Открытый перелом

Услышьте травму.

Некогда существовал Евгений, который принял для себя некую систему разоблачающую любого собеседника. Эта система - игра, работала безотказно. Суть её была в простом вопросе: "Каковы твои принципы?" Очень, очень злая игра.
Если человек отказывался играть, то он отказывался от потенциального шанса показать чего он стоит и это воспринималось как признание поражения.
Если человек говорил, что принципов у него нет, то Евгений быстро заставлял окружающих усомниться в том, что понятие "человек" подходит к этому существу и склонял всех к тому, что перед ними лишь жалкое отражение, лицемерный клон не представляющий из себя ничего.
Если же человек говорил, что не может себе представить ту ситуацию, которую ему предоставлял Евгений, то это преподносилось как техническое поражение, побег. Евгений умел обыграть даже такие тупиковые ситуации на свой лад. По его мнению если человек "не может представить", значит он либо слишком ограниченный, либо слишком не честный, либо боится себя, либо просто не доверяет окружающим. Разумеется, с его уст, все эти варианты звучали как оскорбление.
Если же человек, по ошибке своей, вступал в эту игру, то в последующие ходы Евгений пытался поставить в необычайные ситуации жертву, выдумывая обстоятельства, при которых сложно сохранять их, и продолжал усугублять ситуацию, пока тот не сломается под напором изощрённого ума Евгения, а после победно провозглашал человека никчёмным.
За что-то тайное, ценное и сокровенное он это не принимал.

На самом деле любой из вступивших в игру, если он не лукавил, рано или поздно проигрывал. А если лукавил, то просто выставлял себя дураком. Конечно же, это была проверка, эксперимент, после которого Евгений смело мог дать прогноз про этого человека и испытывал чёткое ощущение, что полностью узнал его. Хоть все собеседники и проигрывали Евгению, но в игре учитывалось не поражение, а количество этапов и то, как человек это принял для себя. Сломался ли он или нет?

Не каждому под силу быть ведущим в этой игре, но у Евгения был знатно подкован язык и чувство ритма. Он отлично чувствовал когда и как надо поменять ориентиры направления, чтобы добиться своего, прекрасно чувствовал тонкие нити души собеседника. Если жертва была сволочью, то он оголял это качество и утрировал, если же она была склонна к жалости, то он давил на это, как на большой, гнойный прыщ. А целью было одно - показать, что принцип - это не более, чем один из благоприятных, привычных суждений и решений на многие типы карт поведения окружающего мира.

При всём этом, сам Евгений был королём принципов, он был окружён целыми армадами принципов, которые ставил выше всего и чтил, как религию. Во всяком случае в присутствии своих друзей, которые считали его никем иным как Гуру в собственной среде обитания, порой через чур изрядно молились на него и на любые проблемы, решение которые не было столь ясным как погода в Калифорнии, обращались или направляли к нему. Так что эта игра - была не более чем посвящением, ритуалом и в тоже время пьедесталом величия Евгения. Самоутверждением, лишней ступенькой вверх для него на фоне лишней ступеньки, если не обрыва, вниз его собеседника.

Ни в коем случае не Женя! А только и только Евгений.

Оф кос Евгений лукавил. Лукавил, зная, что играет не честно. Ведь принцип ничто иное как исходное положение, убеждение, которое человек приобретает упираясь рогами в свой и только свой опыт. А добавочные обстоятельства, как лишние специи, могут испортить любое блюдо, ведь если бы человек всё учитывал, он бы ни в чём не был убеждён. Убеждение - это временная, весьма шаткая почва, которая складывается как карточный домик из-за силы инерции выжимки пережитого и неких, размытых контуров очертания будущего.

Евгений настолько часто привык ломать людей, что совсем позабыл о том, что сам не бессмертен и конечно же, однажды, ему встретился человек, который разрушил эту отработанную систему. Человек этот не был кем-то особенным. На первый взгляд он даже особо не вызывал интереса. Этот человек был из среды тех, кто с первого вида может и не оттолкнёт, но с первой беседы точно к себе не привлечёт. Может в силу замкнутости, обособленности, комплексов и привычки встречать непонимание со стороны людей этот человек был таким. А может, он просто открывал себя вместе со своим ртом, когда был полностью уверен, что окружающим это интересно или необходимо, в остальных случаях молчал или придавал абсурдные реплики, чтобы утвердить себя в роли чудилы.

Назовём этого чудилу Игриком. Имена всегда вызывали ненужные ассоциации, а по отношение к этому человеку такую оплошность было бы несправедливо совершить. Начнём, пожалуй, с описания обстановки. Но особо не будем вникать в детали.

Это была обычная, исполненная в тёплых тонах, небольшая кухня, на который каждый придавался своим грешным зависимостям в неразумной мере, свойственной молодому духу. Евгений сидел в центре стола, в центре внимания, увлечённо рассказывая всем очередную небылицу. Весьма эксцентрично, словно актёр на сцене, как всегда. Помимо двух ранее названных персонаже в комнате находилось трое девушек и двое парней. Особого описания они не требовали, помимо того, что они были слепы и очарованы. А Игрик, он сидел в углу, знал только одну девушку из этой компании и молчал, активно наблюдая за всеми, кто находился в кухне.

