М. М. Кириллов Гурзуф Очерк

М.М.КИРИЛЛОВ


ГУРЗУФ

Очерк
      Нынешний апрель никак не перейдёт в май. За нашими окнами который день густой туман. В квартире холодно даже в тёплой кофте. В Крым бы сейчас. На вагонной полке можно было бы доехать потихоньку от моего Саратова до Симферополя по Керченскому проливу на пароме даже в мои 85 лет. А там рукой подать и солнечные города Евпатория, и Гурзуф, и Ялта. Размечтался. А что? Легко!
         И вспомнил я, что однажды я уже бывал в Гурзуфе. С женой. В отпуске. В военном санатории. И было мне тогда всего 35 лет. Замечательный возраст, когда всё можно.
        Июль 1968 года. Мы и не знали, что тогда Крым формально уже относился к Украинской ССР. Для всех нас Крым был таким же советским, как и сама Москва, и эта условность вообще не обсуждалось ни кем.
          До Ялты от Симферополя ехали троллейбусом, а оттуда до Гурзуфа на автобусе. Это недалеко. Устроили нас в санатории очень хорошо – в отдельной комнате на втором этаже с верандой и видом на море.
        Из поездки запомнилось, как по мере спуска с перевала у Алушты, море впереди как бы опрокидывалось и вставало перед глазами.
        А в самом Гурзуфе море было буквально рядом. Сразу через дорогу от ворот санатория шёл широкий пляж с навесами для тени и лежаками. Далеко в море в него вдавался высокий бетонный мыс, на котором всегда толпилось много народа. Отдыхающие охотно любовались видом моря, а некоторые из них даже ныряли с этого помоста.
         Поодаль от санатория, в бухте у городского пирса, на приколе стояли различные судёнышки и лодки, а иногда там швартовались даже крупные яхты и теплоходы.
        Над всем предгорьем главенствовал горный хребет Крыма Ай-Петри. Стоять, рассматривая его, задрав голову, быстро надоедало, и вскоре мы  перестали его замечать, как не замечаем у себя дома, скажем, какой-нибудь шкаф. Подножье этой самой высоченной горы Югобережья утопало в зелени Гурзуфа, так, что его не видно было с территории санатория.
        В самом санатория, видимо, одном из центральных в этом курорте, стояли удобные невысокие спальные корпуса, лечебный корпус, столовая, ближе к морю был разбит большой кипарисовый парк. В центре санаторного городка возвышался удивительной красоты фонтан со скульптурной композицией с названием «Ночь». Были там и другие фонтаны. Всей этой красоте, оказывается, было не больше 80 лет. Фонтан «Ночь» был как бы символом всего Гурзуфа.
       В дальнем углу парка, уже у самого моря, уединённо стоял большой гипсовый бюст молодого Пушкина. Известно, что он бывал здесь с семьёй Раевских в 20 годы позапрошлого столетия. Памятник как бы прятался в кустах от людей, и казалось, словно это сам Пушкин уединяется, чтобы спокойно писать свои знаменитые стихи.
        Мы подолгу ежедневно проводили время у моря. Купались, под навесом прятались от солнца, чтобы не сгореть. Народу было много. Встречали знакомых, в том числе будущих больших военно-медицинских начальников и генералов Нечаева и Чижа, а также некоторых товарищей из Саратова. Пляж был большой – наш санаторий здесь был не единственный.
         С высокого помоста как-то мы наблюдали шторм на море и видели, как спасали из разбушевавшихся волн тонувшего недалеко от берега уже обессилевшего мужчину. Он всё-таки ещё держался, и его вытащили из пучины опытные спасатели из специальной службы на пляже. Наблюдать за этим был очень тревожно. Уже будучи на берегу, спасённый ещё долго лежал на пляжном лежаке, тихо плакал и всё никак не мог успокоиться. Хорошо то, что хорошо кончается.
        Мы редко гуляли по посёлку, пляжный отдых занимал всё время. Но вечерами всё же ходили в посёлок. И нам хорошо запомнилась улица, идущая вдоль моря. Там всегда продавались мороженое и цветы, и лучшие крымские вина, в том числе из соседней «Массандры». Это ведь было ещё до печально знаменитого решения горбачёвского ЦК КПСС о борьбе с пьянством и виноградарями.
       Говорили, что в Гурзуфе с давних пор сохранились старые исторические здания, и где-то был большой православный собор, но, к сожалению, нам не удалось их повидать.
