Дьявольский сон

          Ночь оказалась просто безумной в плане отдыха, потому что отдохнуть, не то,  что поспать,  вообще,  не удалось. Уже с вечера наступившего и уходившего дня, когда летняя темень  упала свежестью на зелёный район, долго и натужно за окном громыхал неустанный  МКАД, не давая покоя ни людям, ни птицам. И только звери безжалостно и равнодушно взирали на происходящий бардак, означающий невозможность заснуть для других.

 Вот и муха, давно проснувшаяся в  этом сезоне, сначала потирая свои тонкие  лапки, грозно вращая при этом своими стеклянными глазами, больше напоминающими  прозрачную   биосферу, поджуживала, будто подбодряла себя перед грядущим ночным безумием, потом уже громко и совершенно бесстыдно жужжала, пролетая над огромным комнатным пространством, минуя длинную  липкую ленту, раскачивающуюся где-то под потолком, словно петля висельника,  предназначающаяся для неё  и  её соратниц, таких же крылатых и жужжащих бестий. Им ничего не мешало, не буря, что вот-вот должна была  разразиться  страшными погодными переменами за тем же окном, они были прикрыты прозрачным стеклом от погодных невзгод, ни человеческие крики, с размахивающими кистями рук, пытающиеся достать до назойливой твари.

Они уже парой, потом сбившись в стаю из пяти штук, продолжали нагло и раздражающе жужжать, иногда, где-то невидимо  высоко,  под самым потолком, а порою над самым лицом человека, кривящим в этот момент недовольную мину и пытающегося отогнать наступающее ненастье.

         А ненастье не заставило себя ждать, разразившись бессонной, почти бесконечной  ночью, когда вредная погода, сменившая прозрачность ушедшего дня, принесшего успокоение и удовлетворение, шептала  на ухо Дьяволу:  «Возьми, возьми над  Богом, не дай им заснуть, не дай им   увидеть мир таким, каким он не может быть, оставь их со мной, в этой безумной ночи.»

И Бог, будучи  Дьяволом,  его воплощением в собственной доброте, прислушался к собственному внутреннему голосу, плюнул на двойственность собственной натуры, объединившись со своим вторым «Я», и всё   вторил в унисон Сатиру, играя с ним в свои недетские  жестокие  игры, пока народ отдувался за обоих, продолжая не спать.

Они были безжалостны в суматохе любого  дня, а ночью так и вовсе начинали бесчинствовать, эти два монстра в одном лице бытия.

      И потому  в темноте  нагрянувшего безмолвия, ударом колокола раздавалось биение сердца в груди, от страха непонимания того, что происходит. Какой уже час, какой уже день,  наступившая внезапно бессонница не давала возможности что-либо понять.

     И потому  с горящими от ужаса внезапно   возникшего  пожара в  глазах, в смятении беспорядочных чувств в душе и за её пределами, куда она всегда рвалась, это   вечно наивная детская  душа,  человек, словно фурия из других миров, носился в поисках того пса, который наплевал на грохочущий МКАД, на игры Сатира,  и не с ним, а спокойно и бездумно храпел, не боясь быть пойманным раньше  времени, и уличённым в бесстыдстве,  до того часа, когда всё успокоится и устаканится,  и наконец-то, однажды Бог договорится  с Чёртом, и снова наступит прекрасный незабываемый день, наполненный свежестью зелени, прозрачного летнего дня, пусть и с  тёплой, невзрачной, густой  пеленой духоты, тоже не дающей порою  возможности   заснуть, но больше не будет того повторения, когда за жестокие игры богов отдуваются только люди.  Ведь даже жужжащие твари на потолке пострадали безвинно, когда начался тот  погодный ураган страстей, чуть не оказавшись в том месте, которое им уготовил тоже безжалостный человек, желающий лишь  минуты покоя, но так и не сумевший в ту ночь заснуть, мучаясь уже какой день страшной бессонницей, больше  похожей на дьявольский  сон, когда обнажаются  все,  не только человеческие души, наполненные чернотой злодеяний и откровениями собственных    признаний. Ведь Дьявол в душе человека очень часто или даже  почти всегда  соседствует  с божественной добротой познания, когда совсем не понятно, кто же одержит победу в этой бесконечной борьбе между злом и добром, сконцентрировавшимся в одном существе, не важно, как названным,  ведь главное, это то, что  пока он будет живым, до тех пор будет воевать с самим собой,  как сражается вечный Сатир со своим  антиподом и не только   во сне, а и наяву…

14.05.2018 г.
Марина Леванте