 из 590 - примерно) будут высланы карточки, дающие право на запись  в нормальных студиях. Сижу у корыта и жду результатов, которые неизвестны.
В Перми на «ура» выступала группа «Савояры». Я (по узости рок-кругозора) было подумал, что это что-то в стиле «Сябров», но оказалось, что в стиле «Машины Вр.», что, впрочем, для меня не слишком большая разница в настоящее время.
Mike, посылаю тебе текст Yoko  «Give Me Something», может он тебя сподвигнет на произведение в духе настроения, которое я испытываю сейчас (неприятная разновидность охуевания):
The food is cold
Your eyes are cold
The winter's cold
The bed's cold
Give me something that's not cold, c'mon, c'mon /3/
The chair's hard
Your voice is hard
The money's hard
The living's hard
Give me something that's not hard, c'mon, c'mon /3/
And I'll give you my heartbeat
And a bit of tear & flash
It's not very much but while it's there
You can have it.
(последнее четверостишье кажется мне немного слабее предыдущих, но мне нравится).
«Season Of  Glass» Yoko's - V.1981. - LP не обрадовал меня, хотя там есть 3-4(-5)  номеров  достойных. «Adam & The Ants» мне понравились, особенно «Human Beings» («K. of the W.F.»), кроме того я в восторге от «Gimme Some Truth» - «Generation X», и «Doors» слушаю часто. Всё это и ещё кое-что мне записал Майкл, и надеюсь что и впредь он будет помогать мне (за весьма скромную плату). К сожалению, у него почти нет Bolan'a и Lou Reed'a, впрочем, ситуация возможно изменится.
Был ли ты на пантомиме? Видимо, нет, что не странно и уж конечно не страшно, но всё же сходи.
Не видел ли ты (случайно) того юношу (его зовут Саша), с которым мы встретились в троллейбусе на пути с Варшавской, где мы пили «иголки» и, поехав затем к тебе, пили «Саперави», что так печально впоследствии отразилось  на причёске той милой Андрюшиной дамы, у которой мы экспроприировали некоторую сумму? (В жизни ещё у меня не получалось таких длинных вопросов)? Если увидишь (вдруг), скажи ему, что на моё письмо я не получил ответа (что, впрочем, не удивительно).
Видел ли ты  тех милашек, у которых проживает юноша с «Back To The Agg» - Wings  и маленький мальчик с хомяком, а также та приятельница, что похожа на Bolan'a (слегка)? Я не помню ни одного имени, это какой-то кошмар.
Надеюсь, твоё семейство в добром здравии и расположении духа.  Dear Mike, если я иногда неаккуратно отвечаю на твои epistles, то это только из-за время от времени объявляющихся down’ов - sorry.
Всем (ты знаешь, кому) - огромные приветы, супруге, родителям, сестрице - особо.
Wish I was there. До встречи. Пиши - 
Alexander.
P.S. Если будет не очень лень, позвони Маркосову. Ему будет приятно, а тебе ведь это ничего не стоит, eh?
P.P.S.  Раз проснулся Литл Ричард - а на нём сидит Клиф Ричард.
Раз проснулся Элвис Пресли - а на нём сидит Рег Пресли.
Раз проснулся Элис Купер - а на нём силит Эл (Рей) Купер.
Продолжение следует…

====================================================

 
ОТКРЫТКА СО СНЕГИРЯМИ И СНЕГОВИКОМ, ИГРАЮЩИМ НА АККОРДЕОНЕ.
Дорогие Женя, Майк и Наталья!
Желаю вам счастливого праздника, Наталье быть прелестной, как эти птички, Майку также торчать от себя, как этому снеговику, Женьке - расти с папиным обаянием  и мамиными талантами. Ваш -
Морских.
====================================================

ПИСЬМО НА ДВУХ ЛИСТАХ БУМАГИ С СИМВОЛИКОЙ XXII ОЛИМПИЙСКИХ ИГР 1980 г. в Москве.
Чёрт знает какое
февраля 1982.
Dear Mike!
Надеюсь, я не слишком рано решил написать вам, и факт моего пребывания у вас уже несколько потускнел в памяти.
Здравствуйте! Вот я наконец-то и в Березниках, чтоб им провалиться в моё отсутствие. Ужасно скверно себя чувствую, как в помойном ведре. Всё противно моему взгляду. Одно хорошо - прочёл «Альтиста Данилова», и в совершеннейшем восторге от этого гениального произведения. Теперь осталось только прочесть «Illusions» и умереть. Поскольку писать, собственно, не о чем, посылаю некоторые фотографии с моего birthday и несколько вопросов. Майк, если до тебя дойдут слухи, что я плохо вёл себя на дне рождения Людочки (деньги я ей выслал), - верь им. Кажется, это правда.
В поезде на Москву, в который меня, не смотря на моё отчаянное и решительное сопротивление таки посадили, я на следующее утро пристал к девушке по имени Катя. Она рассказала мне о себе всё. Она медик. Её жених физик. Я так расстроился, что мы выпили с ней бутылку  «Ркацители», я написал ей  на память  стихотворение «Диваны знанием полны» и, кажется, отговорил её связывать свою жизнь с физиком. Автограф стихотворения я велел ей беречь, поскольку намерен быть звездой, а тогда он ей очень пригодится. В Ярославле я никого из нужных мне людей не нашёл, но совершенно незнакомые мне студенты театрального училища показали мне этот дивный город, где были обнаружены списки «Слова о плоку Игореве»  и где такой дивный музей икон, а на прощание безжалостно напоили меня водкой, так что 34 часа до Березников я спал, как убитый. =>
2 -
Последние 4 часа дороги я, правда, посвятил мучительнейшим раскаяниям и проклинаниям себя. Ах, Майк, всё здесь в Березниках  говна-пирога. Ничто меня не радует. Хоть ты-то пиши, да и Наталья пусть уж между домашними делами и увлечением Цоем черкнёт мне пару-тройку нежных утешительных слов. Наталья, не поддавайся на провокации Майка, он наверняка станет прикидываться любящим мужем, прикинься и ты. И, усыпив таким образом бдительность супруга, напиши мне письмо. Теперь снова для Майка.
О, Майк! Прошу тебя я снова,
чтоб ты, свою ленивость одолев,
с любезным Панкером, с другим ли коммерсантом
(уж с кем - тебе, я чаю, лучше знать)
договорился к обоюдной нашей пользе
(моей, твоей и коммерсантов тех)
бы о покупке поп-журналов ярких,
Как то: “Popfoto”, “Bravo” и т. д.
С разумною назначенной оплатой,
В количестве на месяц штуки три,
И так вот каждый месяц. Сможешь, нет ли,
Ты испроси их и подай мне знак.
А посылать их можно и по почте,
Но чтоб они, канальи, ни за что
Плакатов из журналов не таскали,
А то совсем уж подло это всё,
Учитывая бешеность оплаты,
0На коею согласен всё же я.  (Вот.)
А нужно это для моей работы,
Тебе же в дар я что-нибудь отдам
Из тех весёлых лже-изображений.

Ещё раз простите, если что не так. Я очень раскаиваюсь в своём дурном поведении, но ничего не могу с собой поделать. Такая уж я Обезьяна.
                Bye by Alexander.
           Mike
               
              \|/                Natalia

              \|/
      Miss you                Kiss you      
               




P.S. Если нужно писать на Боровую -   
напишите адрес с индексом. So longggggg.               
====================================================

ПИСЬМО НА БЛАНКЕ   А В Т О Б И О Г Р А Ф И Я
Донских Александр Петрович   8.III. 1982. De profundis. 
(фамилия, имя, отчество)
Автобиография составляется собственноручно без помарок и исправлений с обязательным освещением в форме вопросов, связанных с трудовой, партийной и общественной деятельностью, а также всех других важных моментов в жизни того, кто составляет автобиографию, и его близких родственников. 
Прими моё огромное мерси,
Лицеприятная и милая Наталья,
За то архиприятное письмо,
Что ты с изяществом отменным
И блеском стиля (как всегда!)
При полном формы совершенстве
Прислала в глушь, где я торчу,
Друзей любезных вспоминая.
Тебе не свойственная грусть
В письме внезапно прозвучала.
Меня печалит этот факт.
А что ж твой муж медоточивый,
Ужели извергом он стал,
Скорбям супруги недоступным,
Её достоинств недостойным?
Иль мёдом дерзостно он мнит
Замазать недостаток пониманья?
В ипохондрической тоске
Ему довольно любоваться
Успехами сценическими Бори.
Где ж самолюбие, достойное отца?
Какой пример он даст родному сыну?
Всё это очень неприятно.
Любя семейство ваше, я
Издалека на вас взираю
И шлю благословенье вам своё,
А вместе с ним - стихотворенья Хармса,
Которые люблю я всей душой.
Надеюсь, что сумеют как-нибудь
Они изгнать недоумение печалей.
А впрочем, в разумении своём,
Я, может быть, неверно всё воспринял,
Сместив акценты, впрочем, как всегда.
Увы, огромной, длинной чередой
При мне безумств бригада, мною совершённых.
Надеюсь, ты не так печальна, ангел.
Но думаю, довольно и об этом.
Надеюсь, вам понравились стихи,
Что выслал вам на днях в большом конверте.
От скуки я совсем схожу с ума.
Но стиль небесный, тот, что ты явила!!!
«…похожий на любимую игрушку…» -
Как точно это, это - чистый Распий,
И только ты могла так вдруг понять его!
Как я хотел бы, чтобы вы дружили…
Он добрый, а ведь это ли не редкость
В исполненные злобы времена?
Теперь черкну для Майка пару строк.
Известье о басисте безутешно,
Печально свинство, сделанное им,
Хоть он о нём не помышлял, должно быть.
Во всяком случае Илья был симпатичен
Как человек, уж коль не как басист.
Прими совет, мон шер, совет печальный,
Но неизбежный, думается мне:
Пора тебе создать состав стабильный
Из более сознательных людей,
Чтоб твой бесспорный гений рас****яйства
Был ими компенсирован вполне.

P.S.
О, Майк, теперь пост скриптумом прискорбным
Спешу с тобою поделиться я.
Прислал письмо мне наш любимый Васин,
В котором извещает он меня,
Что в дни, когда его мы посещали
Два Харрисона у него пропали -
Два тройника, один - «All Things Must Pass»,
Другой же - «Bangladesh», как разумею,
Поскольку Джорджем третье не дано.
Упрёков в воровстве письмо, по счастью,
Не содержало, но и от того
Отнюдь не легче мне такое слышать,
Верней, читать. Просил тебя он вспомнить
(Как и меня, и всех, кто был тогда) -
Не дал ли он, по широте душевной,
Кому-то их, кто позабыл вернуть.
Прошу тебя, припомни, ради Бога.
Печально примечателен тот факт,
Что раз терял уж Коля «Extra Texture»,
И тоже мне об этом сообщал.
Известно, что лукавы Обезьяны,
Но вовсе непременно не воры!
Ах, как всё это очень огорчает,
Не говоря уж боле горьких слов…
За что преследуют меня несчастья,
И все, кого люблю, готовы монстром
Меня представить, только случай дай…
Не знаю даже, что ему ответить -
Нет слов… В смятенье мысль моя и дух…
Попробую я Димке позвонить,
Быть может он злодея вдруг припомнит…
Прощаюсь… Грустно… Сколько подлецов,
Нас очернить готовых гнусным делом!…
Ещё раз обнимаю, жду известий,
Желаю счастья вам. Ваш
Александр.

