глава 3

   

     ГЛАВА 3

   1.
 Обычно безлюдный двор поражал многолюдьем. У подъезда напротив кучковались пять-шесть мужиков, прилично-официально одетых. Слышны были фразы о погоде, футболе, новой "Ауди", и, по их натужной обыденности, Би понял, что это похороны. Автоматически задрал голову - в квартире, где проживала хозяйка кота, все окна ярко светились. Так.
 Он достал сигарету, встал поблизости от группы. Ему совсем не хотелось знать о причинах смерти, он понаслышке знал об этих причинах, набор благоглупостей, которые у всех на языке. Разрыв сердца, кровоизлияние в мозг, инфаркт, инсульт - то, что в его жизни почти не встречалось, а где-то с кем-то. Ещё у кого-то из классиков он прочитал: - Что "он умер в окружении родственников, в своей постели, тихо и спокойно, как догорает свеча... ".
 То-есть, человек умер от "нормальной старческой смертельной болезни". Пусть так оно и будет. Би противно было думать, что может оказаться так, будто этот человек погиб от мерзкой выходки пьяного отморозка. Для себя он давно уже решил этот вопрос. На законы природы глупо злиться. И он ждал собственной смерти с холодным любопытством. Только вот иногда вдруг холодело и замирало в области сердца. Почему? Наверное, от неизбежности... И от неизвестности. А бояться? "Когда я жив, смерти нет. А когда смерть придёт, меня уже не будет. "Зенон? Нету памяти...
- "В конечном счёте, случай - это Бог.", как говаривал Анатоль Франс, - пел про себя Би, поднимаясь по лестнице... Дверь в комнату была не заперта.

  2.
 - Тук-тук, кто там? это я! заходи... - На диване, укрытая до подбородка верблюжачьим одеялом, лежала Аллка и смотрела телевизор. Смотрела сериал "Кости", как будто так и надо было! Он поставил сумку на пол у кухонного стола, снял и повесил на вешалку куртку, стащил кроссовки, с сомнением посмотрел на носки.
- Под одеялом, думаю, не нагое тело? - он подошёл к шкафу, открыл дверцу, из нижнего ящика достал новую пару носков, посмотрел вопросительно.
- Под одеялом больное тело. Жаркое и гриппозное.
- Сочувствую. Куриный гонконгский грипп. Бараний штамм.
- По башке получишь...
- Просим извинений. Тело транспортабельное?
- Ты с работы? Значит, устал... О теле можешь не беспокоиться. Шевелится.
- У кого что болит. Я ведь без подтекста... Пойду ополоснусь, и спать... Не дают на работе, сволочи. Грубые, меркантильные люди.
- Иди уже. И не задерживайся там, у меня к врачу назначено.
- В свою тьмутаракань поедешь?
- Нет. Рядом с институтом поликлиника.
 Вода обжигала. Он любил так - набирать почти кипяток, и лежать, выпаривая гадость из пор, чтобы кости размякли и в глазах зелёные искры. Дымила сигарета, сквозь шум воды пели "Супермаксы". Это было хорошо, как давно не было. И стало так совсем недавно. Прежнюю жизнь вспоминать совсем не хотелось, не было там почти ничего дорогого, что стоило того. Аллка, детство. А что там, в детстве было? Надежды, которые, казалось, вот они - только руку протяни... А потом сплошь провалы и разочарования. И разочарования, в основном - в своих возможностях. В мечтах всё было просто, немного героических усилий, остальное - талант. А ведь Бог не обидел, это и мать видела... он чувствовал, что она гордится им, и боится его будущего... Правильно боялась, она была реалисткой...
 Аллка, в коротком халатике с затянутым на талии пояском, возилась у стола. Журнальный столик был развёрнут так, что можно было дотянуться с дивана. Би достал и натянул чистую футболку, красную, с картинкой нью-йоркского такси, уселся в кресло, с одобрением оглядел натюрморт: - на столике были тарелочки с нарезаным батоном, маслом, круассанами, сыром. В чашках чай, в баночке конфитюр. Перед ним поставили тарелку с омлетом и жареной колбасой.
