Где живет заводной медведь?

ЗАПИСКИ САМОЗВАНКИ•2017г.

***

 – Маша, а как ты относишься к мужчинам?

Молоденькая девушка Маша в кресле напротив, моя клиентка, застывает на мгновение, затем бросает на меня удивленный взгляд и несколько ошеломленно отвечает:

 – Интересный вопрос, Клара Семеновна. Неожиданный.
 – Почему неожиданный?
 – Ну, просто мы говорим о моём будущем…

Мы с Машей встречаемся уже вторую сессию, сегодня ставим цели и строим жизненные планы на ближайшие годы.

 – Да, именно. Мы говорим о твоём будущем, ты рисуешь мне картину за картиной. Всё очень полно, красочно и подробно:
                – твои будущие дети и всё то, что ты хочешь для них сделать;
                – твоя мама и всё то, что ты хотела бы сделать для нее в будущем.
 – Ну да. Я хочу иметь двоих детей. А мама – мой единственный, самый родной человек…
 – Конечно, Маша. Это – твое окружение через 5 лет?
 – Ага, через 5, примерно.
 – Мне неясно пока, кто ты в этом будущем. Это раз. И еще: в твоем будущем нет никакого мужчины. Отсюда мой вопрос.
 – Ух ты, надо же… Действительно… Я как-то даже не подумала об этом!
 – Хорошо, Маша, если хочешь, расскажи мне, как ты относишься к мужчинам?
 – Не знаю…
 – Не знаешь?
 – Не знаю, с чего начать… Помогите, Клара Семеновна, спросите что-нибудь…
 
«Что-то слышится родное в долгих песнях ямщика», – мысленно цитирую я Пушкина и спрашиваю:
 
– Машенька, можешь ли ты рассказать мне о своем отце? Твой папа: кто он, где он?
 – Папа… Родители разошлись, когда мне было девять месяцев. Отец... Мне его не хватало всю жизнь…

«И мне», – подумала я. А из глубин памяти вынырнул и встал перед глазами  плюшевый медведь с железным ключом в спине…

***

… Мой отец.
 Он пришел в мой день рождения. Мне исполнилось 3 года.
 
В детсад я начала ходить недавно, но про дни рождения уже успела узнать много.
Так, например, я знала, что в этот день дети водят хороводы вокруг именинника – «каравай, каравай, кого хочешь, выбирай!» А на полдник все едят торт и поздравляют счастливого ребенка. Торт приносят мамы. Во время тихого часа на цыпочках пробираются они в столовую и расставляют на столе торты с большими розами из крема. Я редко спала днем и видела, как мамы готовятся к праздничному полднику своих детей: таинственные мамы, шикарные торты, шепот, предвкушение праздника…

А в этот день  я как раз спала на своей раскладушке, когда воспитательница растолкала меня и сказала загадочно: «Пойдем скорее, Кларочка, там пришел твой папа!»
 
Папа… Если бы я знала, что это такое. У меня была только мама. Папы были у других. Папы приходили в детский сад, приводили и забирали своих детей. Толстую Витку папа возил на своем мотороллере, а худенького Игорька его папа катал на мотоцикле с коляской. Меня же каждый вечер брала за руку моя мама, и мы спешили домой через весь город в нашу комнатку, в девять квадратных  метров.
 
И вот произошло чудо: в день моего рождения прямо из сказочной страны ко мне пришел ПАПА.
 
Я не могла в это поверить и не знала, что надо делать. А воспитательница уже тащила меня  за руку. Мне было холодно, я почти бежала за ней и на бегу думала только об одном: «Это же ПАПА! А я в одном нижнем белье!!! Почему она не дала мне одеться!»
 
И вот я в игровой комнате, чужой мужчина берет меня на руки и целует в щеку. Ощущение незнакомое и неприятное: его щека холодная, жесткая и колючая, не как у мамы.

А дальше все произошло очень быстро. Папа подарил  заводного медведя и сказал: «С днем рождения, Клара». Затем он поставил меня на пол и ушел.
 
Мое сердце рвануло и разлетелось на миллион мелких осколков: Как?!! Куда?!! А мой праздник, а хороводы, а торт?!
 
За эти двадцать секунд я уже настроила воздушных замков о том, что папа будет здесь, со мной и радовалась, что все дети увидят это: у меня тоже есть папа!
Я уже  предвкушала, как сегодня папа возьмет меня за руку и поведет  в парк, в магазин игрушек, домой – все равно куда.
 
Но он ушел.
 
Меня снова отвели на мою раскладушку и оставили там. Было больно, боль была невыносимой, она жила, толкалась, разрасталась в области солнечного сплетения. Я не могла даже плакать и просто прижимала к этому месту заводного медведя, как будто он мог исцелить меня.
 
Я была убита. Надеялась,  что придет мама с тортом, и я попрошу ее забрать меня отсюда, чтобы прекратился этот страшный день рождения. Но она не пришла. Она работала. Мама всё принесла  утром, когда привела меня в сад. Бедная мама: из-за работы ей катастрофически не хватало времени на жизнь. Она учила чужих детей с утра до ночи, а на собственного ребенка почти совсем не имела времени. Я не винила ее, я видела, как она старается.
 
