Эссе 5 Когда не стало Родины моей

Когда не стало Родины моей.

Эссе 5

И так продолжим обсуждение темы со статьей В. Гарбусенко и моими замечаниями и выводами: -

«Все 70 лет своей власти, исключая лишь несколько лет НЭПа, компартия воевала с крестьянством, ни на шаг не отступив, от «всесильного учения». Менялись только методы раскрестьянивания. Коллективизация превратила крестьян в крепостных. Колхозники были лишены паспортов, работали за палочки в журналах (трудодни), их приусадебные хозяйства были резко ограничены и облагались огромными налогами».

Мое дополнение

Здесь Гарбусенко, а вместе с ним подавляющее большинство публикаторов, видят эти события плоско, материалистически, по советско-марксистски (не отдавая себе в этом отчета), они, как либеральные бухгалтера счетоводы, видят только цифры и факты и не ощущают гибельной катастрофичности самого марксистского духа «ссср» и сегодняшней «демократии», наблюдая и отражая лишь внешнюю канву событий.

Приведу жизненный пример. Я лично, не раз распрашивал действующих и бывших председателей колхозов в 70-80-е года XX века, о хрущевских и брежневских временах. Вот дословно рассказ одного из них (остальные говорили примерно то же самое): -

«В середине 60-х пришла директива райкома партии в короткий срок обобществить весь скот (тогда же были значительно урезаны хозяйственные земельные участки крестьянских подворий). На общем собрании колхозников я убеждал их, по подаче райкома партии, выполняйте партийную директиву, советская власть заботится о вас и сделает так, что по селу рано утром будет ездить бочка с молоком и в магазине свободно можно будет купить мясо и любые продукты. Теперь ваше дело колхозников добросовестно работать в колхозе и остальное время культурно отдыхать, радоваться жизни и развиваться, и жизнь на селе станет такая же культурная, как и в городе. Собрали скот и иную живность, а держать негде, кормов нет, и пришлось всю ее перерезать. Больше полугода рано утром я крался в правление, скрываясь от разъяренных баб, которые требовали молоко и продукты для детей и грозились убить. Года через три райком партии (по указивке из ЦК и Политбюро КПСС) начали очередную компанейщину в обратном направлении, по возврату скота, иной живности, приусадебного садоводства в личные подворья. Но крестьяне уже обленились и многие пристрастились к выпивке от безделья и почти не откликались на эти призывы. Я сам лично убеждался в этом, разъезжая по стране в командировках, на селе вечером все сидят по домам, да там и идти общаться некуда.

Вот где был основной источник, орудие разрушения и основа, той истинной «марксистской» задумки, как кардинальной ломки русской крестьянской культуры земледелия и ведения хозяйства, тогда и самого крестьянства не станет.

 Под волюнтаристскими разнообразными «партийно-воспитательными запретами и указивками, напрочь терялась культура многовекового крестьянского быта, его многовековых традиций и обычаев, Были запрещены все крестьянские праздники, привязанные к крестьянскому Бытию (они были ведическими или православными) и проявлениям традиционной культуры. Сами партийные демагоги, неявно, аппаратно, через «народовластие» примитивного Политбюро ЦК КПСС, направляемые масонскими структурами КПСС, которые единственные знали истинные цели подобных «партийных инициатив», ожесточенно боролись против «архаики шовинизма великоруских бытовых пережитков». Компанейщина сменяла компанейщину, и не было этому конца. Крестьянин не мог никак планировать свое хозяйство, ведь завтра мог последовать очередной запрет на любую деятельность в русле очередной компанейщины.

Именно эта непредсказуемость дальнейших перспектив жизни в деревне, от дикого волюнтаризма власти (а это была совершенно осознанная, стратегическо-марксистская, типично либеральная хаотичная политика), и в альтернативе полная нищенская, но более бытово беззаботная предсказуемость городской жизни, сначала учащегося, а затем и наемного рабочего. Такая глобальная политика (полностью совпадавшая с мировой глобальной политикой либералов по отрыву от самодеятельных занятий народов мира и переселения всех в царство мегаполисов с их духом глобального торгашества и развлекаловки) выкачивала всю предприимчивую часть молодежи села приманкой примитивной развлекательной культуры городской жизни. Здесь в городской среде не было каторжной привязки к колхозу и можно было относительно свободно учиться, далее оставаясь в городе, или порхать с работы на работу «в поисках лучшей доли».

Далее Гарбусенко: -


«Жестокий произвол властей вызвал многочисленные восстания и бунты крестьян на Кавказе, Украине, Поволжье, Сибири и в других местах страны. В некоторых районах восстания перерастали в настоящие войны. В 1930 году на Кавказе, например, повстанцы овладели большим количеством населенных пунктов: станиц, аулов и даже городов – Микоян-Шахар, Теберда, Кисловодск. В Дагестане же повстанцы, ликвидировав советскую власть, были господами положения около года.

Для подавления крестьянских восстаний советское правительство посылало карательные экспедиции войск ГПУ – НКВД и крупные части регулярной армии с пулеметами, пушками, танками и самолетами. Десятки селений сметались с лица земли артиллерийским огнем, захваченные повстанцы расстреливались на месте без суда и следствия. Население восставших селений и районов поголовно от дряхлых стариков до грудных младенцев, ссылалось в отдаленные места страны.