- Я порылась у тебя в поисках аптечки. Хоть аспирин есть. И в ноуте поковырялась.
- Надеюсь, до порнухи не добралась?
- Не ревнуй. И в дневник не заглядывала, принципы, понимаешь. А вот в фото заглянула. Интересно. Особенно фотография не скажем чьего полового члена на фоне Ксюши Собчак. Это к слову... А в "Заметках" попадаются здравые мысли.
- Сколько угодно, - энергично прожёвывая пищу, подтвердил Би. - Бертрана Рассела, Радищева, Платона... И... других...
- Да. И других. Ладно, потом поговорим... Как и о члене рядом с губками...
- А что, навевает? ... Извини, а?...
- Да. Так лучше. Чисто по- твоему. Сначала хамство, думаем потом.
- И чистосердечно раскаиваемся.
- А не лучше, чтоб не в чем было раскаиваться?
- И такое бывает?
- Да, это не твоё...
... На четвертый день во влаге родилась Исида. На пятый появилась на свет Нефтида, которую называют Концом, Победой или Афродитой. По сути же своей она - Деметра.
Предание гласило, что Осирис и Аруэрис произошли от Ра, Исида - от Тота, а Сет и Нефтида - от Геба. Рассказывали также, что Исида и Осирис, полюбив друг друга, соединились во мраке чрева еще до рождения. Позднее Нефтида уступила преследованиям Сета и стала его женой...

  3.
 Он проснулся, когда солнце заглянуло в окно, около часу дня. Теперь Солнце будет смотреть до девяти, а ещё через два месяца от него нельзя будет спрятаться почти до полуночи. Это будет называться "белые ночи". Включил телевизор, закурил... курить вредно... вот ханжество! Одно авто гадит в окружающую среду, как все курильщики Питера, вместе взятые. Но наши законодатели совсем не против личных автомобилей, нет! Они против курения. Они за чистоту окружающей среды из салона личного мерседеса. И с сигаретой во рту... Что ж им, беднягам, на велосипедах в мэрию ездить? А их леди на самокатах будут шопинг справлять? Это даже не смешно ... Ладно, всё равно это просто шевеление воздуха. Это наше, родное. Мздоимцы объявляют войну коррупции... Воры и бандиты нашивают генеральские погоны и навешивают ордена "За службу Отчизне". Статистики торжествующе объявляют, что средняя зарплата в городе - 55 тысяч (!) рублей... Да ну их к чорту!
 Вот он лежит сейчас на своём собственном диване с зарплатой 18 тысяч, и ждёт лучшую женщину в мире, которую полюбил тридцать лет назад... И его совсем не интересует, что будет через три дня... Он просто до тошноты боится того, что будет через три дня. Или завтра, или через год. Оно будет, страшное, тошнотворное, нечеловечье, ужасающее. Но разве его это касается? Всё равно, сделать ничего нельзя, да и надо ли? Кто здесь что-то может сделать, если даже определить невозможно сущность того страшного, что уже близко, но пока не ощутимо, что только немногие предчувствуют седьмым чувством, или двенадцатым, или только тенденцию... Всё равно оно наступит, кем-то движимое, питаемое чьими то страстями и прихотями, больным честолюбием и грязными претензиями... Оно уже рядом, вокруг, и мы, привыкшие жить в паноптикуме, считаем, что это всего лишь продолжение банкета безумия, что начался сто лет назад и подходит к своему апогею ... Ну и что? Привыкать? Прорвёмся... Нет, ребята, уже НЕКУДА... И каждый имеет в виду свою маленькую, НЕПРИКАСАЕМУЮ норку, уютную и вечную, как этот диван. Но похоже, эта реальность начинает постигаться разумом людей на инстинктивном уровне, и в конце концов всё-таки встанет перед людьми, как реальная действительность. И будет это без пророков и проповедников, "... Ибо ОН САМ пребывает в душе и сердце каждого". Всё-таки похоже, что наступает именно эра истинного знания, но будет это без скандалов и ажиотажа, спокойно, само собой. Ненужное отсеется, отпадёт, и останется ИСТИНА.
