Переписчики осторожно история

       История, как известно, повторяется, в том числе по сценарию: то, что было трагедией, предстаёт уже в виде фарса… Возможно, потому, что имитация событий, как и другие опыты со временем, вещь небезопасная, чреватая непредвиденными последствиями, способными повлиять на жизнь и судьбы многих людей. Именно поэтому соприкосновение с историческим материалом требует особой добросовестности и этической осторожности. К сожалению, с историей сейчас многие не особенно церемонятся.
 

       К подобным мыслям приводят попытки венгерского предпринимателя Ф. Морваи убедить всех и вся, что останки, выкопанные экспедицией под его руководством и с его финансированием на старом Баргузинском кладбище чуть более четверти века назад (в 1989 г.), принадлежат всё же не кому иному, а именно венгерскому поэту, знамени народно-освободительного движения Венгрии - Шандору Петефи. Как основной аргумент на последней, организованной им пресс-конференции в Улан-Удэ предприниматель продемонстрировал данные экспертизы фрагментов останков, произведённой в Шанхае. Поскольку в наших СМИ освещение этой конференции и, как следствие, выводы делались только в одностороннем порядке, то есть, излагалась точка зрения господина Морваи и его единомышленников, данное утверждение прозвучало, как истина в последней инстанции…

       История эта уже настолько давняя, что многие и не помнят, как и с чего она начиналась, поэтому, имея весьма смутное представление о событиях конца прошлого века в Баргузине, охотно тиражируют высказывания венгерского миллионера, А между тем, в самой истории так называемого "открытия" существует немало такого, с чем не мешало бы подробнее познакомиться коллегам-журналистам и неравнодушной к сенсациям общественности.

 

Рождение легенды

       Версия о том, что венгерский поэт Шандор Петефи не погиб в бою под Шегешваром, в котором повстанцы потерпели сокрушительное поражение, а был пленён русскими войсками, помогавшими австрийской власти в подавлении национально-освободительного движения венгров, был вывезен в Россию и этапирован в Сибирь, имеет ещё более ранние, явно неоднозначные корни. Начиная примерно с конца 1930-х - начала 1940-х гг. больше всего неким Ференцем Швигелем, называвшим себя военнопленным 1-й мировой войны, якобы побывавшем в Нижнеберёзовском лагере военнопленных (Верхнеудинск), утверждалось в одной из профашистких газет, а в 1943 г. в отдельной брошюре, что он побывал в Баргузинской долине и в населенном пункте "Илисунск". Там он и сфотографировал крест над могилой "Александра Степановича Петровича, венгерского майора и поэта", умершего в мае 1856 г. Швигель сопровождал свои слова фотографией надмогильного креста с надписью.

       Но ещё раньше Швигеля, в 1939 г., некто Баратоши писал о якобы существовании "на северном берегу Байкала, на реке Селенгир" села, которое "в 1850 г. основали венгерские военнопленные", их начальником был "какой-то Петрович, назвавший село Кереш-Кёрёж". В том же 1939 г. Иожеф Шандор будет писать о могиле Шандора Петефи в деревне "Илысунская", возражая Швигелю, что "Илисунска" вообще не существует. В букете версий "сибирской легенды" Петефи, по публикации 1936 г., есть и село Икатово в Якутской губернии, где якобы в 1857 г. умер и похоронен Петефи. В географии "могил" поэта в 1940 г. назывался и населенный пункт возле Читы, в котором в 1868 г. умер Петрович-Петефи.

       И первое, что во всём этом обращает на себя внимание, так это годы, в которые появились и расцвели все эти версии... Разгорался и продолжал нарастать пожар 2-ой мировой войны…

       Позже, в самой Венгрии, после изучения документальных источников, был вынесен однозначный вывод: в русском плену после подавления восстания не было его участника под фамилией Шандор Петефи или Александр Петрович, соответственно, не могло быть и ссылки в Сибирь… 

       И вдруг в восьмидесятые годы в редакцию журнала «Байкал» обратился закарпатский краевед Пагиря, приславший вышеназванную фотографию креста по Швигелю, с призывом проверить эту версию. Редакции данная тема показалась интересной, и она поручила проработать её двум известным у нас в республике краеведам Эдуарду Дёмину и Алексею Тиваненко. Так начался «второй круг» реанимированной легенды сибирского плена венгерского поэта...

 

В круге втором

       Не буду останавливаться на всех перипетиях данного поиска, все желающие могут познакомиться с ними по очеркам в журнале «Байкал». Скажу только о том, что на определённом этапе позиции краеведов резко разошлись.

       Немаловажно и то, что не только в Закарпатье, но и в самой Венгрии существовали сторонники версии Швигеля. Заинтересовала она и венгерского предпринимателя, владельца фирмы «Мегаморв» Ференца Морваи, создавшего под своим председательством частную комиссию, которой самочинно присвоил громкое звание «национальная». Позже именно этот громкий «титул» прибавил в ряды апологетов «открытия» немало легковерных сторонников. И, к сожалению, продолжает привлекать...

