Ты знаешь, кто

1.

          В тот день Лиза была заперта. Сидела тихо – ей запретили шуметь. Сказали, чтоб не выходила.
          За дверью слышался шум. Это с грохотом пробегала Анфиса. Она специально топала сильнее обычного, когда проходила невдалеке от Лизы, старалась этим испугать «подброшенную» сестру.
- Ты всё ещё там? Не загнулась?
- Засохла, Анфиса. Один голос остался при мне. –давя подступивший смех, прошептала затворница.
- Ах вот как! Вот радость! Пойду скажу это маме!
- Как хочешь.
- Маменька прочитает молитву и изгонит говорящего духа!
- Я всё ещё здесь, сестра. Я пошутила.
- Ты… - за дверью началась возня. – Обманщица!
            Слышался грохот. Анфиса бежала вниз. Лиза оставалась в тишине и пыталась насладиться покоем.
            Уходящее утро было пропитано запахом свежей листвы и только что окончившегося дождя. Свежее, нежное, с первыми лучами солнца, оно пахло удивительным ароматом акации, которая росла за окном. Девочка любила смотреть на неё, природа манила к себе, но выйти к ней – не могла. Она жила, практически не выходя из комнаты.
           Мачеха заставила Лизу понять, что здесь она – гостья и потому должна вести себя хорошо, иначе она сдаст её в монастырь. Сводная сестра Лизы так же подшучивала на эту тему, но чтобы когда ни случалось, страхи всегда оставались только словами.
           Так и сегодня. Тёплый воздух манил к себе. Хотелось выскочить через окно и прогуляться, например, к лесу. Жаль, только тот находился не близкою, и уставшую девочку увидел бы кто-то, вернул назад. Оставалось довольствоваться мечтами.
           Короткие светлые волосы падали на хрупкие плечи. Они так напоминали акацию, были почти одного с нею цвета. А когда Лиза грустила, становились бледными и безжизненными, беспомощно висели вниз, сливаясь с её настроением.
           Небольшое окно открывало только кусочек мира. Полутёмное помещение, всегда наполненное тишиной. Здесь редко бывала маменька, ещё реже заходила сестра. Разумеется, лишь тогда, когда им это было необходимо. Практически целый день Лиза сидела тут и грустила. Развлекали её только фантазии и небольшое окно, через которое она слышала птиц и наблюдала за внешним миром.
           У неё не сложились отношения с сестрой, с соседскими детьми и сверстниками. Все знали, что Лиза – подкидыш, и относились к ней, не как к обычному человеку. Часто издевались, смеялись вслед, хватали за волосы, потому она и обстригла их; потому поняла, что лучше быть одной – так спокойнее.
           К сожалению, каменные стены не могли заменить ей друзей. И одиночество брало верх над молодою душою. Немного чудные фантазии начинали посещать девушку, которой к тому моменту исполнилось пятнадцать лет.

           Она смотрела на звёзды и думала, что силы света не смогли помочь ей. Увы, как не прославляла их маменька, как не внушала юной Лизе про величие всемогущих ангелов, девушка убедилась: их нет. А если бы были – сделали чуть счастливее.
           По этой причине ночами Лиза молилась злу, в надежде увидеть лучшее, мечтала о загадочных звёздах. Она знала: зло есть и оно намного сильнее. Она так же одевалась во всё черное, подчеркивая свою «тайну». Впрочем, ничего удивительного, возраст самоутверждения, поиск себя. Сейчас многие были такими. Многие носили чёрное. Этим Лиза не выделялась. Разве что только в семье. На фоне сестрицы Анфисы и немного помешанной маменьки, и отца, которого никогда не было дома.
             Дом… А как бы ей хотелось вернуться! Куда угодно! В другую семью. На худой конец – в монастырь. Та семья, что заставила Лизу называть себя «своей и любимой», стала для неё сущим Адом.

- Ты только посмотри, что Лизка на себя одела! Монашкой стала!
- Я не такая!
- Смотри! – вредная и капризная сестрица с грохотом бежала по коридорам. Она была толстой и от того неуклюжей, а ещё очень злой и разбалованной. Этакий антипод худышки и скромницы Лизы. Ненавистная сестра.
          На крик прибегала мачеха и начинала браниться. После Лиза была заперта на неделю. Примерно так кончались все незначительные ссоры и недоразумения, и случайные, лишние фразы. Девушка сидела наедине с собой, не имея права ни с кем общаться, душила слезы, мечтала о свободной жизни и практически не училась, снова молилась злу… Было ли оно в силах услышать её? Кажется, да. Ведь когда люди не в силах помочь тому, кому необходима помощь, помочь может что-то иное – не человек.