 Всё больше людей приходят к ней само собой, по кусочкам прозревают, фиксируется что-то, что пока кажется странным, но оно входит в жизнь, и становится признанным фактом, не требующим доказательств, - дойдя до этого пункта своих рассуждений, Би выругался самым непристойным образом. Вот так у него всегда, перескок, прыг -поскок, а потом заскок... Прозреют они, как же! Держи карман... С каких пирожков они должны вдруг прозреть? Истинное знание? Какой такой Заратустра - Нострадамус даст им это знание? Или кашпировские-чумаки насыплют полные мешки? И ещё и зарядят по полной программе... Истина. Эта самая истина должна войти с потом, а выйти кровью, и крови, похоже, будет выше крыши, она уже начала литься, и не вчера, только это не моя кровь, и не Васьки-алкаша, и не тёти Глафиры из "Магнита", и не её племянников... Она где-то далеко, эта кровь, за горами, за морями... А вот когда она будет течь здесь, по переулкам, как в 17-м, или 37-м, или 42-м... А то они уже собираются на демонстрации с портретом Лаврентия Палыча на шее - " Имею, говорит, право!" Где написано, что не могу? ! Я же не Гитлера себе на шею хочу... А в соседнем дворе уже и Гитлера приготовили, и Степана Бандеру - демократия у нас - ясно? Почитайте Гаагскую конвенцию с Декларацией прав ЧЕЛОВЕКА, потому как я - человек, и имею ПРАВО... вот и вся их ИСТИНА, самая кондовая и посконная, и ради неё то уж они того, если надо будет, конечно... Тогда они постараются, засучат рукава, и топор в руку возьмут, а всё за ради них же, обиженных и униженных, которые... СТОП! А я куда - ? Что я то здесь и сейчас... Не знаю, совсем ничего. Не знаю и не понимаю... БОЖЕ !!! Скажи хоть что-то... Это снова были они. Голоса из метро. Он лежал на диване и не смотрел на экран телевизора , где Огги воевал с тараканами, когда вошла Алла, от двери улыбнулась ему, сняла куртку, стала выкладывать на стол коробочки лекарств, бумажки.
- Не ел ничего.
- Ты могла бы различить зомби?
Она села рядом, смотрела тёмными глазами.
- Что читал ты последнее время? "Книгу Мёртвых"?
- Недавно мне задавали этот вопрос.
- Почитай Жюля Верна. Или "Незнайку на Луне". Посмотри комедии Гайдая... - она помолчала. - Как тебе Фрейд? Который Вениамин?
- Забавный...
- "Забавный" - как клоун? Или забавный, в смысле - интересный?
Он взял её за руку, посмотрел на грудь, рвущуюся из туго натянутой кофточки. - Зачем вы затеяли это? Думаешь, я ненормальный?
- А ты нормальный? Это новость.
- Перестань. Я придурок. Но и что? Никому не мешаю.
- А может, это мешает моим планам?
- У тебя есть планы насчёт меня?
- Не знаю... - Она посмотрела на экран, улыбнулась, - Ты, как эти тараканы. Кот хочет стабильности и уюта, а эти звери жаждут приключений...
- Ты о себе?... Алкин... В 86-м... ну... В общем, я был козлом, конечно...
- "Конечно" подразумевает "но". Не хочу ничего знать. Мне не нравятся идеи Эйнштейна. Время абсолютно и нам неподвластно. Так что, заказывай ужин и включи что-нибудь реалистичное. Про любовь...
- Реалистичное - про любовь? А такое есть? 
- Ты прав. Вот тоска, наверное, как Феллини... Пиццу будешь?