       К моменту появления Ф. Морваи в Бурятии Эдуард Дёмин в результате своих разноплановых историко-краеведческих исследований пришёл к выводу, что называвшегося Швигелем "города Илисунска (Сибир)" в Баргузинской долине никогда не существовало, как не было в ней проживания и целой венгерской колонии из участников революции 1848-1849 гг. и их потомков. И села Кереш-Кёрёж по другим версиям - тоже. Поэтому версия о пребывании венгерского поэта в плену на территории нашей республики лишена всяких оснований, если, конечно, рассматривать её, опираясь на проверенные и доказанные факты, а не на досужие вымыслы. Краеведом на местном материале проверялись и очень живописные, с яркими подробностями фольклорные записи учёного-фольклориста Л.Е. Элиасова «о неком таинственном Петровиче и декабристе М.К. Кюхельбекере. Примечательно, что сам учёный предупреждал, что к ним не следует подходить, как к "историческим документам", поскольку "в данном случае мы имеем дело с устным народным поэтическим творчеством" - и не более того... К тому же, исследуя тему, Дёмин обратил внимание, что свои подробные, изобилующие множеством деталей, записи от баргузинских долгожителей Мороковых фольклорист сделал, когда П.И. Морокову был уже 101 год (за два года до смерти), а возраст М.И. Мороковой равнялся 96 годам (за три года до смерти). Поэтому к подобным воспоминаниям следует относиться не только с большой осторожностью, но и строго критически. К такому выводу краеведа подтолкнули и работы другого известного фольклориста А.В. Гуревича, записавшего воспоминания П.И. Морокова на 11 лет ранее Элиасова и констатировавшего, что уже тогда 90-летний старожил едва-едва мог вспомнить немногие, даже самые общие сведения о декабристе М. Кюхельбекере... Записи Гуревича, по своей содержательной сути, полностью дезавуируют более поздний фольклорный материал Элиасова.

       Несмотря на всю эту очевидную бездоказательность (и отсутствие города Баргузина даже во всех венгерских версиях) именно фольклорные записи Элиасова от Мороковых стали для частной комиссии Морваи "Мегаморв-Петефи", в которой Алексей Тиваненко значился главным исследователем, «теоретическим обоснованием» для последующих совместных действий, и не в "Илисунске" Швигеля, а в Баргузине... Взятые за основу эти записи повлекли за собой события, эхо которых не умолкает и сегодня. То, что господин Морваи «зацепился» за сведения, предоставленные Тиваненко, нисколько не удивляет. Ему был нужен результат. Быстрый и однозначный, надо было найти в Баргузине именно останки Петефи, а не какого-то другого Петровича. Кстати, таинственный баргузинский Петрович мог быть кем угодно. Так, Дёмин особо подчёркивает, что Петровичами, Петрованами во множестве называли в прошлом бывших, беглых в том числе, рабочих Забайкальского Петровского железоделательного завода.

 

О чём промолчал И. Кисели…

       Началась форсироваться идея раскопок, опять же финансируемая предпринимателем Ференцем Морваи. Она была встречена в республике неоднозначно. Противниками такого поворота событий выступили Министерство культуры республики, производственная группа по охране памятников истории и культуры Минкульта Бурятии, местное отделение Всероссийского общества охраны памятников (ВООПиК). Они разделяли и поддерживали точку зрения краеведа Эдуарда Дёмина: для проведения каких-либо раскопок на историческом кладбище нет научных историко-краеведческих, юридических и моральных оснований; сомнительные и противоречивые фольклорные источники не могут служить поводом для них. К тому же, вся территория этого исторического кладбища, на которой уже имеются стоящие на охране захоронения, требует проведения гуманитарных исследований и взятия под охрану.

       А научных оснований у инициаторов раскопок не было. Кроме того, охранные зоны существующих памятников по действовавшему законодательству нарушать не полагалось. Однако руководителя экспедиции эти доводы абсолютно не устраивали. Обманом, (утверждая, что на баргузинском кладбище существует некая зона захоронения венгерских военнопленных, которой в действительности никогда не было и не могло быть), господин Морваи добился разрешения на раскопки в Главном управлении по охране памятников. Причём, для него это было соблюдением простой формальности: к работе на кладбище приступили, не дожидаясь официальной бумаги из Москвы, поверив на слово, что разрешение есть и вот-вот прибудет в Баргузин. Когда разрешение пришло с указанием ограничения зоны раскопок, его содержание уже никого не волновало. Экспедиция буквально пропахала всё историческое кладбище с ещё "живыми" в памяти баргузинцев могилами, не обращая внимания ни на какие «охранные зоны», вскрыв таким образом более 30 могил.

       В одной из них, имевшей двойное захоронение, и был обнаружен желанный скелет, завёрнутый в подобие савана, который тут же, на краю могилы, был торжественно объявлен «останками Шандора Петефи». Более того, неподалёку сразу же "нашли" и "могилу" декабриста М.К. Кюхельбекера, которая очень была нужна была именно рядом по принятому фольклорному сценарию. Инициаторов раскопок и, что особенно поражает, баргузинские власти, вдруг "забыли, что на том же кладбище уже имелась могила и мемориал этого декабриста, к тому же стоящие на госохране...

