Война - горе для всех!

(Написано со слов моей бабушки  – Руф Эмилии Теодоровны, репрессированной в 1941 году.)
               
    Жестокий бездушный перестук колес, мерное покачивание вагона. В теплушке,  тесно прижавшись, на грязном полу полусидят, полулежат люди.  Усталые, измотанные,   вздрагивающие   во сне. Как в каком-то кошмаре!   
    Я в который раз задаю себе вопрос:
  – Может быть, это все происходит не со мной? Или я сплю и вижу страшный сон?
Сейчас проснусь, и все будет хорошо!– Но сердце сжимается, – нет, это не сон!–Это страшная действительность! От безысходности не хочется жить, но кому нужны мои дети?
    Руки затекли от отяжелевшего во сне Гарика.  Маленький кудрявый ангелочек тихо сопит, не понимая страшной действительности. Рядом на коленях у бабушки пристроил свою голову Алик.  Глубоко дышит, всхлипывая во сне – он уже понял, что происходит. Мама  постанывает в полузабытьи – ноют старые больные кости, она устала лежать на твердых досках пола.
    Где наши белоснежные кружевные, уютные кровати  с мягкими перинами и теплыми одеялами? Вокруг в грязной соломе тесно друг к другу полусидят, полулежат люди. Воздух кажется густым, от  вони  давно немытых тел. Как хочется есть!
Бедные дети уже не просят еду, а только жалобно смотрят и ждут.
Как хорошо, что мы взяли с собой  кое-какие  вещи – может,  снова удастся выскользнуть из вагона на полустанке и обменять на продукты? Где ты наша довоенная, сытая жизнь в аккуратном, уютном городке?
    Более 200 лет назад наши предки приехали сюда « из немецкой стороны» и обосновались  на берегу полноводной красавицы реки Волги.
Как дружно жили все соседи: и русские, и татары, и чуваши, и немцы.
Вместе работали и вместе отдыхали!
    Все разом закончилось в одночасье! Страшная весть ужаснула всех – война!
Война для всех горе! Война - это смерть  близких и родных, ужас, голод!
    Наш городок  как встревоженный улей – очереди  у магазинов, очереди у военкомата – все на борьбу с немцами!
С немцами…?
    И  люди городка долгие годы, жившие рядом – друзья, соседи, одноклассники, просто знакомые в один миг были поделены на два лагеря!
Немцы и все остальные!
    Все немцы теперь  враги…!? И тетя Герда, у которой все брали самое вкусное козье молоко. И дядя Фриц, жестянщик, украсивший большую часть домов  своими узорными украшениями.И весельчак Адольф, сапожник, любимец девушек! Такие чудные мастерил набойки на каблучки – дроби этих каблучков слышны были на каждом празднике!
    Все это теперь далеко - далеко… 24 часа и перечеркнута вся  жизнь!
    А что впереди? Что нас всех ждет? Куда нас везут?
    - Заткнись,  немчура! Я бы вас не вез, всех бы,  гадов, здесь перестрелял! –
Это ответ охранника на мой вопрос: - Куда мы едем? Неужели расстреляют? И 70 летнюю маму, мирную работящую, добрую?  И 8 летнего Алика - красивого умного мальчика? И  4 летнего Гарика, кудрявого ангелочка? За что?
    А ведь могут… 
    Мой муж Жорж  враг народа, и сейчас находится в лагере где-то под Архангельском. Абсолютно без всяких прав, даже без права переписки с семьей.
На что можно надеяться? Да и кто будет в чем-то разбираться?
    Остановки очень редкие и только в открытой степи.Каждый раз,  как  поезд замедляет ход, мое сердце холодеет – а вдруг наступил последний миг нашей жизни?
Поезд останавливается долго.  Жутко долго!
    К горлу подступает тошнота и от ужаса расплываются любимые лица.А люди вокруг начинают просыпаться и полушепотом разговаривать между собой, причем  по-русски. Хотя многие пожилые женщины говорят на плохом русском.
