Старушки и гаджеты или песня про коня

    Двенадцать ночи почти, выходной, вагон метро. Да, люди в Москве не спят. Вон группка неформалов-школьников девочки и мальчики, по парам — все в черном, волосы разноцветные, на голове чёрти-что и у одной даже бантики! Кто они мне понять сейчас уже сложно, а раньше понимала. Хотя в мое время было то их раз-два и обчёлся: готы, эмо, панки, хиппи, рокеты, металлисты. В общем тёмная я видимо стала. Но школьники ехали тихие — одна девочка спала, положив своему мальчику голову на колени. Вторая, с бантиками, копалась в телефоне...

   Пассажиры входили и выходили. И вот на Измайловской с шумом, шутками-прибаутками ввалились три старушки. Современные такие бабки — в джинсе, с рюкзаками, в бейсболках. Заскочили в дверь, плюхнулись на сидения, рядом с молодым человеком в наушниках и давай друг другу орать номера своих телефонов под диктовку, стараясь перекричать шум поезда. Не знаю как они сами плохо слышали цифры, что трижды повторяли, но вот в вагоне все точно их номера слышали хорошо, громко и отчетливо. Номера заносились сразу обеими бабушками в их современные сенсорные телефоны, пока третья диктовала криком. Потом она же требовала, чтобы они ей перезвонили по-очереди и искала их контакты в «ватсапе»... Сидя напротив было смешно наблюдать за всем этим и не засмеяться, но как-то сдерживалась. Сидевший с ними рядом симпатичный молодой парень лет двадцати-двадцати четырёх, в наушниках, терпел не долго. Видимо даже  наушники не защищали от того, чтобы не слышать эту весёлую диктовку. Совсем потеряв терпение парень вскочил с места, как ужаленный, поторчал одну остановку у схемы метрополитена, а потом вышел на следующей остановке. Кто-то раздражался, кто-то смеялся или кривил физиономию, глядя на подружек-старушек. Тем было совершенно всё равно, наверное хорошо погуляли, да еще и где-то в лесу видимо. Одна что-то чуть ли не хулигански несколько раз прокричала про Люберцы. Потом они обнаружили, что где-то по дороге через парк или лес одной из них или всем сразу что-то засыпалось за шиворот. Стало еще комичнее наблюдать, как они поочередно закидывали руку сначала себе за шиворот, а потом друг дружке, а потом нюхали пальцы... Запах им не особо нравился. Оставалось только догадываться где они гуляли и что на них сыпалось. Но окончательно уморили они потом. Покопавшись в рюкзаке одна из тех, что копалась за шиворотом выудила папку-скоросшиватель с листами бумаги формата А4, с текстами песен или стихами, где печатно, где от руки. Самая громогласная из подружек вынула листы из папки и стала перебирать. Потом попробовала читать остальным громко и с выражением. Но в вагоне метро в дороге не так уж удобно читать вслух, шумно знаете ли. И тогда она... запела! Сколько ездила в транспорте всяком разном, много чего видела. Да, пели — и в автобусах, и в поездах, и в электричках, но вот чтобы в вагоне метро в двенадцать ночи и просто так, потому что душа просит — еще ни разу! Подруги быстро подхватили песню и вот они уже поют в три голоса — кое-как, но душевно и потому заслушаешься, хотя слова было трудно разобрать:

Ехали казаки домой
Раскудрявив чуб на ветру
С ними есаул ехал молодой
Вспоминал про мать и сестру
С ними есаул ехал молодой
Вспоминал про мать да сестру

Сколько ж он врагов порубал
Шашкою своей боевой
Коник вороной под ним подустал
Да с поникшей шел головой
Коник вороной под ним подустал
Да с поникшей шел головой...

    Вот тут уже стало по-настоящему смешно, так, что сдержаться невозможно. Смешно не потому что комично, хотя и это тоже отчасти, а потому что заражали буквально каким-то бесшабашным весельем. Ведь это так здорово видеть, когда кому-то хорошо, да еще и настолько хорошо, что поёт человек, не взирая на окружающих — совершенно посторонних. Заразительно настолько, что хотелось к ним в компанию. Но надо было выходить на своей остановке, а так бы ехала дальше и слушала... Да что слушала, подпевала бы даже!