       Под актом этой, так называемой, идентификации поставили подписи несколько антропологов, в том числе венгерский антрополог Иштван Кисели, осуществлявший в этой экспедиции роль главного научного эксперта. Ни его, ни других участников этого действа (не знавших русского языка и не имевших представления о местной истории) не смутило то, что вынесение столь категорического утверждения без лабораторных исследований и тщательных научных экспертиз более чем спорно. В рожденные здесь, на краю могил, "документы", даже не стали даже вносить фразу - «предположительно останки Шандора Петефи»... Зачем, ведь запланированная частной комиссией Ференца Морваи мировая "сенсация" уже состоялась...

       Если некоторые иностранные участники экспедиции из-за незнания языка и не владения местным историческим материалом могли быть введены в заблуждение, а другие участники раскопок были просто не осведомлены о том, как делаются выводы при археологических, антропологических и других видах исследований, то известный венгерский учёный Иштван Кисели не мог этого не знать. Но он подписал более чем сомнительные документы и позже, на пресс-конференции в Бурятском научном центре не только поддержал выводы, озвученные Ференцем Морваи, но и назвал несколько признаков скелета, которые соответствовали физиологическим признакам поэта. О том, что у любого из присутствующих может иметься ровно столько же, а то и больше признаков, сходных с физиологическими особенностями Шандора Петефи, учёный промолчал.

 

Надежды «юношей» питали…

       Детали истории, как готовилось и состоялось «открытие» в Баргузине, мне хорошо известны потому, что в восьмидесятые годы на Бурятском государственном телевидении существовала специальная программа, посвященная проблемам сохранения историко-культурного наследия республики, которую мы создавали в соавторстве с краеведом Эдуардом Дёминым, являвшимся ещё и ведущим программы «Ваше мнение?». Поэтому с самого начала программа взяла на себя информационное обеспечение начатого расследования и почти в каждом выпуске давала репортажи о ходе поиска. Мы не могли не разделить точку зрения своего ведущего о явно преждевременном характере подобных раскопок. Настораживал и стиль поведения венгерского предпринимателя, не пожелавшего дождаться результатов документальной проверки самой возможности пленения венгерского поэта и этапирования его в Сибирь и, тем более, в Баргузин.

       Мы понимали, что при существовавшей в дореволюционной России жесткой бюрократической системе, особенно, в отслеживании тех лиц, которых относили к противникам режима, поэт (если исходить из сведений Швигеля и других) просто не мог остаться практически невидимым для вездесущего ока царской жандармерии. И следовательно, хоть какой-то след его в качестве Петефи или Петровича всё равно остался бы в архивных источниках. Мы видели и явное потворство действиям умеющего подать себя венгерского гостя со стороны тогдашних высоких чинов из правительственных кабинетов. Вот главные примеры тому: начало раскопок до прихода официального разрешения и вскрытие большого количества могил на старинном погосте, само намеренное отсутствие сомнений, чьи останки были на нём извлечены. Это подтверждают и акты принятия останков, переданных экспедицией сначала в правительство республики, а затем в Бурятский научный центр. В них также категорически утверждается, что это останки именно Шандора Петефи.

       Подобная лояльность была тогда в чём-то объяснима. В «дружбе» с Ф. Морваи тогдашние чиновники были заинтересованы, потому что, в том числе, рассчитывали на сотрудничество в экономической сфере. Репутация у фирмы «Мегаморв» была деловая, и, очевидно, можно было надеяться, что по сходной цене с её помощью можно будет решить проблемы с теплообеспечением некоторых объектов, а также использовать котлы «Мегаморв» и для других целей. Республике тоже было что предложить господину Морваи. Конечно, лес, и тоже на взаимовыгодных условиях. Но развития это ожидаемое сотрудничество, на которое рассчитывала принимающая сторона, почему-то не получило. Более того, господин Морваи остался недоволен тем, как оно развивалось. В мае 1992 года он обратился в Верховный суд Бурятии, чтобы взыскать с предприятия, заключившего с ним договор, неустойку в размере 530.930 американских долларов или 2310 кубометров хвойного пиломатериала. Но иск этот был отклонён.

 

Без вины виноватые

       Именно на время надежд о взаимовыгодном сотрудничестве приходится создание советско-венгерской академической комиссии, по распоряжению тогдашнего председателя Совета Министров СССР Н.И. Рыжкова. Работа комиссии началась в январе 1990 года, в её работе приняли участие известные авторитеты в исторической и археологической науке, в том числе и ведущие антропологи обеих стран. С советской стороны сопредседателем комиссии был назначен известный антрополог, директор Института археологии АН СССР, академик В.П. Алексеев. С венгерской – профессор Ласло Харшани, тоже не менее авторитетный и уважаемый в научных кругах учёный. В возглавляемой ими комиссии были и другие видные учёные: член-корреспондент АМН СССР, директор института судебной медицины А.П. Громов; доктор исторических наук ЛО института этнографии СССР И.И. Гохман и др.