2.

          Лиза не сразу обнаружила у себя тягу к творчеству. Не сразу стала писать стихи и придумывать различные истории. Ей нравились сперва книги, их выведенные вручную буквы, написанные с красивыми завитками. Эти старые книги считались в их семье реликвией, к которой на самом деле Лизе было запрещено подходить. Лишь глубокой ночью, со свечей зажатой меж пальцев, когда все домочадцы спали…
          И именно в это время её чаще всего переполнял гнев. Она не понимала, почему досталась именно таким родителям. Почему они были скучные, злые и ужасно верующие? Причем вряд ли кто-нибудь из них верил по-настоящему, это втиралось Лизе, чтобы она была «глупее, чем есть на деле». Почему они такие, всегда винят во всём только её? Зачем маме публично позорить её? Почему не Анфису? Почему та всегда права? Должно быть, Лиза – рабыня. Вот зачем её взяли…
          И в такие моменты казалось, что по стене пробегала тень, и тишина становится более звонкой, липкой и чёрной. И только Лизины шаги едва могли нарушить это безмолвие. А после, когда она ложилась спать и укрывалась с головой порванным одеялом, холодным и никогда не дающим тепла, ей казалось, что какая-то неведомая сила врывалась в комнату через приоткрытые двери и укрывала её своими горячими крыльями. Что она, та сила, или оно, некое невиданное существо, сжалилось над ней и теперь возьмёт под опеку.
           «Пусть оно! Кто угодно, только не мама с Анфисой! Пусть…»
           Слышала шум крыльев и присутствие того, кто её никогда не обидит. Казалось…

           Огромный дом обернулся для Лизы кошмаром. На выходные, перед приездом французских тётушек или каких других знатных гостей, знакомых маменьки или папеньки, ей надо было перемыть все полы, начистить до блеска посуду и обувь, а ещё сделать Анфисе невиданную причёску. Та любила придумывать образ самостоятельно, рисовала толстой неуклюжей рукой неразборчивый и сложный набросок, Лиза должна была понять и всё сделать. А после пойти в сад и нарвать лучших цветов, чтобы украсить ими прическу… Как раз расцветал жасмин, покрывались первым нежнейшим цветом розовые кусты.
           Анфиса крутилась и всё время норовила встать. Кажется, на столе кто-то забыл доесть кусочек малинового пирога, а сестрица не могла оставить тот в одиночестве.
- Принеси мне пирог! – повелительным тоном начала свою речь Анфиса.
- Хорошо, сестра. Не крутись. Локоны все распустятся.
           Она не слышала ничего. Через пару минут сидела и громко чавкала, Лиза причёсывала её, начиная сложный процесс с начала.
- Ты мне сейчас все косы порвёшь! Неумеха! – то и дело визжала Анфиса, крошки летели на недавно помытый пол. Кажется, история с пирогом была разыграна не случайно. Она специально всё сделала. Чтобы Лиза не соскучилась и начала убирать заново.
- Прости, но ты крутишься. Не могла бы ты…
- Времени почти нет! Поторапливайся!