- Не люблю. Ненавижу. Пиццу, фаст-фуды, рыбу фугу, лаймы и фейхоа, суши и пальмовое масло... Нагиева и Охлобыстина...
- Завёлся. Будем есть котлеты и пюрешку. А я буду пить антибиотики. И так четыре дня.
- Антибиотики не помешают тебе сходить в Эрмитаж? Обещают Марка Шагала из Пражского музея современного искусства.
- Обязательно. Марк Шагал, Соня Делонэ, Эрнст, Миро, Магритт. Всё, что угодно. Я настроена позитивно и жадно на эмоции...
- ... Трудно было в последнее время?
- В последнее время уже привыкли... Да включи ты что-нибудь Данелии!
- Всё равно скажу. Тогда, я ведь действительно думал, что люблю тебя...
- Сейчас ты так не думаешь, - это было утверждение. - Что-ж, то-же самое о себе я сказать не могу. Просто надеялась...
- Последние десять лет... Они здорово изменили нас. 
- Может быть. Не знаю. Это не чувствуется, понимаешь?
- Ты не видишь этого, глядя на меня.
- И это тоже. И не знаю, плохо это, или хорошо... - Он поднялся, включил на мониторе видеобиблиотеку, нашёл по списку нужный диск, вставил в проигрыватель. Это был "Кин-дза-дза".
Аллка вздохнула, ничего не сказала, начала возиться со сковородкой...
- Билеты в Эрмитаж закажешь? Только посмотри сводку погоды. Может, на днях солнце пообещают...
Котлеты с поджаристой корочкой были хороши, а в пюре Алла добавила молока, чего он терпеть не мог, но промолчал...
- А почему ты не заведёшь зверушку?... с ним разговаривать можно.
- Это альтернатива? - с намёком спросил он.
- Какая-то альтернатива одиночеству, - пожала она плечами.
- У тебя зверь есть?
- Несколько лет назад Ватикан признал наличие души у домашних животных...
- Интересно. Конечно, эмоциями они обладают. Собаки и кошки. А в список входят золотые рыбки и белые крысы?... У меня было уже четыре собачки... только они... постоянно уходят... и с ними умирает кусочек души... я их всех помню, а это больно. Душа сплошная рана... Если человек умирает вовремя - это не больно, это закон природы. А зверушки - для них ты - Бог. И они тебе верят. А потом умирают. И часто по вине других людей. А ты - их Бог - допустил это... Вот Ватикан... Значит, им тоже уготовано место рядом с Ним. И когда я их встречу - там, потом - что я им скажу?
- Возьми кота. Коты приходят и уходят. Если кот ушёл, значит просто ушёл.
- Кот... Господи, Бублик. Я совсем забыл про него...
- Бублик?
- Да, сосед, котяра, из окна напротив, он же сиротой остался...
- Котяра. Сиротой стал... Похороны во дворе были.
- Да. Неплохая тётка Татьяна Кондратьевна... То-есть, я так думаю, что хорошая. Такая питерская интеллигентка. Три дня как умерла. А кот где-то один... Я пойду. Посмотрю...
- Пошли вместе. Время пройдёт...
 
  4.
 Они задержались на площадке перед выходом из метро - внизу перед ними лежала Сенная площа, как всегда заполненная всяким-разным народом, хорошим и плохим. Было сыро, сумрачно и шумно.
- Ох и погуляли мы здесь в 80-х ... В "Старой заставе". Бандитов здесь ещё не было, и называлось это "площадь Мира".
- А "Старая застава", это что?
- Подвал с пивным баром. Вон там, видишь окна, левее гауптвахты, где Достоевский отдыхал. - Толстый палец Захарова указал мимо творения Беретти, там светилась развратно-зазывающая, огненная вывеска Восточного Экспрессбанка. - Уютное место было. Свежее пиво от "Степана Разина", креветки давали... Теперь ростовщики засели...