       Прежде всего, комиссия исследовала саму возможность пребывания Петефи в Сибири после битвы при Шегешваре. Проанализировав представленные частной комиссией Морваи исторические материалы, межгосударственная комиссия сочла их неубедительными. По этому поводу на заседаниях комиссии выступал с результатами своих историко-краеведческих разысканий, исключающими возможность пребывания Ш. Петефи в Баргузинской долине, и член комиссии Эдуард Демин. Дальнейшая работа комиссии даже более чем подтвердила выводы предыдущей дискуссии. Скелет был признан женским и имел ряд характерных особенностей, свидетельствующих о том, что женщина эта находилась на ранней стадии беременности. Среди выступавших с анализом останков был и крупнейший советский краниолог (специалист по черепам), один из учеников знаменитого Герасимова, - Виктор Звягин, воссоздавший по останкам образы Ярослава Мудрого, Андрея Боголюбского, царей Ивана Грозного и Фёдора Иоанновича, героя "Слова о полку Игореве" Буй Тура Всеволода и принимавший участие в известной экспертизе царских останков. Позже, в подробном интервью "Комсомольской правде" (1999 г., 16 янв.) Звягин, в том числе, скажет: "В начале 90-х нам дали правительственное задание определить подлинность останков великого венгерского поэта Шандора Петефи. (...). Они оказались фальсификацией"...

       Однако исследования останков не закончились. Фрагменты скелета венгерские учёные увезли на родину и там продолжили работу. Параллельно с ними продолжалось исследование и в Москве. Эта последующая параллельная работа также подтвердила ранее вынесенный вердикт. Я делаю акцент на фамилиях, регалиях и заслугах названных советских и венгерских учёных потому, что по возвращении в республику группа поддержки Ф. Морваи сделала всё возможное, чтобы представить заключение советско-венгерской государственной комиссии как идеологически ангажированное, а, значит, и не заслуживающее доверия. Таким образом, по сути, была брошена тень на репутацию весьма известных учёных, имеющих безусловно высокий авторитет в представляемых ими областях науки. Причём, людьми, подобными знаниями и высокой научной репутацией не обладающими...

 

Игра «в одни ворота»

       К чести тогдашней редакции журнала "Байкал" (редактор С.С. Цырендоржиев, секретарь А.В. Щитов), она в трёх номерах журнала за 1993 г. (№1-3) опубликовала результаты историко-краеведческих разысканий Эдуарда Демина  по рассматриваемой теме - журнальный вариант его книги "До и после "баргузинской сенсации". Хочу обратить внимание на то, что Демин опубликовал здесь все баргузинские, так называемые, "акты" частной комиссии Морваи и большую часть расшифрованных им по аудиозаписям (предоставленных ему официально, как члену комиссии) первичных материалов работы советско-венгерской комиссии с критикой этих "актов", их отменой, заключениями ученых и специалистов.

       Но публичные попытки дискредитации официального заключения в Бурятии продолжались. Это привело к тому, что сопредседатель комиссии, академик В.П. Алексеев вынужден был обратиться к председателю Совета Министров Бурятии. Вот строки из его письма: "Мнение комиссии было достаточно единодушным: скелет не может принадлежать Ш. Петефи, так как он является женским. (...). В соответствии с этим Президиум АН СССР, насколько мне известно, обратился к Правительству республики с просьбой забрать костные останки из Москвы и захоронить на Баргузинском кладбище, что до сих пор не сделано. К сожалению, инициируемый рядом венгерских лиц, и в первую очередь Ф. Морваи, ажиотаж вокруг этого очевидного дела продолжается и в бурятской прессе, и не последнюю роль в нём играет деятельность кандидата исторических наук А.В. Тиваненко. Очень прошу вашего вмешательства, так как эта кампания бросает тень на добросовестную работу советских и венгерских учёных, в том числе и мою".

       Однако, письмо это «осело» где-то «в бумагах». Скорее всего, председатель правительства В.Б. Саганов не стал ничего предпринимать потому, что сам он во время раскопок работал послом в южной Корее, поэтому передоверил письмо подчинённым, с чьей лёгкой руки эти раскопки и состоялись. А те, как не думали выполнять решение высокой Правительственной комиссии ранее, так и остались верны взятой линии.

       Позже, поскольку в республике продолжала звучать односторонняя информация, нашей программе удалось пригласить из Венгрии в Бурятию члена советско-венгерской комиссии, заместителя директора института археологии ВАН Ласло Ковача и журналиста Венгерского государственного телевидения Матэ Яноша, ведущего тему поиска останков Петефи. Они не только рассказали в эфире Бурятского телевидения о том, что в Венгрии издан довольно объёмный том по результатам экспертиз, проведённых в Москве и Будапеште, но и познакомили с фолиантом под названием «Это не Петефи». Видеозапись этой передачи и названная книга по сей день хранятся в архиве Эдуарда Дёмина. Во время встречи с В.Б. Сагановым они обратились к председателю правительства с просьбой посодействовать в его переводе на русский, чтобы в Бурятии общественность получила доступ к этим материалам, а не судила о работе комиссии только со слов сторонников г-на Морваи. И хотя такое обещание гости от нашего премьера получили, наступили новые времена с новыми насущными проблемами. Нельзя сказать, что о баргузинском скелете забыли напрочь и навсегда. Очевидно, письмо академика Алексеева и приезд венгерских представителей сыграли свою роль. Сменившиеся баргузинские власти официально потребовали от правительства Венгрии вернуть останки, чтобы, выполняя решение государственной комиссии, перезахоронить их на прежнем месте.

