Цыганские страсти

 
  Гаянэ Хачатуровне Добровольской,
без внимания которой это повествование было бы написано не скоро или не было бы написано совсем.

            
                «Ай нэ нэ! Ай нэ нэ! Ехал цЫган на конэ…»


  Те деньги давно улетели в небытиё и невозможно даже отфиксировать их пыльный след. Но тех людей я буду вспоминать ещё долго.

  Вынужденное предисловие к этой истории легко перевесит её цыганскую составляющую. Но без него не обойтись. А самое главное - мне в кайф вспоминать лето 2003 года. Как ни смешно это звучит, но я на самом зверском серьёзе спорил с Судьбой. Смысл этого спора обозначил один чувак, мой земляк по каторге. Полторы сотни лет назад он тут неподалёку тачку катал, позвякивая кандальной цепочкой по булыжникам.. -Тварь ли я дрожащая? Или в состоянии рвануть клок шерсти у этой самой Судьбы. Как с паршивой овцы. И когда это начало получаться -  мне просто переклинило мозг от того хруста с коим этот клок отдирался. Материализуясь в трёх карманах джинсовой куртки увесистыми пачками ассигнаций. Зарабатывание денег – процесс в высшей степени азартный, особенно когда прёт. Как пел поэт – «Я забыл когда был дома, спутал ночи и рассветы…» А цыгане в этой истории где то далеко сбоку и потому о них ближе к финалу.

  Диспозицию прочухал где то в конце апреля. Когда понял свою необходимость для двух деятелей, вознамерившихся раздербанить нехилый бюджет на капитальном ремонте старого корпуса института, где и сам когда то учился. Бюджет этот ассигновался аж из министерства в самой Москве. О его объёме можно было лишь догадываться, но ремонтировали мы четырёхэтажное здание сталинской архитектуры, 1946 года постройки. Косвенным образом о его величине свидетельствует то, что оба деятеля обзавелись большими чёрными джипами ещё до начала процесса. Нахрена я в это во всё встрял? А больше было некому. Дураков было нема. Другие кандидаты были вменяемы и прекрасно были осведомлены о том что на этих подрядчиках просто клейма негде ставить, невозможно найти того кто имел с ними дело и чтоб его бы при этом не кинули. Они – конченая шваль? Йес ит ис. Но меня это устраивало. Более того – «Я давно искал такую. И не больше и не меньше». С ними комфортнее. Выходить за красные флажки Уголовного кодекса и мелких моральных нормативов. Но до начала мая включал перед ними дуру, заставлял себя уговаривать не уходить оттуда и продолжать рулить их убогой столяркой.

- Слушай, Борода… Ты просто выгоды своей не понимаешь… Никто тебе тут слова не скажет, если сделаешь налево какую-нибудь там балконную раму или пару табуреток.
- Угу… - Молчал я в ответ – Только вот результат тебе может не понравится, когда осенью будете подводить итоги.

  Я всё просчитал правильно. Интуиция не подвела. Но человеку, который меня с ними закоммутировал, это всё очень не нравилось.

 -  Ты сдурел или окосел?! Не догоняешь что швырнут они тебя мимо кассы и даже не заметят этой мелкой подробности…
 -  Ага. Швырок неизбежен. Только пока не будем уточнять – кто и кого швыранёт
 - Ух ты!... Морда бородатая… Шерсть на загривке оттопырил… Ты ведь плохо представляешь – куда прёшься. Думаешь ствол в кобуре у него газовый? Нет – самый что ни на есть настоящий. Он не изображает быка на чёрном Чероки с блатным номером 500. Он является им по факту. И с бригадой конкретной подвязан. Полный Бандитский Петербург. На берегах Иртыша. Помимо прочего, они таджиков на таких стройках в тонусе держат, чтоб не рыпались и довольствовались минимумом. Твоего юмора они не оценят.
 - Ну ладно. На Новый год выпьем за Победу. I like play with fire. Пожелай удачи.
 - Желаю!

  Дело в том, что от этих подрядчиков мне нужно было одно, чтобы не мешались. А мешать до поры, до времени им не было резона  - станки должны были крутиться, стройка обеспечиваться, таджики на ней горбатиться, бюджет пилиться, комиссия надзирать за происходящим борделиумом на предмет соответствия бюджету. Вот так я оказался в нужное время в нужном месте. Шанса рвануть денег в этой мутной ситуации не разглядел никто кроме меня. А хмырям, которые меня к этому подпустили, ещё предстоит пожалеть о своём выборе. Главное не прозевать момент для отскока. И этот сезон был вершиной в моей столярной карьере. Никогда больше не ловил такого лютого восторга, когда сутки напролёт гнал столярную продукцию и деньги рассовывал по карманам. Лабал главным образом балконные рамы, оконные и дверные блоки. Но и любые деревянные придури заказчика. Даже один гроб сколотили без обивки. А потом долго блуждали с ним в сумерках по переулкам в поисках того заказчика, который нам это подкинул. Ибо он своевременно за ним не пришёл, а моим чувакам нужны были деньги чтоб отдохнуть от трудов праведных.