         Видели улицу, названную в честь большевика И.И.Подвойского, установившего в 1918 году вместе  с товарищами из Севастополя в Гурзуфе советскую власть. Известно, что И.И.Подвойский был вместе с Лениным в Смольном в октябре 1917 года. Мне повезло: я видел этого большевика в 1948 году в президиуме на сцене Большого театра в Москве. Он открывал тогда 1 съезд пионеров Москвы и Московской области. Я был его делегатом. Мы ездили на этот съезд из своей школы в посёлке Шереметьевский, что возле станции Хлебниково.
       С группой отдыхающих участвовали в автобусной экскурсии в Алупку на дегустацию вин. Оказалось, что там тоже есть винодельческое производство. Попробовали там все крымские знаменитые вина (от «Массандры» и других фирм Южного Берега). «Чёрный доктор», «Мускат красного камня». «Кокур» и другие. Мы и вдыхали запахи вина из фужеров по особой методике, и смотрели на них через свет, и пробовали на вкус и по глоточку пили. А один наш экскурсант – мужичок просто пил и пил вино, фужер за фужером, по своей привычке целиком, хотя его удерживали. Что поделаешь! Привычка – вторая натура.
       Однажды сходили в музей-дачу А.П.Чехова, что на краю Гурзуфа. Какое-то время он жил здесь и лечил туберкулёз лёгких, которым болел. Запомнился небольшой домик с палисадником на невысокой горе, прямо над морем. Посетителей не было. Постояли рядом в дворике, помолчали. Опустевшее, грустное прошлое.
       Местных в самом посёлке мы видели редко, санаторная жизнь отделяла нас от них. Но было ясно, что простой санаторский народ (санитарочки, лаборанты, шофера, официантки, уборщицы и т.п.) живут трудно и бедно, как, впрочем, и во всей России. Видел тусующихся школьников-наркоманов за воротами санатория и бомжей. Для того чтобы видеть это, даже в радостном Гурзуфе нужно было сохранять «социальные» глаза. Даже в эпоху Брежнева жизнь была счастливой далеко не для всех людей. Просто нужно было их видеть.
       Зашли как-то в гости к моему однокашнику по ВМА им. С.М.Кирова и кафедре профессора Н.С.Молчанова доктору В.А.Петрову. Он работал в нашем санатории начальником одного из его лечебных отделений. Курортный доктор.
        У него была квартира из трёх комнат рядом с санаторием, жена и дочь - школьница Маша. Чтобы учиться дальше, уже в институте, ей со временем, видимо, придётся отсюда уезжать. На благословенном Южном берегу всё есть, но Университетов нет. Прошло полвека, как-то у них сложилась жизнь?
        В конце нашего пребывания здесь решили с женой пешком дойти до Артека и, может быть, дальше, к Аю-Дагу (или Медведь-горе), что располагалась километрах в 6-7 к востоку от Гурзуфа.
        Артек – самостоятельный посёлок – занимал значительную территорию на пологом спуске к морю. 
          Подойдя к лагерю, спустились с шоссе к верхнему ряду белых пионерских домиков. В них, по-видимому, жили дети. Но в этот момент домики были пустые. Ниже группировались целые ряды таких же строений. Их связывали многочисленные аллеи. Вдали виднелись спортивные площадки, артистические сцены на открытом воздухе, зелёные уголки, игровые башни. Там повсюду были дети, все в красных пионерских галстуках и в пилотках. Слышались песни. Ходили ребята отрядами, организованно. Настоящая республика детства.
        Мы постояли, посмотрели и пошли дальше к Медведь-горе. Аю-Даг действительно был похож на большого медведя, опустившего свою мохнатую морду в море. Словно он утолял жажду. Сходство, особенно вблизи, было потрясающим.
        Устав, мы повернули обратно в сторону Гурзуфа. Солнце палило нещадно.
         На следующий день мы съездили на кораблике в посёлок Фрунзенское, навестив там своих знакомых. Это было совсем близко – с другой стороны Медведь-горы. Но оттуда эта гора смотрелась как-то иначе и уже мало напоминала тушу медведя.
         Возвратились в Гурзуф на корабле, обогнув гору морем.
          Вскоре отпуск наш подошёл к концу и через Симферополь и Москву мы вернулись в свой Саратов. С тех прошло без малого полвека. Мы много раз бывали в Крыму и позже, до 90-х годов, но в Гурзуфе больше не были. Память осталась.
        А в Саратове сегодня опять всю ночь лил дождь, и за окном тревожно шумел ветер. Но, может быть, это полезно хотя бы для сельского хозяйства?

Конец апреля 2018 года, г. Саратов.