Так, например, в 1930 году было выселено все 22-тысячное население кубанской станицы Полтавской. Потом станица была заселена новым пришлым народом, и само название станицы было изменено: вместо Полтавской она стала называться Красноармейской».

Из моего жизненного опыта

В 1977 году к 60-летию советской власти в Красноармейской перестраивали мемориал погибшим и я в составе бригады шабашников участвовал в строительства. Старый мемориал с воином автоматчиком сносили и на его месте возводили новый по современному проекту с вечным огнем. Перестройке в первую очередь подверглись сами захоронения и местные жители были постоянными посетителями и цензорами перепланировки захоронений. «Осторожно здесь край братской могилы» - слышали мы. Посетители сидели подолгу и я в перекурах осторожно расспрашивал их о истории захоронений. Первыми в мемориале, по словам жителей станицы, были захоронения красноармейцев (в 1919 году группе красноармейцев инвалидов выделили земельные участки). И они же умирая, составили первоначальный мемориал; затем в войну рядом был немецкий фильтрационный лагерь и умерших там немцы закапывали тут же и говорили, что кого то, там же расстреливали. А последними стали участники ожесточенных боев за Кубань, отсюда до Тамани и была немецкая Голубая линия обороны, и в результате боев погибло много советских солдат.

Название станицы местные жители привязывали к тем красноармейцам инвалидам и никто не посмел сказать про казачью станицу Полтавскую выселенную всего 45 лет назад согласно : -

«Постановление Северо-Кавказского крайкома  ВКП(б)»

От 16 декабря 1932 года

 Ввиду того, что ст. Полтавская, несмотря на все принятые меры, продолжает злостно саботировать все хозяйственные мероприятия Советской власти и явно идет на поводу у кулака, признать необходимым выслать всех жителей станицы из пределов края, за исключением доказавших на деле свою преданность Советской власти в гражданской войне и в борьбе с кулачеством.

Предрешить оставление в ст. Полтавской коммуны имени т. Фрунзе».

Тогда же Каганович напомнил кубанцам о печальной судьбе подвергнутого большевистскому террору и геноциду Терского казачества:

«Надо, чтобы все кубанские казаки знали, как в 1921 году терских казаков переселяли, которые сопротивлялись Советской  власти. Так и сейчас… А вам не нравится здесь работать, мы переселим вас. Могут сказать, как же это переселите – это беззаконность. Нет, это законность».

Вот каков был страх и ужас, жителей уже нашего времени, перед всеми теми непрекращающимися жуткими зверствами большевиков, специально выискивающими и сразу реализующими в рамках «революционной законности» любую причину для террористических расправ над беззащитным русским населением России.

Далее Гарбусенко: -

«Постановление Кореновского райкома ВКП(б) рекомендует применять к бегущим из колхозов крестьянам «самые строгие меры судебного воздействия вплоть до расстрелов»

 

До смерти напуганное русское крестьянство против своей воли пошло в колхозы. Но и тут оно оказало своеобразное пассивное сопротивление, что выразилось в массовом уничтожении крестьянством скота, который оно должно было при своем вступления сдать в колхозы. За 4 года коллективизации с 1929 по 1933 год поголовье скота в СССР сократилось больше, чем наполовину, а именно: лошадей с 34 мил. до 16,6 мил. голов. Крупного рогатого скота с 68,1 мил. до 38,4 мил. голов, овец и коз со 147,2 мил. голов до 50,2 мил. голов и свиней с 20,9 мил. голов до 12,1 мил. голов.

Коллективизация стоила стране неслыханных жертв. Было разорено и уничтожено свыше 5 миллионов наиболее крепких и жизнеспособных крестьянских хозяйств, миллионы крестьянского населения были репрессированы, раскулачены, половина скота была вырезана, основные сельскохозяйственные фонды на три четверти были разрушены и уничтожены. Сельское хозяйство вновь пришло в крайний упадок. В 1932 и 1933 гг. в стране разразился голод, унесший в могилу свыше 6 миллионов крестьянских жизней. В особо острой форме голод этот проявился в наиболее хлебородных частях страны – на Украине, на Дону, Кубани, где крестьянство проявило наибольшее сопротивление.

 Колхозы преобразовывали в совхозы, совхозы – а агрогорода, «неперспективные» деревни ликвидировали – и всё это ради того, чтобы вытравить частнособственнический инстинкт. Догматизмом партийной идеологии  умело пользовались русофобы, вроде главного теоретика ликвидации «неперспективных» деревень академика Заславской.

В итоге (русскому В.М.) крестьянину стало на всё наплевать (пусть начальство думает!), в итоге крестьянин стал пить вдесятеро больше, чем при «проклятом царизме», в итоге страна впервые за свою историю с 1963 г. стала покупать зерно за границей.

И сегодня продолжается истребление крестьянства, точнее, его остатков, только способы иные  – ростовщические кредиты да баснословные цены на удобрения, технику и горючее.

Снимем шапку перед Русским Крестьянином! И в Отечественную войну 1612 года, и в Отечественную войну 1812 года, и в Великую Отечественную войну спас Россию он. Устоит ли крестьянин в нынешней Отечественной войне…»