    Это  страх! Каждому живому организму присуще чувство страха за свою жизнь.
При полной остановке вагона снаружи доносится смачная матерная ругань, затем огромные двери открываются, и звучит команда:
    - Выходи!
    Сердце замирает,  что ждет нас там за этой дверью: обычная остановка на 5-10 минут или….
    И только, когда закроется дверь и поезд начинает набирать ход, приходит расслабленное состояние – пока мы живы!
    Очередная остановка. Насколько хватает взгляда – огромная бесконечная  равнина – степь.  Глазу не за что зацепиться.  Недалеко кучка людей восточного типа в засаленных халатах.  Черноглазые ребятишки выглядывают из-за взрослых на врагов народа - усталых покорных людей с узелками и детишками.
    Живая лента людей медленно змеилась  от вагонов к небольшому селению из нескольких домов и юрт. Люди шли в неизвестность, опустив головы сквозь строй вооруженных людей.
    Охранники  сортировали  людей. Молодых, сильных  мужчин и женщин, мальчиков и девочек старше 13-14 лет влево к длинному эшелону в стороне. Стариков и женщин с маленькими детьми  - вправо, в степь. Зачем?
    Абсолютно не реагируя на плач и просьбы не разлучать родных, молча, прикладами быстро толкают в спины в нужном направлении. Матери плачут, пытаются объяснить, что  ребенок, дочь или сын еще малы, хотят выяснить, куда их повезут.
Но, получив прикладом по рукам, плечам, по лицу – отступают, а их теснят следующие.
    Эшелон огромен, людей много. Живая лента делится на два потока – один вновь вливается  в вагоны (куда же их повезут?),  другой ползет по степи и тоже куда?
Только бы нас не разделили! Как мама и дети без меня?
    Грубые руки отсортировали нас всех вместе – меня, маму, Алика, Гарика.
    Хочется  пить, а мы идем и идем по степи. Пыль, жара, от знойного солнца звенит в голове. Бедная мама с трудом переставляет опухшие больные ноги, кое-как, несет свой узел. Гарик   устал, и пришлось, взять его на руки  Он мгновенно уснул и тут же отяжелел. Руки затекли и заныли, а ведь нужно еще нести вещи. Алик  тоже  тихо брел рядом с бабушкой,  таща узлы с вещами.
    Вещи – это наше спасение. Это возможность выжить, обменяв их на продукты.
Денег нет, да и на них ничего не купишь.
    Господи, когда же это кончится и чем? Тех, кто может  работать,  увезли, а от нас государству нет никакой пользы.
    Что же нас ждет? Куда же мы идем? Скорей какой-нибудь  конец, а не это жуткое ожидание, страх неизвестности. Помоги нам Бог! Надежда только на тебя!
    Сколько же мы идем по степи? Сколько времени прошло? Не знаю.  Красивые часики давно обменены на продукты. А продукты давно съедены.
    Так хочется есть!
    Смогу ли я еще когда-нибудь  надеть на руку такие же часики? И смогу ли  когда-нибудь свободно пойти гулять?
    Хоть и не сладка была участь жены врага народа, но в родном городе я могла ходить  на работу,  в аптеку, в магазин,  к друзьям.
    А сейчас мы все враги народа.
И в целом мире, кроме Бога нас никто не может защитить, и никому мы не нужны.
    Впереди виднеется поселение.  Грязные люди жалкой кучкой столпились в стороне.
    В толпе людей перед нами  какое-то волнение. Это конвоиры  отрывали от людской толпы отдельные куски и опять  распределяли их по различным направлениям.
    Вот это, наверное, и называется государственной машиной, когда нормальные люди, надев официальную форму, превращаются в отупевший механизм, выполняющий команду командира. Бьют по лицу  прикладом женщин – таких же, как их мать. Пинком  отправляют в нужном направлении детей,  не обращая внимания на их плач, стоны и боль.