 

«Скелет однозначно женский»…

       Как уже говорилось, г-на Морваи выводы этой комиссии совершенно не устраивали. Поэтому он начал обращаться в различные зарубежные институты, имеющие методики по идентификации. Сколько было таких попыток, не знаю, нам известны только два заключения. Они принадлежат лаборатории Armed Forces DNA Identification Laboratory of Armed Forces Institute of Pathology (Пентагон) и профессору антропологии, специалисту по ДНК в университете Pennsylvania State University Марку Стоункингу (Mark Stoneking). Эти заключения полностью подтверждают вывод советско-венгерской комиссии: скелет однозначно женский…

       Казалось бы, пора и успокоиться, ведь отрицательный результат в науке, по выражению одного из "теоретиков" раскопок, тоже результат. Но подобный вывод может устроить добросовестного исследователя, убедившегося в несостоятельности своей версии, но никак не предпринимателя, вложившего в поиск немало средств и имевшего свои конкретные планы по его результатам. А они у главы фирмы по изготовлению электрокотлов имелись, об этом свидетельствует и самочинно присвоенная приставка к названию своей частной комиссии – "национальная", и добавленное через дефис дополнение к названию этого своего предприятия имени великого человека – Мегаморв-Петефи.

 

Мы все немного родственники…

       И вот, через четверть века после раскопок г-н Морваи вновь появился в Бурятии уже с другой экспертизой, которая его, видимо, вполне устроила, так как допускала возможность принадлежности баргузинских останков венгерскому поэту. Между тем, шанхайская экспертиза не произвела ожидаемого г-ном Морваи впечатления на его родине. По высказыванию некоторых венгерских специалистов, по этой методике родственником Петефи может считать себя каждый двадцатый. Возможно, это несколько утрированное замечание, поэтому лучше обратиться к официальному документу. Вот фрагмент из заключения Венгерской академии наук: «…После 26 лет снова попробует Мегаморв Петефи-Комиссия (МПК) доказать, что они нашли всё-таки бренные останки Шандора Петефи в Сибири. Однако по костям уже в 1990-ом году оказалось, что они принадлежали женщине, и это не опровергло и новый ДНА-обследование.;На образцах сделали т.н. митокондриальное ДНА-обследование в Судебном Медицинском Институте китайского Судебном министерства в г. Шанхай. О результате МПК передал в ВАН сообщение на китайском языке и перевод на английском и венгерском языках. Сотрудники Археогенетического Лаборатории Института Археологии Филологического Исследовательского Центра ВАН анализировали эти документы на английском и венгерском языках и показали на серьёзные недостатки выводов сделанных на основе обследований. Китайцы не опровергли, что скелет – женской!»;(близкий перевод на русский язык выполнен венгерской стороной). Китайские эксперты не возражали и против высказанных в заключении ВАН критических замечаний по проведению экспертизы….

       Не удаётся г-ну Морваи убедить и национальный Комитет по памятникам и пиетету в целесообразности допустить его в фамильное захоронение Петефи, поскольку Комитет не видит для этого оснований. Вот ещё одна цитата. «Дело обсудил NEKB на своём заседании 25 марта 2015 и в его решении 29./2015 единогласно решил, что он остаётся при своим раннее выраженном мнении, выданным в 2011 г., верным принимает заключение экспертиз ВАН [Венгерской академии наук - О.К.], что «баргузинские останки» не принадлежат Шандору Петефи. В соответствии с этим не принимает утверждения Мегаморв-Петефи комиссии и не поддержит их инициативы. При этом в распоряжении N;RI имеется декларация родственников Петефи-семьи, в которой они не соглашаются на открытие могилы [вскрыть могилу Петефи-семьи - автор перевода], и имеется открытое письмо местности Баргузин, в котором они просят обратную отправку присвоенного скелета и прекращение кощунственного состояния. Ввиду вышеупомянутого, на основе в 4.§ (1) ac. пункта правительственного декрета 144/2013. (V.14.) гарантированного предоставленного права не соглашается, что в могиле Петефи-семьи, которая причислена в национальном кладбище как зарегистрированное место упокоения (Кладбище в ул. Фиумеи, 17–1–1–3) можно похоронить «баргузинские останки». Прошу решение любезно принять к сведении. 31. марта 2015, Будапешт. Президент Раднаине, Каталин Фогараши» (близкий перевод венгерской стороны). Показателен и такой факт: даже не все сторонники раскопок в Баргузине поддерживают попытки предпринимателя захоронить баргузинский скелет на родовом кладбище Петефи.