- С Фоминым гуляли?
- Да. Трое нас было, друзья... Молодые, наглые. Третий - Лёшка Адельхан, в Караганду уехал после раздела. На родину...
- "... человек удивляется самому себе, тому, что он не может научиться забвению и прикован к прошлому..."
- Это да, прикован... Кто это?
- Ницше.
- Ага, Ницше... - Захаров осторожно запрыгал по ступенькам, - Пойдём, тут ещё было местечко. Недалеко. Прикованы мы к прошлому, понимаешь.
Вениамин трусил рядом, пряча лицо от струй, протянувшихся с крыш.
- Тут не очень далеко, на Гороховой. Должно сохраниться. Ресторан "Висла", и в подвале пивбар. Тоже ХОРОШЕЕ место было...
Местечко в самом деле было уютным, под какой-то шансон - настоящий шансон, а не примитивные "воровайки", приправленные ненормативной лексикой (авторы этих песенок не в курсе обычно, что маты в "зоне" не пользуются хождением).
Половой в атласной кумачёвой рубахе, подпоясанной шнурком, указал свободный стол, шустро приволок поднос с четырьмя кружками пенного напитка и двумя тарелками вяленной мелкой рыбёшки и солёными сухариками; обязательный ассортимент, задержался у стола, почтительно изогнувшись - стильный костюм Захарова ВНУШАЛ. Тот одобрительно кивнул, отхлебнув, пальцем сделал жест, охватывающий столешницу.
"Мальчик" понимающе кивнул, унёсся, чтобы издали видеть ситуацию и вовремя менять кружки.
- Вкус, увы, не тот. Не питерский.
- Я не гурмэ, - пожал плечами Валериан. - Что значит "питерский"?
- В каждом городе у пива свой вкус и аромат. Словами не определить, - Захаров покрутил пальцами в воздухе, оглянулся на полового, отрицательно мотнул головой. - А сейчас, похоже, по всей России вкус и состав общий, интернациональный стандарт. На одной улочке в Штутгарте - длиной триста метров - сто пивных. И в каждой - четыреста! сортов пива. И для каждого! сорта своя фирменная кружка... Это сервис... Не думаю, что это дело доходное. Но туристов привлекает. Наверное, город дотирует... А психология - дело прибыльное?
Валериан пожал плечами:
- На хлеб хватает. Деньги в основном от консультаций.
- Понимаю, озабоченные мамаши с прыщавыми доченьками, жёны... Я не про Аллку говорю. Она не ради себя...
- Уверен?
- Ни в чём я не уверен, - сердито ответил Захаров, - Придурки ещё те. Такое в те годы вытворяли. Жили с фантазией, о будущем голову не ломали... Да. А вот что скажи мне, как сейчас психологи смотрят на личность. Всё-таки она от бытия, или как раз наоборот?
- Смешно. Единственную здравую мысль Владимира Ульянова каждый понимает по своему. Впрочем, ещё Кант натужно протаскивал теоретическую психологию. Нету сейчас единой концепции рациональной науки. Я вот пытаюсь нащупать, почему и заинтересовался Фоминым... Тёмное дело. С первого взгляда, обычный психоз от современной стрессовой жизни... Он фантазёр, это его беда. Наверное, книжки сочинял?
- Было дело. Но это для себя. Фантастика. Понимаешь, сам удивляюсь, меня, Лёху таскал на фильмы - новинки НФ. Презирал, понимашь, разную эзотерику, а сейчас над тем и другим смеётся, шаманизмом обзывает.
- Что-ж, похоже, он воображает, что знает истину.
- Пророк, что-ли? Скоро ВЕЩАТЬ начнёт?
- Вряд-ли. Похоже, он верующий. В какого-то своего Бога. И понимает, что
принуждением веру не привнести в человеческую душу - она должна быть ВЫСТРАДАНА. Он ведь человек умный?