====================================================

ОТКРЫТКА С КАРАПУЗОМ И МАГНИТОФОНОМ
Дорогой Mike!
Поздравляю тебя с твоим днём рождения (когда бы он ни был), а также всю твою семью с юбилеем оной. Скоро напишу. Не сердитесь - был в запое. Безумно скучаю и люблю вас всех - Alexander.

======================================================

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ  ТЁМНО-КРАСНЫМИ ЧЕРНИЛАМИ.
27 - 28.IV.82.
Dear Mike!
В очередной раз извиняюсь за паузы в письмах. Сделаю краткий обзор. Posterman, который просил узнать насчёт изображений всех поп-людей, не объявляется уже месяц, и, видимо, необходимость в них отпала. К сожаленью, приобрести обещанную в подарок книгу о Rolling Stones за указанную сумму не могу - ввиду отсутствия оной. Очень рад твоим успехам. Был бы безмерно рад поехать с тобой в Москву, если тебя устроит и не стеснит моё общество. Самые нежнейшие пожелания Людочке и Ише, который как-то намеревался прислать мне своих картинок  (сначала, если ты помнишь, в обмен на спирт, а затем и вовсе за просто так). Надеюсь,  что вы получили высланные вам вторично (на родительский адрес) стихи. Хотел бы знать, как вы их нашли. Очередной роман века закончен, осталось только перепечатать его. По прежнему рекомендую прочесть «Роман-газету» № 3 сего года, => «Буранный полустанок» Чингиза Айтматова. Странно, но мне это понравилось.
Немного о себе. У меня состоялась премьера, о характере которой ты возымеешь представление из программки, прилагаемой к письму.
Я сочинил новый стишок. Вот он:
    МОНШЕРИЗАТОР ПОРТАТИВНЫЙ
БЫЛ НАДЕЛЁН ГРОМАДНОЙ СИЛОЙ -
ОН МИЛИЗАЦИИ ПОДВЕРГ
ВСЁ НАСЕЛЕНИЕ МИРОВ.
18.IV.  День науки.
В моей судьбе намечаются некоторые перемены. Конкурс «Золотой Камертон» я проиграл, «пройдя до половины», точнее, на финише (чего стоило пройти на третий тур я тебе писал), что невольно наводит на мысль о том, что было бы приятнее просто пропить все те суммы, что были затрачены на это гнильё. В этом гнусном контексте привожу цитату:
   Ф. Лист – П. В. Жуковскому
   Веймар, 10 сентября 1883 г.
   … Неучтивый поступок господ из Мюнхена напомнил мне одну остроумную проделку Вирца. Этот одарённый редкостным талантом художник послал как-то одну из своих картин на Парижскую выставку; жюри её отвергло. Год спустя Вирц подписал своим именем прекрасную неизвестную картину Рубенса – жюри и её отвергло. К счастью, в конце концов у бельгийского правительства хватило ума оказать себе, а заодно и этому необычайному художнику, честь, основав в Брюсселе «Музей Вирца».
   Справедливо говорится, что следует удивляться тому, что чему-то ещё удивляешься. Бездарность, глупость, злоба, несправедливость, промахи – вещи естественные и встречаются постоянно. Однако когда они обрушиваются нам на плечи, - мы наивно этому удивляемся, если только у нас не хватает здравого смысла быстро одуматься.
                Изд. «Музыка», Л-д, 1967.
                «Письма зарубежных музыкантов из русских архивов».
   Об Анапе - боюсь, что не поеду в этот край обетованный, т. к. приблизительно с 10  июня в Севастополе начинается  репетиционный период у группы «Время и Песня», принадлежащей  Ульяновской филармонии, где я намереваюсь петь свой любимый джаз-рок. Что из этого выйдет - не знаю, но оставаться здесь больше нет сил.
Посетить Пальмиру  намереваюсь в мае, так что ещё раз смею намекнуть, что был бы рад составить компанию в Московской кампании. /Введенский, не смотря на свою премиленькую фамилию, показался мне зануден и глуп, т. е. в полной солидарности с Натальей. Извини./
При мысли о том, что мне снова придётся жить в гостиницах, питаться чёрт знает где и чёрте чем, мыться и стирать носки в вонючих душах и et cetera (т. е. всё, что связано с гастролями) у меня возникают печальные реминисценции и признаки невродермита. Но кажется это ребята неплохие и не жлобы. Встреча с ещё одним Валеркой была бы в моей жизни излишней. Впрочем, время (и песня) покажет. Чувствую, что это одно из последних моих начинаний и попыток, ибо стар есмь духом, да и кроме того настало время (фраза на греческом). /Спроси у Натальи/.
Вот так гнусны мои будни и безрадостны перспективы. Большой привет всем, кому надо. Особо - Наташе и Паше Крусановым, Родиону и супруге. (Не знаю, почему и зачем это «особо», разумеется, кроме Натальи). Напиши, получил ли поздравление с birthday’ем. Если нет - то вся сов. почта есть непрекращающееся огромное свинство. Жду сообщений. Надеюсь, Наталья преуспела в греческом. Очень скучаю без вас и грущу. До встречи -
Александр.

====================================================

ПИСЬМА ИЗ АНАПЫ ЛЕТА 1982
Hello! Привет из солнечной Анапы!
Поскольку фрукты (кроме персонала лагерей) ещё не имеют места, посылки и бандероли (первые - с фруктами, вторые - с произрастающими здесь «мешочками») пока не прилагаются. У нас тут всё пока ничаво. Правда первый лагерь, где мы остановились (с легкомысленным названием «Ласточка»), оказался санитарно-санаторного типа, персонал - врачи (враги?) и сёстры милосердия, активно и немилосердно лишающие детей-астматиков последних крупиц физического и морального здоровья беспрестанным ором и побоями, а также питанием, единственной целью которого, совершенно очевидно, является  сокращение количества населения лагеря. Поэтому мы променяли «Ласточку» на «Полярную Звезду», которая, в свою очередь, является п/лагерем военного типа, весь персонал - солдаты и сексоты. Надеемся обрести там желанный покой. Кроме того, от санитарно-санаторной «Ласточки» до моря 10 минут ходьбы, тогда как от военизированной «Полярной Звезды» - 2 с половиной, что немаловажно в условиях южной расслабленной жизни. Распий работает в другом лагере, недалеко от нас, подметалой. Загорел, стал похож на гурзошника и обнаружил здесь заросли злаков. Шлёт всем приветы и куплеты. У Майкла очень славный сын, похож на него, однако не в слишком большой степени. Он у нас играет на всяких перкуссиях. В нашем коллективе пьём и курим только мы с Майклом, что создаёт некоторую конфронтацию, но благодаря интеллигентности Гаврилова и тонкой политичности его супруги всё пока (тьфу! тьфу! тьфу!) более или менее спокойно. Аппарат время от времени поламывается, но весьма быстро и успешно починяется нашим единственным гитаристом, который несколько занудноват, да уж на всех мил не будешь, так что Бог с ним. Глупый народ требует «Поворотов» и «Малиновок», которые, увы, исполняются. С Майклом отношения нормальные, как ни странно, впрочем, как и со всеми остальными.
PLEASE, вышли текст «Ах, любви» - мы её здесь поиграем, а по приезду, глядишь, и запишем.
Пишите мне большие письма с подробным описанием летней жизни  С.-П-сберга. Поскольку бумага пока дефицит, я заканчиваю. Большой, полный солнечных ожогов и морских раковин привет всем, кого я люблю и помню.
Александр.
P.S. Общение с местным населением, как и с пришлым, омерзительно тупостью последнего и потенциальным амикошонством. Мечтаю об альянсах и связях. KISS YOU.

====================================================

С жарким южным приветом пишет вам eternally yours Александр.
Получили ли первое моё письмо? У нас всё хорошо. Распий у нас днюет и ночует и мы втроём (R. & I + Mickaell) уже написали крутой new wave-овский хит “It’s Magic In Anapa”. Приеду - спою. Кроме того мы с Распием  написали ряд новых произведений, образовавших цикл «ГОРГИППИЯ» (это древнее название Анапы). Посылаю вам несколько.
Пока что хватит. Да, Андрей Кордюков обнаружил вруб в наш стиль, и написал ряд песен - прелестных, а недавно сочинил гениальную фразу:
                Super cat,
but
                bear or punk?! ,
которую мы очень полюбили. При этом следует пометить, что вместо bear имеется в виду beer. Я становлюсь всё более белокурым и скорее хочу начать «бестить», но пока не представляется случая.
Всем большие приветы от всех и в первую очередь от меня. Радио сказало, что в StP днём 15, а ночью 5 градусов С. Ужас! Посылаю вам веточку «джаза» (Mary Q) и портрет артиста Табакова. Наталья, тебе  personal kiss от меня и Распия. До встречи в августе! Пишите!
Alexander.

====================================================

23.VII. 82.
Вы мне писали, я прочёл. Я к Вам пишу,
Любезная и милая Наталья.
Спешу сказать, забыв о слове «здравствуй»,
Что вы посланием своим прелестным,
По стилю и по форме совершенным,
Притом непревзойдённым в глубине,
Меня до самой глубины души,
Без вас тоскующей, потрясть сумели.
Ах, юг постылый от друзей вдали
В печёнки вьелся беспрестанным пеклом,
Водой морской, наполненною грязью
И тьмою насекомых-кровопийц.
Однако думается мне по размышленьи,
Что пекло стало б ласковым теплом,
Вода прозрачность обрела бы снова,
И аромат цветов благоуханный
Мне в душу лил бы радость и покой,
Когда десятки тысяч километров
От вас не отделяли бы меня.
Увы! Как хорошо я понимаю
Влюблённых радость на морских брегах,
Когда любви фонарь - луна большая -
Не столь сияет, сколько оттеняет
Полночный мрак, приют дающий им.
Увы опять! Порой лишь с лысым Майклом
Бутылку мерзкой гадости распив,
На берегу сижу в тиши полночной,
Поскольку стыдно одному же пить!
Ты, знаю, возразить мне смело можешь -
Гаврилов… Возражение уместно,
Но он семьёй, заботой поглощён
О дочке милой Кате и Ирине,
Жене его прелестной. А когда
Нам час судьба уступит для беседы,
Подчас не расположены мы к ней.
Что остальных касается, то с ними
Не только час - минута годом мнится,
И их бесед, их лиц и их напитков
Я, по возможности бегу. Так день за днём
Уныло тянется мой, с позволенья, отдых.
Надеюсь, излияния мои
Не слишком вас с супругом утомили.
Благодарю за дозу новостей
И сводки предстоящих дней рождений.
Поздравьте Дюшу также от меня,
А случай подвернётся - Paul’a Anka.
Не буду удивлён, мой милый Mike,
Коль с ним вы встретитесь, и на ноге короткой,
Поскольку в высших сферах вы теперь
Вращаетесь с свободою завидной
И, может статься, скоро и совсем
В те сферы, нас забыв, переметнётесь.
Спасибо за милейшую считалку,
Где ты с учтивостью, тебе присущей,
Между Даниловым и Фаном внёс меня.
(NB! Артистов разбор твой прелестный
Пришёлся по вкусу мне очень,
И так как моею открыткой
Он вызван был в мир этот бренный,
Себя как соавтора чту я,
Прости, друг любезный, нахала).
Пишите чаще, милые друзья,
Ведь счастья видеть вас пока лишённый,
Лишь в виде письменном могу услышать вас.
Пишите же сюда, не забывайте
Среди забот-работ и пр. занятий.
Не за горами августа конец,
Когда обнять вас буду рад безмерно.
За сим прощаюсь. Всем друзьям приветы.
Разбитый сердцем, ваш душой -
Морских.
P.S. Письмо с марихуаной получили?


