Crazy but lovely, или за что я люблю берлин

Глава 1.
Театр на колёсах (он же Бродячий цирк)

Берлин, я люблю тебя, и не устаю признаваться в моей любви к тебе! Ты безумный, но милый, crazy but lovely, как сказал однажды пассажир в метро, обмениваясь со мной впечатлениями. Повод к пободному высказыванию был следующий.

В вагон поезда зашла группа странствующих музыкантов из Румынии, и под аккорды гитары голосистая солистка запела шлягер на итальянском, "гремивший" в годах семидяситых: Che sar;, то есть "Будь что будет!". Кто знает и помнит, песню исполняла в числе прочих группа "Ricchi e poveri"("Бедные и богатые") - итальянская ABBA, осмелюсь я сказать.

Мне лично эта песня нравится, и музыканты в вагоне пели задорно. Вот только громкость была рассчитана далеко не каждую барабанную перепонку.


Che sar; во время той поездки был отнюдь не единственным номером, который представила публике (между) народная берлинская самодеятельность. Едва румынские музыканты покинули вагон, их сменил на "боевом посту" босоногий бродяга, тоже с гитарой, запев что-то англо-саксонское заунывное, желая пробудить жалость к себе со стороны других пассажиров и, прежде всего, их кошельков. Это уже было не так зажигательно, как Che sar;, но я готов был охотно бродяге подать, лишь бы он только перешёл в другой вагон, а ещё лучше - сменил линию.

Разнообразная программа во время, самое большее, получасовой поездки не исчерпывалась одним лишь вокалом. Нашлось место и драматическому жанру. После того, как босоногий пассажир с гитарой вышел, появилась скромно одетая дама с внушительной кипой газет, предлагая за евро купить одно печатное издание для поддержки её тоже бездомного существования. Жалобным голосом женщина рассказывала о своей печальной судьбе, о том, что ей негде жить и нечего есть. И тут одна пассажирка с окрашенными в сиреневый цвет волосами, торчавшими во всех возможных направлениях (этакая Мальвина, ставшая подобием панка, чтобы переплюнуть по "крутизне" "другана" Буратино), не выдержала жалобных частот голоса продавщицы газет. "Неформальную" Мальвину "понесло": "Слушай, может, хватит! А?! Совсем достала своим стоном!".
"Наверное, тебе никогда не приходилось быть безработной. Ты просто не знаешь, что это такое", - ответила продавщица совершенно невозмутимо, уже без жалобных ноток в голосе. Заработала она на
"выступлении" немного. Одна или две монеты упали глухо на пустое дно бумажного стакана в протянутой руке. Зато удалось вывести из душевного равновесия хотя бы одну представительницу более сытого мира. Катарсис удался!

А шоу тем временем продолжалась, следуя завету Фрэди Меркьюри, ибо show must go on. После вокала и драмы настал черёд самому настоящему, в прямом смысле слова, цирку. В вагон зашёл пассажир с четвероногим пушистым питомцем на поводке. Вы, конечно, не сомневаетесь, что это было собака. И думаете в правильном направлении! Собак берлинцы заводят гораздо охотнее, чем детей. Но в данном случае пассажир вёл на поводке... кролика, который послушно семенил за своим хозяином.

Пассажиры, как окаменелые, молча взирали на пушистое создание. И, тут один малыш, лет, возможно, пяти, ехавший с мамой, задал хозяину зверька вопрос:"А он у тебя на батарейках работает?". По возрасту малышу ещё было положено верить в сказки. Однако кролику на поводке он искал вполне рациональное, электрическое объяснение, чем и вызвал, наконец, улыбки других пассажиров. Тут онемевшую публику наконец-то прорвало!"Ой! Какой хорошенький! Какой сладенький!", - последовали подобного рода возгласы и восклицания.