       Думаю, общественности Бурятии не лишне знать всю эту информацию, особенно тем, кто охотно тиражирует "победные" реляции г-на Морваи. На широко разрекламированной г-ном Морваи пресс-конференции в апреле отказались присутствовать учёные ВАН и другие официальные лица, в том числе, не было и официальной делегации от Бурятии. Это не помешало ему выставить государственную символику и Венгрии, и Бурятии, видимо, для того, чтобы как-то повысить уровень проводимого мероприятия. Кстати, неправомочным представляется само использование государственной символики нашей республики без символики Российской Федерации. Хотелось бы знать, насколько это правомерно на мероприятии, не санкционированном правительством РБ?.. 

       Очевидно, у устроителей конференции была определённая цель не только подчеркнуть значимость проводимого действа, но и убедить собравшихся в том, что официальная Бурятия однозначно разделяет их позицию. Иначе для чего на такой же пресс-конференции в Улан-Удэ г-н Морваи галантно поблагодарил республиканскую власть за помощь в организации поиска? Возможно, кому-то из чиновников и кажется по-прежнему заманчивой версия господина Морваи, но это, скорее, от незнания всей информации об этом нашумевшем деле.

       Вообще, риторика господина Морваи и стиль его поведения за прошедшие четверть века ничуть не изменились. За это время в определённые периоды он в письмах высшему руководству республики и Минкульта сообщал то же самое: разрешение на использование генетического материала от Комитета по пиетету получено, намечается в скором времени перезахоронение баргузинских останков на фамильном кладбище Петефи с предложением принять участие в этом торжественном действии. Чтобы не быть голословной, процитирую фрагмент одного такого письма, адресованного президенту РБ Л.В. Потапову в 1997 году. «…С радостью информирую Вас, что мне удалось, как результат моей пятилетней работы, получить поддержку правительства и разрешение на вскрытие могилы с целью проведения отождествления в деле завершения исследований Петефи. В период с 22 по 25 января 1997 года буду находиться в Улан-Удэ и хотел бы лично обговорить с Вами нижеперечисленные темы: а. Хотел бы обговорить с господином Президентом вопросы, связанные с вскрытием могилы Петефи и, надеюсь, с принятием участия господина Президента в празднике торжественного захоронения, вероятное время его проведения и условия приезда господина Президента в Венгрию…»

       Подобные письма получали от г-на Морваи и руководители Министерства культуры республики. Господа Струбинов и Раднаева ограничились вежливыми отписками и даже пожелали ему успехов в дальнейшем поиске. Из этого следует, что в суть проблемы они не вникали и деталями этого очевидного дела не интересовались. И только В. Прокопьев для того, чтобы ответить предпринимателю и руководителям республики на вопросы по поводу «открытия» поднял все материалы, имеющиеся в структуре министерства - производственной группе по охране памятников. О чём он подробно информировал и Л. В. Потапова и уже совсем близко к нашему времени - В.В. Наговицына. Вот еще один фрагмент из его письма Главе республики в 2007 году. «Господину Мораваи выгодно муссирование темы Петефи, поскольку он давно сделал ее своим экономическим и политическим брендом…».

       Вот так, выдавая желаемое за действительное, г-н Морваи пытается внушить всем, что никакого сомнения в «открытии» нет и быть не может. Подобный «метод» известен ещё со времён Шекспира: «На удочку насаживайте ложь и подцепляйте правду на приманку». Следуя этому правилу, он и А.В. Тиваненко пытаются в Венгрии создать впечатление, что в Бурятии они пользуются полной поддержкой и доверием, в том числе, и официального руководства, а в Бурятии, что все необходимые документы уже на руках и перезахоронение выкопанных экспедицией останков вот-вот состоится… И так все 26 лет. Но если в Венгрии на подобную риторику существует иммунитет, то о Бурятии этого не скажешь. Иначе, авторы статей, приветствующих «открытие», хотя бы на всякий случай поинтересовались, как к этим притязаниям относятся на родине легендарного поэта и, вообще, официальная наука...

 

Где баргузинские останки?

       Не обошлось на апрельской конференции в Венгрии и без скандала. Дело в том, что один из участников раскопок и их главный научный консультант г-н Кисели, оказывается, похитил баргузинский скелет у босса экспедиции - г-на Морваи и спрятал где-то в замке в западной Европе еще в 2002 году. Самого доктора Кисели уже нет в живых, как и некоторых членов советско-венгерской комиссии. Почему он решился на такой неординарный поступок, нам неведомо. Однако на конференции прозвучал большого эмоционального накала вопрос сторонницы "сибирского плена Петефи" Эдит Кери, обращённый к господину Морваи о том, какие «куриные кости» он собирается захоронить в фамильном склепе Петефи…

       Эта история была бы достойна пера автора авантюрного романа, если бы не имя её героя. Нужно ли напоминать: к памяти великого поэта должно относиться с большим пиететом. Но подобное отношение пока нам демонстрирует только Венгерская академия наук и правительственные круги Венгрии. Люди же, выдающие себя за его фанатов, уже четверть века пытаются доказать недоказуемое. Дело уже зашло так далеко, что в Бурятии отыскались и баргузинские "потомки" поэта. Эту "теоретическую" подпорку даже не хочется комментировать. Без шанхайской экспертизы её, наверное, и озвучивать не стали бы. Хотя приверженцы версии "сибирского плена" - народ отчаянный, с большим воображением, но если скелет женский, теоретическая платформа становится лишённой всякого смысла. Никоим образом не хочу подвергать сомнению непридуманные баргузинские семейные предания о ссыльных предках полуторавековой давности. Политическая ссылка в Баргузинскую долину в 19 в. была многочисленной и очень разной. Но вот объявить без всяких документальных и логических оснований, что кто-то из здешних прошлых ссыльных был великим венгерским поэтом, оставившим здесь ещё и своё потомство, согласитесь, это уж слишком даже для людей с очень большим воображением...