   Творчество друзей мило сердцу не художественной ценностью, о мере которой пусть спорят критики. В нём заключён пароль общения, оно пронизывает наши тела единой, как у сиамских близнецов, кровеносной системой. Взаимовлияние этих творчеств в моих глазах настолько велико, что я даже не берусь его анализировать. В конечном итоге остаётся только то, что создано любовью и радостью. Мучения – неотъемлемая часть творения, но в колбе произведения они переплавляются, как в тигле алхимика, в камень, который или откроет тайны превращений, или полетит кому-то в спину…
   Что же касается разговоров, или диалогов, как они обозначены в заглавии этой части, то тут, может, для кого-то и спорно – они, конечно, не записаны апостолами по нотам. И тем не менее я отношу их к категории документальной, как и замусоленные бумажки. Как видения пророков и бормотание медиумов. Как шрамы и родимые пятна. Как мысль и чувство.

ДИАЛОГ 1.
   Майк в своих оценках придерживался того, что я для себя называл моцартовским принципом - хвалил мало, не ругал никогда, разве уж только нечто, чего умолчать невозможно, если чувствовал интерес критикуемого, давал конструктивный совет. Однажды, сидя у них на Боровой, мы писали каждый своё, попеременно читая вслух написанное. Ему понравились одни мои стихи, и я с тех пор больше не выпытывал его мнения - раз есть что-то, что нравится, не стоит проверять это снова и снова. При наличии десяти огрехов рядом с одной крупицей жемчуга (пусть даже речного, небогатого) обратить внимание именно на неё – это и есть щедрость.

Пусть первый снег мой скорбный стих очистит.
Бегу каналом к Спасу на Крови.
В моём календаре нет красных чисел - нет
Выходных у ожиданья и любви.
По первому смешному снегу,
По ненаписанным стихам
Бегу, и радостному бегу
Сегодня удивляюсь сам.

- Давно пишете стихи?
- Лет с 13-ти.
- Многие взрослые снисходительно относятся к трагическому до
надрыва мировосприятию детей и подростков. Как у Блока, насчёт того, что смею надеяться, что вам всего 14 лет…
- Да, вот и «Митина любовь», и мальчик у Достоевского с мочалкой, и Ванька Жуков…
- Девочки со спичками, бедные!
- О, мы писали с одной девочкой в школе друг другу стихи с
признаниями, что мы устали верить в любовь и чудеса. Наша учительница
литературы, помешанная на Светлове - я до сих пор помню не только «Гренаду», но и «девушку в простреленной шинели» - собрала нас в литературный кружок и наигранной заинтересованностью выманила наши стихи. Представь, она просит меня остаться после уроков и говорит мне: «Вот ты пишешь о любви, а что ты можешь о ней понимать в свои 13 лет?»
 -Вот дура! Я уже в семь прекрасно понимал, ну, или не понимал,
конечно, но чувствовал - как сильно могу любить… Наверное прав был тот сказочник, не помню кто, когда писал, что дети обладают своим языком и вообще - своим миром, который они забывают, вырастая - этот мир как бы умирает, отпадает, но память, томление по утраченному остаются где-то… внутри.
 -Любовь не должна быть мучением, бременем… Это что-то иное.
Достоевский много уделял сил и времени описанию этого, но только описанию. Страсть живописна, ярка, а любовь не имеет права сгореть, перегореть - ведь тогда она неизбежно попадёт в плен времени. Любовь, как ни странно это может прозвучать, незаметна, как дыхание. Разве не так?
-Не знаю, не знаю… Александр! Я вот тут набираю рифмы на «эн»: 
«рефрен», «кузен», «шатен»…
- …«фен», «кримплен», «алигофрен»… А зачем? Продолжение
«Сладкой N»?
- Не совсем. Я задумал монументальное полотно с обилием героев, некий город… город N… Уже есть десятка три персонажей.
- Имена собственные? Марлен, Кармен, Софи Лорен, Биг Бэн,
Лафонтен… Карфаген.
- Не только собственные, просто рифмы. Родительный падеж тоже подходит: «колен», «измен»… «плен» - это из «Ах, Любви!»… 
- «Антенн»… «вен», «полиэтилен», «коллаген», «шатен», «игумен»,
«манекен»…
- «Член», ха-ха-ха!
- Хи-хи-хи! Значит, потянуло на крупную форму - цикличность, постоянство героев, так сказать, комиксы?
- Комиксы не комиксы, а хотелось бы, чтобы было немного смешно, немного странно.
- А что за персонажи? Кто-кто в городочке живёт, кто-кто в… недалёком живёт?
- Вот…
 
   Мы исписали несколько страниц, я предложил таксиста Харона,
Майк тут же подсадил к нему пассажира Энштейна, потом я добавил кассиршу Эдиту Пьеху - Майк аж застонал от удовольствия, и закончил Анной Карениной. От меня были приглашены Иван Грозный и сын, Майк ответил Иисусом Христом и Отцом («покупает… ловит овец… торгует овец… малый… волосатый малый торгует овец!»), к тому времени мы уже неплохо подзарядились молдавским розовым, и дело шло, как по маслу. Я между делом поинтересовался - когда будет готов опус.
- Ну-у… Я ведь не обязан по контракту выдавать по десять песен в месяц. Когда-нибудь…

ДИАЛОГ 2.
- Тебе бывает страшно? Ну, то есть ты боишься чего-нибудь?
- О… конечно! А ты?
- В детстве я ужасно боялся темноты. Уходя вечером, родители зажигали всюду свет, но я всё равно сидел в углу спиной к стене. Потом прошло, но вот боязнь высоты осталась.
- Это, кажется, называется «вертиго». Кстати, Александр, вот тут мне попалось нечто французское, судя по артиклю, не знаешь ли?
- Же парле но, кроме «се ля ви» и там «алягер ком алягер». А что?
- “Tour de force”.
   Я напеваю на мотив «Московских окон»: «Я летаю в гости по ночам, я желаю счастья москвичам…»
- Ммм… «Тур» - это тур, а…
- «Форс» - это форс! Ха-ха-ха!
- Ха-ха-ха! Хренада, Хренада, Хренада моя… «Силовое турне»?
- Фу, как бескрыло!
- Не стоит забывать, что крылья - это бывшие ноги.
- Да? А что, если «форс»… «форсить», «выёбываться»…
- «Выебон»!
- Выебон, выебон! «Турне»… «гастроли выебона»!
- «Путешествие силы»!
- «Проявление силы»!
- «Проявление форса»!
- «Форс силы»!
- «Сила форса»!
- «Изъявление силы»!
- «Явление силы»!
- «Подвиг»!
- Переводя, многое узнаёшь.
- Когда Марианна Фейthфул дала Джэггеру прочитать «Мастера и Маргариту», “Rolling Stones” написали и записали “Her Satanic Magesty”.
- А «Битлы» были в СССР и играли концерт на аэродроме в Москве, ха-ха-ха! Кстати, Иша нарисовал серию картинок по песням «Битлз», но в нашей реальности. Я увидел у Васина, похвалил, а он говорит, хочу их выкинуть - ну я и говорю, лучше мне отдай!
- Отдал?
- Ага! Не понял, приревновал  к Леннону. К этим картинкам необходим, конечно, комментарий, указатель символов.
- Глоссарий. А картинки-то замечательные! Очередь в пункт приёма стеклотары в виде the long and winding road - это очень мило. И баба Ригби очаровательна!
- Много мне Васин надарил всего. Вот и портрет мой работы Виктора Тихомирова…
- Это не тот ли, что у Вас на 7-й Красноармейской?
- Тот, тот…

   История этого портрета не даёт мне покоя до сих пор. Написаный в 1977-м, после моего дебюта  на «бёрстднике», он был подарен автором Васину, и висел у него долго, до памятного дня рождения Йоко Оно (букет из сосулек и веток). Я весь вечер предлагал Васину сделать переводы йокиных текстов для отдельной книги - Коля создавал книги, как первопечатник, сам их иллюстрируя. Потом пошли сервизы в виде Джона и Йоко, четыре кружки по числу битлов и с их символами (кружку МакКартни Николай также вручил мне в дар, как самому сладкогласному, она до сих пор цела), ну и безумные, килограммов по пять-семь, медали из прессованного порошкового металла или даже вовсе литья (её мне не удалось сохранить в бегах по квартирам, Маркосов сберёг)… Что ни говори, но его поклонение никак нельзя было назвать слепым. Со мной к Николаю приехали Илона, её однокурсница Кифа и наша общая подруга по прозванию Медный. Компания подобралась ударная. Слушали “Fly”, что не многим под силу. Часа в три ночи хозяин одарил меня любимого любимым портретом и отбыл на полати спать. Мы же почему-то решили ехать домой - то ли девушки по первости недоумевали над устройством васинской берлоги, то ли что-то позвало в путь, но мы вышли, неся, как хоругвь, сквозь февральскую стужу и вьюгу полотно примерно 1,2х1,5 метра. Мы вправе были ожидать чуда - ведь путь наш от далёкой Ржевки лежал кому (Илоне) на Комендантский, кому (мне) на 7-ю Красноармейскую, кому вообще неведомо куда - и оно не заставило себя уговаривать. «На Петроградскую сторону, в парк», - пробурчало нам обмотанное ватином существо (чудо-юдэ) за рулём неведомо как возникшего из метели и распахнувшего нам переднюю дверь трамвая. В парк, в парк! В сад! Удивляться не было сил. Мы влетели в пустой полутёмный вагон, где принялись танцевать, курить, пить случайно у кого-то оказавшийся спиртной напиток, после чего всей оравой отправились к Илоне, где и рубанулись под утро. Спустя несколько дней-недель я каким-то образом перетащил его на 7-ю Красноармейскую. Лучше бы я этого не делал! Когда, уже почти принятый в «Земляне» в 83-м, я не заплатил в очередной раз вовремя за комнату, меня безжалостно заставили эвакуироваться в течение суток (как Иму Сумак), и всю мебель, включая портрет, пришлось бросить во время бегства - было обещано привлечь милицию, а я ведь всё ещё не был прописан… Бескрайняя доброта Илоны позволила ей приютить меня до тех пор как всё устроится (надо сказать, что поры эти всё ещё пока не наступили). Остаётся надеяться, что любители рыться на питерских помойках обладают искушённым художественным вкусом, и кто-нибудь ещё хранит эту картину, изображающую длинноволосого человека с папиросой (sic!) в руке, сидящего на стуле. У Виктора Тихомирова сохранился слайд с этого произведения (профессионализм может быть врождённым, я уверен - это тот случай). В 1996-м году Виктор написал с меня второй портрет, вручив его мне. История совершила репризу.