И, раз уж мы заговорили о цирке, то как же не упомянуть акробатику? Человека разумного с питомцем на поводке сменила группа подростков, которые встали перед свободными сиденьями, держась за поручни. Поручни представляли собой горизонтальные металлические балки почти под потолком с вертикальным опорами, нисходящими к полу. Ребята вели друг с другом оживлённую беседу, "прикалывались" на молодёжном слэнге и громко гоготали над вещами, понятными, наверное, только в узком кругу сей горластой клики. Явление в берлинском метро вполне обыденное, и вряд ли бы я придал ему значение. Но тут один из подростков как будто угадал мои мысли и решил, что нужно отличиться, как следует. Пацан, наверное, подумал, что ему в школе часов по физкультуре не хватает. А молодецкую удаль и отвагу надо куда-то девать. Парень держался обеими руками за верхнюю вертикальную балку и напряг бицепсы обеих рук. Его спутники загоготали опять. "Ты решил нас удивить? Думаешь, у нас бицепсов нет?", - сказали атлету его друзья. Но парень и не собирался ограничиваться одной лишь демонстрацией мышц. Всё тело его напряглось, приготовившись к старту. Решительный рывок, и ноги оторвались от пола, следуя поднимающемуся торсу и прочим частям! Акробат-любитель подтянулся на импровизированном турнике, почти достав головой до потолка. "Вау!", - воскликнули друзья. "Круто, вааще!", - следовали овации от остальной части клики. Акробат сделал два или три подтягивания. Поезд, тем временем, стал убавлять ход перед следующей станцией. При меняющейся скорости давать собственному телу старт и затем плавно приближать его к полу было не так легко.

В отличие от узкого круга клики остальные пассажиры выразили ноль эмоций. Публика была, видимо, сильно избалована разными зрелещами. Тогда я решил отметить старания юноши, сказав громко: "Спасибо за бесплатный цирк! Не каждый раз такое увидишь". Сидевшая рядом дама средних лет, усмехнувшись, добавила:"Это уж точно!".

После акробатических этюдов опять настал черёд дрессиррванным животными. На этот раз на арене появились хищники, которые даже вышли из-под контроля. Этакий цирк с элементами ужаса!

В вагон зашёл пассажир, ведя на поводке... Нет, теперь уже не кролика! Он, как известно, не хищник. В вагон зашли самые настоящие собаки. А ими в берлинском метро никого не удивишь. Только одно но, или даже целых два, потому что собак было две: одна - величиной с телёнка, а другая - ростом с дядю Стёпу, если бы ходила на двух лапах. Обе "малышки" ехали без намордников.

И тут я позволю себе лирическое отступление, потому что собаки и намордники в общественном транспорте Берлина - особая песня.

Правила перевозки строго обязывают собаководов надевать на питомцев маски, элегантно облегающие все изгибы мордашки, если хозяин собрался в дорогу вместе со своим любимцем. Но берлинским собаководам на правила дружно начихать (по-немецки говорят: насвистеть).

Вы мне, конечно, не поверите. Немцы не соблюдают правила?! Возможно ли вообще такое?! "Да они без своих правил просто жить не могут!", - передаёт весь мир из уст в уста легенду о безумной и безмерной немецкой педантичности.

Я сам по рождению не немец, но как гражданин и житель Германии позволю себе заметить следующее. Мы действительно любим прописывать бесконечные правила, регламентирующие нашу жизнь до мелочей. И всё это делаем для того, чтобы правила дружно... игнорировать. По крайней мере, в случае с намордниками. О них можно
было бы написать отдельную статью в конституции страны. Но разве это делу поможет?


Та же конституция гарантирует человеку свободу слова. Собака же друг человека. А с друзьями нужно обращаться так, как ты бы сам хотел, чтобы с тобой обращались. Следовательно, и собаки должны пользоваться той же самой свободой слова. Правда, они не умеют говорить. Ну что ж? Предоставим им тогда свободу лая, если они чисто физически не могут воспользоваться свободой слова!

И как после такого надеть на любимчика это жалкое подобие ампутированного противогаза? Пусть те, кто пишут правила, лучше сами себе кляп в рот засунут!

Возвращаюсь теперь к двум "малышкам". Обе они несмотря на грозный вид мирно восседали на полу у ног хозяина. Одна мирно посапывала, другая лениво разглядывала пассажиров. Последние же настолько привыкли делить вагон с друзьями отдельно взятых людей, что даже и не думали испытывать страх. Казалось, ничто не предвещало угрозу мирного сосуществования четвероногих и двуногих на время совместной поездки.

И вдруг!.. Последующие события показали, как хрупок и уязвим был мир, казавшийся прочным и нерушимым. Напротив пассажира с двумя "малышками" сидел молодой человек с ограниченными возможностями. В силу каких-то причин он остался в своём психическом развитии на уровне маленького ребёнка. Молодой человек ехал в сопровождении социального работника и с большим интересом смотрел на собак напротив, которые вызывали у него неподдельное восхищение - дар, который "нормальные" люди утрачивают, взрослея (я имею в виду умение радоваться и удивляться простым вещам и явлениям). И вот, молодой человек, испытывая явные трудности в общении с другими людьми, решил вступить в контакт с их друзьями. Он обратился к собакам, напрямую, залаяв сам. "Афф! Афф! Афф!", - произнёс парень, вытягивая лицо и тряся головой, имитируя не только язык, но и жесты четвероногих друзей. Лаял он совершенно без акцента. Готов был снять перед ним шляпу. Я сам выучил немецкий, который стал для меня почти родным, неплохо говорю по-английски и по-итальянски. Но вот языками братьев наших меньших пока ещё не овладел. Лаять, мяукать, кукареть у меня пока не получается: хоть с акцентом, хоть без.