 

Кому и зачем это нужно?..

       Небезынтересно, как уже отмечено, и то, что букет версий о "сибирском Петефи" возникал как-то уж очень одновременно и в самые переломные и трагические моменты истории. Вспомним, впервые имя поэта в подобной версии прозвучало, когда начинало разгораться пламя второй мировой войны. В. Пагиря прислал снимок из писаний Швигеля, когда рассыпался восточно-европейский блок, и его страны-участницы видели своё будущее уже не в одном ряду с Советским Союзом. И г-н Морваи реанимировал историю с перезахоронением баргузинских останков, когда и страны Европы, и Россия переживают очень непростой период, для нашей страны связанный с санкциями Евросоюза, информационными войнами. Очевидно, и в Венгрии тоже бушует море политических страстей. Именно в такие моменты особенно активно ведут себя переписчики истории, перекраивая ее страницы на свой лад и под чей-то заказ. И очень нередко эти попытки весьма далеки от поиска исторической правды и мотивированы, мягко говоря, неправедными интересами.

       Баргузинским останкам давно пора вернуться на место, с которого их варварски изъяли, сделали предметом безосновательных утверждений и аморальных манипуляций. Пора и Бурятии на официальном уровне высказаться по этому поводу четко и определённо, аргументов для этого имеется более чем достаточно. И самое главное, есть заключение советско-венгерской государственной комиссии, под которым стоят подписи известных во всём научном мире ученых. Считать их выводы идеологически ангажированными - это значит вовсе не знать недавней истории. Венгрия в ту пору уже двигалась в своём собственном, отличном от Советского Союза направлении, поэтому заподозрить венгерских и советских учёных в совместном нечистоплотном сговоре не только крайне непорядочно, но и просто нелепо. И совсем уж глупо подозревать в ангажированности авторов экспертиз из Пентагона и Пенсильванского университета, подтвердивших выводы советских и венгерских учёных. Мотивация игнорирования этих экспертиз совершенно очевидна. Г-ну Морваи и его соратникам по этому неблаговидному делу не нужна истина. Им потребны и четверть века назад, и сегодня такие останки, которые должны быть останками только Шандора Петефи.

       Надо сказать эта группа проявляет завидное упорство и изобретательность в достижении поставленной цели. И пусть не основная часть, а несколько костных фрагментов, имевшихся у г-на Морваи, и пусть не в фамильном склепе семьи Петефи, но всё же на кладбище Будапешта в 2015 г. были погребены. На этой, ещё одной среди многих, самодеятельной акции г-на Морваи и иже с ним, понятно, не было официальных венгерских лиц и представителей науки, зато распространялась брошюра, посвящённая якобы «сибирскому плену Петефи» и пребыванию его в Баргузине. Она и служила здесь главным «доказательством», что погребаемые здесь части скелета баргузинской женщины принадлежат вовсе не ей, а именно великому венгерскому поэту. 

       Может кого-то из венгерских сторонников "сибирского плена" и удовлетворило это собрание "документов" на русском и венгерском языках, в большинстве по сути к настоящей науке никак не относящихся. Финальным "доказательством" здесь представлено шанхайское заключение, мнение о котором венгерских учёных приведено выше. Как и следовало ожидать, демонстративно проигнорированы вышеназванные заключение советско-венгерской комиссии, последующие его подтверждения Венгерской Академией наук и американскими специалистами с окончательным выводом, что баргузинский скелет женский. Остальные "документы" брошюры - это отвергнутые и отмененные советско-венгерской комиссией баргузинские "акты" и акты, подтверждающие их поддержку тогдашней бурятской властью, также наличествуют вообще не относящиеся к теме и ничего не значащие бумажки на русском языке. Наверное, настоящим шедевром этих "доказательств" задуманы и выглядят в брошюре личные "разрешения" нескольких бурятских "потомков Петефи" - его "праправнуков" похоронить останки "на исторической родине, на венгерском кладбище"... После чтения всего этого сразу хочется выйти на свежий воздух...

