Змея

                Планетолёт командира Леона Якобсона держал курс на Марс.  Ему явно везло. После происшествия на планетолёте его не удалили с корабля, а назначили командиром. Полноватый мужчина, лет около пятидесяти, с проседью в чёрных волнистых волосах и широким рыхлым лицом, он чем-то походил на Жана Габена, киноактёра из старых французских фильмов.

                В каюте Якобсона  на стене висело голографическое фото его семьи: он с супругой и двое детей-подростков – мальчик и девочка. Супруга была в форме офицера-космонавта. А дети, похоже, учились и жили в интернате, при Управлении.

                Якобсон подолгу всматривался в фото. От него веяло таким родным, что сердце изнывало от тоски. Несколько лет командир служил помощником капитана Жореса, на этом же планетолёте. Темноволосого молодого человека, со смуглым волевым лицом, как у многих французов. Капитан был душой и надеждой экипажа, особенно в критических ситуациях. Мало ли чего в космосе ни бывает!

                По его инициативе экипаж был одет в единую форму —  комбинезоны со штанами-шароварами, из специальной ткани очень прочной, стального цвета, на липучках. Они были оборудованы  системами автоматической регулировки внутреннего климата, таймерами для ориентации во времени, в земном и космическом режиме, системами жизнеобеспечения, оказания первой медицинской помощи.  Выведению и переработек метаболических отходов. На широких поясах членов экипажа висели бластеры.

                Обувь соответствовала военным образцам —  укороченные сапоги на, лёгком толстом протекторе. Парадная форма надевалась экипажем в особых случаях. Все семеро членов экипажа имели звания офицеров-космонавтов. Кокарды на пилотках представляли собой летящий среди звёзд серебристый планетолёт, в обрамлении золотистых пшеничных колосьев. Их носили с комбенизонами. К парадной одежде надевали фуражки с высокой тульёй и такими же кокардами.
 
                Якобсон по-детски любил красивую парадную форму, но к своим годам никак не мог «вырваться» с должности помощника командира. В Управлении космонавтики его ценили, как толкового перспективного работника, но дальше этого не пускали. Зато капитан Жорес уже несколько лет командовал космическим кораблём. А ведь годов-то ему было не очень много, всго-то около пятидесяти.

                А у Жореса не было семьи, однако он не страдал от одиночества. Любил женщин, разных по темпераменту и характеру, но при условии, чтобы они, при его прикосновении, становились мягкими и податливыми, без «тараканов в голове». И женщины любили его какой-то неестественной сумасшедшей любовью, словно самки, готовые разорвать друг друга.

                И вдруг, Жореса отстранили от полётов, а Якобсона назначили командиром корабля. Супруга противилась его назначению, однако супруг и слушать её не желал. Он витал в облаках, от счастья. И первое, что ему хотелось сделать, это собрать экипаж в зале заседаний и рассказать собравшимся о том, что происходило на корабле при командовании Жореса.

                Лаборатория оказалась не нужной в дальнейших полётах. Якобсон переоборудовал это помещение  в зал заседаний. Здесь поставили кресла под чёрную кожу. Сидения на них принимали форму спин сидящих, создавая тем самым удобство и комфорт.

                Для каждого члена экипажа имелась своя каюта, а не общая кают-компания, типа общаги, оборудованная столом с набором инструментов и приспособлений. В зависимости от  должности каждого космонавта, каюты имели кресла, кровати, компьютеры и  окна-экраны. А у  командира она снабжалась громкоговорящей системой —  приёмником сигналов из космоса, установкой для связи с Землёй. Для медиков их каюты служили приёмными кабинетами. Для повара и лаборантов – просто спальни.  Уборку в помещениях производили дежурные по кораблю.

                В специальном отсеке располагалась библиотека с аудио и видео книгами. Люк машинного отделения связывал корабль с его  реактором. Им пользовались, если была необходимость в переработке отходов. За этим Якобсон следил лично.

                «Друзья мои! – обратился к присутствующим командир. – Я собрал вас, чтобы рассказать удивительную и в тоже время трагическую историю, происшедшую на этом корабле. Все вы знаете, что мы летим на Марс.  Земляне давно там работают. Устанавливают магнитный щит между Красной планетой и Солнцем, создавая пригодную для жизни атмосферу. Ищут и находят воду, устраивают искусственные бассейны. А мы поставляем им грузы, необходимые для этих работ.

                Во времена командования капитана Жореса планетолёт однажды перевозил  обитателей пустынных районов Земли, для адаптации на песчаной территории Марса. И это помещение, где мы с вами находимся, было занято под биолабораторию. Были здесь и кобры, и вараны, и черепахи. А сколько ящериц разных окрасок и скорпионов, и фаланг копошилось в террариумах. Соблюдался библейский регламент, как на Ноевом  ковчеге: "каждой твари по паре". Пару змей из Южной Африки, молодых анаконд, метра по два в длину, разместили в террариуме, оборудованном небольшим водоёмом. На Марсе их ожидало искусственное озеро.