Когда началась межвидовая оживлённая беседа, мне было, правда, не до оценки чьих бы то ни было языковых способностей. Когда "малышки" ответили двуногому собеседнику на его приветствие, мало не показалось никому! Друзья отдельно взятого пассажира, услышав, что с ними здороваются, посчитали, что дальше вальяжно лежать на полу неприлично! Они, конечно, запрыгали и залаяли с силой и громкостью далёких и не очень предков, когда те в лесу преследовали на охоте затравленного зайца.

Удивительно, как вагон не закачался на рельсах от диких прыжков двух исполинов! Сам хозяин собак,худощавый и невысокого роста, недюжинной силой, на первый взгляд, не обладал. С двумя поводками в обеих руках он был подобен вознице, вёдшему упряжку из двух диких скакунов над пропастью. Вот-вот, и "малышки", казалось, разбегутся и поволокут его за собой следом.

Так страшно во время поездки на метро, мне, пожалуй, не было никогда. У страха, как известно, глаза велики. "А что если "друзья" не ограничатся своим собеседником, а будут приветствовать всех без разбора?", - проносились в голове ужасающие мысли. "Последний раз прививку от столбняка, дифтерии и прочего я делал пять лет тому назад", - вспоминал я напряжённо. "Прививаться следует каждые десять лет",- пытался я себя успокаивать. И тут же надежда сменялась отчаянием:"Так что же: оставшиеся пять лет меня должны кусать все, кому не лень, если прививка ещё действует?". Как Бога я ждал следующей станции и пытался ещё до остановки сообразить, где находится ближайшая больница, если "милашки" бросятся на меня раньше. "Что, вообще, лучше: пойти в больницу самому или вызвать себе скорую на место происшествия, если меня укусят?", - продолжал я себя "подбодрять".

И в это время заработал миротворческий процесс. Социальный работник и хозяин "милашек" проявили недюжинные дипломатические способности, увещевая своих подопечных, чтобы те сбавили пыл. Спутник молодого человека совершенно спокойным тоном смог шаг за шагом уговорить любителя собак, чтобы тот закончил приветственную речь. А хозяин "малышек" несмотря на свою щуплую комплекцию заставил довольно-таки зычным голосом своих питомцев затихнуть. Несколько минут увещеваний, и мир в вагоне воцарился снова. Будь я в Нобелевском комитете, я бы присудил обоим миротворцам премию мира. Хозяину братьев наших меньших я готов был даже простить отсутствовавшие намордники (на его любимцах, разумеется).

Отдохнув от пережитого потрясения, я уже собрался выходить. Приближалась моя остановка. На предпоследней для меня станции в вагон зашли контролёры и принялись за своё дело, начав проверку проездных документов. Возле одной из дверей стоял неряшливо одетый, с длинной бородой и одутловатым лицом пассажир, покачиваясь в один такт с поездом и распространяя вокруг себя винные пары. Я невольно вспомнил песню из репертуара Аллы Борисовны: "Держи меня, соломинка, держи, когда вокруг шторма в двенадцать баллов!", хотя и не стоял на палубе корабля.

Контролёры тем временем проверили билеты почти у всех пассажиров, не поймав с поличным, похоже, ни одного "зайца". Остался только нуждавшийся в соломинке. Проверяющие подошли к нему, сказав дежурно-магическое:"Ваш билет, пожалуйста!". Вот тут пьянчуга и начал показывать себя во всей красе. "Марш, курва!", - раздались первые залпы канонады из польских ругательств. В этот момент мне пришлось узнать, что родственный нам язык ничуть не уступает великому и могучему русскому по силе некоторых крепких словечек, которые, между прочим, звучат почти одинаково. Как известно, и в нашей родной речи есть слово "курва", обозначающее женщину лёгкого поведения. И в русском, и в польском оно успело в прямом значении устареть. Однако поляки в пылу досады и гнева любят говорить "курва", чтобы выпустить пар. В этом смысле достаточно сравнить с русским словом на букву б.