  Впечатляюще выглядело… Как три долбойоба тащат в сумерках этот свежеструганый ящик и стучатся в калитку – «Вам не надо? А вы не знаете – тут кто то где то помер? Заказали вот гроб и чо то никак не забирают…» А впрочем – ничего особенного. По крайней мере для этого района. Который и названия то не имеет. Это какой то глубинный Омск. О его существовании можно и не заподозрить, проживши в нём всю жизнь и перемещаясь по стандартным траекториям. Чтобы сюда добраться нужно пройти пешком с километр от центральной магистрали. Постепенно погружаясь в параллельное пространство, где и время течёт с другой скоростью. Медленнее, ибо никто никуда не торопится. Чем глубже прётесь, тем гуще вас окружает какая то дикорастущая концентрированная тарковщина. Люблю такое… Узловатые двухсотлетние тополя, это если вежливо их называть. А можно сказать – издевательских очертаний коряги, которые лет сорок назад начало ломать ураганом, но что то его отвлекло и процесс остался незавершённым. И вся прочая ботаника тополям не уступает и лишь выгодно оттеняет не менее фактурную застройку. Местность эта обживалась в начале века, а потом после войны. Законченными трущобами эти кварталы не стали, но и не сказать чтобы так уж над ними возвысились. Почти единственным большим зданием тут и является тот корпус института, который мы с чуваками как раз в настоящий момент доблестно реставрируем.

  Стоит ли и говорить, что в этом глубинно-заповедном Омске живут малость другие люди. Так сразу  и не скажешь – чем они отличаются. Это никакое не дно. Но вязкий придонный слой социума. Та самая, издевательская, не существующая в природе Гуща народной жизни. Выйди за дверь и влипнешь. А можешь никуда не выходить – она сама придёт к тебе в столярку со своими проблемами. Здесь важно включать адаптер и правильно дифференцировать того кто переступил порог. Как в «Пикнике на обочине – «Счастье для всех. Даром. И пусть никто не уйдёт обиженный». Даром, конечно же было невозможно, не для того я во всё это ввязался. Но вот масштабировать прайс-лист очень даже мог. В зависимости от физиономии клиента. В диапазоне от честного советского пенсионера до хищно состоятельного крокодила. И деньги сыпались как в последний раз… Моё дурацкое предприятие оказалось довольно востребованным в этом одноэтажном деревянном захолустье. Спрос быстро превысил то что я в состоянии был вытянуть. Немало было анекдотичного. Как то раз у порога скрипнул тормозами нереальных очертаний джип-кабриолет розоватой какой то расцветки. Из него вытряхнулись две блондинки голливудских стандартов.

 -  Мальчики! Нам сказали к вам обратиться. Мы на шашлыки едем. Надо чурок на мангал. У вас их можно купить?
  Протягивает мне максимальную ассигнацию. Мы втроём парализовано охренели и что то пытались промычать. Но это было неправильно истолковано.
 -  Мало? Так и скажите. Ноу проблем.

  И достаёт ещё пару банкнот. Равнозначных первой, видимо других у неё просто не было. Справившись с приступом тяжёлого охренения, кинулись грузить чурбахи в белые мешки и таскать их в кабриолет. Пожелали счастливого пути и обращаться ещё в случай чего. Не объяснять же им про стоимость сосновой обрези и про то что отдали бы её даром после того как преодолели бы спазм голосовых связок.

  Это было малость бредово, но мимолётное появление шмар на розовой тачке не особо ломало гармонию окружающей реальности. Тут и без них было красиво. Возможно именно так воспринимается мир под воздействием сильной веселящей химии. А тут без всякой укурки кругом бесплатная Андалузия. И розовые андалузские псы. И зелёные. И дети, и кошаки, и танки Т55, и узбек Заниф, и священные индийские коровы, и звероподобные тёмно-рыжие почти испанские быки, опрокидывающие помойные контейнеры в поисках чего-нибудь интересного, и выборы каких то депутатов в реставрируемом корпусе института. И прорва каких то мутно--кривых личностей, объединённых лишь общим выражением блуждающего взгляда. В старинной Винде-95 выражение этого взгляда определялось дисклеймером «Включена программа поиска» (после этого заявления комп обычно зависал надолго). И всё это совершенно бесплатно и в большой дозировке. Бери сколько унесёшь. Никто не уйдёт обиженный. Свербила мысль о том что не тем я занят среди окружающей помойной роскоши. Тут надо было не деньги косить. А постигать нирвану и растворяться в психоделлике обстоятельств. Штукатурить холсты как Гоген на островах. Или писать какую то претенциозную графоманию о жизни, любви и смерти и прочих пограничных вопросах бытия. Или снимать грузинскую кинематографию с привлечением Тарантины в качестве общественного консультанта. Ибо такого шанса Судьба обычно не дублирует.