          С веранды открывался вид на сад. По широкой увитой алыми розами дороге уже мчалась повозка с прекрасными бурыми лошадьми.
- Ах вот и тетушки! Живее, девочки! Лиза, уйди к себе! – громко закричала маменька. Её было нельзя не послушать.
          Гостьи привезли море разноцветных сладостей. Там были конфеты на палочке, зефирные тучки и цветные «камушки», похожие на радужные блики. Всё это предназначалось «деточкам», но на деле всегда лишь Анфиса. Она не оставляла сестре даже одного сладкого «камушка», ела, когда не хотела, «лишь бы не досталось всё Лизке».
          Когда девушка сидела у себя в коморке, она прекрасно слышала голоса. Тётушка Мина часто интересовалась девочками и говорила:
- А как поживает Лизабет? Должно быть, уже очень умна?
- О, вы слишком много о ней думаете! Не стоит так, эта девчонка ещё мала для хороших речей!
- Отчего же, Вивс? – обратилась она к маменьке.
- Она ещё так глупа! И даже не посещает занятия… Хочет податься в монастырь. Мы не можем запретить ей веру… И изменить решение тоже. Это выше нас.
- Не правда!..  – прошептала, задрожав, Лиза, она всегда подслушивала разговоры, которые царили за обедом. И всегда знала, что тётушка Мина на её стороне. Почему-то только она. Кажись, Мина и в правду думала, что Лиза родная сестра Анфисы…
- А вот ещё такой вопрос, Виви. Как ваши деточки думают? Говорят ли уже о замужестве? Я могу заняться этим и подыскать им хорошую пару…
- О да! Давайте! Я хочу замуж, чтобы жить в своём королевстве! – засмеялась и завизжала Анфиса, рот которой снова был полон разных конфет и драже. Это было слышно по невнятной речи, она чавкала и едва могла говорить, давилась.
- А Лиза?
          Вивс вмешалась и в этот разговор:
- Нашла себе! Да вы только бы знали кого? Позорит наш древний род…
          Тётушки запричитали.
- Неужто он из бедной семьи?
- Ещё бы! Обычный пастух! Одурманил голову девке! А она на него вешается. Видела их пару раз в себя в конюшне… Ужасно вспоминать!
          Снова послышался шум. Анфиса громко смеялась. Она, наверное, единственная, кто знал, что сказанное все – неправда. От того и смеялась, как лошадь.
- Какой пастух? Какая любовь? Мама, что ты говоришь такое?.. – не выдержала и зарыдала девочка в комнате. – Я никого не люблю, ты же знаешь! Зачем эти глупые слова? Зачем ложь? Не ты ли вещала мне: врать плохо? Чем думаешь ты, как будешь отвечать Богу?
          Она склонилась на колени и обхватила себя руками. Светлые волосы упали на плечи. Серые глаза наполнились морем слёз. Лиза лежала на своей старой кровати в поношенном грязном платье и напрочь дырявых чулках. Анфиса специально проделал в них дырки, когда узнала, что «те следует подарить Лизке».

- …А где сейчас мадам Лиза?
- Она не дома, глубокоуважаемая тётушка. Каюсь, мне очень неудобно говорить при вас. Но буквально за час до того, как ваши ножки переступили порог… Она сбежала! Я видела её в саду. Она с этим наивным мальчишкой! Должно быть, она у него…
- Ах глупая, глупая Лиззи! Мы столько возлагали надежд…

            Тишина в комнате. Равнодушие к словам. Только слёзы.
- За что? Что я вам сделала? Ничего ведь. Выполнила всё, что просили. Даже пирог сготовила, тот, что Анфиса любит. Сама. По собственной доброй воле…
            Лиза рыдала почти до вечера. Тётушки продолжали говорить, шуметь и смеяться. Анфиса бегала за дверью и пару раз пыталась уколоть сестру своими фразами, но та не велась на разговор и по большей части молчала, как будто умерла взаправду.
- Что молчишь, призрак Лиза? Нет тебя?
- Нет.
- Вот и прекрасно! Мама подарит мне ещё одну комнату! Я буду рада и принес на твою могилку колючки!
           Убегала, снова топала, снова что-то жевала.
           Лиза смотрела в окно. На то, как горизонт полнился звёздами. На синее-пресинее небо, такое красивое и бархатистое. Как хотелось бы взять, протянуть руку, подняться на край окна босыми ногами и улететь, унестись к облакам, к звёздам…
           Окно было открыто, веяло сказочными мечтами и сладким цветочным воздухом. Розы, акация, жасмин и ещё десяток других дивных созданий природы пытались развеселить Лизу своими воздушными поцелуями. Тепло заходило в комнату. Только оно не могло растопить душевный холод и боль. Ничто уже не могло…
- Мама… - в пылу прошептала Лиза. – Если ты скажешь ещё… Хоть раз… Чтоб ты упала и сломала руку!
           Ночная тишина кивала девушке, точно одобряя всё сказанное. Внезапное удовлетворение набросило на плечи свой тёплый шарф, холод и боль притупились. Она повалилась в сон… Подушка пропахлась слезами.

