Сказки фея Ерофея 53

53. Анархия – мать порядка

Переводить сезонную гостиницу в круглогодичный режим Лев Моисеевич категорически отказался.
- От добра не ищут добра, - сказал Шило в августе, когда Антон все-таки решился внести это коммерческое предложение. – И не в твоей зарплате тут дело. Ты был когда-нибудь в тех краях зимой?
Антон вынужден был отрицательно покачать головой.
- И правильно! – похвалил Шило. – Что там делать? Полнейшее запустение. Одни голодные собаки бродят стаями. Рестораны не работают, магазины не работают. Пердь неведомая, медвежий угол. Одно дело - сторож на вахте: бухнул, телевизор включил и счастлив. А ты там волком взвоешь через неделю. И, кстати, что с Машей? Все настолько плохо?
- Нет-нет! – поспешил заверить Антон. – Приезжает. Когда на пару дней, когда на неделю. Бурчит, настроение не солнечное, но, в целом, все путем. Главное – дочь довольна, черная по пляжу бегает.
- Вот и хорошо, - обрадовался Лев Моисеевич. – Тем более - не дури. Ты мне в городе еще пригодишься. А это место никуда от тебя не убежит. Раз понравилось, то в следующий сезон будет еще проще. Команду предупреди, работящих оставь, подумай, что улучшить можно. И без нелепых идей!
И Антон действительно пригодился в городе. В октябре приморская гостиница была законсервирована на зиму. Телевизоры и холодильники мини-баров складированы в одно помещение, поближе к сторожу; постельное белье и халаты выстираны, выглажены и убраны на полки. Вода перекрыта, щитки обесточены. Сотрудники получили расчет, некоторые были приглашены на следующий сезон. Возвращаясь в старый отель, Антон чувствовал себя триумфатором: потрудился на славу, набрался опыта, вырос в собственных глазах. И, что также было немаловажно для отца молодого семейства, изрядно подзаработал.
В старом отеле уже более полумесяца царило безвластие. Никто толком не мог объяснить Антону, что произошло между прежней управляющей и хозяином. Но что-то, без сомнений, произошло. По донесениям очевидцев удалось восстановить следующую картину. Лев Моисеевич в сентябре приехал в день отчета, вызвал, как всегда, администратора. Управляющая вошла в зал приемов с бумагами и в хорошем настроении. Вышла без бумаг, бледная и злая. Молча переоделась, нагрудный идентификатор швырнула на пол. Покинула гостиницу в неведомом направлении. Больше никто ее не видел, а если и видели, то не распространялись об этом. Кто знает, чем чреваты дружеские отношения с опальной герцогиней?
Горничными в старом отеле работали не молодые девчонки, как в пляжной гостинице, а возрастные дамы с опытом, осторожные и недоверчивые. На Антона они посматривали со странным подозрением. Причина проявилась в тот же день, ближе к обеду. Позвонил Лев Моисеевич. Сухо поинтересовался:
- На месте?
- Так точно! – отрапортовал Антон телефонной трубке.
- Вот и замечательно, - сказал Шило. – Принимай хозяйство.
- В смысле? – опешил Антон.
- В прямом, - подтвердил Шило. – Представься сам. А я на неделе подъеду и зафиксирую. Да они и так уже догадываются. Заодно обсудим планы. – Трубка дала отбой.
Так Антон стал администратором отеля.   
Возвращение в лоно семьи свершилось за два дня до этого и прошло на удивление гладко. Видимо, супруга в период вынужденной разлуки преодолела все те фазы, что проходил джинн, замкнутый в бутылке. Поначалу злилась на мужа, клялась выставить его вон, но сама себе не верила. Потом раскаивалась и обещала, что простит мужа и больше никогда никуда одного не отпустит. После чего наступил период яростного гнева – ослепительные вспышки экзальта, растаявшие холостым фейерверком в глубоком мраке одиноких ночей. Гнев растаял и сменился философской апатией, созерцательной, а потому конструктивно-созидающей.
Так что осеннее пришествие Антона сопровождалось скромным ритуалом: «Привет. – Привет. – Ужинать будешь? – Буду». И семейная жизнь потекла своим чередом.
Одно дело руководить новым отелем, где ты сам подбирал персонал и устанавливал правила. Совершенно другое - возглавить коллектив, где древо отношений взрастало десятилетиями, – ветви его замысловато переплелись, на них появились загадочные плоды,  крона стала отбрасывать серую тень. С первых же дней сотрудники принялись проверять молодого администратора на прочность. Трудовая дисциплина расшаталась и грозила превратиться в анархию. Консьержки непредсказуемо покидали вверенный пост, не всегда отвечали на телефонные звонки, навстречу входящим гостям вставали с ленцой. Горничные убирали небрежно, затягивали с приемкой номеров, часто чаевали в каморке кастелянши. Расход одноразовых шампуней, мыла, тапочек, расчесок и зубных щеток резко возрос. Заказы на пополнение мини-баров никак не сходились с отчетами по выручке. При отъезде постояльцев стали частенько пропадать полотенца и халаты. Дезинфицирующие, чистящие, моющие средства утекали литрами, порошки распылялись килограммами.