Итак, контролёр, хотя он впечатление женщины лёгкого поведения не производил, а был мужчиной с самыми серьёзными намерениями, потребовал от ругавшегося на польском пьяницы билет. Судя по всему, со славянскими языками проверяющий близко знаком не был. По крайней мере, оскорблённым он себя не чувствовал, услышав несколько раз в свой адрес слово "курва". Самым деловым тоном, исполняя служебные обязанности, работник транспортной сферы пытался найти со строптивым пассажиром общий язык. "Your ticket please!", - прозвучала ещё раз настойчивая просьба. Но собеседник вовсе и не думал переходить на язык международного общения, а продолжал ругаться на своём родном. "Марш! Курва йебана!", - раздался очередной залп польской ненормативной лексики. Не осознавая силу и мощь ругательств, контролёр всё же понял, что его визави настроен не совсем дружелюбно. Очевидно "марш" послышалось ему как английское much. "It's really too much! We are calling police", - ответил проверяющий.

И тут поезд прибыл на мою станцию. Я вышел. Чем закончилась история с горластым малым из Польши, узнать мне не довелось. Я оставил матершенника наедине с контролёрами и прочими пассажирами. Первые и не подозревали даже, как сильно обругал пьянчуга их коллегу. Но всё же нельзя сказать, что контролёр на ругателство ответил невпопад, вернее, он был одновременно прав и не прав. Громко ругаться матом в метро, даже в подпитии, действительно too much, чересчур. Но в то же время, подобных историй в берлинской подземке не бывает слишком много. Им просто нет числа, если быть точнее.

И вот, пожалуй, мой первый ответ на вопрос, за что я люблю Берлин. Наверное, за то, что поездка на метро почти никогда не бывает скучной и даёт каждому пассажиру возможность быть одновременно зрителем и участником никогда не прекращающихся зрелищ. Иногда, правда, бывает, что все пассажиры ведут себя тихо и мирно, никто не поёт, не танцует, не кричит и не ругается. В виде исключения из правил все соблюдают правила. И тогда поездка кажется смертельно скучной. Предприятию-перевозчику BVG я готов даже написать в таком случае жалобу. За что я плачу деньги, покупая билет, если в дороге нет ни театра, ни концерта, ни цирка?

И тогда, на правах рекламы, я всех хочу дружно призвать: садясь в Берлине в автобус, метро, трамвай или городскую электричку, не забудьте купить билет. С ним вы можете ехать в любом направлении, и при этом знайте: анимация вам в дороге гарантирована.

Глава 2. Рай для полиглота

Берлин, как известно, столица Германии, и по-немецки здесь говорят тоже. Однако языки, говоры и диалекты других народов планеты слышны на улицах и площадях столицы порой так же часто, как и язык коренного населения страны. Гости и выходцы со всех стран и обитаемых континентов населяют Берлин. В этой связи кажется, что здесь круглый проходят Олимпийские игры, которые никогда не кончаются.

Как так получилось, что Берлин столь многоязычен? История сия уходит своими корнями в далёкие века, когда самого Берлина и в помине не было. Однако был цветущий древний город Вавилон в междуречье Тигра и Ефрата. Как рассказывает Библия, вавилоняне, похоже, не страдали комплексом неполноценности, населяя один из очагов древних цивилизаций.

Жители древнего города решили возвыситься до самого Господа, желая построить башню до небес, чтобы иметь возможность общаться с с Богом напрямую. Господь однако намерения своих созданий знал наперёд. И хотя Он был и есть всемогущий, в личном пространстве нуждался однако тоже, чтобы побыть одному. А тут какие-то людишки вздумали карабкаться к нему наверх, надоедать с просьбами по мелочам. "Наверняка ещё будут автографы просить, предлагать выпить на брудершафт или сфотографироваться вместе для сэлфи", - подумал Он. "Хоть и сотворил я их по своему образу и подобию, субординацию они не всё же не должны забывать!", - решил Господь, и смешал языки рода человеческого, у которого до это язык был только один. Так гласит Писание.

В результате смешения языков строители так и не смогли завершить свой мегапроект. Вавилонская башня осталась недостроенной."Какое однако она имеет отношение к Берлину?", - спросите вы. Где Берлин и где Вавилон?

А отношение одно к другому имеет следующее. Когда после Второй мировой войны союзники поделили между собой немецкую столицу, восточная её часть стала столицей государства из трёх букв, называвшегося ГДР - Германская Демократическая Республика. Кто уже не знает (обращаюсь, прежде всего, к молодому поколению), это была страна, где тоже строили социализм. И сию страну Советский Союз обязывал дружить с ним.