3.

         Последние дни Лиза была сама не своя. Она молчала пуще, чем прежде. Ходила с опущенным видом, боялась смотреть в глаза и не только сестрицы или маменьки, а даже давно знакомому ей старичку-садовнику и друзьям сестры, словом, всем.
         Вечерами она ложилась раньше. И перед тем как заснуть, долго молчала – думала о том, чего хотела бы от своей жизни и как ей горько знать, что этого не будет. Причем никогда. Она снова ощущала присутствие некой силы, что будто бы слушала её, приклонив свою страшную голову. Слушала, слышала и внимала. Или даже, преклонив колени, впитывала все наставления…
         На следующий день Лиза перепугалась ещё сильнее: обида, причинённая маменькой в том ужасном разговоре с тётушками, наконец, нашла отклик. Маменьку покарали. Только кто или что? Этого Лиза не знала.
         Утром она как обычно спускалась вниз. Старые башмачки звонко топали по деревянной лестнице. Все громче слышался смешливый голос Анфисы. Из неразборчивых слов и выкриков было понятно: какой-то французский мальчишка написал ей письмо. Ей, а не Лизе! Назначил встречу.
         Сестрица была на седьмом небе от счастья и, кажется, уже влюбилась. Далеко не впервые… В неизвестного обладателя строк. Как так можно было, Лиза не знала, ей было чуждо чувство симпатии или любви. Неполученное в детстве и юношестве, оно стало в скором времени пустотой, которая в тайне заполнилась злобой.
          Однако среди слов Анфисы были не только слова любви. Она наперебой говорила про то, что случилось несчастие.
- Там… во дворе… прямо напротив колодца!..
- Да что там?
- Она…
- Кто она? – удивилась Лиза.
- Мама!!! – завопила во всю глотку Анфиса и побежала к дверям.
         Женщина оступилась и чуть не упала в колодец. Её чудом спас садовник, выловив, не дав провалиться на дно, но упасть она уже упала, и рука соприкоснулась с каменным постаментом. Теперь взамен руки чувствовалась одна боль.
- Надо вызвать врача… Срочно… - прошептала Анфиса, выбегая босая в сад. Она не причесалась и даже не оделась толком, была слишком испугана за судьбу.
- Мне уже лучше, доченька… - истошно прокричала шокированная мать, пытаясь встать. Не поучилось. Ногу она тоже ушибла, и старый мужик-садовник понёс её на руках в дом. Женщина вцепилась ему в воротник и чуть не оторвала тот, пока старик, медленно передвигаясь со своей ношей, дошкандыбал до входной двери.
         Лиза смотрела в окно, не в силах оторвать взгляд. С силой дернулась, резко побежала обратно. Она в ужасе забыла, что шла вниз, чтобы позавтракать. На ходу схватила ржаной сухарь и, перепрыгивая через ступеньки, помчалась изо всех сил к верху. Лестница кончилась быстро. Ключи завалились в передник. Пока она открывала комнату, садовник уже принёс Вивиан. И Лиза всё поняла. Холодный пот прошиб её. Ужас окатил с двойной силой.
          Почему именно рука, Лиза не знала. Это было первое, что пришло в голову, но это первое сейчас оказалось правдой. Оно исполнилось! Её слова… Девушка не могла объяснить всего того, что чувствовала.
          Изображая роль сестры милосердия, потому что врача так никто и не вызвал; девушка едва могла скрыть улыбку и ужас, которые отражались в тот миг в глазах. Она не могла поверить, что заставила реальность подчиниться обиженным думам; поверить в то, что это она заставила так случиться. И так быстро. Это была не она!