Но в этот день  я осознала, что я – другая.
 
На полднике детям раздали мой торт. Он был вафельный, совсем без крема и шоколада, без кремовых красивых роз. Дети морщили нос, кривили рты и говорили: «Фуу!».
 
Я смотрела на детей, они ходили  в хороводе вокруг меня и добросовестно пели: «Как на Кларины именины испекли мы каравай…» И я понимала: я – не такая, как они. Они – нормальные, такие, как надо. У них правильные торты, правильные папы и правильные мамы. Я – не одна из них и весь этот день рождения понарошку, потому что я … самозванка.
 
Я прижимала к себе заводного медведя – папин подарок.
Я держалась за него, как за спасательный круг – единственное доказательство, что у меня все-таки что-то есть из мира этих благополучных, счастливых детей. А глубоко в сердце созревало решение: однажды я стану такой же... Нет! Зачем? Я буду другой, я буду лучше, пусть даже все они этого не узнают и не поймут.
 
И тут я впервые ощутила это воображаемое, но такое явное: почувствовала, как меня покрывает стальная чешуя. Звеня и сверкая, она покрыла всю меня и сделала неуязвимой для насмешек и прочих стрел, летящих в меня  из внешнего мира. И я не помню, как закончился этот мой первый день рождения в детском саду.
С этого дня каждый раз, ложась на детсадовскую раскладушку в тихий час, я загадывала, что сегодня придет мой папа. Но он так и не пришел. Никогда.
 
Заводной медведь скоро сломался, но продолжал жить среди  игрушек. Он стоял в шкафу, страшный и грустный, с ключом в спине, и напоминал мне, что отец приходил, это действительно было.
 
Позже, уже пойдя в 1-й класс, я узнала, что мама запретила семье отца и ему самому встречи и общение со мной. Она строго наказала воспитательницам, чтобы никакого «папу» ко мне в детсад не допускали. Воспитательнице Валентине Ивановне стало жаль его, ведь он «так просил» пустить его к дочери, и она пустила отца на пару минут повидать меня и поздравить. Добрая женщина думала, что делает доброе дело. Увы, она не знала, что впускает в мою жизнь боль и тоску – трагедию оставленного ребенка, которого почему-то не хочет видеть его отец.
 
В маминой жизни больше никогда не было мужчин, она не пыталась устроить свою личную жизнь и найти для меня другого отца. Так я и выросла в семье одинокой учительницы, среди книг, картин, тетрадок и иллюзий об устройстве мира. С тем, как мир устроен в действительности, меня начали знакомить уже непосредственно, с первых самостоятельных шагов. И это было больно. Зато хорошо запоминалось.

А сломанный заводной медведь надолго прописался в моей жизни. Каждый раз, когда на горизонте появлялся какой-нибудь парень, я не знала, что с ним делать. Что надо делать, чтобы он не ушел? Ведь он уйдет, я была в этом абсолютно уверенна. Он уйдет и мне будет больно.
 
Предательство и боль – это всё, чего я ожидала от дружбы и любви, хотя мечтала о прекрасных отношениях и счастье.  Жизнь добросовестно оправдала мои ожидания, но оставила нетронутыми мечты.
 
Вот, собственно и всё…

Все эти воспоминания пронеслись в моем сознании за долю секунды.
А клиентка Маша рассказывала свою историю. Другую, но невероятно похожую на мою.
Она и представить не могла, что я - эта спокойная и уверенная женщина, царящая в своем кабинете, как в королевстве стабильности, счастья и покоя, - где-то там, далеко в прошлом, такая же растерянная, заплаканная и одинокая маленькая девочка, которая во что бы то ни стало мечтает своими руками создать своё королевство, где будет хорошо её бедной маме и её будущим собственным детям, у которых всё должно быть гораздо лучше, чем у неё самой ...

 ***

 – Вот, собственно, и всё, Клара Семёновна. Модель семьи для меня: я и мама. И в визуализации будущего – то же самое: я, мои дети и мама. Вот так.


 Грустная Маша грустно пожимает плечами и грустно улыбается. Надо не дать ей загрустить окончательно, и я бодрым тоном приглашаю её к разговору о будущем.

 – Скажи, а ты когда-нибудь пробовала представить себе отца твоих будущих детей?
 – Пробовала.
 – Какой он? Можешь описать его?
 – Могу, но сразу скажу: получаются какие-то плакатные образы. Позитивный товарищ  в очень общих чертах.
 – Отлично, это можно отложить на домашнее задание. Продумай еще один вариант – еще одну картину твоего будущего, где есть мама, дети, ты и отец твоих детей. Пусть даже его качества тебе пока видны в общих чертах. Но попробуй представить разные ситуации: он и дети, он и твоя мама. Каким ты видишь этого человека через общение с близкими? Какие это отношения? Какой он в этих отношениях? Чего бы ты хотела в конкретных семейных, житейских ситуациях от твоего мужчины? Запиши всё, что получится, и на следующей сессии обсудим это.
 – Хорошо, спасибо. Я подумаю. Уже чувствую вдохновение! Самой интересно…
 – В таком случае, до новой встречи через неделю.
 