  Но мы с чуваками косили деньги.

  Кстати – всё вышеперечисленное не мухоморный галюциноген. Всё это было вокруг нас. Начиная с розовых собак. И любопытно было наблюдать за тем как отвисала челюсть у видевших их впервые:

 -  Апп!... Чо за нах?!! Собака… РОЗОВАЯ!!!.. Я ничего не пил! Таких не бывает…
 -  Здесь бывают. Ну собака. Ну розовая. Её Лахудра звать, я вас потом познакомлю. Она лесбиянской ориентации. Имеет право на свой выбор. Девушки на розовом кабриолете… Инфекцию занесли.

  Никому из посторонних не рассказывал что розовые собаки получаются от того что в сарае за столяркой осталось несколько мешков с розовым колером ФЦ. После покраски второго лабораторного корпуса в розовый цвет. А зелёные соответственно тёрли шкуру где то в другом чулане, где был складирован зелёный. Не интересовался где именно.

  Столярку с нами делил дядя Саша, тихоокеанский боцман в отставке. И даже числился в ней официальным столяром. В ожидании пенсии держался он лишь за стакан. Добрейшей души человек, всё лето отмечавший День Военно-Морского Флота. Непрерывность этого дня довела дедушку до двухфазового состояния – умеренно пьян или пьян в лохматину. Третьей фазы не было. В его конуре слева от входа исправно функционировал неформальный клуб любителей выпить и закусить. В круглосуточном режиме. Членство в клубе было свободным. То, что публика собиралась в высшей степени изысканная – понятно и так. В диапазоне от потерявшего африканский облик орангутанга до кандидата технических наук. Закусить и выпить все любили примерно одинаково. Особенно на фоне того что более актуальных занятий в летнее межсезонье просто не просматривалось. Люди с большими звёздами на погонах от скуки помогали мне пилить древесину и гнать брус по фуганку и через рейсмус.. И собирать очередную балконную раму для майора. Он меня не узнавал, а каких то двадцать лет назад как то раз выпер со своего занятия по Тактике за злостное раздолбайство. Тогда я был без бороды. Можно было напомнить про это комичное происшествие – но нафига? Платит человек исправно, да ещё и помогает собирать эту хрень. Кстати, десять танков на территории – их имущество. Пришедшей в упадок Военной кафедры. В наше время она была на четвёртом этаже корпуса, там таджики всё сейчас обдирают до кирпича.

  На удивление много было знакомых лиц. Прикол был в том что я их помнил в одностороннем порядке. Меня они не узнавали, да и без надобности. Вот и этому чуваку, справа на скамейке, я когда то зачёт сдавал по диаграмме Железо-Углерод. Он тут не хрен огородный, а доцент кафедры Металловедения. Вытеснили их с проспекта Мира в эту тараканью периферию. Приоритеты малость сдвинулись в Путинскую эпоху. Без надобности ей чёрная металлургия. В их стены в главном корпусе сейчас вселяется какой-нибудь Институт элитного управления ФСИН РФ (моего сатанинского воображения не хватило бы чтобы придумать подобное словосочетание, и название это я прочитаю лишь через пару лет, когда куплю первый комп и подцеплю его к сети. Деньги на него я сейчас как раз тут и зарабатываю). А вот и сама диаграмма Железо-Углерод, её по кускам выгружают и затаскивают во второй корпус. В наше время эта электрифицированная в лампочках конструкция из дюрали и оргстекла была украшением кафедры. Сделано было с изяществом и чувством стиля. И вот догнали меня внезапно сбоку. Фазовые переходы, эвтектики, ферриты-ледебуриты. Высунулись из кузова.

  Доцент Кафедры металловедения имел яркую характерную внешность советского интеллигента-семидесятника. Украшавший ему фейс шнобель с горбинкой – по факту являлся пропуском в другой мир и подтверждал его несомненное право каждый вечер любоваться закатом солнца над Средиземным морем с белого балкона в Ришон ле Ционе или Бат Яме. Потягивая красное из фужера мелкими глотками. Ну на крайняк в Рамат Гане, откуда море просматривается хреновато и то с верхних этажей. Не моё собачье дело было интересоваться у человека – какого хера он до сих пор в Омске, а не в какой-нибудь Беэр Шеве, где никакого моря не видать но закат над пустыней остаётся на своём обычном месте. И в рамках светской беседы я риторически спросил его чё попроще, ответ не представлял значимости ввиду очевидности:

 - Скажите, сэр… А в каком научном звании в наши мутные времена пребывает Проректор института по административно-хозяйственным вопросам? Он профессор? Член-корр?
 -  Член, блиать!... Корррр… Он – Мент. В звании полковника.
 -  О… Как неожиданно то!
 -  Да… Большая находка для этого печального института. Но без него бы тут таджиков не было. Их сейчас прижимают, но у этого всё схвачено в верхах. К нему проверяющие не сунутся. Из ФМС.
 -  Ну а нанять каких-нибудь русских Василиев? Из Саргатского района…
 -  Ага, щаз. На них бюджет не раздербанишь. Где сядешь, там и слезешь. А на таджиках можно ехать. И бортовать их потом безнаказанно.