ДИАЛОГ 3.
   Я бросил всё. Отметив 25-летие дома, я лихорадочно почувствовал перелётный зуд. Я был готов к третьему штурму. Плевать я хотел на вокальные конкурсы! Пока не прыгнешь с разбегу – не полетишь! Я полетел. 1982-й год. Снова в Питере! Это звучит, как хит! И, однако, встают вопросы: работа и жильё. Со вторым Майк с Натальей помогли мне необычайно - я поселился у них, в одной комнате с ребёнком, который занимал тогда немного места и по большей части лежал в кроватке. Мне и до этого не раз доводилось испытать на себе внимание и заботу со стороны друзей, то подкармливавших меня, то дававших приют. А я сейчас только пытаюсь на них походить. Ободряйте молодые таланты! Пусть не смущает вас их эгоистичное неблагодаренье, всему свой черёд.
   Что касается первого, то есть работы, то я вступил в область магии, содержащую в себе элемент представления о вечности, а точнее говоря - бесконечности. Прописка и работа – как инь и ян требовали друг друга. Решил начать с работы – некоторые её виды могли предоставить хотя бы временно второе звено. Его матримониальное решение требовало знаний  коньюнктуры рынка невест. Я начал обходить уже знакомые мне системы Дворцов культуры, благо они отличались близнецовостью. После встречи с директором одного ДК какой-то птицефабрики, от которой несло, как от гигантского протухшего яйца, и этой вонью был отравлен воздух всего пригорода, где стояла и смердела фабрика, я понял - нет. Не то что бы его лицо, половина которого была как бы снесена ураганом (в том случае, если бы голову директора сделали из жидкой глины и поставили сушиться на воздухе, а тут - ураган в одну сотую микросекунды, и полголовы как бы отлетает на бок), отвратило меня от него, не говоря уже о вони. Что-то подсказало мне, что… усесться в помёт мы ещё успеем. Однако я предпринимал попытки сыскать себе применение в городе мечты, и начал обходить композиторов. Некоторые были настолько любезны, что не только выслушивали мой оскорбительный бред о собственных музыкальных идеях, но и милостиво позволяли мне делать что-нибудь по дому - в основном это касалось переноски тяжестей или не менее почётных поручений. Должен признать с благодарностью - ни один из них меня не домогался, хотя это и понятно. У них было то, что Оскар Уайлд нарёк «романом, длящимся всю жизнь». Всё, что вне их - химера. Для них. Журбин посочувствовал мне, Резников посоветовал обзавестись «зубами» («талант должен быть с зубами»), к счастью Кальварский предложил несколько оркестровых фонограмм, одну из которых - «Час, когда птицы поют» - я поделил с Понаровской. Я записал три песни этого композитора, который первым как бы для меня писал песни, то есть это выглядело, как «ну, ну, давай-давай, посмотрим, на что вы годны!», и мне самому было дико интересно - а на что же? Во многом благодаря Гаврилову, я освоил Дом радио. Дворец эфира. «Радио-на-кухне», «радио-из-розетки» слушали все, весь Ленинград. Первые, навсегда утерянные, как скорлупа, записи в студии. С этим ничто не сравнимо.
- Майк, а как тебе пришла в голову мысль стать музыкантом?
- Ну, «это случилось», как поётся в песне твоей любимой Йоко Оно Леннон.
- Мне больше нравится другая сторона этого сингла, и всё же тем не менее?
- Лучьше скажи сам, как ты стал им. Я, собственно и не считаю себя музыкантом, певцом, я просто иногда пишу песни, и уж никак не знаменит, но не неизвестен.
- Интересная форма отрицания: «не неизвестен» - “not unknown” что ли?
- И всё же.
- Моей первой премьерой было новогоднее представление, одна из тех языческих мистерий, что так полюбились автору «Снегурочки»…
- Деду Морозу?
- Да, сказка, а именно: «Кот, Лиса и Петух».
- Кого же ты играл, Кота?
- Я не хищен от природы. Я играл Петушка.
- Золотого Гребешка? Ху-ху-ху!… А дама?
- Дама Лиса Патрикеевна (дочь Патрика!) тащила меня за горы-долы, а Котик-братик пришёл на помощь.
- Вот видишь, ничего кровожадного в котике-братике нет. Но это, однако, история! Петушок! Петрович! Феникс, возрождённый из лисьего огня! Это круто!
- У меня есть фото. Мама сшила костюм - очень модную южную пёструю рубашечку с коротким рукавом – такие тогда носили стиляги. Но моя любимая фотография этого периода - в матросском костюмчике. О них, этих костюмчиках-матросках всех времён и народов, следовало бы написать книгу с огромными иллюстрациями. Я их обожаю. Сам понимаешь, это предопределило мою судьбу. И я любил море. И я пел, как петушок-золотой гребешок, масляна бородушка… Кстати, не осталось ли минтая от обеда?
- Минтай, Минтай, а ну узнай - где чей подарок… Матушка заходила, принесла вкусностей и котлеток… Прошу.
- Мерси боку. Умаслим брады. А у меня вот ватрушка!
- Неприличная?
- Вполне. И ром без бабы!
- Куба, любовь моя!

ДИАЛОГ 4.
   Я по-прежнему живу у Майка. Это дико всех напрягает, но иногда мы даём себе выговориться, вываливая друг на друга всё, что копится, как пыль в кармане. В их маленькой комнате на Боровой, вчетвером (Женя очень тих, и он растёт!) мы умещали все наши порой безбрежные вселенные в обувной коробке. Дружба, музыка и алкоголь помогали нам. И молодость, конечно. Делиться удобствами (всеми имеющимися, без телефона и горячей воды) вообще труднее всего. Делить веселье и грусть - в русской традиции. А вот табачок… Вспомнил я эту рыбу: минтай! «Воздвигли памятник минтаю!» И котлетки. Благослови вас Господь, мамины котлетки.
   Проводя много времени вместе, мы частенько занимаемся каждый своим сочинительством, иногда - всегда - показывая друг другу, начиная подсказывать идеи и образы, споря и смеясь… Так мы пережили похороны Брежнева: у включённого телевизора, сочиняя стишки и рисуя картинки. Они сохранились у меня. Глядя на них, я с удивлением понимаю, что были, были пророчества. Странный, не выдерживающий никакого сравнения с нынешними космическими одиссеями, фильм «Молчание доктора Ивенса», появившийся в начале 70-х: песню Артемьева поёт Ободзинский на английском с немыслимым произношением (оглушение звонких окончаний, вместо «бай май сайд» - «бай май сайт»… компьютер? Тот, с которым боролся герой в финале «Brain Salad Surgery»? значит, были компьютеры и в 75-м году?), лазерные светоэффекты, фраза Бондарчука «наше оружие - гласность» (sic!) и цитата из Канта про звёзды и нравственность (он всё ещё Безухов!), Прибалтика в роли Заграницы… Были знамения. Финалом или хотя бы эпизодом большинство произведений в прозе Распия содержат явный элемент катаклизма и предшествующего или последующего маразма. Мне до сих пор странно думать, что президент - мой ровесник. Тогда казалось, что страной правят старики, ни во что, кроме фильмов про войну, не врубающиеся. Однако помимо модных астрологии, хиромантии, френологии, макробиотики, учений Блаватской и Гурджиева, трудов Рериха и Вивекананды (с таким индийским именем «Суоми»), не говоря о конфессиональных таинствах, появилась уфология, или в переложении на русский энэлогия. Появилась Джуна. Говорили, что она перезаряжает батареи Кремлянам. Снова, как во времена Гарина и Аэлиты, космос звал и даже шёл навстречу горой к Магомету. Мы сидели у телевизора, выпивали и писали стихи. Майк писал мне в красный альбом красным фломастером:
Эй, что у нас есть?
Р, Б, Л, а? Что ещё
Как?
Рид, Болан, Лир
Кто - Аманда!
а кто же ещё?!?!
И это не так мало
Есть ещё и мы
и у каждого из нас
есть (я клянусь, это так)
что-то своё
И если бы этого не было,
то не было бы
ни нас,
ни  Р ,  Б ,  Л
(Рида, Болана, Лир)
кого-кого? - Аманды,
конечно!
Но мы-то есть?!
5.11.82
Mike u alkohol

*  *  *

Ночь, и другие крыши
нам под окно
УРОВЕНЬ
И на столе стоит портвейн,
(столь любимый тобою)
и сухое, кажется, Ркацители,
(надеюсь, я не ошибся),
и, почему-то
духи наших (и ваших)
                отсутствующих
родственников
витают где-то здесь
(не знаю, хорошо это, или плохо).
Have you seen horizon lately?               
не знаю…
Is winter here to stay?               
не знаю -
сегодня  +7С
Не знаю, как ты, а я
бы, черт возьми,
выпил портвейну
А?
Из стихов ясно, что слушали “Aproximatly Infinite Universe” Yoko Ono. Из иллюстраций ничего не ясно. По телевизору лебедей прервали и начались похороны. Мы пили.
После выпитого портвейна, кажется, началась процедура зарывания. Все, кто видел это странное зрелище с падением тел, я думаю, помнят жутковатые детали этого ритуала, свидетелями и отчасти комментаторами которого нам довелось тогда быть. Я не помню собственно действия. Всё доведено до абсолютной статики, какие бы движения не происходили: маёвки, седьмое ноября, и вот теперь - похороны. Это был и парад, и в то же время нечто немыслимое, необратимое, никто не имел понятия - кто будет следующим или следующими, как случилось. Я не помню даты, этой, в сущности, револющионной даты, но я вообще не помню дат, как Холмс - факта вращения Земли. Холмс, холм-с… Майк выглядел тоже весьма странно: один его глаз был узкий, монголоидный, другой - красный и круглый.  - «Это раздражение». - «Меня тоже ужасно раздражает это… это… ну, вот это». Выпили ещё. Стали читать детские стихи. Майк:
Я - маленькая девочка,
Играю и пою.
Я Ленина не видела,
Но я его люблю.
Камень на камень,
Кирпич на кирпич,
Умер наш Ленин
Владимир Ильич.

Мой ответ:
Я водку пью, табак курю,
А утром как проснусь - рыдаю (вариант: рыгаю).
Мне всего семнадцать лет,
А посмотри: я вся - седая!

И ещё частушку:
У меня ботинки есть,
Берегу их к лету,
А по совести сказать - у меня
Их нету.

Музыка поёт:
Some dance to remember,
Some dance to forget…

Майк что-то пишет в мой красный блокнот, затем передаёт мне.
Над равниной холм могильный
Видишь - Брежнева хоронят
И в мозгу твоём извилин
Больше нет - Андропов понят!
Новый век и новый цикл
Хочешь жить - живи, как смеешь.
Сам себе ты мотоцикл,
Только ездить не умеешь.
Осень ли весна, не жарко
Спрячь бутылку под диваном
Разве не бывает жалко
Тех, кто, как и мы, не пьяны
Вот река, а вот мерзавчик
Брось ты камень в тех, кто верит
Правило - оно буравчик -
Не выходит в двери - в двери…
О, осёл, ты мудр и храбр;
Ты бежал среди всесильных!
Ты сожрал сто тысяч швабр
И уснул средь спален пыльных.