- Ум - понятие неопределяемое. Но в логике он разбирается. Книжки по теме читает, конспектирует. Я заглядывал в его комп, не дурак. Просто какой-то... витающий...
- "... из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет еще учение о мышлении и его законах - формальная логика и диалектика...", здесь Энгельс отделяет логику от "положительной науки о природе и истории".
Захаров от Энгельса отмахнулся и снова погрузил в кружку свой кавказский нос. Вениамин тоже взялся за пиво и сухарики.
- Значит , вы давно знакомы?
- С 1981-го. Работали вместе. В трёх конторах. Я тогда жил с Наталкой в Мурино,
Лёшка с Иркой на Седова, Борис у своей первой на Алтайской. Собирались в центре, в "Старой заставе". Потом получили жильё, почти одновременно. Сейчас дико звучит "получили". Тогда такая возможность была. Я на углу Ленина и Большого, Петроградской стороны, Лёшка там-же недалеко, на Пионерской, а Борис на Бумажной, рядом с парком Екатерингоф. Место просто прекрасное, а дом свинячий, развалюха довоенная. Её лет двадцать как на очередь ломать поставили... В общем, все в центре устроились. Только с женщинами не повезло. Борька со своей уже развёлся тогда, к тому почти с самого начала шло, она-же сбегала от него, почти из -под венца, уже беременная была. Он за ней следом, в Оренбургскую область к её родителям. Там сразу и свадьбу справили, тогда в деревне с этим просто было. Только зря он это. Конечно, ребёнок... Так ведь всё равно алименты потом платил. Какое-то затмение... Он ведь упёртый, даже потом, когда у них с Аллкой это произошло, он опять к той, первой, вернулся. Ну и намаялся... То сойдутся, то разбегутся... Кто там виноват, не понять. А если не понять, надо просто рубить все концы.
Захаров оглянулся на полового, кивнул. Тот будто мысли прочитал, подлетел через пару минут, бутерброды на тарелке, пол-литра в кармане шаровар...
- Но всё-таки он оставил её?
- Вышвырнула она его, аки собаку. Меня здесь тогда не было, тоже семейные непонятки с Наталкой пошли, сплошной Западный фронт... В общем-то, Аллка его из того болота вытащила, хотя в подробности его тамошней жизни не посвящена.  Захаров разлил по сто в стаканы, тоже доставленные человеком, не дожидаясь Валерьяна, рывком выпил. - Жизнь, трах её-таки... У тебя-то всё пучком?

  5.
 Дверь была закрыта, звонок не звонил. В квартире не было ни звука, только от соседей доносилась неразборчивая музыка.
- Там ещё кто-то живёт? Может, с работы не пришли?
Би подумал, нажал кнопку на двери напротив. Тоже пришлось ждать, потом было бряканье дверной цепочки, дверь отодвинулась - в щель смотрела маленькая девчёнка с растопыренным косичками.
- Чего надо? Только я всё-равно не открою, потому что взрослых нет. Нельзя открывать разным прохиндеям.
- Мы похожи на прохиндеев?
- Да. Только я не знаю, какие они бывают.
- Не надо нам открывать. Нам не нужно заходить. Мы спросить хотели. Ты знала вашу соседку?
- Которая умерла? Она покупала мне иногда жвачку. И наклейки. Её уже похоронили. И все ушли. Потому что не родственники и она им ничего не должна.
- А кот? У неё был кот Бублик, знаешь?
- Мы с ним знакомые. Только про Бублика я не знаю. Вы можете открыть дверь и позвать. Он, наверное, голодный.
- Как же мы откроем дверь?
- Здесь есть ключ, только это ключ для жилконторы и полиции. Но если вы пообещаете туда не заходить, я вам его дам. Только если не отдадите, я сразу позвоню в полицию.
- Ты прямо как девочка с рекламы, - улыбнулся Би. - Мы обещаем туда не входить. Я живу в 44-ой квартире. И тоже знакомый Бублика.