Так вот, власти ГДР в годах шестидесятых вознамерились тоже построить в своей столице высокую башню. Нет, до Бога они в этот раз добраться не собирались, ибо коммунисты в него просто не верили. Власть предержащие хотели просто подчеркнуть лояльность по отношению к большому другу в лице СССР, и построили башню по образцу и подобию Останскинской. На площади Александерплатц (названной, между прочим, по имени русского царя Александра Первого) появилось в 1969-м году устремлёное в высь сооружение с шарообразным куполом и острым шпилем, пронзающим облака. Чтобы не ставить под сомнение ведущую роль СССР в деле строительства коммунизма, Берлинская телебашня по высоте оказалась ниже Останкинской. В отличие от вавилонской башни берлинский проект полностью удался. Строители, похоже, смогли договориться. Если быть точнее, договариваться и не пришлось. Ведь если партия сказала, нужно выполнять. Хочешь - не хочешь, а общий язык придётся найти при выполнении общего дела.

Итак, Берлинскую башню после завершения стройки благополучно сдали. Она стала даже одним из символов города (первоначально восточной части). Население ей дружно восторгалось на едином немецком языке. Смешением же языков и наречий и не пахло. По крайней мере, пока.

Но вот прошло лет двадцать или тридцать, по меркам мировой истории просто мгновение, когда пала Берлинская стена, а вместе с ней и "железный занавес", частью которого стена являлась. Берлин снова стал единым городом, и туда начали в массовых масштабах переезжать жители других регионов страны. Они, правда, говорили и говорят на одном немецком языке, но диалекты разных регионов страны всё же отличаются. Дальше - больше! Между европейскими странами границы становились всё более и более прозрачными, пока не образовался единый Европейский Союз. Берли как одна из столиц с самой дешёвой в девяностых годах жилплощадью и новыми возможностями манила и звала многих европейцев и выходцев с прочих континентов на постоянное место жительства.

Опять сравнивая с Вавилоном, я позволю себе некоторые уточнения. В случае с Берлином произошло, на мой взгляд, не смешение, а обогащение языков. Как и Тургенев, я тоже считаю, что наш родной русский язык - великий и могучий. Но мне лично всю жизнь говорить только на одном языке и слышать только мою родную речь было бы просто скучно. Русский я впитал с молоком матери. Поэтому говорить на нём и писать, если получил хорошее образование, не такое уж и искусство. Настоящее искусство - выучить другой язык уже во взрослом возрасте и усвоить совершенно другую систему из знаков, слов и образов, которая может существенно отличаться от всего того, чему научился в детстве. Вообще, говорить на другом языке - это всё равно, что вживаешься в другую роль, проживаешь другую жизнь, входишь в другой мир. И такие возможности предоставляет Берлин своим жителям и гостям благодаря своему многоязычию.

Раз я уже упомянул русский язык, то должен ещё добавить - что он в немецкой столице далеко не редкий по частотности употребления. Представьте себе: вы идёте по улице и вам на ногу упал кирпич (упаси Боже, чтобы не на голову!). Как бы вам больно ни было, не спешите в сердцах ругаться "отборными" ругателствами нашей родной речи, даже если ситуация не располагает к употреблению изящной словесности. Хотя Берлин уже далеко за пределами РФ и бывшего СССР, не надейтесь, что вас никто не поймёт, если вы на улице громко выругались матом. Хотя бы один или два человека из проходящих мимо будут обязательно русскоязычные.

Приведу конкретные примеры. В вагоне метро однажды ехали две девушки, разговаривая друг с другом по-русски. Речь собеседниц с точки зрения формы была вполне культурной,по крайней мере, без ругателств. Что же касается содержания, то разговор вёлся на весьма пикантную тему. Одна подруга рассказывала другой о том, как она провела ночь с сердечным другом, во всех подробностях. Казалось, девушка пересказывала всю Камасутру и, судя по её рассказам, успешно применила теорию на практике (если нельзя перепроверить, остаётся только верить). Я едва сдержался, чтобы не сказать: "Привет, девушки! Сегодня прекрасная погода! Не правда ли?".

Обычно, если я слышу, что кто-то около меня в Берлине говорит по-русски, то не могу удержаться и обязательно раскрою рот тоже. Правда, девушек, говоривших про секс, я не стал вводить в неловкое положение. Они так и не узнали, что про ночь любви одной из подруг слышал в вагоне метро хотя бы один посторонний. Но в другой ситуации промолчать я никак не мог.

