У нас в НИИ. Голубая кровь

      Сергуня Ленский был видным детиной с симпатичной мордахой. Вернее не с симпатичной мордахой, а с породистой физиономией. И это (наличие породистости) было не удивительно. Текла в Сергуне кровь князкй Оболенских.

      Молодой офицер Владимир Оболенский, один из многочисленных отпрысков старинного княжеского рода, обрюхатил горничную свой матушки. Тривиальная история. Нетривиальным было отношение княжеской семьи к падшей девушке. 

       Родившегося малыша и его маму Оболенские всячески поддерживали, а когда мальчик подрос, он был под традиционно укороченной княжеской фамилией (Ленский) определён в Петергофскую школу прапорщиков.

        После окончания школы Пётр Ленский на фронт не попал, так как был уволен со службы по причине потери двух пальцев на правой руке.  После революции он стал, как выходец из служащих и инвалид империалистической войны, трудиться в продовольственном ведомстве  при Петросовете.

         Он вскоре женился на машинистке ведомства и со временем произвел трёх сыновей. Старший сын погиб в ополчении под Ленинградом, средний умер от воспаления лёгких

         Над уцелевшим Серёженькой мама дрожала и трепетала до потери здравого смысла. Ему всё дозволялось, всё прощалось. Ему покупалось всё самое лучшее. И вырос из Серёженьки приличный  раздолбай и жуткий эгоист.

       Он на хилые тройки закончил десятилетку и поступил в Текстильный институт, в котором тоже знаниями не блистал.

         Знаниями не блистал, но зато высоко котировался в девичьей среде института как неутомимый кавалер, имевший приличные физические данные.

          Прошалопайничав четыре года, он выпустился из института  законченным циником по отношению к прекрасной половине человечества и алчным любителем спиртных напитков.

        Вот такое чудо голубых кровей свалилось на лабораторию машин очистки городских территорий.  О том, что  свалившееся чудо есть потомок русских князей, никто в институте не догадывался, а сам Ленский предпочитал об этом помалкивать. Это сейчас наши нувориши кинулись к графьям примазываться. В советское время выгоднее было примазываться к выходцам от плуга и наковальни. 

        Выпускнику текстильного института поручили разрабатывать тротуароуборочные машины. Чем начальство думало, непонятно. Тротуароуборочная машина – это очень сложный агрегат. Опытному-то инженеру довольно трудно заставить этот агрегат выполнять противоречивые функции (подметание, поливка, сгребание снега, погрузка его в транспортное средства, пкскопосыпка). А тут неопытный неофит! Правда, в наставники ему назначили Барсукова, тоже не ахти какого специалиста по тротуароуборочным машинам, но всё-таки имевшего большой инженерный опыт.

      Вообще-то любая коммунальная машина – это хохма на колёсиках.  Что подметалки, что поливалки, что пескоразбрасыватели, что машины для уборки снега.  И вот почему.

       Каковы действия коммунмашевского конструктора, получившего задание  на разработку экспериментального образца?   Первым делом отыскивается зарубежный аналог машины. Затем берется шасси (обычно тракторное) и на него наворачивается нелепая  конструкция, вмещающая в себя гидравлику, пневматику, рабочие органы и систему управления. Поскольку материалы используются дешевые и элементы гидравлики и рабочие органы не очень высокого качества, то машина поучается всегда хуже аналога, например, хуже любого немецкого «Унимога». Хуже не хуже. а выбирать не из чего.  Вот и катаются по городским улицам расчудесные подметалки, поливалки и всякие там снегоуборщики. 

     В первый же год своей самостоятельной трудовой жизни  Сергей женился. В жены он взял дочь генерала, который обещал дать в приданое 50 000 рублей и три ковра. Однако  генерал  надул зятя. Он отслюнил лишь 25 000 рублей и выделил один ковёр, чем сильно обидел Ленского. Свою обиду  Сергей перенёс на жену и жизнь у них не заладилась. Вскоре супруги подали на развод.

      Процесс создания универсальной тротуароуборочной машины продвигался медленно и с трудом. После очередного неудачного испытания экспериментального образца машины, сильно расстроенный Ленский запил.
Компанию ему составила симпатяшка из отдела химчистки.

     Неудачи на семейном фронте, провалы на производстве, активный секс на алкогольном фоне  -- все эти серьёзные факторы сложились и роковым образом повлияли на сердце Сергея. Оно остановилось.

     Хоронили Ленского на деревенском кладбище в деревне Стрешино, что в пятидесяти километрах от Ленинграда. Барсуков был удивлён: «Неужели у родни Ленского не нашлось средств, чтобы упокоить Сергея на одном из ленинградских кладбищ?»

     Он ещё больше удивился, когда по приезде  автобуса в Стрешино, который привез на похороны институтскую делегацию, увидел штук пятнадцать дорогих машин, стоявших вдоль всей деревни. Но окончательное недоумение возникло у него от вида деревенского кладбища, насыщенного мраморными скульптурами и богатыми гранитными надгробьями.

      А удивительного-то тут ничего не было. Просто Барсуков не знл, что Стрешино – это бывшее владение Оболенских, а деревенский погост – их родовое кладбище.  В дорогих же машинах  приехали в Стрешино ленинградские Оболенские, чтобы попрощаться со своим хоть и дальним, но всё же родственником.

     Тризна задержалась поскольку сразу же после погребения Сергея мужчины Оболенские  уединились на какое-то совещание.   За столом Барсуков оказался рядом с отцом Сергея. Несчастный родитель  сидел с отсутствующим видоми и машинально опрокидывал одну рюмку за другой.

     Улучив момент, Барсуков обратился к нему: «Пётр  Владимирович, о чём совещались ваши родственники?» Пётр Ленский долго молчал, а затем угрюмо выдавил:  «Решили, что с КПСС нужно кончать».

    На дворе стоял 1985 год.

     В наше время нудно спорят на тему «Кто развалил СССР?» (что СССР сам распался – это чушь несусветная). В ряду могильщиков Советов называют и закулису и пятую колонну, и националистов, и  предателей из руководства КПСС , и либералов.

       А Барсуков не с кем не спорит. Он знает, что все перечисленные могильщики всего лишь марионетки в руках влиятельной силы, которая в своё время развалила и Российскую империю.




;