Лев Моисеевич назначил Антону помощницу из «обученной верной гвардии» - Марину. Последствия такого назначения лишь усугубили ситуацию. Формально Марина подчинялась Антону, фактически – непосредственно хозяину. Каким-то чудом провинциальная хохотушка сумела угодить придирчивому в таких материях старику Шило. Она удержалась «при теле и при деле», что явным образом повлияло на ее характер и манеру поведения. Нос девушка не задирала, но прониклась собственной важностью, стала следить за речью, стилем, осанкой; от окружающих мягко, но настойчиво требовала к себе уважения.
Рабочий график Марины был свободным. В любой момент девушку могли вызвать по «вопросам, решение которых не терпит отлагательств» - сопровождать шефа в ресторан, в сауну, в командировку, за город или в гостиничный номер. Шило был счастлив и сиял, Антон же пребывал на грани отчаянья. И как Антон ни старался скрывать свои настроения от хозяина, Лев Моисеевич вскоре просек проблему наметанным глазом.
Шило в очередной раз царственно расположился на мягком стуле в зале приемов. Антон смущенно стоял за его спиной. На столе лежал минусовый финансовый отчет за текущий месяц. Шило небрежно листал записи одним пальцем. Каждое такое движение, как удар тяжелого молота по наковальне, закаляло решение Антона уволиться сегодня же, немедленно, пока Лев Моисеевич гневно не уволил его сам.
Марина внесла разнос с кофейными чашками. Шило нежно приобнял ее за бедра, притянул к себе. Девушка «нечаянно» потерлась грудью о хозяйский нос, поцеловала повелителя в губы и глянула вопросительно. Шило уверенно развернул ее, задрал короткую юбку и легонько шлепнул по обнаженной ягодице. Марина благодарно улыбнулась, оправила одежду и скрылась за дверью.
Антон смущенно потупился. Шило заметил это и рассмеялся.
- Было твое чудо, теперь – мое, - констатировал Лев Моисеевич. – Надеюсь, не ревнуешь?
Антон отрицательно покачал головой.
- И правда – незачем, - согласился хозяин. – Ты ее приучил без белья ходить? Нет? А другим занятным штучкам? Ладно-ладно, - остановился Лев Моисеевич, заметив, что Антон не готов к таким откровениям, - все же свои. Не нужно тут простоту наивную разыгрывать – мы же с тобой, можно сказать, почти родственники. А если не ты научил, то тем более девчонка молодец: занимается самообразованием, интернет ей в помощь.
Лев Моисеевич поднял чашку, шумно вдохнул кофейный аромат, пригубил осторожно и вдруг стал серьезным. Снова перелистал тетрадку с финансовым отчетом.
- Поговорим об этом, - сказал он наконец. – Присаживайся, не стой за спиной. Пей кофе.
Антон послушно присел напротив шефа, подвинул к себе чашку. Об увольнении решил пока промолчать – подождать, как дело повернется.
- Знаешь, за что я ценю Марину? – Моисеевич начал вроде не о том; Антон пожал плечами. – Не за какие-то там из ряда вон навыки да умения. Чем меня можно удивить? Да – умница, да – старательная, да – искренняя. Все эти бонусы – ничто, если бы не главное: она надежная. За все лето – ни полслова плохого о тебе. Только хорошее. Нет в ней этой мерзкой женской стервозности, понимаешь? Человек команды. Твоей команды, моей команды. Нашей.
Лев Моисеевич широким жестом свободной руки обвел зал приемов, имея в виду всю сеть отелей и ресторанчиков, ему принадлежащих. Продолжил:
- А ведь могла бы. Эти клуши нафталиновые ей в уши такую грязь про тебя льют! Каждый день. Знают, что ко мне все это притечет рано или поздно. Но Марина за тебя горой.
Лев Моисеевич помолчал. Ткнул пальцем в столбики отчетных чисел, спросил прямо:
- На кого думаешь? Кто ворует?
- Все, - честно признался Антон.
- А все говорят, что ты… Вот и на кислород их, - приказал хозяин. – Всех. До единой.
- Шум поднимут, - предостерег Антон.
- А ты без кровожадности, без фанатизма, - Лев Моисеевич обжег холодным «стеклянным» взглядом. – Дипломатично, но жестко. Считай, что это очередной производственный экзамен. И быстро подключай новых. Марину задействуй по полной, я временно освобожу ее от других забот. Девчонка своя и с опытом – некоторое время может тут одна всех заменить. И сам немного отдохну, возраст все-таки уже не тот, - последнюю фразу шеф произнес доверительным шепотом, чтобы за дверью никто не услышал.
Шило сгреб со стола бумаги и встал. В детстве у Антона была архаичная игрушка: фигурка ослика на пластмассовой подставке. Если жать на дно подставки с разных краев, ослик мог смешно припадать то на задние, то на передние ноги. Лев Моисеевич садился или вставал, будто бы кто-то нажимал на дно подставки и потом резко отпускал, - обрушивался весь и раскладывался сухой шарнирной фигуркой.
- Завтра пришлю к тебе своего бухгалтера. Путь проконсультирует по поводу персонала. Законные причины, статьи, грамотные ответы на неизбежные вопросы. В общем, технология увольнений. Пора с анархией завязывать и наводить порядок. Удачи. Не провожай.
Антон допил кофе в раздумьях. Через приоткрытую дверь зала приемов Антон видел, как с безмятежной улыбкой Марина стоит за стойкой рецепции, как шепчутся о чем-то горничные у выхода.
- Марина! – позвал Антон. – Загляни на минуту, разговор есть. И дверь, пожалуйста, закрой…