                Заведовала лабораторией старшая лаборантка Бланш, обладательница изящной фигуры и красивой причёски тёмно-коричневых волос. Даже мне, женатому человеку, она нравилась. Всегда улыбающаяся скромная и добрая, в белом халате, Бланш смотрелась, словно ангел. Её уважали и любили все члены экипажа. А вот  напарницу, лаборантку Катрин, зеленоглазую блондинку, не особо жаловали.

                Капризная и вызывающая, она была пошустрее своей начальницы, и перед Жоресом крутилась, как умела. А тот сделал её своей любовницей. Они закрывались в его каюте. И что уж там творили, одному дьяволу было известно. Жорес не всегда знал, что происходит  на корабле и вся нагрузка ложилась на меня, его заместителя.

                Не всё в лаборатории обстояло нормально. Чем-то самец анаконды не понравился самцу очковой кобры. То ли ревность какая возникла, то ли ещё что? Они часто грызлись между собой. Самец очковой кобры всё время шипел на самца анаконды. Однако тот равнодушно на него реагировал, как и на его пассию.

                Но как-то раз они сцепились в драке, клубком катались по полу, и самец очковой кобры укусил самца анаконды. Тот скончался. И осталась самка анаконды одна-одинёшенька. Аппетит у неё пропал и к жизни интерес. Думали, что отжила она на белом свете и скоро отправится вслед за своим женихом, в реактор корабля.

                Бланш обладала искусством воздействия на многих животных, в том числе и пресмыкающихся, но в случае с самцами она оказалась бессильной. Кричала на них, пыталась разнять – бесполезно. Однажды, она собрала всех нас в лаборатории. Хотела продемонстрировать экипажу свои возможности. Мы собрались. Не было только Жореса и Катрин. Вскоре и командир появился, но его любовница отсутствовала. Кто её знает, где она была?

                Для каждого посетителя лаборатории имелись тапочки и белые халаты. Их надевали поверх комбинезонов. На стенах висели голографические фото земноводных обитателей, с описанием каждого, и запасной бластер. На специальных тумбах стояли террариумы для обитателей. Тумбы были устроены так, что пресмыкающиеся поднимались в террариумы самостоятельно. В библиотеке можно было посмотреть видеофильмы о них.

                Тихая музыка, словно флейта укротителя змей, играла в помещении. Бланш ходила среди пресмыкающихся и говорила им ласковые слова».
- Что здесь творится?! – закричал вошедший Жорес. – По полу невозможно пройти! Зачем ты выпустила этих гадов? В террариумах места мало?..

                - Я собрала всех членов экипажа, чтобы показать им свои возможности. В своё дежурство я постоянно их выпускаю. А вы не знали, господин капитан? – спокойно ответила Бланш. –  Надо же животным как-то шевелиться. Я только бактерии не трогаю. Вы не бойтесь, проходите. Твари совсем ручные, и меня слушаются. Только обувь снимите, наденьте тапочки, и халат белый не забудьте. Вы не исключение…
 
                «Мы прыснули от смеха, но открыто смеяться побоялись. Жорес смягчился, но в словах его чувствовалось недовольство».
 - И как ты воздействуешь на них? – пробурчал он.
 - Вы же помните поговорку, пришедшую к нам из старой России: «доброе слово и кошке приятно». Да и музыка мне помогает. Ей укротители змей раньше пользовались…

                - Интересно! А ты Катрин не видела? – «спросил капитан старшую лаборантку».
- Странный вопрос, господин капитан. Вам должно быть виднее, где  находится ваша любовница, – ответила Бланш с кривой усмешкой. –  В лаборатории она не появлялась. Может, с кем-нибудь из мужчин время проводит? Походите по кораблю. Поди, сыщется?..

                - Я везде был. Её нигде нет. Да и ладно. Нет и не надо. Ты – не хуже и давно мне нравишься…
«Такого откровения мы от Жореса не ожидали».
 - Это выходит, господин капитан, что я для вас, как запасной вариант?..
 - Не говори ерунды, Бланш…
 - Ерунду  говорите вы, господин капитан! – отпарировала Бланш.
 
