Красные угли Белтейна

— Нет! Я сказал — нет! — Колян захлёбывался словами от ярости, глаза его нехорошо поблёскивали красноватым в закатных лучах. — Мы сюда пришли первые, ясно?! И никуда не уйдём!
— Николай, вам лучше покинуть это место, как только сядет солнце, — молодая ведьма Илона говорила, как обычно, спокойно и будто слегка надменно, но её хрустальный голос еле ощутимо подрагивал.
— Да с какого перепуга?! У нас тут Первомай! Мы с пацанами отдыхаем! Поляну накрыли!..
— И лучшего времени вы не нашли, чем когда темнеет? — слова Илоны едва слышно звенели и электризовали воздух на поляне. Глаза её полыхнули ярким зелёным огнём.
— Да мы с Цыпишем весь день ждали!.. — Колян обнажил сжатые зубы, среди которых обозначались крупные клыки. — И всю неделю, чтобы собраться наконец!..

— ...Милые бранятся — только тешатся!.. — как бы про себя отметил Хоба — тощий, как спичка, красивый, как дьявол, и неухоженный, как последний пропойца, — одной рукой виртуозно вращая шампуры со шкворчащим шашлыком над раскалёнными углями, другой — держа бутылку пива, которое неспешно прихлёбывал. — А мясо-то почти готово... Вмешаться, что ли?.. — Он слегка хлопнул по лбу малолетнего брата, сунувшего нос в мангал: — А ну не лезь! Обожжёшься! Или мангал сломаешь...
— Свои собаки грызутся, чужая не приставай, разве нет? — веско заметил Цыпиш, глядя задумчиво и эдак прищуренно, словно актёр Клинт Иствуд. — Когда же уже солнце зайдёт?.. — он надвинул на глаза кепку, чтобы лучи дневного светила, неприятные для него, не раздражали мертвенно-бледную кожу.
— А вот они так не считают! — заволновался Хоба, показывая пивом на другой край поляны. — По ходу, колдуньи посылом парламентёра не удовлетворились и перешли к решительным действиям!
По направлению к первомайской идиллии и собачащимся «парламентёрам» обеих сторон приближалась группа разновозрастных женщин в броских одеждах. Вид у них был крайне решительный.
— Ой, выдавят нас с полянки, как пить дать... — запричитал Хоба. — Коляныч же мирно решить не сможет, он же упырь высшей пробы... — он поймал на себе укоризненный взгляд Цыпиша. — Я в хорошем смысле этого слова... — он крепко-крепко приложился к бутылке, в несколько шумных глотков её опустошив, после чего в глазах его появился особый блеск, свойственный только ему. — У меня идея! Так, эти точно готовы... — он взял несколько шампуров с уже румяным поджаристым мясом и повернулся к младшему братцу: — Пойдём, Малой, реальных волшебниц тебе покажу. А ты, Цыпиш, глазки будешь строить, на правах альфа-самца. Сдюжишь?
Вместо ответа пахан упырей показал средний палец.
— Отлично. Геша! Ге-е-ша-а! Ты где?
Из перелесочка, окружавшего поляну, с треском вывалил деревенского вида парень, худой до костлявости, но непомерно высокий и широкоплечий:
— Ну чё тебе?
— За шашлыком присмотри, пейзанин! Мы на разборки идём...
— Ну вы, блин, даёте, блин... — Геша посмотрел в сторону приближающегося отряда и гоготнул, показав крупные неровные зубы. — А вдруг чё у вас?..
— Не бей копытом, конь педальный! Если что, хватай водку и к нам!.. У нас мирное мероприятие...
Геша понимающе кивнул и встал за мангал.