Далее - рисунок мотоцикла. Рисуем друг друга, Майк предпринимает несколько набросков моего портрета, я ограничиваюсь одним шаржем.
Power to the people! Ride on! Или right on?
Мы сочиняем рок-шоу на Красной площади. Группа в каракулевых папахах стоит на месте правительства на постаменте с вмонтированным в него вождём-мумией. Двери Мавзолея распахиваются и оттуда выезжает броневик с ВИЛом на нём, он в кепке и с кепкой же в протянутой вперёд руке. Салют, куранты, войска (кто мог подумать, что в Кремле будет выступать Боуи – давно подбирался к Красной площади! – а наши войска участвовать в представлении «Стены» на Бранденбургских воротах в Берлине 1991-го). Параллельно беседуем о смысле лозунгов. Мир-труд-май! Свобода-равенство-братство! Sex&drugs&rock’n’roll! Peace-Love&Understanding!
- Что же это получается, Александр? Мир - это секс, труд - это дрэгз, а май - это рокэнрол?
- Нет, пис - это пис, то есть уорлд, любовь - это труд, а май - это…
- Рокэндролл? А если секс - это мир, нет, свобода - это секс, равенство - труд, а братство?
- Это рок-н-ролл! Или мир - это свобода, равенство - это любовь, а братское понимание в мае…
- Ха-ха-ха! Cold turkey, you got me…
- У меня очень личная причина не любить эту песню. Представляешь себе, какой ужас - я хотел однажды пошутить, что cold turkey - это означает холодный, то есть мёртвый турка, ну турок то есть. Ну, как у Элиса Купера “Cold Ethil” из “Welcome To My Nightmare”…
- Да, но там, кажется, не cold, а cool. Прохладный алкоголь! А “Spirits Having Flawn” братьев Джиббз можно перевести как «Спирт Выдохся»!
- I love the dead before it’s cold. Ну да, однако подожди, кошмар-то весь не в этом. «Cold Turkey». А было это всё в гостях, где хозяин – еврей, Марик Керзнер. Говорили о «Скотском хуторе» Оруэла. Мажор – Маркс, бестиарий коммунизма и пр. Я хотел ещё про “Hey Jude” рассказать, ну перевод типа «Эй, Еврей!», ну как «Тэксмэн» - «Таксист», об этом раньше шла беседа на тему переводов. И вот я глядя ему в глаза с ужасом произношу «дохлый еврей», вместо задуманного турки! Чудовищно неловкое положение. Всех как током дёрнуло, и меня – в первую очередь. Возможно, мы слишком были окутаны призраком антисемитизма и юдофобства, и потом иногда совершаются поступки, которые не объяснить ни сознанием, ни подсознанием.
- Евреи бывают очень милы, даже замечательны. Я со многими дружу.
- И я тоже! И всё же они окружены тайной, которую никто может и не знает - в чём она.
- Я не сталкивался с проявлениями какой-либо нелюбви к евреям, возможно, это потому что меня окружают культурные люди.
- Среди которых немало евреев. Нет, это просто с языка слетело, я сам был в шоке! Как будто когда чего-то боишься, в смысле оскорбить какие-то чувства, это и происходит.
- Или то, чего уж никак не ожидаешь!
- Боюсь, в моей оговорке была замечена умышленность или тайная нелюбовь…
- Я люблю евреев!
- Я тоже! Выпьем за них!

   Ого! Ничего себе! Следующая дата в красной книжечке:  16.11.82 - это что, мы уже столько дней пьём? Ну, да, начали в мой день рожденья, а тут и 7 ноября, и смерть  вождя… Не удивительно, что под одним из рисунков Майк пишет:
Не я. Не он. *** знает кто. НикТо. 

И далее:

О, ужас! Где ты в этот час?!!
Тебя в трамвае жду подчас,
Тебя в карете поджидаю
Не сплю, не ем и не рыдаю
О, ужас! Где же ты теперь?
Ты ломишься в пустую дверь
                С лязганьем кандалы скидаешь
                Не ешь, не пьёшь и не рыгаешь.
                О, ужас, ты всегда везде
                В камине, в башне и в руде!
                И, стоя на ноге, ты слышишь
                Что я читал и что ты пишешь.
М.

ДИАЛОГ 5.
«Слов в этой песне понять было нельзя,             
но всё же в них слышалось жалобное счастье
и напев бредущего человека».
Андрей Платонов. «Котлован».

   С приходом-уходом в «Киселяне» я немедленно включился в гастроли,
и участие в концертах и записях моих друзей встало в серьёзную зависимость от графика моих турне. География их была бесконечна и всеобъемлюща. Все пятнадцать сестёр распахнули нам свои хлебосольные объятья, мы были объяты, объеты… Я побывал в Самарканде и Бухаре, в легендарном Уч-Кудуке (именно, три колодца. Мы жили там в тренерских комнатах плавательного бассейна под открытым небом посреди безбрежной пустыни, и выплывали, расписные, по ночам на спине прямо под незамутнённые звёзды), в Новосибирске с его Академ-городком (научный теремок), в Магадане, где я познакомился с Рытхеу, с местным комсомольским вожаком и с особенностью золота - быть сопровождаемым радиоактивными породами. Рытхеу подписал мне книжечку, комсомольскому вожаку я поутру подарил французский одеколон с английским именем «Green Water» (если бы я знал, что он прихватит ещё и новые белые кроссовки, то не особенно бы настаивал), радиоактивность же стояла в воздухе, как и этапное звучание этого города. В Петропавловске-Камчатском  на праздновании нереста красной рыбы я съел её больше, чем за всю предшествовавшую жизнь. Расплата в виде небольшого землетрясения не заставила себя особенно долго ждать, назидательно покачав лампочкой на потолке гостиницы, и в эту ночь я в очередной раз убедился, что Земля не только поката, но и крайне неустойчива вопреки расхожему заблуждению. Дальний восток подарил мне множество волшебных воспоминаний, и смешных, и трогательных. Икра-малосол в трёхлитровых банках, жадно купленная одним из множества наших директоров за гроши, по привозу её в Питер превратилась в оранжевое рыбное желе, которое изумлённые его гости намазывали на хлеб и, давясь, нахваливали. В том же краю дышащих геослоёв нас как-то отвезли в заповедник, где из гранитной щели в специально вырубленный в скале бассейн набурливала горячая минералка с таинственными соединениями кажется мышьяка, после пятиминутного пребывания в которой человек молодел на год. Судя по тому, что мы всей командой проторчали в этой молодильной купели часа три, мы неизбежно должны были превратиться в младенцев внутриутробной стадии, что, возможно, и произошло таки. Во всяком случае долголетие наших генсеков перестало быть для меня загадкой. «Бух в котёл - и там сварился». В Новосибирске нас потчевали какими-то папоротниками, грибами и бессмертными ягодами китайского лимонника (жень-шень нам был ещё противопоказан за невыслугой лет), в корейском районе Ташкента угощали головой недоношенного ягнёнка, из которой особо уважаемый гость должен был выглодать и высосать мозги, глаза и язык (эту почётную обязанность я уступил барабанщику Валере Брусиловскому). В потрясающем своей красотой Самарканде мы в тщетной надежде пересчитывали вверх и вниз ступени Лестницы Праведников - их число должно было совпасть туда и обратно - и никогда не совпадало, топтали плиты гробниц Темерланов и Тимуридов, медитировали на орнаменты Шахи-Зинда и внимали переводчикам Омара Хайяма.
   «Зоопарк» же тем временем стал «предметом любви» у писателей газет.
Александр Старцев и его «Рокси» были отличным доказательством того, что на всех не угодишь - они ругали не за то же, но не меньше официальных изданий вроде «Смены». Критика, как бесконечное похлопывание то по плечу, то по попке, расцвела в царстве лжи на диво, как шемаханская царица. Не удивительно, что Майк не раз просил меня написать какую-нибудь рецензию самому, чтобы «автор хотя бы знал, о чём пишет». Мне же хотелось бы больше записываться и выступать, в первую очередь с ним, пока записи «Зоопарка» множились, а я всё гастролировал. Были записи и у Тропиллы в его пионерской студии, и у Наследова-старшего - там стояли немыслимые трёхмануальные клавиши со встроенной драм-машиной из какого-то полудрагоценного полированного дерева. Подошло время второго фестиваля на Рубинштейна, 13. Мы были оповещены новой по форме и содержанию листовкой, в обмен на сданную программу выступления.

                ПАМЯТКА УЧАСТНИКА ФЕСТИВАЛЯ
                Ленинград-84
Уважаемый Александр Петрович.
Напоминаем тебе, что концерт, в котором принимает участие группа  «Зоопарк» состоится 19 мая в 19.00.
Вы выступаете во втором отделении. Продолжительность вашего выступления 30 - 40 минут.
Ваше репетиционное время с 17.00 до 17.45. Пожалуйста, отнеситесь к этому серьёзно т.к. на подстройку аппаратуры непосредственно перед выступлением будет отпущено только 15 минут.
Считаем необходимым сообщить, что жюри уполномочено назначать штрафные баллы за несоблюдение регламента.
Ты проходишь через служебный вход /во дворе/ по специальному списку /по удостоверению личности/. При этом, пожалуйста, учти, что служебный вход будет закрыт за полчаса до начала концерта.
Мы просим тебя передать свой пригласительный билет заранее, т. к. перед концертом это будет сделать затруднительно: служебный вход закрыт, а перед главным, по вполне понятным причинам, будет большое скопление народа.
Ваша гримёрная, за сценой, № 3.
Посмотреть выступления других коллективов на этом концерте ты сможешь из оркестровой ямы. Выхода в зал у тебя не будет. Извини. /Проход в оркестровую яму через дверь на сцене/.
Встретиться сос воими друзьями ты сможешь после концерта, т.к. их преждевременное присутствие за сценой может помешать подготовке других коллективов.
В остальном полагаемся на тебя. Успеха!
ОРГКОМИТЕТ.