  Однако не следует думать что таджики были столь глупы чтобы не понимать – куда они попали. Равно как и узбеки. Просто выбор у них был не богатый – в Омск они ехали не насвай жевать. И не шмалью торговать, даже если и везли её, заныкав среди шмуток в клетчатых баулах. На эту стройку на улице Долгирева они попадали в надежде что то заработать. Но ситуацию вкуривали очень быстро. Об том что нечего ловить и впереди жестокий облом. Деньги им обещали значительные, но строго по окончании. После официальной приёмки стройки Московской комиссией. По ходу дела приходила ясность что этого не будет НИКОГДА. Если что и будет, то лишь мелкие авансы на поддержание штанов. И чем дольше они горбатятся, тем глубже влипают. На этой стадии обычно подкатывала бандитская бригада и объясняла что Аллах в натуре конечно же акбар, но дёргаться им совершенно некуда – в Омске и области они больше не сунутся ни на одну стройку. Не говоря уже про вокзалы и аэропорт – не успеют. И остаётся лишь тупо тянуть лямку до комиссии. Рационально было у них распределено. Полковник был проректором, а его племянник обеспечивал силовое прикрытие. Обоих деятелей я в начале рассказа обозначил как своих работодателей. Столяркой я рулил с их благословения. Они даже иногда платили скромную зарплату мне и моим чувакам. Почти каждый месяц. Естественно обещали большие выплаты после комиссии. Как и таджикам. Сложно было не ржать, но приходилось делать непроницаемую деревянную морду. Помню пару весёлых минут когда приближённые слили конфиденциальную информацию что полковника скоро не будет – уйдёт куда то там на повышение. А на свое место посадит племянничка.

 -  Этого!!
 -  А чо такого?

  Я сложился пополам. По степени ахинейности это соответствовало тому, как если бы Жириновский заявил о намерении записаться в Хор православных девочек. Но здесь никого не смущало что он как то не совсем девочка и далеко не во всех местах православная. Это путинская Россия чтоб вы понимали! И вот так вот в ней решаются кадровые вопросы.

 - Не… Ну а чо ты ржёшь? Кандидатскую ему напишут, фигня вопрос. Пару тыщ баксов, не больше. Если хочешь – и тебе сделаем, я ему свистну.
  - Нет… Спасибо. Я уж как-нибудь опилки и дальше буду пилить. Без научной степени.

  А между тем, существенной проблемой для них было то, что бесконечно давить на бандитский рычаг было невозможно. Все бы просто разбежались в разные стороны. Нужен был позитивный стимул. Точкой его приложения была выбрана команда Рашида, как наиболее старательные и бесконфликтные чуваки. Им из барского кошелька было демонстративно отслюнявлено аж 30 (тридцать) кило рублей. Типа не потом после Комиссии, а прям вот сейчас и на этом месте. Шоб все видали. И Рашид с чуваками всё поняли правильно. Сделали рот до ушей – «Премного благодарны, барин! Спасибо партии и правительству за неустанную заботу… Сердечно тронуты вашей щедростью».  Сумма была чуть более чем смешная. Если раскидать её на пять человек. Но всё же шерсти клок. От того что им причитается. Облагодетельствованные узбеки изображали глубокое удовлетворение, циркулировали по территории с голым торсом, зашли ко мне в столярку и отволокли весь напиленный брус наверх под гипсокартон. Ближе к вечеру толклись в умывальнике и брили интерфейсы. Но сидора тщательно упаковали заранее. А как стемнело – закрыли дверь изнутри на два оборота, врубили радио, включили свет. И в окно по карнизу второго этажа. Через крышу магазина к заранее поставленной лесенке. Короткими перебежками в сторону трамвайной остановки на улице Орджоникидзе. Вахтёрша ничего не прочухала. Тот магазин назывался «Хороший» и торговал главным образом бухлом.

  Хватились их утром. К тому моменту они были уже за пределами досягаемости племянниковой бригады. Которая всё же рванула наперехват к двум вокзалам одновременно. Но бестолку.