Я стоял на перроне и ждал городскую электричку. На скамейках сидели тётушки средних лет и разговаривали тоже на нашем родном языке. Одна сказала:"Жизнь такая - хоть бери верёвку и мыло!". При этом по голосу и выражению лица дама вовсе не казалась удручённой и уставшей от жизни. Это я не преминул заметить: "Для верёвки и мыла ваш голос звучит очень даже жизнерадостно". Товарки "несчастной" тут же покатились со смеху, услышав, что их подруга попалась. "А это она радуется, что ей на верёвку и мыло денег не хватает!", - объяснили мне они, хохоча. В этот момент мне показалось:"Стоит Берлину заговорить по-русски, как он тут же превращается в Одессу".

Более курьёзная ситуация, в которой я тоже однажды оказался, лишний раз подтвердила подобное сравнение. В городскую электричку, на которой я ехал, возвращаясь из другого города, зашли на одной из станций пьяные подростки. Их речь была просто перенасыщена "отборным" русским матом. Ушам было в самую пору свернуться в трубочку и завянуть.

Приятели подошли к стоявшей у поручня девушке примерно их лет. Один из "корешей" спросил её по-русски, даже не задумываясь, понимает ли собеседница его: "Ты идёшь на дискотеку?". У второго пацана промилле алкоголя в крови было поменьше, как мне показалось. По крайней мере, он смог перевести вопрос друга на немецкий, на что девушка ответила, что у неё другие планы. Как показали последующие события, самим парням было далеко не до танцев и не до основного инстинкта. Раз двадцать, наверное, они повторяли друг другу: "Сейчас выйдем - сходим поссать!". Эти далеко не поэтичные фразы они повторяли как аутотренинг, чтобы сдерживать позывы нетерпеливого пузыря, который никак не хотел ждать, пока поезд остановится.

Подвыпившие "герои" вышли со мной на одной остановке и скрылись из моих глаз. У меня был тяжёлый чемодан, и поэтому с платформы я спустился на лифте. Позади была поездка в город Айзенах с крепостью Вартбург, что стоит на вершине высокой горы. За день я настолько устал от горных восхождений, что не мечтал ни о чём, как поскорее прийти домой и не лечь спать, а просто завалиться. Поэтому и пьяных подростков с их стилем общения, далёким от наших классиков, я уже готов был забыть через минуту.

Но вот я вышел со станции, и подростки поравнялись со мной, выйдя из кустов и изрядно покачиваясь. Тут уж я не выдержал."С облегчением, ребята!", - поздравил я юношей с исполнением заветной мечты.

"Что он сказал?", - спросил специалист по приглашению девушек на дискотеку своего друга заплетающимся языком. Друг, уже блеснувший талантом переводчика, перевёл в этот раз и мою речь, с русского на русский: "Он сказал:"С облегчением!"."Спасибо!", - опять заплетающимся языком произнёс "дамский угодник", сумев однако поблагодарить меня уже без помощи переводчика.

Впрочем, я, похоже, увлёкся описанием русскоязычных сцен, и читатель мой подумает:в Берлине живут одни русские. А ведь немецкая столица занимает третье место в мире по числу жителей, говорящих на турецком. Впереди только Стамбул и Анкара.

Предки многих нынешних берлинских "турков" приехали в годах пятидесятых на заработки в немецкие земли и в Берлин (тогда ещё только Западный). Думали подзаработать деньжат и вернуться на родину. Однако человек предполагает, а Господь располагает. Несколько десятилетий, и новые "турки" стали даже частью немецкого народа.

В отличие от русского турецким языком я не владею. Однако он для меня далеко не чужой. Когда я слышу на улицах Берлина турецкую речь, какие-то ностальгические струны играют в моей детской памяти.

Моя бабушка говорила на азербайджанском, который к турецкому близок. И не один человек рассказывал мне, что азербайджанцы и турки могут друг с другом общаться без помощи переводчика, потому что говорят они скорее не на двух разных языках, а на двух близких диалектах.

Мне самому не довелось выучить азербайджанский, но сама мелодия языка прочна осела в моей памяти, когда слышал, как бабушка и другие родственники разговаривали друг с другом. Поэтому, слыша в Берлине турецкий, я с уверенностью могу сказать, что это именно тот, а не какой-либо другой язык.