   О, лубок, любимый стиль журнала «Корея»! Сухое вы с сердечным ты: коллективность множественного числа и хамство единственного! Искристый в своей ледяной неизменности штиль (шпиль) сочинений застоя! О, демократическое, демоническое «ты»! безликое «мы»! На второй рок-фестиваль я взял себе псевдоним из накопленных - Морских - ибо был уже связан трудовым законодательством с другим коллективом. Эта связь оказалась тесней и душней, чем я предполагал. Мне казалось, что мир профессиональных воротил, к числу которых я отношу и тогдашнего руководителя «Землян», снисходительно относились, или пытались делать вид, к «самодеятельности». Хотя все они в прошлом - музыканты или аппаратчики (не в Кремлёвском смысле, хотя есть уже и среди тех наши люди, а в лампово-паяльниковом), это было модно… ну, как сейчас дайвинг или пирсинг. Реакция моего руководства была чёткой и быстрой скорее по-военному, чем по артистическому образцу. Киселёв вызвал меня в свой номер где-то на гастролях (мы на них были всегда, все эти три года, он же иногда навещал наиболее крупные или просто любимые города), «улыбнулся спокойно и жутко и сказал»:
- Ну что, Морских?
Пауза. А что Морских? Глаза в потолок.
- Чтобы этого больше не было, ясно?
   В каком-то смысле этого и не было, то есть на третьем фестивале Майк и «Зоопарк» не оказались в числе участников. Объясняли тем, что нет новой программы, ещё что-то говорили, но я-то знаю, это всего один щелчёк пальца и звонок по телефону одного из этих парней. В Ленконцерте царила своя тайна, к которой мы, солисты с концертной ставкой, не сильно тянулись, благо хранители этой тайны научили нас говорить «сим-сим», и мы в чём могли, себе не отказывали. Какие-то коллективы и отдельные творческие единицы влачили жалкое за норму, для «Землян» нормы не было! Нигде в мире не пахали наши собратья по струнам, микрофонам и барабанам по 114 концертов за 42 дня в 26-и городах! Переезды на автобусе, перелёты на самолётах, два, три, четыре концерта в день. Был даже пятачок! Отметили. Финдиректор увидел (!) как-то, что я записываю города и количество концертов, отобрал список и запретил вести документацию. Мы много зарабатывали, но много и тратили, не только денег, всего - сил, здоровья, задора… Море по колено.
   Майк выслушивал мои рассказы с интересом. Это была настоящая работа. Когда настало время фестиваля молодёжи и студентов в Москве, там были, конечно, рок-группы, зарубежные: Bob Dylan в качестве всемирного борца за мир, по непроверенным слухам была тайная встреча с Pink Floyd, на которой кто побывал ли - неведомо, были никому тогда почти неизвестные Everything But The Girl. Мы играли второе отделение после них в «Космосе». Перед концертом я зашёл в их открытую гримёрку, «всё-кроме-девушки» сидела перед зеркалом и наносила на волосы пену. Разговорились на пару фраз - пены у нас тогда ещё не практиковались, только лак. Подарила мне спрей для волос с блёстками.
   Майк в свою очередь хвастается привезёнными из Лондона (из «специального» магазина, «специально» для него, очень мы любили это слово!) изумрудными люрексовыми носками. О, глиттер! Глиттер-рок! Выпили за глиттер-рок! За глэм! За китч, он же кэмп. За пошлость! Пошли рассказы из жизни сверкающих, пошли за вином. Посмеялись, ещё вина выпили, Майк носки дарит: «Тебе, Александр, они  нужнее, они тебе больше к лицу!» Может, на руках их носить?  На голову не налезут, а то бы классный Фантомас получился! Решили делать коктейли: в мире ингридиентов нет эквивалентов! Мешаем…
- Это хорошо, но мне это не нравится.
- Вернёмся к первоначальному варианту клавира. Про кого-то я читал, что он прочёл всю античную литературу, затем всю забыл и в голове у него осталось только ощущение дионисийского духа. Кажется, епископ из «Моста короля Людовига Святого». Незнание ничего, чтобы каждый раз открывать заново известную книгу, город, биографию… В контру энциклопедизму!
- Да, он бывает несносен! Но для кроссвордов…
- Моё первое впечатление от Питера - Эрмитаж в пять лет. Египет, Рим, Греция, потом бесконечный поток картин, одуряющее изобилие… Как это у Гиппиус: «заговаривал собеседника»?
- Ммм… «одурял». Да. Именно: одурял!
- Добрели, наконец до Гобеленового коридора со скамеечками. Сел, лёг. Как хорошо! Не уйду отсюда ни за что! Буду вечно лежать под этими оленями, они мне так знакомы, у меня на ковре в детской такие же, останусь с ними!
- Дети!
- Блины любви! Peace, love and understanding - мир, май и труд! В конце концов я хочу только любви, мира и счастливого сознания того, что мой труд понят.
- Только! И только? «Вечерний город зажигал огни… Когда с тобой мы по проспекту шли» - это же “Love Potion #9”! «Любимая моя-а-а-а-а!»
- А знаешь, какой русский текст придумали к “I Need You” Харрисона? «Хлопнув дверью, взял тебя автобус, Навсегда оставив мне твой образ».
- «Ты не понимаешь, как нужна мне…»
- «Я тебя люблю и не оставлю». На рифму наплевать.
- «Вернись опять ко мне…»
- «Как одиноко мне… I need you! А какие ещё мы помним русские тексты?
- «Представь себе, родная?»
- Фу-у! Только не это! Роза Рымбаева пела АББУ на русском, “The Winner Takes It All”… «Как прежде мы вдвоём, И боль минувших лет, Мы снова узнаём, А нужных слов всё нет!»
- Как нет! Ты как-то напевал… что-то из Middle Of The Road… «Твидл Ди - Твидл Дам», кажется.
- А, это: «Пойдём со мной В зелёный сад, Там на деревьях соловьи висят. Пойдём скорей Со мной в зелёный сад, Не спрашивай - зачем, Быть может, просто так.
- «Просто так», ха-ха-ха!
- А ещё у нас на танцах в Березниках пели “No Reply” на русском.
- Да? И про что? Как «Старенький автомобиль»?
- Про племя там-там. Что-то в духе «Там живут несчастные люди-дикари», только не несчастные, а наоборот – счастливые, потому что у них нет всякого говна, то есть прогресса.
- Застойные дикари! Отстойные внутри! Раз-два-три – а ну-ка подбери!
- Ну, ещё все эти «Карлсон» там, Старенький Автомобиль, дочка шарманщика Карло – просто бред Сивой К!
- А ПРО ВЕЛОСИПЕДИСТОВ? Ты знаешь оригинал?
- Нет. А ты?
- Это французская песня. У итальянцев есть супер рок-н-роллы – хоть вот гениальное «Э-э-э хали-гали, э-э-э самогон, э-э-э сами гоним, э-э-э сами пьём»!
- А «Мирдза» – знаешь?
- В смысле перевода? Нет. Это чешская группа?
- Наверно. Но вещь всё равно супер.
- Так какие там слова?
- «Меня зовут Мирза, Работать мне нельзя.Пусть работает Иван, И выполняет план. Я прихожу домой, Чтобы поспать с женой. Гляжу – а там Иван, Перевыполняет план». Здорово, правда?
- Ага! «Перевыполняет» очень классно укладыается! И «Мирза» вместо «Мирдза». Хо-хо-хо!
- Хи-хи-хи!
- Ха-ха-ха!
- Эксперт-тэксперт, джоки-смоки!

ДИАЛОГ 6.
Всеобъемлющей была эта игра. Грань между уверенностью в себе и самоуверенностью.
Активный и пассивный отдых. Фиеста и сиеста.
- Сиесту предпочитаю фиесте!
- Кому фиеста, а кому сиеста.
- Пугачёва In Rock – тётя-Мотя в косухе.
- Евреи в русской народной музыке.
- Евронегры. Кстати, как насчёт небольшой фиесты? Не сдать ли нам бутылки и не выпить? Наталья скоро возвращается и надо бы убрать бардак с максимальным удовольствием!
- Не вижу причин, отчего бы двум благородным донам не выпить! Всем известно, что рилэксы помогают снять комплексы!
По дороге в пункт на Марата продолжаем перебиралки:
- Так коммунальность или коммюнотарность?
- Коммунальность! Ты уже хорошо ориентируешься в этом районе, я смотрю.
- Share – это шара! «Пан Халява»!
- Вкус к тому, что можно делить вместе: телезрение, вино, музыку – вообще искусство. Оттого все артисты – шаровики! Ха! Шаровик в законе!
   
   Одиночество. Освободиться от зависимости от него, это и есть свобода. Я не полюбил страданье, но понял его смысл: искупление, терпение, мудрость всепреходящего. «Будь один, если хочешь быть молодым».
- Наверно, счастлив может быть только тот… Умереть молодым не получится – придйтся тянуть лямку. Прелести старости. Ахматова. Сколько с ней было народу в начале, и в конце…
- Вечно помнить о добре и зле, сделанном однажды кому-то. Как зёрна – на песок, на камень… бумеранги зла и добра могут вернуться, а могут достаться кому-то, кто и не знает истинного адресата, но продолжает это, передаёт. Это как AIDS. Звучит странно: как «аиды». По-русски тоже: «спид» - скорость, амфетамины, другие, в общем, ассоциации.
- Яблоки. Утрата благодати.
- Poena Damni. Полдень синих яблок. Аллергия.
- Наука всегда неправа. Это Бернард Шоу. Она никогда не отвечает на вопросы, не поставив новых. А в искусстве тварь на твари тварью погоняет. И оно тоже ничего не объясняет.
- Плевать. Воплотиться – значит умереть. Упустить возможность, наблюдать, как она уплывает, ускользает, и думать – что было бы, если б ты её не упустил – редкий кайф.
- Если потом локти не кусать. А вот и «Большевичок» и его одежда. Fashion Pack: бандит в реглане, меха на путане.
- Меха в «Пуазоне»! «В «Шанели» постирав меха»! Шершавая вода бьёт в нос. Духи «Отрава». Мода. Стремление выделиться превращается в то, что все – одинаковые. Как иностранцы – все чем-то похожи. Неврубом в нас и нашим неврубом в них. Очень странный. Иностранный.
- Сопротивление зависимости от образа. Группы образов: комикс, сериал. Всё как будто подвязано, логично, в меру убогости. И вдруг: не то что из другой оперы, а вообще… Когда какой-то кавказский губернатор на приёме именитому гостю предложил обглоданный остов рыбы, все поняли – он безумен. А до этого управлял почти страной.
- Представь себе: герои сериала «Идеал судьбы» перед выбором собственного будущего– комсомольская стройка или валютная проститутка.
- Искусство создаёт модели человека и модели государства. Это тема для отдельного исследования. Артисты – это как дети. Им нужно тепло и помощь в начале.
- «Не троньте музыку руками, возьмите вы её ушами». Вознесенский и я. Как вот есть особый неподделываемый оттенок вкуса в столовской пище, так есть этот привкус и в каждом специфическом времени истории. Кинематографу удаётся порой точно воспроизвести его – например «Пять вечеров» Михалкова, но чаще он характерен для фильмов которые и создавались в эти «эпохи», не смотря на время действия фильма – хоть «Клеопатра» с Тейлор или Анжелика. Как только эти приметы исчезают, по ним начинают грустить, потом эта ностальгия порождает всякие стилизации, римэйки выражаясь англицизмами, и снова входит в моду. Оригинальные идеи, если они не следствие новых технологий, крайне редки. Здесь мне кажется уместной кулинарная модель искусства – смесь одних и тех же компонентов и переход к кислому от надоевшего сладкого или горького. Эклектика дискретности.
- И в христианстве много связей с едой: хлеб, вино, облатки.
- Посты. И запахи: ладан.
- Однако есть просто некая договорённость о том, что эта и та, и ещё личность обладают статусом значимости и, следовательно, достойны внимания – напряжения понимательных механизмов. В противном случае всё превращается в «собака лает – ветер относит», в гам бандерлогов, в фоновое восприятие всего звучащего.
- Имеете ли вы уши?
- Увы, имею также и глаза. Чёртов пункт! Закрыто. Придётся идти к Лиговке. К «Одежде большевичка», обратно. До окончания обеденного перерыва ещё минут 20.
- Ленинский салон мод? Там рядом целых два пивных ларька – по кружечке? Да, когда говорят несколько человек одновременно, это не важно – на каком уже языке.
- Это как три обезьяны.
- Опять мои обезьяны! Но у нас с тобой зато общий Марс.
- О, да!
- Я, кстати, начал писать киносценарий картины, которую я увидел во сне, и не как историю, а именно как фильм: с титрами.
- И каково же название?
- «Король эфира». Не путать с «Сопалсом». О радиохулигане.
- М-м?