- Кто ты такой? Ты помог мне… Выйди из тени… - прошептала затворница, снова оставшись наедине. – И, если вдуматься, как?..
           Никакого ответа не было. Она стала говорить ещё и ещё, стараясь при этом не повысить голос, потому в основном и шептала.
           Комната медленно погружалась по мрак – близилась ночь. Звёзды дружелюбно мигали и улыбались ей.
- Я не верю в то, что смогла накликать беду? Как и в то, что это – просто случайность! Виви упала не сама. Её кто-то толкнул. Ты! Кто ты? Ответь, покажись…
           В комнате было пусто.
           Девушка закрыла глаза. Накрылась с головой. Хотела спрятаться. Внезапно ей стало хорошо и тепло. Одеяло вновь обернулось тёплыми крыльями. Не захотелось отпускать их. Хотелось только прижать к самому сердцу. Она не открывала глаз, боясь, что ощущение может исчезнуть, а после всем существом поняла, что рядом с ней кто-то есть…
           Его энергия была слышна лёгким звоном, воздух стал другим, Лизе стало трудно дышать и одновременно с тем так свободно… Лёгкость овладела телом. В душе воцарилась радость.
- К сожалению, ты не увидишь меня… - раздался откуда-то голос. Мягкий, высокий и успокаивающий, он погрузил девушку в глубокий и счастливый сон. Возможно, был его частью…

4.

          Лиза проснулась ночью. Ей было по-прежнему хорошо, но только очень тревожно. В комнате вновь тишина. Никого нет. С виду никого.
- Кто здесь? – чуть слышно пробормотала она, обращаясь к этому чёрному мраку.
          Тепло вновь усилилось. Ей захотелось спать.
- Кто ты, ответь…
           Тень на стене напомнила ей человека. Лиза замерла, разглядывая его черты. Длинные руки и ноги, худощавое тело, гладкие по пояс волосы и чуть заметные рожки.
- Это ты?
           Обладатель тени кивнул, но его она не увидела. Только тень.
- Кто ты?.. – девушка присела, подобрав под себя ноги, и протянула руку.
           Он так же не забыл поздороваться, поклонился, точно перед ним находилась не Лиза, а светская дама или сама царица. Волосы коснулись пола. Их раскидал легкий ветер. Возможно, посеребрила Луна.
- Ты добрый? – продолжила девушка. Вопрос показался существу странным. Оно сдвинулось, начало приближаться.
- Нет! Только не подходи! Я знаю, что ты… - выхватила нательный крестик и замахнулась им.
           Существо тут же замерло. В голове появилась мысль: «Это глупо.» Парень, а скорее всего это был он, продолжил свой ход через освещённую лунным светом комнату. Сел на краю кровати. Одеяло под ним чуть прогнулось. На стене появилась сидячая тень.
- Ты… - Лиза протянула руку, но всё что смогла ощутить, это тепло и какой-то странный воздух. Если верить тени, прикосновение было перехвачено его рукой, а после та была прижата к груди незнакомца.
- Ты звала меня. Я пришел. – голос стал тише.
         Голова незнакомца склонилась вниз.
- Никому не говори о том, что увидела. Но знай, я буду рядом… Всегда. Когда ты пожелаешь…
         На этих словах реальность вмиг оборвалась. В следующий миг за окном уже вставало солнце.
- Сон… - только и проронила Лиза. Она начала размахивать рукой, но ничего подобного на вчерашнюю энергию так и не обнаружила. Нигде. Вновь накрылась одеялом, уснула, очнулась от крика сестры…
         Она внезапно поняла, что уж лучше жить с этим неведомым существом: оно не причинит ей вреда! Лучше с ним, чем с людьми, люди намного злее… Тем более, что оно явилось, чтобы помочь. А это уже что-то значит.

         Лиза увлекалась книгами: фантазировала, создавая новые миры. У неё не было возможности их записывать, но она мечтала, что однажды напишет. С каждым днём всё больше идей, всё больше желания воплотить мир на бумаге.
         Девушка ловила себя на мысли, что улавливала странное тепло и радость, когда приходили идеи. Вдохновение окрыляло, крылья явственно чувствовались за спиной. И это самое чувство было очень похоже на то, что чувствовала она в ночь появления таинственной сущности.
         С каждым днём затворница убеждалась, что книг желает не она, а сущность. Она диктует миры и приносит душе наслаждение. Она не хочет, чтобы Лиза печалилась. И она не даёт этому случиться, сопротивляясь изо всех сил; делает Лизу счастливее.
          «Лучше так, ведь я счастлива. Одиночество не приносит боль. И вроде бы как исчезло. Теперь я довольно и чувствую себя куда лучше. Не знаю, что происходит, возможно, не надо знать. Но как бы там ни было, рада, рада, что так случилось!..»
 
5.