  А мы продолжали пилить древесину хвойных пород. И обеспечивать окружающее пространство балконными рамами. И прочими табуретками. Кстати – удивительно, но древесину я отнюдь не воровал. Просто когда она заканчивалась – информировал об том племянника. И наутро во двор сдавал задним ходом Камаз с двенадцатью кубами сухой доски. Гоните узбеков на разгрузку и штабелирование. Лес исправно пригонял какой то влиятельный папа. В порядке взятки. За перевод тупого сынка со второго на третий курс. Без древесины было никак не обойтись ибо этот киндер появлялся в институте крайне редко и всегда обдолбанный.
 
  Но меня пёрла какая то бешеная волна лютого драйва. Так ещё никогда не вштыривало и такого количества банкнот в трёх карманах никогда не было. Как не было ни малейших планов и желания их куда то тратить. Лишь желание и готовность хоть сдохнуть в этой столярке, но перед тем рвануть таки из костлявой клешни ещё одну последнюю ассигнацию. И это при полной ясности что до катастрофы совсем недалеко. Всё летело в задницу с нарастающей скоростью. И важнее всего не пропустить момент для отскока и ухода огородами в нормальный Омск из вот этого, бредового. Это скоро… Ну а пока что я стоял двумя ногами на палубе своего дурацкого корабля. И рулил им по своему разумению. И потому каждого входящего сразу оценивал – Заказчик пришёл? Или просто шелупонь какую то занесло в пиратскую бухту попутным ветром?

   Вот и этих трёх баб я принял за клиентуру. Вырубил станки, заглушил вытяжку и когда всё стихло поинтересовался:
 
 – Шо угодно, пани? Гроб или садовую мебель?

  И в этом месте вдруг сообразил, что это не фуё-моё дамы, а та самая Московская Комиссия из министерства, по надзору за расходованием бюджета. Перед которой так трепетал и танцевал на цырлах пан проректор в чине полковника. Он им аж белую машинёшку с водилой предоставил для перемещения по Омску. Вон она, у ворот припаркована. Поморщился от досады и полез включать фрезер обратно.

 - Минуточку, молодой человек! Включать будете, когда я это разрешу. -- И цепляет меня за рукав. – Извольте объяснить – кто Вы такой и что здесь делаете?

  Много раз потом вспоминал этот поворот событий… И не находил ему рационального объяснения. Сатанинская волна холодного бешенства накрыла на совершенно пустом месте. Долго беседовать с этими швабрами я был не расположен.

- Могильный вампир. Из достаточно древнего клана. Мне 387. Будет. Девятого декабря. Лет пятьдесят уже не боюсь солнечного света. Шейные позвонки перекусываю в два чвака. Успеете услышать хруст. Но рассказать никому уже не сможете. Но это не обязательно. Ещё есть секунд сорок чтобы тихо дойти до двери и тихо прикрыть её с той стороны. Она не скрипнет.

  После того как дверь без скрипа закрылась в столярке повисла та самая могильная тишина. Висела она долго. Пока наконец то из дальнего чулана не выполз давясь от хохота на корячках охреневший дон Эдуардо.

 - Нунихуясе ты забуровил им!! Я аж со шконки подорвался и стал за вами в щелочку наблюдать – как ты ей щас башку отгрызёшь со чваком….. Ты это сказал ТАКИМ голосом, что даже я поверил! Щас будет жуть! Вот скажи….- Нахера? Оно тебе надо? Нам тут проблемы нужны? Они нам их обеспечат… Прощай спокойная жысть…

 - Угу… Вот так вот всё у нас, у вампиров… Если б я знал – зачем?

  Утро в колхозе началось как того и следовало ожидать. В столярку с воплями ворвался рассвирепевший полковник:

 - Борода!!! Мудила!! Что ты им там наплёл?!

  Думал он уроет меня в опилки пока я изображаю недоумение вдоль по всему фейсу.

 - А шо такого? Шо-о случилось? И кому им?
 - Я офуеваю! Обхамить Московскую комиссию… Ты мозгами грохнулся?!
 - Коми-и-иссию?... Хрен Моржович(*)… Я без понятия про комиссию. Вы знаете сколько тут всяких блиадей шлындает? И чо теперь? Я перед ними всеми должен реверансы исполнять? Да мне просто некогда будет древесину обрабатывать.
 - Блиадей?! Ты реально нихрена не понимаешь или придуриваешься? Блиадей… А впрочем… Не так уж и далеко от правды. Чо ты им такое сказал, что они с выпученными шарами прилетели?
 - Что я – шотландский вампир. И могу укусить когда ко мне лезут с дурацкими претензиями. Дык они шо? Типа поверили? В серьёзность намерений? Что им вот тут на этом месте голову откусят?
 - Ну… Получается что поверили. Убедил ты их. Но больше так не делай. Им ещё акты подписывать осенью. Они мне нужны живыми.

  И оказалось что Хрен Моржович не в особой то претензии на весь этот вампирский заезд. И в глубине души даже доволен. Смех смехом, но что то больше никаких комиссий не приходило.