— Илона! — требовательно повысила голос самая боевая из ведьм, средних лет на вид, следовавшая в авангарде, демонстративно не глядя на Коляна. — Ты поговорила с приятелем? Этот сброд уберётся наконец отсюда?
— Э-э, чё? Чё ваще такое? Кто тут сброд, кошки драные?! — завёлся Колян, расставив руки и выпучив глаза.
Ведьма посмотрела на него сверху вниз и молвила:
— Будете сквернословить, молодой человек, — и я превращу ваш поганый язык в слизняка.
Обстановка накалялась. Илона примиряюще подняла руки:
— Друзья, давайте обойдёмся без излишних...
Суровая ведьма перебила её:
— Только потому, что вы знакомые Илоны, я отпущу вас отсюда невредимыми! Но если будете и дальше мозолить глаза, я могу и передумать! — окружавшие её колдуньи согласно закивали, а она сказала зеленоглазой девушке: — Илона, ей-богу, с каким быдлом ты общаешься...
— Дамы! Дамы! — пред лицами вещуний возник улыбающийся во все тридцать четыре расхристанный Хоба со товарищи и с шампурами в руках. Судя по его поведению и расхлябанности походки, пока шёл, он успел раздавить ещё бутылку пива... — Что за проза жизни! Может, лучше по шашлычку? Такой сегодня чудесный вечер, тёплый, душевный! Мы тут, кстати, день Труда весьма ударно справляем! Присоединитесь к нам, скрасьте наше...
— Юноша, помолчите, — процедила колдунья. — Мне нет никакого дела до ваших праздников. Сегодня здесь будет праздник наш, ведовской! Грядёт ночь Белтейна!
— Белтейн-шмелтейн, — буркнул Колян, — бухнуть не дают...
— Ой, да ба-а-атюшки! — удивлённо воскликнул Хоба и резким движением руки, внезапно обретшей некую чудесную ловкость, вонзил одновременно все шампурики в стоящий рядом пенёчек. Все, кроме одного, который он отдал брату, незамедлительно принявшемуся поглощать мясо. — Угощайтесь, красавицы! Однако, как любопытно!..
— А вы вправду волшебницы? — Малой, с шампуром в руках, пошёл в свою атаку на женские сердца. — Вы делаете добрые чудеса?
— Как пойдёт, малыш, — съехидничала Илона. Некоторые молодые ведьмочки захихикали, но осеклись под обезоруживающе трогательным взглядом голубых глаз мальчика. Илона улыбнулась подругам и привстала рядом с Малым на одно колено. — Сегодня будет ночь доброго волшебства, — она раскрыла ладонь перед его носом, и светящаяся в наступающих сумерках бабочка слетела с неё и, переливаясь всеми цветами радуги, полетела ввысь, там и погаснув.
Поражённый Малой повернулся к другим ведьмам:
— Как красиво!.. И вы тоже так можете?!
Колдуньи, потупившие было взор, посмотрели на мальчика с типичной ведьминской хитринкой:
— Мы ещё и не так можем!..