          Он был всегда рядом, незримый, но ощутимый на каком-то ином уровне. Когда девушка пребывала в одиночестве, или вот-вот была готова пролить слезы, гладил её по волосам, та, к сожалению, не видела; ходил следом, приносил из кухни печенье, а Лиза думала, что это – милость сестры.
           Кто он? Она не знала. Сущность не слишком напоминала зло. Она была доброй, но могла заступиться за своего хозяина и тогда идти, не смотря уже ни на что. Даже мстить. Как в тот раз. Понятно стало, кто толкнул Вивиан. Зло материализовалось и обрело зримую форму. Это был Он, рогатый защитник Лизабет.
***
- Лиза глупая. Она не хочет замуж… - снова услышала девочка, выходя из кухни. Мама говорила это Анфисе. А та смеялась, кивала и шутила, что сестра это может услышать. - И пусть! Давно бы пора задуматься, детей ей надо, вот что! А тебе ещё рано, душа моя…
           Должно быть, Анфиса скривилась, потому что послышался странный звук.
- Я замуж… замуж хочу. - ответила, обращаясь к стене затворница, - Вот только… Я хочу, чтобы его интересовала я, мой внутренний мир, а не тело, не хочу я семью, не смогу…
           Если бы она могла видеть всё, то заметила бы спиной сущность. Она, или он, так как это, действительно, оказался парень, сидел позади неё, обняв невидимыми руками… Сложно сказать, что он делал: отдавал ли свою энергию или подпитывался за её счёт? Лиза просто чувствовала тепло, а гнев её стихал, сменялся равнодушным выражением и спокойствием.
          Нрав мирился с судьбой. Привычным был тяжкий труд. Меньше мечталось о свободе и том, «что могло быть, но не стало». Проще стало справляться с домашними делами. Больше сил уделялось на творчество. Таинственный демон принёс Лизе бумагу. И теперь её мир изменился.
          Она думала о Нём, мечтала встретиться в жизни, но всё чаще ловила себя на том, что счастлива даже так. Ведь теперь она может писать. Это – его дар, его желание, её обязанность. Возможно, её судьба. На творчество появились силы и время, и вдохновение всегда пребывало в гармонии с ней.
          «Или с Ним… Он – моё вдохновение! - понимала девушка и приговаривала часто: - Это не я, он создаёт мою новую жизнь. Я бы так не смогла.» Желала увидеть сущность во сне, рыдала, просила не один раз. Он отказывался, почти всегда молчал, но теплом ощущался – был рядом.
          Видела во сне всего раз, но даже за это была очень счастлива, сияла улыбкой весь день.
- Мой демон… - сладко стонала Лиза, нарушая привычную тишь своей комнаты. Этого никто не слышал кроме самой сущности. Но о том судить было сложно. Ибо была ли она? Или так же была плодом фантазии? Лиза до конца не верила, но хотела, очень хотела верить. Ведь теперь это была святая и настоящая Вера, а не слепое поклонение, кое прививали ей в церкви.
        «Я бы хотела быть с тобой, если бы только ты… - на том обрывалась, смолкала, начала думать иное. – Я бы хотела любить тебя, я уже люблю тебя, не смогу полюбить другого… Тот, кто захочет ухаживать за мной, должен быть, - она не постеснялась воспользоваться словом «прекрасен», - А также заставить меня усомниться в моём Существе… Пусть даже Он какой-нибудь демон, не важно, у меня уже воспылала симпатия…»
         Она думала про него. Воображала, как тот выглядит. Представляла себе Луну, озарившую стан синим светом, и крылья за сильной спиной, и рожки, которые были у тени… «Должно быть, очень красивый…» Краска не сходила с лица.