       Но есть кое-что, на что следует обратить особое внимание. Без подписи и заверения печатью приводится "Антропологическое заключение" "аспиранта сектора этнической антропологии ленинградской части института этнографии АН СССР" А.И. Бураева. Отмечу, что г-н Бураев, будучи аспирантом вышеназванного члена советско-венгерской комиссии И.И. Гохмана присутствовал на заседаниях этой комиссии, а до того участвовал в баргузинских раскопках и его подписи стоят на актах так называемой "идентификации"  останков Ш. Петефи и М.К. Кухельбекера, как уже сказано, отмененных советско-венгерской комиссией. Вот заключительные строки его заключения, по которым можно судить о позиции автора: "Таким образом, до дальнейших скрупулёзных исследований, "сибирская" версия о Ш. Петефи имеет право на существование".

       В связи с этими строками, по упоминавшейся публикации Эдуарда Демина в журнале "Байкал", уместно привести несколько коротких извлечений из материалов работы советско-венгерской комиссии. Вот как очень терпимо и по доброму отнесся к скоропалительному заключению аспиранта Бураева венгерский член комиссии, проф. университета им. Йожефа Аттилы Дьюла Фаркаш: "С коллегой Бураевым я лично разговаривал, я получил 2-х страничный, на русском языке от него материал. Моё убеждение, что он просто не знает, что на него в такой мере ссылались. Я лично обратился с просьбой к профессору Гохману, просил о том, что в случае, если коллеге Бураеву, по этой причине, будут высказываться какие-то претензии, я лично готов его защитить". Позиция самого проф. Фаркаша была однозначной: "Заключение, согласно которому этот скелет принадлежит однозначно Шандору Петефи, это заключение должны аннулировать". Он предложил главному специалисту раскопок "доктору Кисели, который подписывал это заключение, (...) самому взять его обратно"... Приведу и заключительные слова выступления руководителя аспиранта Бураева,  проф. Гохмана: "Моё личное мнение (...), что интересующий нас скелет всё-таки женский". Теперь вполне естественный вопрос: знает ли г-н А.И. Бураев, что и сегодня "на него в такой мере ссылались"?...

       Среди других в том же собрании "документов" привлекает внимание и ответное письмо из Улан-Удэ от 7 апреля 2015 г. в адрес "Комитета Мегаморв-Петефи (Венгрия, 3232 г. Деньдеш, ул. Авар 7) с подписью - "Б.В. Базаров. Президент Президиума БНЦ" и печатью на подписи. Вот особенно содержательное извлечение из него: "Бурятский научный центр СО РАН принимает результаты экспертиз, исходя из которых при археологических раскопках захоронения №7 на Баргузинском кладбище были обнаружены останки венгерского поэта Шандора Петефи, особенно принимая во внимание указанное в китайской экспертизе, а также мнения нашего сотрудника - антрополога Бураева А.И. и профессора Тиваненко А.В., принимавших участие в археологических раскопках Баргузинского захоронения №7". Письмо представлено не на фирменном бланке, составлено в общем коряво и с грамматическими ошибками, уже поэтому вызывает сомнение в подлинности. Ну, а если это письмо действительно имело место быть? То получается, что на основании только весьма спорного шанхайского заключения и мнений "нашего сотрудника - антрополога Бураева А.И. и профессора Тиваненко А.В." БНЦ не принимает поныне действующие выводы отечественной высокой Академии, к которой сама и принадлежит, отрицает последующие заключения высокой Венгерской академии наук, других иностранных ученых и специалистов... Очень даже есть над чем поразмыслить и, думаю, не только автору этих строк...

       Тут нельзя не вспомнить известную отговорку: когда нет оснований, но очень, очень хочется, то можно... Именно этому принципу следуют те, кто пытается выдать баргузинский скелет за останки великого поэта. Погребая на чужом кладбище не совсем скелет и не останки Ш. Петефи, они надеются, что ластик истории со временем сотрёт в памяти потомков принципиальные заключения учёных, что удастся замотать, заболтать истину, утопив её в море плодимых ими "документов", чтобы невозможно уже было до неё докопаться. Тогда не важна уже будет позиция официальных государственных органов Венгрии, отказавших инициаторам акции погребения предоставить место в фамильном склепе поэта. 

       Эта группа пользуется в Венгрии поддержкой очень активной общественной организации – Всемирного Союза венгров, такое же, своего рода, лобби, нужно ей и в России. Понимая, что на уровне Российской академии наук это невозможно, а руководство нашей республики после Н.И. Крючкова ни разу не приняло г-на Морваи на высшем уровне, идёт жонглирование звучными именами, якобы, поддерживающими это «открытие» и перезахоронение баргузинских останков в Венгрии. Но основная ставка делается на Баргузин, на некоторых поддержавших раскопки баргузинцев. Следующим шагом для закрепления в общественном сознании подлинности «открытия», якобы сделанного более четверти века назад экспедицией Ф. Морваи,;его cторонники, в том числе, и члены Всемирного союза венгров, планируют постановку памятника поэту на Баргузинском кладбище. Какие ещё «стеклянные бусы» приготовили эти, видимо, очень небедные люди, явно преследующие и свои политические цели, баргузинцам? В конце 1980-х - начале 1990-х гг. активно помогавшие Морваи в организации и проведении раскопок, в том числе и чиновники районного и республиканского уровней, смогли побывать в Венгрии, как говорится, «за его счёт». И, как видим, сработало...

Ольга Кожевникова.