                «Анаконда уставилась на Жореса немигающим взором».
 - Что это с ней? Не ко двору пришёлся? – «возмутился капитан».
 - Змея, жениха своего, недавно лишилась. Исхудала от тоски, ничего не ест. Думали – издохнет, а она вон, как воспряла. Видимо, что-то близкое в вас увидела…
 
                - Гм! И как же змея жениха лишилась? – «полюбопытствовал капитан. «Бланш рассказала Жоресу историю, случившуюся с самцом анаконды. Мы внимательно слушал Бланш, словно впервые переживали этот случай».
 - Неужели вы об этом не знали, господин капитан?..
 - Извини, Бланш, не знал. Не до того было…
 - Понятно! Общаясь с Катрин, вы имя-то своё перестали помнить, не говоря уж о делах корабельных…

                «В это время анаконда подползла к Жоресу, обвила тело капитана и языком дотронулась до его губ, а затем втянула язык в пасть».
- Фу, гадость какая! Что она делает?.. 
«Он сплюнул и попытался освободиться от анаконды. Но у него ничего не получилось. Бланш расхохоталась»:
- Видимо, влюбилась в вас. Она ведь молодая девушка, хоть и змея. Ей тоже счастья хочется!..

                - Убери её от меня сейчас же! – «закричал Жорес». – И вообще, загони всех гадов в террариумы и накрой чем-нибудь. Не к добру они. Это, нечисть дьявольская. О змеях и религия дурно отзывается. И сны с их участием к раздорам и сплетням ведут. Ведь змий, совративший Еву – не библейская шутка!..

                - Они же не во сне к нам явились, чтобы по соннику сверяться о последствиях, – ласково сказала Бланш. – Жизнь диктует иные задачи. Тут не до религии…
«Она произнесла фразу, понятную только пресмыкающимся, и твари стали уходить в свои жилища. Но анаконда даже не ослабила своих объятий».
 
                - Потерпите, господин капитан, сейчас я вас освобожу! – спокойно сказала Бланш.
- Давай-давай, скорее, а то дыхание перехватило! – прокричал командир корабля.
«Мы, затаив дыхание, следили за событиями в лаборатории. Бланш кое-как уговорила змею освободить Жореса. Та злилась, шипела, не хотела лезть в террариум, но, в конце концов, подчинилась своей хозяйке».

                - Ну и порядки здесь! – «не скрывая злобы, произнёс Жорес и выскочил из лаборатории. Анаконда проводила его долгим печальным взглядом».
- Тапочки и халат снять забыли, господин капитан! – «крикнула ему в след Бланш и швырнула в открытую дверь сапоги Жореса».

                - Не затем я вас собрала, – обратилась старшая лаборантка к экипажу. – Но вы увидели многое…
«Однако это ещё не всё, друзья мои, – продолжал Якобсон. –  Главной истории вы ещё не услышали. Подошло дежурство Катрин. Она не выпускала пресмыкающихся, поскольку влияния на животных не имела, только кормила их. И вот, во время очередной кормёжки, анаконда с шипением вылезла из террариума. Катрин напугалась и отскочила в сторону.

                Змея набросилась на неё, обвила тело лаборантки и с силой сжала его так, что  кости девушки захрустели. Катрин истошно завизжала. На визг прибежала Бланш. Она попыталась урезонить анаконду, но было поздно. Змея ослабила мёртвую хватку, и безжизненное тело Катрин упало к ногам старшей лаборантки.

                Она с шипением набросилась на свою хозяйку, и та тоже оказалась в смертельных кольцах анаконды. Бланш закричала. В лабораторию ворвался Жорес. Увидев старшую лаборантку в объятиях змеи и труп Катрин, он сорвал со стены бластер и стал, не целясь, стрелять в голову анаконды. Но та не собиралась уклоняться от выстрелов. Расправившись с соперницами, змея высунула язык и поползла на Жореса. Но заряд бластера достиг головы анаконды, и та упала замертво».

                - Вы так живо рассказываете, – заметил кто-то из присутствующих. – Словно сами были свидетелями происшедшего.
 - Я был косвенным свидетелем. Прибежал в лабораторию вслед за Жоресом и видел основные события своими глазами. Остальное – данные следствия...
- Но кто же сообщил в органы? – спросил всё тот же любопытный голос.

                - А два трупа вы не берёте в расчёт? Их надо было представить в полицию Марса, а с ними и историю случившегося. Кстати, после обследования тел погибших выяснилось, что Катрин бесплодна, а Бланш беременна. Экспертиза показала, что отец ребёнка Жорес. За смерть членов экипажа его судили, дали тюремный срок…

- Понятно, господин командир. Потому, наверное, и прежний состав экипажа расформировали, и всех женщин убрали с корабля. Но вы  под эти действия почему-то не попали. И почему вам доверили командование планетолётом?..

 - Это уже не органы Марса, а Управление космонавтики так решило...
 - А что, до Управления не могла дойти информация?..
- Может, и не могла. Ну вот, теперь вы всё знаете. Столовая ждёт вас, господа. Повар приготовил отменный обед…

                Экипаж удалился, а Якобсон почувствовал, что кто-то трясёт его за плечо. Он вскинул глаза. Над ним стоял капитан Жорес.

12.05.18г.