           Так однажды сидела в кровати, больше не слушала разговоры сестры и мамочки. Её не интересовали насмешки. Противно стало одно и тоже. Лучше и намного приятней окунуться в мечты о любви.
           «Будь со мной, даже если ты того не желаешь… Этого хочу я, прошу, умоляю тебя всем сердцем… Будь со мной! Не дай никому другому занять это место любовью. Хотя… Что говорю я, когда уже поклялась тебе в вечной любви? Кто может быть лучше? Никто тебя не заменит…»
          На коленях лежала тетрадка. Рядом перо и чернильница. Несколько фиолетовых пятен на сереньком платье, одно на руке и на тумбочке.
          «Ты… - писала она, обращаясь к дневнику. – Помнишь, что я сказала? Я поняла это не сразу, но теперь убеждена, и сомнений нет. Я люблю Его. Возможно, за то, что он любит. Любит за то, что люблю я… Ах, неважно! Он… Ты знаешь, кто. Я никогда не знаю, что он за создание, и мне неважно, теперь мы навеки счастливы… Я надеюсь, Он рад не меньше, чем я. – Девирел? Слышишь ли эти строки?
           Лиза почти никогда не называла имени «призрака», точно боялась того, или имя было священно?
- Девирел, слышишь? Я хотела добавить снова, что просто люблю тебя… А ты? Ты ведь тоже питаешь чувства? Если любишь меня… За что? Просто люби, прошу. Не покинь меня, не предай, как это делают люди! Ведь больше мне не к кому обратиться…
           Я больше никого не люблю! Никого, как тебя… По-настоящему…
           Просто будь рядом. Большее мне ни к чему.


Севастополь, май 2018


(дополнение к рассказу «Ты знаешь, кто»)

Таинственные и не постижимые существа существуют. Уверилась на своём примере. Не знаю, ангелы или демоны. Но они есть. Это важно. И иногда они нам отвечают… Мы просим их, и они приходим. Когда молимся, злимся, хотим наказать или даровать счастье. И совершенно не задумываемся, каково им? Что они чувствуют?

          Синее небо было наполнено звёздами. Они манили к себе, мерцали, мигали и улыбались. Девочка, стоящая у окна и глядящая на них, тоскливо махала рукой. О том, что её жизнь прекратилась в сплошное мучение, я стал наслышан ещё давно.
          Бедняжка! Потеряла и мать, и отца! Тётка из другой семьи приютила тебя, но сделала жалкой рабыней. Она заставила тебя стирать, мыть полы и готовить сестрице кушать. Никто не оценил тебя, не увидел красивую душу. Не понял, что за тихими словами скрывалась боль и обида, а порой и проклятие, обращенное на встречу ко злу.
           Бедная девочка. Бедная Лиза! Кажется, так тебя звали? Смущенная, скромная, всегда чем-то испуганная, ты привыкла к тяжестям жизни. Но так не должно быть! И так не будет!
           Прозрачные крылья сделали несколько взмахов. Ноги опустились на подоконник. После на деревянный прогнивший скрипучий пол.
            Ты лежала на диване, накрывшись сто раз заплатанным одеялом, и плакала. От чего? Должно быть, от своей жизни.
- Если есть в мире какие-то силы. Если они способны помочь… Помогите! – слышал твои слова.
            Остановился, замер напротив, прислушался, Луна предательски развевала волосы, кидала длинную тень.
- Кто? Кто ты? – послышались слова девочки.
            Протянутая рука.
            Надо решаться!
            Я выступил из тени.
            Вопрос повторился.
- Кто ты?
            Ответить ей или нет? После просьбы не стоит молчать.
- Не бойся!
            Должно быть, холодное дыхание или ветер, вырванный из окна, испугал её. Потому я сказал это. Так надо. Луна снова сыграла злую шутку, осветила не только волосы. На стене вырисовался силуэт высокого юноши, крылья, рожки, длинные пальцы рук.
           Девочка сжалась, накрылась подушкой. Достала крестик.
- Нет! Не надо! Это тебе ни к чему!
           Она послушалась и убрала.
           Она довольно послушная.
- Кто ты, ответь мне?
           Я не знал, можно ли сейчас ответить. И что сказать: правду? Не поверит. Хотя это её проблема. Врать тоже нет смысла. Что мне с того?
- Ты меня звала.
- Ах! Ты…
- Считай своим демоном и, знай, не только ангелы могут быть у людей защитниками.
***
- Деви? – она не сразу стала называть меня так, отчего-то боялась имени. – Ты слышишь меня? Девирел!
- Да.
           Не знаю, услышала ли. Девушка продолжала рыдать. Было жалко смотреть на всё это, слушать её мольбу и понимать, что ты мало что можешь сделать.
           Сначала Лиза попросила принести печенья.
- Изголодалась я…
            Я принёс.
            Новая просьба была немного сложнее. Следовало мне, высшему демону, наклоняться над грязным полом, мыть, убирать за людьми. Чтобы Она не плакала, пришлось пару раз согласиться.
           За полом сестра. Было велено отшлёпать её, дёрнуть заносчивую Анфису за волосы. Что ж, хорошо, она не видела рогов и глаз, иначе бы испугалась ещё сильнее. Зато как кричала-то! Лиза была довольна.