    Сколько стариков  и детей умерло  в пути от голода и болезней! Их просто забирали от родных и выносили из вагонов. Где они похоронены? Никто  этого теперь  не знает. А останутся ли их родственники  в живых, чтобы найти эти могилы и оплакать своих близких?
    Мама уже не в силах идти. Потерпи, родная, может быть удастся отдохнуть сегодня.
    Вот  наконец-то нас подводят к низенькому длинному строению, дверь которого ведет куда-то вниз. Люди спускались и вдруг отпрянули назад. Что там такое страшное? Куда же нас загоняют?
    Нет, люди медленно входят! Сзади напирают,  и обратного пути нет!  Сначала охватывает прохлада подвального  помещения.  Ужасная вонь! Гнилостный запах огромного овощехранилища. Ступеней, в плотном потоке людей, не видно. После ослепительного солнечного света глаза в темноте не различают ничего.
    Господи, вода! Ледяная вода, в такую жару? Медленно спускаемся, нащупывая ногой, следующую ступеньку. Сзади подталкивает поток людей. Вода по щиколотку, по колени, по пояс! Только бы не упасть! Не уронить Гарика. Алику уже по горлышко. Он испугался, но, к счастью,  ступени кончились. Под ногами в воде грязь, толстый слой сгнивших овощей, из которой трудно вытащить ногу.
    Глаза немного привыкли к темноте - по обеим сторонам прохода широкие стеллажи, на которых также навалены смердящие кучи испорченных овощей.
    Гарик проснулся, задыхаясь, начал плакать. Надо пристроить его на  доски, Алика тоже и очистить себе пространство на нарах.Руками? Какая уж тут брезгливость!
    Вокруг шевелились люди, сбрасывая  вонючую  массу в проход между стелажами, вползали на доски в поисках хоть какого-нибудь пристанища и опоры. Ну вот, можно,  наконец, подсадить маму. Алик отчистил дальний край нар и протягивает мне руку.
Помощник  вырос!
    Наконец-то я вылезла из холодной воды.  Но теплее не стало. Вся одежда мокрая,  от воды под нарами, от земляных стен тянет холодом. Невозможно поверить, что  мы полчаса назад задыхались от жары. Люди забрались на решетки и уровень воды, а точнее жидкой грязи упал по колено. 
    Господи, как холодно! Надо бы переодеться в сухое и поесть, иначе не согреешься.   Но везде грязь липкая и холодная! Хорошо, что у меня есть немного хлеба.  Разделить на 4 части и есть медленно – медленно. Дети тоже научились так есть. Тут не до капризов, как было раньше дома до войны. Это не буду, то не буду!
    Бедная мама, обессилела совсем. Надо камфарным маслом растереть ей ноги. Только бы не простыла. Она не произносит ни слова, снова устало закрывает глаза и дремлет. Я устала безумно, а она?
    За что же нас так наказывает наша  Родина? Нет, лучше об этом не думать!
Надо думать, как жить дальше.  Как всем  выжить?
    Дети  заснули от усталости, тесно прижимаясь в поисках тепла. Сестра Маша лежит и плачет тихо-тихо.
    Бедная моя сестренка! Куда отправили Костю и Аркадия?  Где ее сыновья сейчас? Что с ними? Маленькая Ида ручонками обняла ее и, крепко прижавшись,  спит.
    Спасибо, Господи,  что мои дети рядом со мной.
    Мамочка  стонет во сне - беспокоят ее больные ноги. Родная, нет тебе отдыха, нет тебе почета, нет достойного отношения к твоей старости. Гонят тебя по стране, как бешеную собаку, как врага!
    Уже загнали дядю Ханса, который всегда был передовиком производства и всю свою жизнь прилежно работал на благо нашей страны. На каком-то полустанке, покоится  тело  соседки,  тети  Греты, вырастившей и воспитавшей  для страны 5 дочерей и 7 сыновей. Умных и работящих.
    Хотя о чем я сейчас?  Они же теперь тоже враги!

                Апрель 2010 года.