Смотрины

Лидочка и мама договорились о смотринах.

Лида, совсем юная девушка в маминых глазах, встречалась с мужчиной на двадцать лет её старше. Их роман начался в конце лета, когда город ещё пуст и вечерние трамваи перевозят одиноких пассажиров. В тот день шёл проливной летний дождь, вода ручейками бежала вдоль дороги, бурлила и кружилась у водостоков. Лидочка в одиночестве стояла на остановке и прижимала белую летнюю сумку к груди. Порывы ветра и дождя прорывались под крышу стеклянного куба и заливали остановку водой. Неожиданно остановилась машина, водитель опустил стекло и замахал Лиде рукой. Девушка решительно отступила в глубь и отказываясь замотала головой.

– Девушка, садитесь. Через перекрёсток упало дерево и перекрыло дорогу. Автобуса не будет, как минимум, ещё два часа. Не волнуйтесь. У вас есть телефон? – мужчина нагнулся к окну и дождь попадал ему на лицо. Лида нерешительно выглянула из куба остановки и посмотрела в сторону перекрёстка. В пелене дождя беспорядочно мигали фары машин.

– Не бойтесь, – мужчина приоткрыл дверь и снова махнул ей рукой.

Лида бросила взгляд на совершенно мокрые ноги, на серое с тяжёлыми тучами небо и втянув голову в плечи подбежала к машине, рывком открыла дверь и плюхнулась на сидение. За пару секунд платье на плечах и спине вымокло и через тонкую ткань показались кружевные бретельки лифчика. Мокрые волосы облепили её круглое лицо и сосульками легли на плечи. Лида собрала волосы в кулак, быстрым привычным жестом отжала их и скрутила на затылке в узел.

– Куда едем? – мужчина легко нажал на газ и машина медленно заскользила по мокрой дороге.

– В Конкино, улица Тимирязева, отсюда пять остановок по прямой, затем налево по Кольцевой до поворота на Ушаки, и остановите мне пожалуйста у Гастронома, – Лидочка смущено оттянула липкое платье от груди и прикрыла сумкой колени.

– Нам по пути. Я как раз в Ушаки на дачу еду. Урожай яблок в этом году невиданный. Уже три корзины собрал. Да не просто корзины, а плетёнки. Вы знаете, что такое плетёнки? – водитель включил дворники на полную скорость и не спускал глаз с дороги. Дождь перешёл в ливень. Сплошной поток воды заливал лобовое стекло.

Лида молчала.

– Ну, знаете? – он мельком посмотрел на неё. Лидочка отрицательно кивнула головой.

– Это корзины из ивового прута. Очень прочные. Прут режут по весне, когда начинается сокодвижение, затем вымачивают три дня в горячей воде, и вот когда древесина становится мягкой и податливой начинают плести корзины-плетёнки. Раньше в старину в таких корзинах переносили глину и камни. Очень они хороши для хранения яблок. В них яблоки не преют, не гниют и хранятся порой до весны. Вы яблоки любите? – водитель полез правой рукой в карман и достал румяное яблоко с розовыми полосками.

– Спасовка, – он протянул ей яблоко, – Сорт старинный. С восемнадцатого века культивируется в Москве. Никакой мороз не страшен. А весной цветёт – глаз не оторвать. Берите, оно мытое.

Лидочка взяла яблоко и понюхала. Оно пахло медовой спелостью и Лидочкиным детством в Тарусе. Она откусила небольшой кусочек, сок брызнул и сладкой капелькой побежал по подбородку. Она поймала каплю и облизнула палец.

– Вкусное, правда? – мужчина радостно засмеялся.

– Очень, – Лидочка с удовольствием захрустела спелым яблоком.

– Вот и я говорю, – продолжал он, – жаль такой урожай закапывать. Хоть бери и раздавай. Так в Ушаках у всех яблоневый сад, – он сделал паузу, – не на рынок же с яблоками идти. Что делать...

Лидочка молчала. Весёлый водитель, сухая и тёплая машина, а самое главное вкусное яблоко как из детства, разморило её. Ей захотелось ехать под дождём и слушать истории о яблоневом саде.