- Ты… - прошептала как-то она. – Правда можешь исполнить желание?
- Любое. Говори.
           Она мялась, не зная, как лучше ответить.
- Тебя беспокоит что-то?
- Сама я…
- Может, я смогу.
- Нет! Молчи!
           Рыдания. Сомнения. Боль.
- Я же вижу…
           Она не хотела.
- Молчишь?
           На силу сказала, как ненавидит кого-то. Какая-то женщина, Вивиан, злая, но трусливая женщина.
- Сил больше нет! Жить не хочу!
- За последнее не проси.
            Я был направлен помогать ей, но не свести в могилу.
- Я не прошу тебя. Я лишь…
            Девушка сомневалась, грустными глазами смотрела куда-то в пол.
- Что ты мне скажешь?
- На это… Что я могу сказать?
            Желание было законом. Даже если желание – смерть.
            К утру злой мачехи не стало. Она умерла. Случился пренеприятный случайный случай. Не интересно было выслушивать крики девочки-блондинки, к слову той самой, которую пришлось отшлёпать – умершая приходилась ей матерью…
- …А ещё она была злейшим тираном!.. – вспоминались слова бедной Лиз.
          Отрицать это не приходилось.
- Однако она тебе – мать.
- Мачеха. Ты бы знал, что творила она…
          Иногда Лиза пускалась в воспоминания, иногда рыдала, иногда просила просто её обнять. Не знаю, почему мне приходилось её всё время слушать. Так уж велели. Это был высший закон.

          Со временем стал замечать, желания её изменились, стали более эгоистичными, злыми, направленными только на вред.
- Не надоело?
- Что?
          Я опустил глаза. Жаль, она не увидела.
- Думалось, ты лучше, чем есть.
- Ах, значит, я теперь тоже плохая?
- Не говорил этого, но…
- Но думал? – передразнила она. Впрочем, ничуть не ошиблась.
- У меня есть сила и власть, но это не значит, что вся она будет подчинена глупым желаниям.
- Я лишь желаю того, что сделает меня счастливее?
- Смерть Анфисы тоже прибавить?
- Да… - после недолгого раздумья проговорила Лиза. – Мне с ней не справиться. Она нервная. Она меня ненавидит. А я ненавижу её…
- А ты злая.
           Кажется, за слова обиделась. Девчонка была убеждена, что я сделаю все, каждый её каприз, но мне это было ненужно.

- Не все желания приносят пользу. Не все будет надобны тебе. Иногда случается так, уже завтра что-то становится лишним.
- Да, верно, но я…
           Девчушка не могла остановиться. Она приказала перебить тётушек, а после сжечь собственный дом.
- Зачем? Где сама-то жить будешь?
- Побираться пойду! В монастырь! Не важно ль тебе, где я буду?
- А если важно?
          Нависло неожиданное молчание.
- Нет! Я уверена!
          Дома не стало к утру.

          Злые желания Лизы вряд ли сделали её счастливой. В глазах больше не читалась тоска, руки не чувствовали усталость. Хотя, как показалось мне, ей стало теперь даже хуже. Новые хозяева, которые приютили Лиз, возможно, были добрее прошлых, но лишь совсем на чуть-чуть.
          А Лиза? Что она? Не знаю, как понять этих девушек! Говорила, что счастлива. Любовными взглядами смотрела на меня, когда разговаривала. Наверное, пыталась найти. Жаль, никак не увидит. Но раз говорит, её дело. Моё теперь, значит, сделано. Можно лететь обратно, возвращаться в родную ночь… Один только мучал вопрос: не сошла ли она с ума? Не разбаловал ли я её силой? Нельзя исполнять все желания. Человек должен сам приложить к ним руку, а ещё лучше голову. Голова ведь ещё на плечах?
           Не всем желаниям надо даровать жизнь. Некоторые лучше забыть, если не выходит – растоптать или сжечь, что угодно! только не так, как я сделал. Повёлся на дурные слова, стал не лучше, чем Лиза…


Севастополь, май 2018