  А ещё была одна история, которая впрямую вроде бы и не особо сопрягается с происходившей вокруг булдохренью. Но она разворачивалась в нескольких метрах от нашей столярки. У входа стояла белая Toyota времён юности Императора Хирохито. К проржавевшему насквозь рыдвану тянулся из полуподвала шнур. Хозяин пытался воскресить сдохший намертво аккумулятор. Об этот шнур спотыкались не только мы, но и обычные прохожие. Вспоминая Хирохитину маму… Но по порядку.

  Столкнулся я с данным Х-Файлом в феврале, когда направлялся на легендарную омскую остановку Рабиновича покупать проездной. У билетного ларька сбоку зависали два помойного вида джентльмена с трёхмиллиметровой чёрной щетиной на рыле. Обдавая перегаром, хватали за рукав направлявшихся за проездными:

 - Вот - проездной! Купите у нас! Мы шофера автобусные. Механики… Нам зарплату несколько месяцев не платят. Только вот проездными выдают. Сделайте доброе дело! Помогите… Не сомневайтесь – они настоящие. Давай – на пять рублей дешевле… На десять!

  Слегка заинтриговало. Взял у него проездной и стал внимательно сканировать. На принтере такое не напечатать, да и принтеры в те годы были редкостью малодоступной. Сложная графическая фактура, голограммы, синие печати – всё совершенно безукоризненно, не к чему приколупаться. Такого просто не могло быть. Чтобы два похмельных ханыги стояли с пачкой проездных. Но было. Видимо где то с3.14дили и реализуют. Но печать всегда ставится в момент продажи, а у них всё проштамповано заранее. Загадочно. Спёрли вместе с печатью? – Вернул им проездной и купил точно такой же в киоске. Ещё раз глянул – один в один.

  Забыл уже об этой мелкой фигне. Но пришлось вспомнить ближе к сентябрю, когда от покупки этих проездных отказался навсегда. Сидели у входа в столярку с дворником Вячеславом, почётным членом Клуба дяди Саши. Наблюдали… Как прохожие запинаются об аккумуляторный шнур, а хозяин надрывно трахается с Тойотой. Я знал кто это. Зав.Кафедрой полиграфических машин. А шнур тянется из самой этой кафедры. Там железная дверь и несколько кодовых замков. За эту дверь он никого не впускал, но там было круто, видел пару раз мониторы издалека. Знал достоверно что у него там оборудование мирового уровня. Но чувак был весь зашифрованный – ни с кем не общался и в клуб не заходил. Наверняка на коротком поводке у храбрых чекистов. Иначе просто не могло быть. За этой железной дверью можно без проблем скопировать или замутить любой новый документ любой сложности.  Как для России так и для любого зарубежья. И вот меланхолично наблюдая – как он совокупляется со своей Тойотой, поинтересовался у Вячеслава:

- Он чо? Совсем валенок? Ведь может зайти вон туда, напечатать себе долларов на  новый ЛендКрузер… Или на Лексус..  Причём без особого напряжения. А этот винтажный рыдван продать в Токио в музей Императора Хирохито.

 - Ну… Не то чтобы валенок. Но в возможностях всё таки ограничен. Чтобы играть с расстрельными статьями УК. Не дурак ведь…Много ему их напечатать не дадут. Но всё же… Было дело - рыпнулся… Денег хотел поднять. Проездные начал шлёпать. Вцепили достаточно быстро. И взяли за задницу в крючья. Попробуй сказать что менты плохо работают… С большим трудом от них отмазался, обобрали по максимуму. Теперь ему ещё до-о-олго на этой Тойоте… Скрежетать рессорами по переулку.

