Планета лиловых пузырей

Раз за разом, отчаянно и безуспешно, я пытаюсь вспомнить, как оказался здесь, в этом странном месте, на этой странной планете, освещаемой попеременно то лиловым, то лазурным светилами, к чему, спустя долгое, полагаю, время, я так и не смог привыкнуть... Я осматриваю своё логово, свою пещеру, в который раз пытаясь вспомнить, кто я и как оказался здесь. Но все мои попытки оказывались тщетны...

Я осматриваю свои вещи, свои реликвии, ставшие почти объектами поклонения, в надежде найти зацепку, которая поможет вспомнить мне. Я рассматриваю свой скафандр и снаряжение к нему, а также идентификационную карточку, на которой значится имя некоего пилота Алекзендера. Должно быть, это я, хотя это лишь гипотеза. Я громко произношу это имя, но голос мой чужд и неприятен. Я включаю передатчик, который работает на атомной батарее и переживёт меня на тысячу лет, и переключаю один канал за другим, по всей шкале диапазона, в надежде услышать чей-то ещё голос или призыв, но ответствует мне лишь холодное молчание вселенной...

Странно, но я не испытываю отчаянья, а одиночество столь упоительно прекрасно, что я полностью растворяюсь в нём, погружаясь в некое упоительное блаженство, теряя ощущение времени и пространства. Я забываю себя, - даже то немногое, что знаю о себе, - и плаваю в каких-то лиловых пузырях размером с галактические туманности среди спокойной зелёной бесконечности, в которой не нужно знать своё имя и идентификационный номер, а также цель миссии во славу некой империи, которая едва ли заметила молекулу, исчезнувшую из её организма. Меня не звали никак, я был нигде, один, совершенно один...

Однако периодически кончалось это плавание в розовых пузырях, - то, что на этой странной планете было сном, - и я покидал свою пещеру, чтобы собрать немного розовых плодов, коими я утолял потребность в пище. Плоды росли в огромном изобилии, были сочными и вкусными, напоминая чем-то грейпфрут, киви и апельсин одновременно. В первое время я просто объедался этими плодами, ползая по поляне в луже собственных выделений, не в силах прекратить. После нескольких десятков килограммов съеденных плодов начинались судороги и галлюцинации, а также приступы говорливости, когда я болтал всякую околесицу, будто младенец-маттоид, не в силах прекратить. Ещё и сейчас, сорвав плод, я жадно вдыхаю его аромат и цепенею на несколько минут, вонзая в него свои зубы. Однако в "Кодексе космодесантника", который я обнаружил в своём ранце и выучил от первой буквы до последней, говорилось о выдержке и контроле, а также о священном чувстве миссии и долга. Предположив, что я являюсь пилотом-разведчиком и элитным гвардейским десантником, каким-то образом оказавшимся на этой планете в неведомых пучинах безбрежного космоса, я решил вести себя подобающе, поставив это целью для себя, чтобы не превратиться в животное, совершенно утратившее разум.

Съев три лиловых плода, - такую норму я установил для себя, - я рассматривал карту местности, которую составил для меня портативный компьютер. Все мои перемещения фиксировались, данные обрабатывались и таким образом я имел перед собой более-менее подробную карту периметром примерно в тридцать квадратных километров - результат моих блужданий в течении 1400 часов по компьютерному времени. Я не знал, сколько это, ибо на планете, на которой оказался я, не было ни дня, ни ночи, а только гаммы лилового и лазурного цвета, а также крупные астероиды, в большом количестве летавшие вокруг этой планеты. Порою там мерцали огни неких маяков или стационаров, но до сей поры я не встретил никаких признаков жизни на этой планете. Только буйство гигантских растений и их галлюциногенная пыльца, от которой я постоянно чувствовал себя будто плавающим среди гигантских розовых пузырей.

На периметре исследованной мною территории, - если мои сомнамбулические шатания можно назвать десантной разведкою, - были обнаружены признаки артефактов, гигантских изваяний и дольменов, а также башен, скорее погружённых в недра земли, чем уносящихся ввысь. Однако никаких опознавательных знаков или письмен на этих артефактах я не обнаружил, посему не был уверен, являются ли эти глыбы продукцией деятельности разумных существ. Датчики, собирающие информацию об окружающем мире, хранили полное молчание относительно признаков чего-либо разумного посреди этого галлюциногенного океана дурманящих растений, пыльца которых стала частью моей крови, моей жизни...

*    *    *

В один из дней, когда я лежал, как обычно, в дрёме, слушал белый шум из моего стационарного передатчика, - единственная музыка, которая была мне доступна, - в небеса прямо надо мною ворвался гигантский астероид, истошным гулом потрясший каждый камень в округе. Оглушённый, но не вполне сбитый с толку, я понял, что это, конечно, не астероид, а искусственный аппарат. Вероятно, звездолёт первой категории. Я мог только гадать, что побудило его совершить посадку, вместо того, чтобы выслать десантную шлюпку, однако у меня были версии по поводу того, почему на всей огромной планете посадка произошла именно в этом секторе.

Не мешкая боле, я направился в точку посадки, ориентируясь по составленной компьютером карте. Совершая огромные прыжки, я распугал огромное количество всяких тварей, кишевших здесь в изобилии, и теперь вся эта свора с визгами и рёвом набросилась друг на друга, а кое-кто рванул и за мною. Я слышал за спиной прямо-таки топот.

Вот и гигантский корпус корабля показался на взгорье, и уже несколько броневиков двигались ко мне навстречу. Я всё ещё не оборачивался, дабы не сбавлять скорости, но было такое чувство, будто за мною гналось стадо чего-то очень гигантского. Не мудрено, что уже издалека в мою сторону полетели ракеты, которые начались рваться позади меня. И уже с близкого расстояния начали бить бластерные пушки. Только тогда я и оглянулся. Несомненно, моя пробежка была достойна особой похвалы.

Я помахал рукою тем, кто сидел в бронеходах. Открылись люки и мне навстречу вышли люди в таких же доспехах, какие были у меня.

- Кто ты такой, чёрт тебя возьми? - закричали они. - Как ты здесь оказался? Никто ещё не посещал этот регион!

Действительно, я был озадачен не меньше их.

- Где твоя шлюпка? Ты один здесь?

Они схватили меня и поволокли к бронеходу, который тотчас с рычанием рванул к гигантской корме звездолёта.

Они говорили что-то ещё, грубо, но дружелюбно. Я ж думал о своём, пытаясь охватить памятью то немногое, что помнил. А помнил я совсем немного...

Конечно, из моей памяти извлекут каждый гран информации, не задавая мне вовсе никаких вопросов. Затем наградят какой-нибудь медалью и отправят обратно в строй, а потом я погибну где-нибудь при освоении очередной планеты и моё имя останется навеки в сегментах имперского архива. Я знаю всё это наперёд и мне немного грустно оттого, что не будет больше моего блаженного бульканья пузырями на странной планете двух солнц, где не ведал я ни хлопот, ни печали...