   Приятна пивная жидкость, хоть и жидка. Мужики берут с подогревом, нам же не до барства – ждут великие дела. Пункт В достигнут. Немного очереди, ступенек, вони, толкотни и двиганья звенящими бутылками, и вот в руках почти пятёрка. Вперёд! Не купить ли «Рокфору»? О чём ещё быть может разговор, коль есть рокфор! И «Фетяска»!
- Нужно!
- Надо!
- Кушать!
- Есть!
- Если нету приключений,
То не стоит их искать.
Если ж будут приключенья –
Их не стоит избегать!
- А насчёт всего прочего – это одна психолохия и филосопия! Модный жанр – белиберда.
- Фанаберия!
- Есть книги, в которых интересны только опечатки.
- Есть книги, состоящие из одних опечаток.
- О, человек – это вершина пирамиды всепожирания. Ест всё, даже бога.
- Кстати, если душа – это зеркало… нет, глаза – зеркало души, то душа – это глаза тела.
- Тогда радио – это бездушное искусство.
- Неодушевлённое. Я представил себе недавно: иду мимо Атлантов, а они – в обуви. Представляешь?
- Неплохо для обложки… альбома «Скороход». Нет, галоши «Красный Треугольник»!
- У меня на нём работает знакомая девчонка. «Жаба трудовая», как выражаются в общежитиях.
- Пролетариата?
- Его. Бережёт девственность для будущего мужа, потому берёт в рот и, пардон, в зад.
- Ах, мой перед! Ах, мой зад!
Что Вы делаете, гад?!!
- Ха-ха-ха! Надо…
- Надо надоесть. И пить.
- Долой собачью пыль!
- Филейная грамота.
- Куриная маска. Фетяска-фантомаска. Вот и пришли. Home, home again! I like to be here when I can…
- О, дом! Место, где время можно измерять не сигаретами, а частями квартета или главами книги!
- Слышал этого, Церона?
- Серун? Любовь в до миноре?
- Серун? Он сер? Сэр Уан? По-моему, он просто Чероне!
- Как у нашего Мирона
На хую сидит Церона.
Как Церона запоёт,
У Мирона *** встаёт. Но он, кажется, никогда не пел.
- Ой, Черона, запивай,
Ну, Мирона, доставай! Доставай! Наливай!
- История нас, говорят, чему-то учит. Отрицаю. «История насучит» скорее.
- Ык! Ммм?…
- Слышал тут выражение: «****а на цыпочках», ха-ха-ха!
- Балет: *** на ножках и ****а с ручками. Ха-ха-ха!
- Cheese us! Рокфор!
- А Васька слушает да ест…

   (Я тогда ещё не читал Эллмана, но воистину «жизнь… включала в себя беспечность как необходимый элемент…  Совместное неблагоразумие романтически укрепляло их союз. Умеренность и благопристойность была бы расценена как предательство». Это можно сказать о многих, в том числе и о Рембо с Верленом, о Мариенгофе и Есенине… Мы передаём друг другу эстафетные палочки любви и потери.)

   После завтрака мы погрузились в волшебный мир оригами. Наслаждались икэбаной, переставляли нарды. Писали газели. Потом Майк читал майора Пронина, а я – роман «Momento mori” какой-то английской интеллектуалки. Смотрели «3+2», Майк неизменно восхищался Фатеевой. Она была его идеал. Потом болтали про неприличное. Я рассказал о своей любимой игре: я бужу Змея, но осторожно – чтобы не проснулся весь Лес. Майк рассказывал про игру «Тигр пришёл». Хохотали.
   - Степень маскировки своих тайных побуждений и есть мера уважения к тому, от кого их прячут. Такова Игра.
   После рокфора зашёл разговор о насильственной в том числе смерти. Навеяло «Шестью жёнами Генриха Восьмого», если я уже не начал путать цифры – по паре «Фетясочек», и одну на двоих… Вспомнили раскалённый прут в жопе одного английского короля.
- Ужасно! Ужасный век, ужасные сердца!
- Кошмарный век! Жестокие сердца! Какая разница? Я имею в виду – как перевести.
- «Мне снился сон, что был не только сон», или – «Я видел сон, что был не только сном»?
- Может, «Я был во сне – не всё в нём было сном»?
- Ещё и «мечта», и «грёза». Что имела в виду Йоко, когда писала своё «Dream»? «Мечтать не вредно»?
- Безумие Блока. Атеизм – дерзость восстать против самолично созданной химеры.
- Упорство, с каким безбожники покушаются на Бога, не лучшее ли доказательство Его Бытия?
- Последние годы жизни Уайльда. Кажется, никто толком и не знает – где и как он умер. Я не люблю… никогда не видел мёртвых. В смысле – покойников. «Его лицо когда-то всё о мире знало…»
- Как это называется, ну, добровольный уход из жизни… Евтаназия. Она сейчас, интересно, практикуется?
- У нас – нет. Страдай, пока есть надежда. Хоть на чудо. Терпи.
- Уход за кожей – уход из жизни. Где мои лориндены?
- Не знаешь – что такое «блонды»? У Пруткова в пьесе…

   Я всё-таки увидал его. Покойника. Впервые в жизни. Это был Сергей Курёхин. В церкви Спаса Нерукотворного, где отпевали Пушкина, склонился над другом Африка и поцеловал. В губы.

ДИАЛОГ 7.

   При мне наедине Майк как бы становился собой, как в полном одиночестве. Это приравнивало меня к «ничто». Отсутствие стеснения, манер (некоторых) – это не только честь, но и бремя. Взаимное.

- Что у нас в ящике? Open your bo-ox! О, «Адмирал Макаров»! Отлично!
- Адмирал Макаров и непотопляемость. Погибнуть с честью. Вся литература ХХ-го века – о привлекательности зла. Отчего?
Вот, давно хотел тебе подарить: «Шествие» Иосифа Бродского. («…кто прожил жизнь, однако же не став ни жертвой, ни участником забав…») Прочти.
- Спасибо, непременно. «Чудовищно» – то есть имеющее основой чудо?
- Юдокит.
- А «безобразно» - без образа, вне его. Это и есть Бог.
- То есть DOG в обратном порядке.
- Я хочу понять свои желания, чтобы избавиться от них. Или для этого их всё-таки необходимо реализовавывать?
- Как? Ха-ха-ха!
- Или пройти по жизни, ни к чему не прикоснувшись, без следа… Исчезнуть.
- Пока что исчезло вино. Пять минут ждём – никто не приносит, отправляемся. Да?
- Разумеется.
- Кстати, ты не задумывался, почему направо – песнь заводит, а налево – сказку говорит?
- Есть версии?
- По-моему, речь о положении *** в штанах. Я кладу налево. А ты?
- Интересно… Сейчас пойду проверю. Там чудеса!…
- Я – дрочистый изумруд!
Звонят в дверь. Три раза.
- Принесли! Принесли!


ДИАЛОГ 8.
Перед 4-м фестивалем, после репетиции «с девочками»:
   Выходим на Социалистическую, на Загородном разминаемся парочкой «Мерло» (два мальчика всё так же безуспешно доят гуся, при этом один из них душит другого. Интересно, скоро ли их всех троих сопрут?), идём по Гороховой. В «Вислу»? Пиво? Далеко и сидеть? Лучше в парках и у каналов. Красное? Красное. Прекрасно весной. Летний вечер осеннего дня.
- Помнишь, когда Наталья ещё была в род-доме, мы как-то говорили о детских мечтах, ну, летать, ходить сквозь стены…
- Читать мысли и прятать детей от государства. Да, конечно помню.
- Ещё одна детская мечта: знать правду. Не в смысле истины, а прикладно – действительно ли соседка Серафима Аксентьевна подбрасывает мне в кофе и суп тараканов, или они сами туда упали? Кто украл радиомикрофон со сцены СКК (я тогда только что его выкупил в личное пользование – первый в СССР!)? Каким именем ты называешь меня, когда меня нет рядом? То есть сделать жизнь ещё невыносимей.
- Правда – весьма странная вещь. Ты знаешь, последние годы жизни – лет десять – Верлен становился всё бедней, вплоть до нищенства, его даже показывали, как «городского бродягу» в роли достопримечательности Парижа. И это же были годы его растущей день ото дня славы. Говорят, даже сам Гюго навещал его в больнице для бездомных. Его погубил Абсент. Хотя многие считают, что Рембо.
- «Вот время убийц»? Я не понял Рембо. В единственной книжечке его стихов, что мне попалась, он представлен, как… коммунист?… Коммуналист!
- Он прожил всего 37 лет, как Джеймс Дин, а все стихи написал в 17.
- Ну а Лермонтов? 27? «В этой жизни умирать не ново»…
- Мне подарили книжечку с «Шествием» Бродского. Так что свою распечатку дарю. Поэма! Что-то от Блока в расстановке героев. Тот же клюквенный сок…
- О, благодарю! (Раскрывается папка для бумаг, глаза выхватывают строки: «Пора давно за всё благодарить,
За всё, что невозможно подарить…
Любите тех, кто прожил жизнь впотьмах
И не оставил по себе бумаг
И в памяти, какой уж ни на есть,
Не помышлял о перемене мест…»)
Кстати, мне попалось одно любопытное наблюдение: пара женских слов, которые в единственном числе именительного падежа звучат точно так же, как родительный падеж множественного числа. Угадайте!
- М-мм… Пара женских слов? Вам, Александр, в «Что?Где?Когда?» выступать нужно.
- Там уже выступает Лайма Вайкуле. Итак?
- Пара женских слов, пара женских ног…
- А на них синий-синий…
- Чулок? Не «чулков» разве? Пара Чулаки…
- Браво! И туфель. Если он существует.
- «Туфля»? «Туфлей»? «Звонит» с ударением на первый слог? Законы языка – единственные, которые можно нарушать безнаказанно!
- Ыйеуяхц!