И, когда живёшь с выходцами из Турции в одном городе, волей-неволе выучишь хотя бы несколько слов из их языка. Вот одно из них: durak. Впервые я то слово прочитал, когда шёл по улице Хауптштрассе в Щёнеберге и прочитал название кафе на вывеске. Я шёл с семьёй, и мы все не могли удержаться от смеха. "Дурак" - хорошее название для кафе. К кому оно, интересно, относится? К хозяевам или к посетителям? И, лишь когда я встретился с одной знакомой, у которой турецкие родители, та просветила меня. Durak по-турецки значит остановка, привал. Для кафе название, оказывается, вполне логичное. Уже долго находишься в дороге? Остановись, сделай привал, перекуси! Вполне разумная идея, с глупостью не имеющая ничего общего, как бы ни вводил в заблуждение наш великий и могучий в силу игры слов.

Некоторые турецкие слова получили прописку и в немецком. Одно из них D;ner (произноси: доэнэр),известный в России как шаурма - кусочки мяса с салатом, завёрнутые в лепёшку или положенные внутрь хлеба. Мне говорили, что изобретатели этого ближневосточного фастфуда - берлинские турки. В немецкой столице блюдо, похоже, родилось, а потом пришло и на историческую родину переселенцев, завоевав также желудки и сердца гурманов и в других странах. Так это или нет, ясно одно - D;ner с его турецкими корнями стал самым популярным блюдом немецкого фастфуда, и его можно с полным правом отнести к немецкой кухне.

И вот в одной турецкой закусочной я как-то стоял в очереди перед стойкой, чтобы купить этот самый D;ner. Передо мной была целая группа девушек из Польши, которых продавец обслуживал по-польски, что приводило девушек в неописуемый восторг. Во мне разгорелось любопытство.

Я, сначала было, подумал: продавец - поляк. В польской антропологии я, конечно, не разбираюсь. Но смуглыми, темноволосыми и волосатыми я поляков себе не представлял. В России работник общепита вполне бы подпал под стереотип "лица кавказской национальности". Когда моя очередь подошла, я, назвав мой заказ спросил: "Пан ест поляк?". Польский я когда-то начал учить, но забросил за неимением времени.

На безупречном немецком продавец ответил мне, что он вообще-то турок, но несколько польских слов выучил, чтобы принимать заказы у польских клиентов. Много учить ему не пришлось: прежде всего, ингредиенты для салата. Когда я продавцу рассказал, что я сам раньше жил в России, то польскоязычный немец с турецкими корнями сказал мне на прощание уже по-руссски: "До свидания". "Моя жена с Украины, научила меня!", - с гордостью ответил мне продавец.

Справедливости ради следует отметить, что из Турции в Берлин приехали не только турки, но и курды - народ, который говорит на языке иранской группы индоевропейской семьи, рассеянный между Турцией, Ираном и Ираком и тщетно борющийся за создание собственного государства. В немецкой столице у них, конечно, больше возможностей заявить, по крайней мере, о своей идентичности.

Ещё один язык, который в Берлине не редок - вьетнамский. Для меня было настоящим откровением прочитать в одном из журналов, что Берлин после падения Берлинской стены объединил не только немецкий, но и вьетнамский народ.

Когда в 1973-м году закончилась война во Вьетнаме и коммунизм пришёл также и на юг страны, многие бежали из южной части от просоветского режима в Европу, в том числе и в Западный Берлин. В Восточный же Берлин поехали на заработки гастарбайтеры, оставшиеся на своей родине после победы там коммунизм. Социалистическая идеология нисколько не мешала властям ГДР эксплуатировать дешёвую рабочую силу. Официально это называлось братской помощью социалистическому Вьетнаму. Когда пала Берлинская стена и город снова стал единым, вьетнамцы разделённые идеологическими фронтам, оказались в одной стране.

На два дома живут нередко в Берлине поляки, ведь немецкая столица находится всего лишь в часе езды от соседней Польши. Когда уже живёшь в Берлине лет ...дцать, начинаешь отличать русский акцент от польского в немецкой речи пришлых славян.

Кто-то скажет, наверное, что я привираю, но украинский в Берлине тоже не такая уж и редкость. Случилось мне опять в метро слушать, как на мови говорила небольшая группа молодых людей. Я прислушался к языковой мелодии, но украинский сначала не узнал. Про себя я начал гадать: польский быть не мог. В речи не было обилия шипящих звуков, которыми отличается разговор поляков. Я предположил тогда: болгарский или сербский. Но потом вспомни песни из репертуара Софии Ротару - моей любимой певицы, которая поёт и на украинском, и наконец узнал мову. По собственному почину вступил я с молодыми людьми в беседу, правда, на великом и могучем. Те, в свои очередь, перешли со мной тоже на русский.