  Не устаю удивляться – сколько всякой причудливой ахинеи зацепилось в памяти из того проломного лета. Однофамильного и одноимённого омскому поэту. Это при том что особо не стремился ни к каким приключениям. И новых знакомств не искал. И ничего мне там не надо было кроме денег. Однако же получил в довесок вот этот духовный экспириенс. В качестве бесплатного приложения на всю оставшуюся жизнь. И нет смысла задаваться вопросом – на кой пёс в моей памяти зафиксировался северный кореец Пак. Человек без статуса и без паспорта. Графический персонаж Бориса Пророкова про Бухенвальд  с рефреном «Это не должно повториться». Но если этот файл до сих пор не стёрся, следует помянуть и его. Невразумительное серое существо метра полтора с кепкой маоцзэдуновкой. Трущееся между таджиков и узбеков и чем то даже на них и похожий. Но при этом нигде не свой. Ибо не разумел ни по русски, ни по таджикски, ни по узбекски. Севернее Кореи он оказался на официальных основаниях, их таких немало горбатится в Восточной Сибири на лесоповале и прочих ломовых работах. Отчисляя большую часть заработанного товарищу Киму на мавзолей. Подробностей знать не могу, но вот в какой то момент где то под Тайшетом этого самого Пака таки пробило на рывок к Свободе. «Был побег, на рывок. Наглый, глупый, дневной…» Едва ли за ним кто то гнался. Но обратного пути не было. Обратно его попёрли бы даже российские менты, если бы вцепили. Но б-г миловал, не вцепили и постепенно пути к свободе довели таки до Омска и до нашего странного места на улице Долгирева. Где никто не спрашивал паспорта у пришедшего наниматься в батраки. И он был исполнительным работягой, исправно делал всё что поручено, в том числе и в столярке. Объясниться с ним мог только пожилой узбек Заниф (или Назиф – он отзывался на оба имени поскольку мы не могли запомнить правильное). Видимо этот Назиф понимал чуток по корейски, у них в Узбекии этот народ представлен. Мы все сочувствовали Паку. При всей его инопланетности … Назад ему хода не было, его ждал расстрел. Или северокорейский санаторий, который ещё хуже. Вот это самое сочувствие как то раз вылезло боком по морде дону Эдуардо. Огрёб он за рюмкой водки, когда на пальцах и через Занифа принялся объяснять корейцу какой кромешный мудак сидит у них там в Пхеньяне. Чисто из желания сказать человеку что то приятное. И вот этого то корейская душа вынести не могла и он ринулся бить рыло хохлу Эдику, который был головы на полторы выше и шире него. Занавес. Общее охренение уважаемой публики. Корейца мы больше не видели. Растворился где то во тьме. Едва ли в направлении Кореи.

  И собственно цыгане… Гай-нэ-нэ они не пели, но в этой истории присутствовали. Года три назад я пытался изложить буквами в Ворде эту сюжетную линию. Но никак не мог отодрать её от всего прочего набора булькающих и фонтанирующих обстоятельств. И вот наконец то это в первом приближении получилось и я дошёл до той точки, где когда то остановился.

  Следует понимать, что наша столярка во всём этом борделе была местом привилегированным. Лишние мне там были не нужны, но этих двоих я выделил, а потом по согласованию с дядей-племянником взял на постоянную работу. Они исправно тянули свою неквалифицированную лямку, освобождая мне простор для творчества. С порога обозначил им что надеяться здесь не на что. Но пока мудачьё, запустившее нас сюда, не сообразило, что станки крутятся вовсе не на них – можно крепко поправить материальное положение. Это были фактурные персонажи - авторитетный юнош Геша, отмотавший пятёрку за убийство и трагический алкоголик Эдик, фром Незалэжная Украина.

 «Угу…- Подумал я – Как же на пиратском корабле без убийцы и алкоголика. Они уже есть. Это радует. Команда постепенно подбирается, к осени будет комплект».

  Чувакам понравилась с пол-оборота фраза, которой им был обозначен наш статус на территории – ИКД.  Имитация кипучей деятельности для начальства и работа на себя под прикрытием этих букв. Всё быстро встало в надлежащую колею и исправно шло своим чередом.  Лишь малость однообразно. Где то далеко кипела большая жизнь... Авианосцы входили в Персидский залив, Ходорковский гордо сверкал очёчками на тему, что за такие Йарды я честно выберу более приличного для России президента....Но мы обрабатывали древесину. "Стружка энд Опилка"...

  Цыган никто не приглашал, они возникли внезапно. Сначала в образе вполне очаровательного создания в цветастой юбке. Это была симпатичная девка лет восемнадцати. Гешина подруга, звали её что то типа Вичуния. У их с Гешей была типа любовь. Видимо с первого взгляда. Потому что после этого первого взгляда Геша долго её искал потом по всему Омску, обращаясь ко всем базарным ромалэ. Все цыгане всегда знают где найти другого цыгана. По крайней мере в пределах земного шара. Но вот только посторонних пускать к себе у них категорически не принято. Но Геша был настойчив и где то с пятой попытки ему всё таки удалось уболтать какую то влиятельную в таборной иерархии фигуру с Ленинского базара. И Вичуню он таки нашёл. Не знаю, какой лапши он там навесил на уши той фигуре… Но можно сказать что они были счастливы.
 
  Вообще… Любопытный персонаж был Геша. Деревенское происхождение и пять лет зоны не особо просматривались в его физиономии и ужимках. Сказать навскидку – так просто Инструктор райкома ВЛКСМ по идеологии. Как то раз наблюдал в начале девяностых работу бригады напёрсточников у вокзала. Так вот напёрстки в центре композиции двигал вот такой вот чувачок с правильной, внушающей публике позитив, комсомольской мордой. Но зону он прошёл и в скользкой ситуации мог ввернуть очень изящно – «Нах .Уй волкА и шкуру на запретку!» И костюмчик у него был… Элегантный. С закосом под английского джентльмена. Он хранил его в плёночном чехле подальше от малоцивилизованной среднеазиатской публики. А вечерами облачался в этот необычный серый с жилеткой прикид и выдвигался в город Омск. На поиски Огней большого города. Которые напрочь отсутствовали у нас на улице Долгирева. Потом в начале зимы я этому любопытному персонажу отрежу два пальца на правой руке, когда будем с ним тащить обледенелую доску по циркулярной пиле. И это будет очень печально. Но это будет потом, а пока они были счастливы.

