Целители душ

В далёком 1946 году я записалась на приём  к психиатру. Это была немолодая женщина, на лице которой отразились все заботы, выпадающие на долю пожилых небогатых соотечественниц. По-видимому, только что её чем-то огорчили.

– Они хотят, чтобы я проводила сеансы гипноза! Они уверены, что это моя обязанность, – говорила она скорее себе, чем мне. – Ну, нет у меня такого дара! У Ивана Петровича есть, а у меня нет. Не дал господь! Ну, что вы об этом думаете?

Психдиспансер располагался на Рымарской, в старинном здании с высокими лепными потолками, огромными окнами и островками зелени по углам. У парадной лестницы лежали львы. Войдя в здание, я облегченно вздохнула. Боль отступила, так что я даже постаралась помочь несчастной:

– А вы делайте вид, что гипнотизируете, пассы руками там всякие, что в этом случае полагается. Больные подумают: так и надо. Всё равно никто не пойдет жаловаться. По-моему, все так делают.

Доктору так понравился мой совет, что она стала обсуждать со мной свои домашние проблемы. И я, с высоты своих шестнадцати лет, давала советы.

Потом она взглянула на лежащий перед ней пустой листок истории болезни.

– Да, так вы что-то хотели?
– Нет-нет, ничего! – заверила я.

Доцент Истомин принял меня в студенческой больнице. Здание так себе, зато коридорами сновали парни и девушки с нормальными, не как у моей родни, лицами. Мне снова стало легче.

Истомин внимательно записал мой рассказ, уложил меня на кушетку и стал гипнотизировать. По-видимому, я должна была уснуть от его монотонного голоса.
Рассказывал он о красоте природы, садах в цвету…

– И вы идете по аллее, будто летите по воздуху, ветер шевелит ваши локоны,
(Мои прямые волосы были заплетены в косы.)
– Поют птички, и вы ощущаете аромат роз!

В это время по коридору больницы разносили обед, и мой голодный желудок ответил урчанием.

– Ан нет, не роз – борща! – возразила я.

Позже моя знакомая писательница рассказывала о своём визите к Истомину:

– Он мне напомнил парикмахера, жившего когда-то в нашем подъезде. От парикмахера ушла жена, и он рассказывал об этом примерно так: «Я пал перед ней на колени, я умолял: Вернись, я всё прощу! Но она, неверная, ушла!»
«Любимец дам» – назвала Истомина моя знакомая. Мы с нею дамами не были.

После посещения врачей я возвращалась домой, и боль тоже возвращалась. Я уже устала от неё.

Профессор Платонов, светило психиатрии, уже не практиковал в больнице, но принимал дома. Приемная была тесная, за столиком сидела женщина в белом халате.

– Сколько стоит? – еле выдавила я из себя.
– Заплатите врачу, – она внимательно меня оглядела, – с вас пятьдесят рублей.

Кабинет врача был огромным, с высокими потолками и большими окнами. Маленький стол с худеньким старичком терялись в нем. Но на душе у меня стало легче: меня успокаивали большие помещения.

Профессор записал мой рассказ, на минуту задумался и вдруг спросил:

– И как давно на вас был совершен наезд? Вы сильно пострадали?
– Какой наезд?
– Ах да, это предыдущая пациентка! – он стал читать мой рассказ, но всё время путался.
– Ну так что у вас? – ничего не поняв, спросил он.

Я попыталась повторить сказанное, однако под журчание моей речи профессор задремал. Тогда я поняла, что пора платить пятьдесят рублей. Но как? Мне показалось неудобным совать пожилому уважаемому человеку банкноту в руки. Я положила деньги в книгу на столе. Уже на пороге подумала: «Он всё забывает. Забудет, где деньги. Что делать?» Обернулась и увидела, как ловко пальцы профессора извлекают из книги полтинник.

Итак, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Больше я к психиатрам не ходила.