— ...Так мы вам ничем не помешаем в вашем празднике жизни, даже рады будем поучаствовать!..
— Да с какой это стати... — главная ведьма слегка поумерила гнев. — Ваша вульгарная пьянка абсолютно не соответствует духу Белтейна! — В поисках поддержки она обернулась к своим товаркам — те уже потеряли интерес к перепалке, стояли кружком поодаль и, смеясь, соревновались в искусстве иллюзий, среди которых бегал визжащий от восторга Малой с венком из ромашек на голове. Некоторые ведьмы держали в руках шампуры.
— Давайте у них жертву возьмём на праздник! — слышалось от них.
— Да, вот того, чёрненького! — одна из ведьмочек кинула на Цыпиша такой взгляд, что всех присутствующих мужчин прошиб пот. Цыпиш однако, устоял и лишь чуть сощурился:
— За язык никого не тянул. Потом не обижаться.
Главная тяжело вздохнула и выкинула свой последний козырь:
— Здесь скоро соберутся ведьмы, колдуны, фэйри, лесные духи, будем танцевать и жечь костры! Вам нельзя здесь быть!
С лица Хобы как по мановению волшебной палочки слетела широкая улыбка. Он поманил рукой Гешу, тот приковылял с оставшимся мясом и дружелюбной улыбкой. Хоба протянул руку, Геша молча вложил в неё бутылку водки, Хоба, не морщась, сделал несколько крупных глотков. Выдохнув так, что главная ведьма поморщилась, он продолжил:
— Тётенька, при всём уважении... Вы тут нечисть ждёте, да? А это, по-вашему, кто?! — обвёл он взглядом ребят своей компании. Голос его был пугающе чист и холоден, язык даже не заплетался. — Кого вы гоните с Белтейна?! Упырь! — ткнул он пальцем на Коляна. — Упырский княжич! — ткнул на Цыпиша. — Из-за них двоих мы до вечера ждём, чтобы нарезаться! А вот он — оборотень, — потрепал он по плечу здоровяка Гешу, — причём по вашей теме, тётя!..
Ведьма поджала губы.
— А ты тогда кто?
Хоба улыбнулся и посмотрел на брата. Тот уже заканчивал скручивать из шампуров милые сердечки так легко, будто они были из тонкой проволоки, и вручать их изумлённым ведьмам.
— Брат, кто мы?
Малой повернулся и пожал плечами.
Хоба торжествующе повернулся к ведьме:
— Подойдём по духу, разве нет?..
Ответить ей было нечем.

Костры Белтейна озаряли рыжими языками беснующихся вокруг них невероятных сказочных существ. В воздухе танцевали искрящиеся иллюзии. Звучали невообразимые, нездешние песни.
Колян в конце концов сдался и отключил музыку на телефоне, к вящему удовольствию Хобы, присевшего перевести дух от буйных плясок и промокающего горло вином.
Детски неутомимый Малой танцевал среди ведьм у костров, хохоча от радости. Кто-то из ведьм заколдовал его так, чтобы он как пушинка перелетал через костры. Цыпиша, дострелявшегося своим обаятельным прищуром, взяла в оборот какая-то нимфа и утащила в ближайшие кусты. Может, и не одна, судя по звукам...
Раздался звонкий девичий смех, заглушаемый конским ржанием. Мимо пронёсся Геша, уже в облике большого белого коня, верхом на котором восседали то ли феи, то ли дриады, то ли ещё кто.
— Семь минут, лучший круг, — прокомментировал Хоба. Колян оставил это без внимания.
— Вот нафига это всё?.. — бросил он.
— Что — всё?
— Ну вот это всё! — помахал он руками. — И вообще, ты чё полез, экстрасенс хренов? Я бы сам всё разрулил...
— Ага, конечно. Если б тебя в лягушку превратили...
— То есть благодарить тебя прикажешь? — продолжал яриться Колян, впрочем, уже иссякнув.
— Нет, это необязательно... — ответил Хоба, внимательно смотря на костёр и танцующих ведьм. Одна из колдуний не танцевала, отстранённо сидела в кругу у костра и молча любовалась пламенем, причудливо отражавшимся в её зелёных глазах.
Хоба выудил два пластиковых стаканчика, наполнил их вином — и поставил у ног Коляна, потом поднялся с бутылкой наперевес.
— Ого... Какие тут красивые энергетические линии, видишь?..
Колян помотал головой.
— А я... ик... вижу! Пойду, всем покажу!.. Пока прёт... — он сделал пару нетвёрдых шагов к кострам и обернулся: — Ты меня послушай. Обычно, конечно, я у тебя учусь, но тем не менее... Я же их не уламывал, как видишь, отступить. Я лишь поговорил с ними. Их мнение теперь менее... косное, что ли... Менее стереотипное, считай! И теперь они рады нам.
Он кивнул в сторону одиноко сидящей Илоны:
— Тебе рекомендую то же самое, — и последовал к костру.
Колян посмотрел ему вслед.
Плюнул в сердцах под ноги.
Взял стаканчики и направился к зеленоглазой ведьме.