— Имеются ли у тебя принципы, Игрик? — в привычном, незадачливом, но похотливом тоне без прелюдий начал Евгений, резко обратившись к Игрику. — А? Что? — не сразу среагировав ответил Игрик, лениво подняв глаза вроде бы на Евгения, но они смотрели сквозняком, — Принципы? — удивлённо вскинув брови, вернулся в свой разум Игрик. В таком положении лица его морщинки интересными линиями покрывали большой лоб, словно устаревшую статую делая её более значимой. Время всегда придаёт значимости вещам и людям, а морщины, как трещины самые отчётливые следы этой субстанции. Эта мимическая метафора придавала весьма сексуальный оттенок для дам и не дам. Пожалуй, только в таком положении Игрик был красивым, в остальном же, обычном, слегка симпатичным. Девушки, хоть и не подав виду, но обратили на это внимание, что сильно разозлило Евгения, как, впрочем, и других обладателей мужских хромосом.

Начав игру, Евгений с первых же слов, с первых же ноток в голосе Игрика понял, что тот принял инициативу на себя, при этом не подавая вид, что ему интересно. Он говорил так, словно и не отвечал на вопрос, а сам ввёл к нему.
— Да, принципы, — Евгений замер в ожидании. В предвкушении чего-то знакомого, он надеялся, что Игрик воспользуется весьма популярным ходом в ответ задав вопрос "А что ты имеешь в виду под принципами?" Этот ход проигрывался тысячу раз и ни разу никто, кто им пользовался не выигрывал у Евгения. Скорее сразу уходил в минус.

Но к его сожалению Игрик не воспользовался этим фальшивым, продырявленным спасательным кругом, а начал отвечать. Мало того, он даже сам ответил как понимает этот вопрос.
— Возможно и это только возможно моё мнение, я мог бы перечислить не мало принципов, но все они лишь временная защитная оборона, которая ещё не сталкивалась с угрозой, способной её разрушить. Так что истинный и единственный принцип, кремень моего существования у меня один, который я никогда не нарушу, — Игрик выждал длительную паузу, глаза у Евгения радостно загорелись после последнего слова и он открыв рот хотел что-то произнести, но издал только непонятный звук, так как был перехвачен, словно Игрик перехватил первые звуковые волны из его рта продолжил,
— Мой принцип - это замечать красоту. Эстетику, как будет тебе угодно, - он снова замолчал, сделав показательный глоток из стакана и дождавшись в очередной раз открытого рта Евгения опередив его, продолжил, — Даже если из меня будет вытекать кровь. Я буду замечать то, как она течет. Какие узоры рисуют её струи. Какими новыми цветами она переливает под преломляющими окружающими осветительными обстоятельствами. Буду наблюдать за каплей от начала её путешествия - трещины в моём теле. Буду увлечён её своеобразным выбором дороги для похода к земле. За оставленными следами, за тем, как она будет медленно отклеиваться от моей плоти, формируясь в определённую геометрическую субстанцию, на секунду зависая и летя в воздухе, иссыхая, и разбиваясь об конечную точку, преображаясь в кляксу. Я буду замедлять время, буду всматриваться в её плазму, багровые эритроциты, белые лейкоциты и отчаянные тромбоциты. Буду наслаждаться беззащитно захваченной гравитацией каплей собственного сока.
Игрик сделал вдох и продолжил только тогда, когда уверенно проникнув во взгляды окружающих понял, что им интересно и им важно услышать продолжение.
— Этот принцип, как любой другой человек я вспоминаю тогда, когда его нарушу. Только не путай с добротой. Доброту я хоть и пытаюсь выявить в любом человеке и поступке, но чаще скорее скрытую злость, внутреннего демона, и то, не ради принципа, а ради забавы. Вот например сейчас я пытаюсь заметить твою красоту. Демона твоего я уже увидел, но он не вызывает восхищения. Разумеется этот принцип работает и с моей стороны, я пытаюсь и тебе ее показать, красоту. Твою же и свою. Но первоначально я заметил твоё уродство, точнее то, что мне в тебе не понравилось. Это были уши. Увидев эти кошмарно оттопыренные, светящиеся насквозь от ламп и невыносимо странной формы, я испытал стыд за себя и включил принцип красоты. Но весь тупик состоит в том, что если я в тебе и смогу точно разглядеть красоту, то во мне ты вряд ли. Понимаешь? Мне нравится твой голос, твоя жестикуляция, твой юмор и пытливый ум. Нет, это не пидарство. У тебя серьёзно красивые глаза, Женя.
Евгений замер и преобразился, теперь он и в правду стал Женей. С красивыми глазами. Двуполым именем.
— А причина в том, что это мой принцип по отношению к миру, а не к себе. Я пытаюсь разглядеть в замеченном уродстве, в страхе, в негативе в первую очередь красоту и это всегда получалось. Даже в глупости. Но свое дерьмо приукрасить не получается. Почему? Про себя я знаю все, про тебя нет и никогда не узнаю. Тебя я никогда не буду знать лучше, чем себя. И эти тёмные пятна неизвестности всегда будут украшать тебя, как и других. Иное дело...интересна ли мне твоя красота? Внешняя, внутренняя, любая. Но это совсем другой разговор.

Конечно же Женя вернётся завтра в своё прежнее состояние, разговорами вряд ли можно изменить человека, но тенью в себе этот разговор он запомнит и именно это будет напоминанием ему об уязвимости и о его красоте.
Надежда в его случае подала заявку и на понимание о красоте других, но пока заявка не была одобрена.