  Время от времени небесное создание заныривало в нашу столярку и они с Гешей уединялись в дальний тёмный угол, где была обустроена зона релаксации. Продолжалась эта идиллия с месяц. Геша с восторгом транслировал нам цыганские взгляды на мир и систему ценностей в нём, усвоенные им от подруги. Особо веселили цыганские представления о прекрасном и об устройстве общественной иерархии. По цыганскому ранжиру мы попадали в полное отребье. Ниже нас были только помойные бомжи. Зарабатывать что то руками вообще и столярным ремеслом в частности - было делом презренным.

 -  Геша...Так ты попадаешь в категорию отребья?
 -  У нас любовь... Я возможно на ней женюсь.
 -  А кем ты должен стать, чтобы они тебя не презирали?
 -  Ну там торговать чем-нибудь... Воровать...  Да хоть ментом в деревне, куда меня хрен возьмут...

  Но закончилась эта лав стори столь же внезапно, как и началась. Прихожу как то утром - сидит Геша на штабеле древесины, нервно курит и вибрирует.

 -  Геша...Чё за дела?
 -  На херрр... Эдика спроси..
 -  Дон Эдуардо?
 -  Ну да...Ушёл ты вчерась... А тут официальная делегация. Лучшие люди Порт-Артура(**). На больших страшных машинах.
 -  Чё им? Заказать чего хотели?
 -  Ага. Гешу. Говорил ему, дураку, чтоб не связывался с цыганвой... Типа хотели по красивым старинным обычаям приколоть его железом к штабелю. Но всё прошло без кровопролития. Просто информировали, что Вичуню он больше не увидит и если ему взбрендит её искать, то фольклорный ритуал будет соблюдён, ибо нельзя забывать красивые народные обычаи... Не по-цыгански как то...И железки демонстрировали, коими его приколют.
 -  Ну вот, Геша... Теперь ты знаешь...Что принято обозначать в Калифорнии термином "Адреналин".


  Необходимое послесловие. 

  Ничего этого не было. «Этой улицы нет и на ней нету зданья, где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтёр». Нет никакого Омска и тем более улицы Долгирева. Нет Военной кафедры. И танков Т 55, и священных индийских коров, и андалузских чёрных быков. Полковников, подполковников, майоров, доцентов, помойных колдырей с блуждающим взглядом, дона Эдуардо, Геши и цыганки Вичуни, корейца Пака, узбека Занифа, московской комиссии, советского доцента с горбатым шнобелем и розовых собак. Особенно розовых собак… Вы реально поверили в эту булду?!

  «Я их выдумал всех потому что скучал
  Я их выдумал всех потому что был ветер и снег
  Я их выдумал всех потому что согреться не мог
  Я их выдумал всех
  Для себя просто так»

  Однако следует признаться что очаровательные лесбиянки на розовом кабриолете таки были. И чуррбахи для шашлыков мы с чуваками им таки продали. За несуразные деньги.
  А ещё они мне как то раз позвонили на городской. Года через полтора. Мутной февральской ночью. Все эти ребята, которых нет. А я спросонья и не сразу въехал… Стоя босиком на холодном полу. Что они не ошиблись номером. А просто сидят вспоминают минувшие дни. За рюмкой хорошей водки. Под крышей магазина «Хороший». По этой самой крыше уходила от бандитской погони в направлении Ташкента бригада узбека Рашида. А потом Геша, оставшись без Вичуни и двух пальцев на правой руке, женился на продавщице Люде из этого магазина.
 - Серёга! Ты – просто фантастический персонаж… Если бы ты знал – КАК мы тебя вспоминаем! Уже самим не верится, что всё это было… И что при тебе зарабатывали приличные деньги.

(*) – я просто не помню как его там по имени-отчеству и потому обозначил условно. Всё правильно. Джозеф Бродский, нобелевский лауреат – «Свобода – это когда забываешь отчество у тирана…»

(**) - исторический район на южной окраине Омска. Автономный и своеобразный. Отрезанный от города Транссибирской железной дорогой. И соединённый с ним узким тоннелем под ней. Дистрикт принято считать криминальным, цыганским, наркоманским. Гарантирующим вихрь сильных эмоций каждому, кто игнорирует незримую вывеску - "Чужие здесь не ходят". Особенно ближе к вечеру. Цыган в нём отнюдь не большинство, но они обитают именно здесь и чувствуют себя хорошо.