- А там ещё кто-то живёт? - спросила Алла. - Кроме Бублика.
Девчонка оглянулась:
- Конечно. Там живёт призрак.
- Призрак? Чей?
- Призрак ничей. Он свой.
- Но он должен кому-то принадлежать... Ты права. А кем он был, когда не был призраком?
- Татьяной Кондратьевной, кем-же ещё?
- И ты думаешь, она ещё там?
- Я не думаю. Я её видела и разговаривала.
- И не боялась?
- Зачем? Они даже в кино не страшные. Вон Каспер какой прикольный...
- Хорошо. Так можно нам позвать Бублика?
Тонкая ручка протянула ключ, и Би нехотя взял его. Перспектива встречи с призраком, даже хорошим, не воодушевляла. Ладно, заходить не будем, может она и не будет против усыновления кота... Дверь открылась легко и бесшумно. В полусумраке за ней не маячил никто бестелесный. Би осторожно заглянул в щель, ничего не увидел, позвал:
- Бублик! Киса, киса! Иди сюда, придурок. Бублик, Бублик!!!
С края вселенной донёсся короткий мявк, из глубин измерений объявился страждущий кот и, как будто так и надо было, принялся валить Би с ног. Больше никого не было... Дверь была закрыта, ключ возвращён ребёнку.
- Тебя как звать? - спросила Аллка, протягивая пластинку "Орбита".
- Таня. Не будете обижать Бублика?
- Не будем. - решительно сказал Би. - Ему будет хорошо. Как этому... сыру в масле. Ты его ещё увидишь... Только не скоро, наверное.
Дверь закрылась, Би подобрал кота, и они пошли домой. На первом этаже навстречу им с улицы вошла девушка, посторонилась, увидела кота и улыбнулась. - Кота забрали? Хороший кот. На лестнице сидел?
- Нет, нам девочка напротив открыла квартиру, Бублик и вышел...
- Девочка напротив? Какая девочка? Там я живу, и ключ сдан технику в жилконтору...
- Да, - решительно сказала Аллка, продвигая Би к выходу, - На лестнице. Он там сидел у двери...
(СОШЁЛ С УМА НА ПОЧВЕ МАНИИ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ, ВЫЗВАННОЙ ИДИОТИЧНОСТЬЮ НАШЕЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ. ТАКОЙ Я СЕБЕ ДИАГНОЗ ОПРЕДЕЛИЛ. ЭТОТ ДИАГНОЗ МОЖНО ПОСТАВИТЬ ПОЧТИ КАЖДОМУ. ТОЛЬКО МАНИИ БУДУТ РАЗНИТСЯ.)

   6.
 Он жил в выдуманном, странном мире, который существовал по неправильным
правилам, придуманным кем-то сотни тысяч лет назад. Правила эти постоянно переписывались, корректировались людьми соответственно тому, какие времена приходили, и каждый человек трактовал их по-своему, применял к своей жизни и своим обстоятельствам. И все эти изменения и фантазии суммировались, накладывались друг на друга, сливались, трансформируясь, в какие-то несуразные формулы и законы, и в этих сплетениях мысли и энергии изменялся сам мир. Но не мир управлял людьми, а люди приказывали этому изменчивому миру, подчиняли его своим представлениям о том, каким ему надлежит быть, и в результате становились пленниками чужих правил и законов, не зная, ради чего это придумано, и как следует жить. Платон трактовал подлинное знание как воспоминание, возможное вследствие былой причастности души к миру идей. Ответы они пытались найти в старых и не очень книгах, зачастую не имеющих авторов, будто их писало само время, а часто их авторами были люди, так же оторванные от реального мира, живущие по правилам, сочинённым неизвестно кем и для чего. В этих правилах реальные люди и идеи сочетались немыслимыми взаимосвязями с богами и демонами, непонятными явлениями обоих миров, порождали монстров и ангелов, которые прятались за масками общественных установлений. Это был мир-монстр, и комфортно в нём было только монстрам.