Я провожаю клиентку, завариваю себе чашечку цейлонского чая, достаю заветную-запретную коробочку, в которой прячу шоколадные конфеты. Мне сейчас очень нужны  эти вредные углеводы, чтобы заесть воспоминания.

Больно. Все еще больно. Но уже не за себя. Я – вот она, отражаюсь в зеркале. Вполне себе взрослая дама, смотрит смело и уверенно, даст по зубам любому горю-злосчастью. Психолог. Научилась защищаться, не поддаваться, не застревать. Кому же тогда больно? Кого ты кормишь конфетами, Клара?
 
Конечно её, ту самую малышку с заводным медведем.
 
Да, если бы можно было сейчас найти в коридорах времени дверь в тот осенний день… Войти в нее, зайти в тот детский сад, присесть на край старенькой раскладушки…

Воображение, как всегда приходит на помощь и вот я уже там…
 
Раскладушка скрипит под весом взрослой Клары Семеновны – сажусь на её край и  тихонько глажу тёмные кудряшки  на голове маленькой Клары.
 – Привет, моя хорошая! Моя любимая девочка! Не спишь, как всегда... Что такое, почему глаза на мокром месте?
 – Папа ушел. А мама не пришла.
 – Не плачь, моя золотая. У тебя есть я. Я люблю тебя, я горжусь тобой! Ты умная и красивая! И тебе уже давно хорошо и без папы с мамой. Ты справилась! Жизнь прекрасна, а папа и мама гордятся тобой, каждый по-своему.
 – Другие дети смеются надо мной, они хвастаются, а мне стыдно, что я не такая, как они.
 – Не плачь! Я знаю, где все эти дети теперь. И знаю, где ты. Они идут своей дорогой, а ты – своей. И, знаешь, как хорошо, что ты на них не похожа?!
 – Ладно, не буду плакать.
 – А что ты там прячешь?
 – Вот. Это медведь. Он заводной, поворачиваешь ключ, и он начинает рычать и двигаться. Мне его подарил мой папа.
 – Знаю. Так вот он какой? Я уже немного подзабыла... Ты снова плачешь?
 – Да. Я хочу видеть папу.
 – Он тоже хочет тебя видеть. Но не может. У взрослых есть свои тупые правила, по которым они не могут делать то, что хотят.
 – Что это за правила?
 – Обиды, гордость, злость, равнодушие. И еще масса «важных дел» и других причин.
 – А почему эти правила тупые?
 – Потому, что злая-злая тупость взрослых в том, что слёзы  и горе ребёнка для них второстепенны.А "важно" всё остальное. Дети должны быть счастливы, это – важно! А все прочее – нет.
 – Я ведь тоже стану взрослой...
 – Станешь. И тогда поймешь своих родителей. А пока дай мне твоего медведя.
 – Зачем?
 – Давай его отпустим? Ему тут плохо, с этим ключом в спине. Пусть уходит.
 – А куда он пойдет?
 – На свободу! В сказочный лес. Вот в этот, который растет здесь, прямо рядом с твоей раскладушкой.
 – Откуда ты знаешь про лес?
 – Знаю. Ведь я – это ты. Я знаю, что ты во время тихого часа закрываешь глаза и воображаешь, что справа от тебя – опушка леса. Ты убегаешь туда гулять, пока они все спят.
 – Правда. Там – лес. И в этом лесу я свободна – иду, куда хочу. Никто не орёт и не заставляет лежать с закрытыми глазами...
 – Да уж... Так отпустим медведя? Пусть и ему будет свободно.
 – Давай! Пусть бежит к своим! Туда, где ему хорошо!
 – Отпускаем. Смотри, как побежал!
 – Ага! Радуется, что освободился.
 – Да. Пусть идет, он нам больше не нужен.
   Понимаешь, детка, весь секрет в том, что никто тебе и мне ничего не должен, все хотят быть свободными...
 
 Маленькая Клара улыбается - ей хорошо, а значит, мне можно уходить.

 Я мысленно закрываю дверь в прошлое, допиваю чай, выключаю свет, выхожу и запираю настоящую дверь кабинета на ключ. День окончен.

Шумная улица подхватывает меня, как река и уносит вместе с прочими  людьми в коридоры других улиц. Метро несет меня домой. А вокруг спешат по жизни миллионы таких же занятых, и не очень занятых, людей. Их ждут их семьи, дети, друзья, коты, собаки, хомяки. И все мы счастливы по-своему, и по-своему несчастны. Живём.
 
А где-то шумят сказочные леса, в которых бродят наши заводные медведи. Пусть им будет хорошо  там, в этих лесах.
Там живет и мой заводной медведь .
Он вернётся, если я позову. Но уже не причинит прошлой боли.
Если он вернется, я встречу его тёплой улыбкой.
И снова его отпущу.


Фото из интернета