ДИАЛОГ 9.
Если дружба – это любовь без страсти, то даже к этой высшей форме любви применимы все её отягощающие определения. «Я хочу, чтобы ты был счастлив, но только со мной». Опрометчивая уверенность, что благие намерения развязывают руки во всех начинаниях. Положительно свобода обращения с близким человеком – недостаток воспитания или отсутствие врождённого такта. Напротив – чем дороже тебе друг, тем тщательнее должны возводиться барьерные конструкции и усложняться их устройство, иначе близость неизбежно обернётся столкновением. Создатели сложных этикетов знали в этом толк, и стоит лишь сожалеть о самонадеянности безумцев, их разрушающих. Я пребывал в полной уверенности, что реальный успех нашего тесного союза даёт мне carte blanche. О Майк! Не ты ли сам переводил мне эти описания занятий твоих кумиров заучиванием поз перед зеркалом? Не ты ли сам писал свои первые интервью, дабы они не выглядели тупыми! Служение муз не терпит не только суеты, но и лености.
- Я отнюдь не считаю себя бездельником, однако мне, очевидно, не свойственно упорство, позволяющее трудиться без надежды увидеть плоды этого труда… когда-нибудь.
- Сажая дерево утром, можно ли ожидать тени в полдень?
- Невероятное свойство истин: простота для понимания и почти невозможная трудность для исполнения. Лев Толстой писал в своих путаных дневниках что-то вроде «если бы люди могли понять, что добродетель ВЫГОДНА…» Какое прагматическое определение труда, результаты которого могут быть взвешены не ранее Страшного Суда!
- Хиппи в очередной раз предприняли попытку освободить христианство от ханжества, первую из которых совершил собственно Иисус. Что же касается чуда, то в средние века какой-нибудь лазерный светоэффект несомненно был бы воспринят как сверхъестественное явление, если уж во время военных действий противника пугали воздушными змеями, изображавшими всадников в небесах. Однако чудо было парадоксальным образом реальностью, оно было допустимо. Современный же человек, преодолев первоначальный катарсис, тут же начнёт объяснять произошедшее с помощью убогого арсенала материализма. Это и есть «мука утраты» – потерять, чтобы вечно искать… и не находить.
- Всё мерзкое должно быть доступно, как грехопадение – в расстоянии вытянутой руки, в центре Сада. Знание, истина, сокровище – напротив, скрыты, запрещены даже к упоминанию без особого на то права. Единственное наказание для выбравших преступление – неприязнь, обструкция. Никакой милости к падшим, если только они не жертвы обмана. «Гоните прочь его!» И обратный путь должен быть обременён тяжкими повинностями, трудом прощения, раскаяния, сожаления.
- Хиппи – очароваться их образом можно лишь со стороны, снаружи. Это как солдаты (я не говорю об офицерах) – издали бравые, подтянутые, единые какой-то древней клановой общностью, уходящей во тьму глубин истории, каста, а вблизи – кирза, портянки, грибок и безмыслие – матерьял для пирамид, пушечное мясо. Нет, я разочаровался в хиппи.
О кличках:
Детская повадка – раздавать прозвища – таит в себе чудесную смесь насмешки и интимности. Среди моих новых друзей клички нередко выбирались самими носителями оных, начиная от псевдонимов (Боб, Майк, Вилли, Рыба, Алиса и пр.), и заканчивая дружескими именованиями, заменяющими обыденность реальных имён и официальную скуку фамилий. Эти прозвища принимались без обид и произносились как в лицо, так и за глаза. Птеро (Птеро д’Актиль), Панкер (он же Монозуб), Свин (его так даже мама так называла: «Свин, тебя к телефону!»), Африка… Мы как-то разговорились с Майком на эту тему и пришли к выводу, что псевдоним – это не только способ запоминания, но и знак раздвоения, подчёркивающий неидентичность образа и его творца, маска, которая даже если и приросла к лицу, всё же не одно и тоже с ним. Майк спросил меня:
- Александр, а у тебя в детстве были клички – ну во дворе там, в школе?
- Ты знаешь, как ни странно, нет. Может быть оттого, что для получения этого знака отличия необходим круг, клан, а я, вопреки своим жгучим желаниям, всегда стоял как-то особняком. Хотя, впрочем, в самых первых классах школы были, даже целых две.
- И какие же? – мой друг заметно оживился, предвкушая возможность повеселиться.
- Одна из них была обидной, другая – скорее почётной, хотя и была приклеена совсем с другой целью. «Дети – они сама беспощадность», как сказал твой любимый Ричард Бах. За мягкость, высокий голос и рано привитые манеры меня дразнили «дамочкой», второе же прозвище было «мусьюша».
- М-м-м? И что оно означало?
- Из «Бородина»: «Постой-ка, брат мусью!», помнишь? Вот это самое.
- Француз? Это совсем не обидно как будто бы…
- Как будто бы. Иностранец, враг. Девочки-однокласницы, которых я приглашал в гости, с удивлением смотрели на телефон. В те годы это был предмет роскоши или отличительный признак социального неравенства. Мне не приходило в голову, что обладание чем-то может ранить тех, у кого этого нет.
- Быть может, ранит не само обладание, то есть отсутствие оного, а чувство превосходства и презрение к не имеющим…
- Презрение? Ну, милый мой, это слишком аристократическое чувство для нашего времени. Как это у Леннона: «They hate you if you’re clever…
- …and they dispise the fool». Да, пожалуй, презрение должно быть врождённым свойством натуры или частью воспитания… как у англичан. Это – как высокомерие, которое крайне неприятно, если относится к тебе, но обаятельно применительно к посторонним.
- Родион как-то рассказывал с видимым удовольствием сцену между Маяковским и кем-то ещё, у кого Маяковский то ли съел с тарелки котлету в ресторане, то ли ещё как-то выебнулся. После выходки Маяковский спрашивает этого кого-то : «Ну что, ненавидите меня?», а тот ему: «Ненависть ещё заслужить надо!»
Часто клички порождаются словами или выражениями, которыми мы злоупотребляем, словами-паразитами. Во время моего пребывания в «Землянах» мне почему-то приклеилось на язык это выражение: «милый мой», это дурацкое «my dear». С лёгкой руки Галочки Скигиной, которой никто не смел перечить (её высокомерие было поистине королевским, при ней никто не смог бы выразиться матом, например), мне выдали это прозвище «Милый», которое, как ни старались мои приятели, не означало для меня ничего обидного. Галка, когда этот титул неизбежно стал явным, произвела его повышение, называя меня «Милейшим».
1) Александр Васильевич Масляков прозвал меня «садовником» и дразнил детским стишком: «Я садовник уродился, на весь свет я рассердился, все цветы мне надоели, кроме…» Мужественные земляне-космонавты обычно оставляли букеты прямо в гримёрных (уборных), и я приносил в свои гостиничные номера снопы, стога цветов, составлял букеты, которые коллеги иногда у меня же просили, идя на свидание с местными группиз. АВМ – удивительный человек. Гениальный. РЕАЛЬНЫЙ ШЕСТИДЕСЯТНИК!
2) А. В. М. прозвал меня «садовником» – из-за цветов. «Земляне» почти никогда не забирали (по-английски было бы «никогда забирали») цветы из гримёрок после концертов. Мой номер в гостинице утопал в цветах, «этих половых органах растений». «Я садовник уродился на весь свет я рассердился, все цветы мне надоели, кроме…» Он был для меня символом. Как Пьеха. «Алло, мы ищем таланты» – эта передача внушила мне какие-то надежды, которые отчасти и оправдались.

P. S.
«Не спорь со мной, любимый мой, тебе пора идти домой», - напевая эту чушь, привязавшуюся почему-то, Зу вошёл в комнату, где хранил инструменты, и чуть не вскрикнул от неожиданности: на кожанном диване сидел Виктор и что-то ковырял на подаренной Викторией гитаре. При виде Зу он дёрнулся было поставить её на место, но сообразив, что, так сказать, «поздняк метаться», вытянулся стоя. Как понурый курсант, застигнутый за курением в неположенном месте и в неположенное время. Зу рассмеялся, представив себя офицером, который сейчас начнёт распекать Виктора на все корки, а тот будет отвечать только: «Виноват, так точно, есть!»
- Ну что ты вытянулся столбом? На гауптвахту я тебя не отправлю, не надейся. Я же разрешил тебе делать в этом доме всё, что заблагорассудится. Я подчёркиваю корень «благо» в этом слове. Отомри!
- Ну да. Не привык брать чужие вещи, но больно уж красивая. Извините.
- Чужие? Как мило с твоей стороны. И прекрати называть меня на «вы», это в конце концов смешно. Что ты играл? Сыграй мне!
- Да ну… - Виктор замялся. Зу видел, что ему и хочется, и колется показать своё умение, дескать «и мы не лаптем».
- Давай, давай! Да сядь ты, наконец! – и Зу сам протянул ему грифельно-серую гитару. Виктор осторожно взял её, слегка обнял за «талию», и начал перебирать струны. Глядя на него, Зу думал: «Вот ведь и его туда же. Как старается! Ничего не видит, не слышит вокруг, весь там, в своей микросхеме, в миллиардный раз открывает для себя миллиард раз открытое…». Виктор кончил, понурился, не решаясь не то чтобы спросить, а даже посмотреть на Зу.
- Совсем не плохо. Хочешь, я с тобой позанимаюсь? И потом, что это за тональность?
Виктор посмотрел на гриф, что-то высчитывая по ладам, и поднял голову.
- До-диез мажор.
- Хм-м… - Зу сдержал смешок. – Ре-бемоль мажор, если уж быть точным.
- Ну да. Разве это не одно и то же – ре-бемоль и до-диез?
- В общем-то да. Видишь ли, тональность до-мажор ещё называется «белой» – это придумали органисты, так как в ней нет чёрных клавиш, нет всех этих диезов-бемолей. Поэтому до-мажор считается гимнической тональностью, чистой, торжественной. Немножко стерильной. Хотя я забалтываюсь: «немножко стерильная» – это то же самое, как «чуть-чуть беременная». Но ты меня понял, да?
- Как будто бы. Ну и если всю эту белую тональность поднять на пол-тона, разве не получится до-диез мажор? Ведь есть же до-диез минор. У Шопена очень красивая прелюдия в этой тональности, её ещё Донна Саммер использовала в песне…
- Всё это так, но при том, что до-диез и ре-бемоль являются энгармонически равными, то есть одинаковыми по высоте, но разными по названию звуками, в отношении тональностей не всё так просто. Конечно, никто не запретит тебе писать в до-диез мажоре, то есть в тональности с семью диезами. Но в ней у тебя будут ми-диез, равный фа, и, соответственно, си-диез, энгармоничный до. Понимаешь, о чём я говорю? А в тональности ре-бемоль мажор всего 5 бемолей, и ноты фа и си остаются «сами собой», нет необходимости называть их другими именами. Это рациональнее.
- Значит, если, грубо говоря, минор – это грусть-тоска и прочее, а мажор – радость, то повышая (диез ведь знак повышения?) самую гимническую, чистенькую белую тональность, мы получаем «чёрную», где все ноты искажены, вытянуты, как на дыбе? Это то, про что говорят, «насильно в рай»? Или «выше головы»? Получается, что до-диез минорный, грустный, всех устраивает, а весёлый, мажорный – облом?
- Ты всё-таки очень необычный парень. Мне никогда не приходило в голову сопрягать тональные планы с… этическими. С одной стороны это – смесь бульдога с носорогом, этакий петульфин или хотя с другой… то есть со стороны хода твоих мыслей, в этом есть что-то трогательное. Как если бы скульптору было жаль камня, по которому он бьёт.
- Или инструмента. Камень-то хоть сопротивляется, его надо перебороть, а инструмент-то – союзник, товарищ. Его-то за что?
- Кого люблю, того и бью.
- Скотская поговорка. Хотя скотина тут ни при чём.
- Да, человек – худьшее из животных. Зверь, сошедший с ума. Впрочем, мы что-то заболтались.
- «Спокойствие наступит только тогда, когда всё будет сказано раз и навсегда, тогда, наконец, наступит тишина и больше не будет страха из-за того, что приходится молчать». Это из романа «Путешествие на край ночи» одного французского писателя, Селина. Там же он говорит: «Трусость – это только видимость». В том смысле, что действительно трусливых людей нет, только важно найти каждому именно свой повод проявить смелость или даже умереть. А когда этого повода не находится, то получается как-нибудь, не слишком красиво. Каждому нужен свой ключ. Или своя тональность.
- Ты не перестаёшь удивлять меня.
- Это потому, что в глубине души ты считаешь меня полным дерьмом.
Виктор вышел быстро, но это вовсе не выглядело бегством. Зу сидел, остолбенев, рядом с гитарой. Нос души звенел от щелчка.

P. P. S
На премьере “Реквиема” Э. Л. Уэббера в Ленинграде кажется 1987-го года автор остановился в “Прибалтийской”. Я спустился в нижний бар по указке Василия – экс-звуковика “Землян” и мужа Галины из нашего трио – и подошёл к дальнему столику. Что я хотел сказать ему? Что я слышал его музыку? Dies irae? Kyrie!

Как-никак, а свои роли мы сыграли. Спасибо за дуэт, мой милый друг! Мы так и не смогли подсказать друг другу ни реплики в кадре, однако режиссёру виднее. Недавно мне снова довелось играть на том же самом пианино в кинотеатре «Родина», в роли тапёра к «Носферату» Мурнау. Мне хотелось ко гротеску (иначе этот фильм трудно воспринимать в наши дни убийственно реальных кошмаров на экране и в жизни) добавить копполовской жалости к графу, восставшему на небеса во имя утраченной любви. Мне не давала покоя песня Анни Леннокс из титров Копполы. Мне захотелось сделать её перевод.

                Всё пройдёт, но верю я,
                Что ты вернёшься вновь.
                Словно лёд – душа моя,
                Но в сердце бьётся кровь…
                Оно стучит, оно кричит
                И рвётся из оков.
                Я ранен огненной стрелой.
                Сильна, как смерть, любовь.
   Был в моём саду цветок – прекрасней сотен роз.
   Но его жестокий рок от глаз моих унёс.
   И адом стал мне этот мир, что раем был с тобой,
   И ни в одном из всех миров мне нет любви иной.
                Пусть от холода тебя
                Любовь моя хранит,
                Что сиянием своим
                Расплавит твой гранит.
                В конце времён, в конце миров,
                О, друг любимый мой,
                Всё пройдёт – но верю я – мы
                Встретимся с тобой!