Я рассказал ребятам о моих гаданиях про себя, как пытался определить, на каком языке они разговаривали. Молодые люди на меня даже обиделись, что я мову с первого звука не узнал. Их замечание меня просто поразило: "Мы всегда Россию понимали! Только Россия нас понимать не хочет". Впрочем, из политической плоскости мы вышли довольно быстро, когда я поведал собеседникам о моих украинских корнях по материнской линии. Спросил также, откуда ребята были родом. Оказалось: из Черновцов. Вот не зря я Софию Михайловну вспомнил. Встретил её же земляков!

Впрочем, и после событий 2014-го года я не один раз вступал с украинцами, говорившими между собой на украинском, в беседу на моём родном языке. Вопреки расхожим предрассудкам люди переходили со мной на русский не без охоты. Берлин, к счастью, не Донбасс и не Львов.

Ах, да! Раз я вспомнил этот западно-украинский город, то должен рассказать и о том, как встретил однажды в автобусе номер сто (это автобус, маршрут которого проходит мимо многих главных достопримечательностей столицы) туристов оттуда. Львовяне говорили друг с другом тоже на украинском, но, когда я включился в беседу, то гости немецкой столицы охотно просклоняли Путина на вполне хорошем русском и по всем падежам. В конце концов, язык - это только средство общения, а, когда есть большое желание, донести свои воззрения до адресата, то родным языком можно и поступиться.

Русский, украинский, польский, вьетнамский, турецкий, курдский... Не забываем также и немецкий. Не хватит и целой библиотеки, чтобы описать всё языковое многообразие германской столицы. Оно подобно океану - безграничное и безбрежное. И в этом океане я купаюсь круглый год. Достаточно, например, прийти на площадь Хаккешер Маркт, наводнённую туристами со всей планеты. Когда я прохожу там и невольно наступаю кому-нибудь на пятки, слово "Энтшулдинг", по-немецки "Извините!", часто не не понимают. Приходится менять настройку и переходить на английский.

Музейный остров - это тоже место, который каждый день переживает Всемирное перемещение народов. Многие приходят взглянуть на бюст Нефертити, ещё лет сто тому назад получившую прописку в Берлине. Но не только Нефертити можно там увидеть. В Междуречье Тигра и Евфрата немецкие археологи нашли остатки городских ворот Вавилона. Скрупулёзно описали каждый найденный кирпичик и камушек,привезли "детали" в Берлин и собрали затем заново. И вот, помимо Бранденбургских, появились в Берлине Ворота к Богу. Именно так называются они на аккадском языке. Заадноевропейские учёные, расшифровывая мудрёные знаки древней клинописи прочитали название ворот как Бабилон.В русскоязычной же учёной среде больше прижилась традиция читать: Вавилон.

Итак, ещё один связующий элемент между Берлином и древним городом, в котором началось смешение языков. Ворота к Богу, между прочим, открытые. Посетители Нового музея на Музейном острове могут свободно пройти через них. Смешав языки людей, Господь всё же от них не закрылся. К нему действительно можно пройти, если попытаться пойти встречу другим людям. А это можно сделать, например, начав учить чей-нибудь язык. Ты изъясняешься словами другого и смотришь на окружающий мир глазами своего визави. И такое предприятие гораздо легче, чем строить башни до неба.

ГЛАВА 3. Без границ, вне времени и вне пространства.

Как всякое муниципальное образование Берлин (по совместительству одна из федеральных земель Германии) имеет свои административные границы, которые определяют черту города. Однако их увидеть можно, прежде всего, на карте. Непосредственно на месте указатели могут вам сказать, где Берлин начинается или заканчивается. Но, в любом случае, границы, которые вы увидите, будут вам казаться лишь формальными.

Берлин - город, который многоликий не только в языковом отношении (об этом я уже писал в предыдущей главе). Отдельные его части так не похожи друг на друга, что трудно даже сказать, имеет ли немецкая столица единый центр. Зелёные окраины, о которых я позже поведу речь, органично сливаются с зеленью окружающей Берлин земли Бранденбург, что внешние границы едва ощутимы.

За отсутствие границ, по-крайней мере, видимых, пространство и время на улицах и площадях столицы, в её парках и садах, похоже, растворились. Вы попадаете на Потсдамскую площадь, она же Потсдамер Плятц, видите её футуристические небоскрёбы, и вам кажется, что вы оказались в будущем. Площадь как будто для того и построена, чтобы на ней снимали фильмы в жанре фантастики. И, действительно, фантастика, что архитектурный ансамбль, опредивший время, появился здесь лишь в 1998-м году, когда я уже был взрослым человеком.

Небоскрёбы возникли подобно миражу в пустыне. После бомбёжек