Они начали встречаться. Юрий Петрович, а сейчас просто Юра, был среднего роста, улыбчивый и неприхотливый в быту кавалер. Работал механиком в шведском автосалоне. Приносил Лидочке мелкие подарки. В постели обнимал, гладил её нежно по голой спине и стеснялся своих грубых и шершавых от работы ладоней. В выходные они ездили к нему на дачу в Ушаки, доставшейся Юре по наследству. От кого и кто жил на огромной даче до Юры Лидочку не интересовало.

В канун Нового Года Юра взял отпуск и пригласил Лиду в Прагу.

– Лидочка, – он обнял её и притянул к себе, – Лииидочка, – медленно протянул мягким баритоном её имя, как будто лаская каждый звук, – Мне кажется нам пора познакомиться с твоими родителями, – лизнул её в мочку уха. Она вздрогнула, напряглась всем телом и стала вырываться из его объятий.

– Зачем, Юра?

– Я хочу подарить тебе кольцо, – он как фокусник провёл рукой около её уха и достал колечко со сверкающим камушком посередине.

Лида перестала вырываться и уставилась на кольцо.

– Ты серьёзно? Ты делаешь мне предложение? – она подставила ему руку и он ловко надел колечко на безымянный палец.

– Я люблю тебя, Лидочка, – он подхватил её, прижал крепко и закружил по комнате.

****

Смотрины назначили на тридцатое декабря. Татьяна Алексеевна, Лидочкина мама, подкрасила волосы и сделал современную стрижку. Лида с колечком на тонком пальчике накрывала стол, резала салаты и заглядывала в духовку на утку с яблоками. Солнечный морозный декабрьский день заливал светом их уютную квартиру. Пахло свежей ёлкой, домашней выпечкой и немножко французскими духами. Они обе ждали Юру.

К пяти часам, когда стол был накрыт и на плите, на широком белом блюде отдыхала от жара запечённая утка, раздался звонок в дверь. Лидочка и Татьяна Алексеевна одновременно подошли к зеркалу в прихожей и поправили причёски. Переглянулись, одна засмеялась от переполняющего её счастья, вторая от счастья за дочь. Лида пошла к двери, Татьяна Алексеевна осталась ждать у зеркала.

– Юра, – Лида пропустила мужчину вперёд, – знакомься это моя мама, Татьяна Алексеевна.

Татьяна Алексеевна сделалa шаг навстречу и протянула мужчине руку, их глаза встретились и они тут же узнали друг друга.

****

– Юра, он не хотел иметь детей. Он сразу меня предупредил об этом. Ты же знаешь своего брата, – Татьяна Алексеевна стояла у окна и курила в открытую оконную створку.

Сигаретный дым вместе с морозным воздухом клубами заполнял маленькую кухню. На плите тёмным и подгоревшим куском на белом блюде лежала запечённая утка.

– Я не сказала ему, что я беременна. Мы расстались и он уехал. Как видишь, – небрежно, с горестным выражением лица, она обвела рукой комнату, – мы живём одни. Я вырастила Лидочку. Мне помогал мой отец, – она стряхнула пепел на пол.

Юра, Юрий Петрович, сидел рядом на табуретке и смотрел в пол. Плечи его сгорбились, он сделался меньше ростом, весь собрался и был похож на нахохлившегося серого голубя.

– Юра, не молчи, – голос у неё задрожал, – Ты ещё встретишь, – она запнулась на полуслове и всхлипнула, – что вы за мужики такие? Что за проклятие на нашем женском роде с вами встречаться?

Он неспешно встал и подошёл к ней.

– Прости, Танечка. Мне сейчас надо уйти. Я должен все обдумать. Но как бы не сложилось, я, – тут он осекся, поперхнулся от волнения воздухом, – я теперь к вам привязан.

Он нерешительно обнял её и погладил по волосам. Она перестала всхлипывать, достала платочек и подтёрла тушь под глазами.

– Тань, – он посмотрел ей в лицо, – я думал от брата ничего не осталось. А тут племянница. Семья, – он похлопал её по плечу, – все утрясётся. Ещё в Ушаки за урожаем яблок будешь ездить.