Андрей и мадам Андрей

(Репортаж 1980 года)

   Три года работал в Мали на строительстве шахты слесарь Андрей Иванович Ульянко  - слесарь-монтажник из управления «Шахтспецстрой». С ним встретился внештатный корреспондент «Заполярной правды» В. Серебряный, работавший несколько лет в одной бригаде с А. И. Ульянко.


   Мы часто летаем из Норильска в Москву. И знаем, что наша страна, если смотреть сверху, синяя от бесконечных лесных массивов. А какая земля Мали?

 – Жёлтая. – жарко было на этой земле?
 – В сухой сезон плюс пятьдесят градусов – обычная температура.

 – В Норильске при минус пятьдесят металл обжигает…

 – А при жаре в 50 градусов металл становится таким горячим, словно его грели бензорезом.

 – Вспоминаю жестокую зиму 1972 года. Наша бригада монтировала копёр ВС-1 рудника «Октябрьский». Две балки верхней подшкивной площадки уже стояли. Третья висела на крюке крана. Заканчивалась смена, и поднимался ветер. Балку нужно было как можно скорее завести между стоящими и поймать на болты. Встать было невозможно, порывы ветра стали такими сильными, что у нас на глазах смахнуло вниз ящик с болтами. Решился Женя Горелов – была не была! – и  пополз на второй конец висящей на кране балки. Потом поднялся ты. Было ли что-либо подобное в Мали? Я имею в виду погодные условия.

 – В сезон дождей, перед ливнем, обычно налетает буря. Кратковременный дождь – и снова ясное небо и тишина. Актировок в Мали не бывает.

 – Сколько малийцев было в бригаде?

 – Большинство. Советских рабочих было только двое, был ещё один монтажник из Белоруссии. Я был инструктором.

 – В «Шахтспецстрое» бригада Базарова была интернациональной. Мы знаем, что в любом конце Советского Союза есть смелые парни, отличные работники. А как малийцы?

 – Мой друг Дибриль, негр из посёлка, в короткий срок стал монтажником высшей квалификации. Быстро освоил сварку, резку, такелаж. И даже работу на станках в мастерской – приходилось заниматься и этим. Сильный и смелый, он так ни разу и не надел монтажного пояса, а по копру ходил как птица. Когда Дибриль переехал в страну Берег Слоновой Кости к родственникам, он в письме написал: передайте спасибо «советикам», за то, что научили меня работать.

 – Монтаж – работа не для слабых. Трубчатые ригеля копра, как лакмусовая бумага для характера. В «Шахтспецстрое» был парень: как лезть на копёр – в лице менялся. Были такие среди малийцев?

 – Был один. С полным набором немонтажных качеств. Проработал у нас недолго. Остальные «маневры», так они сами себя называли (по-французски минер – шахтёр) были неплохие парни. Сварщики Мусса, Сэни, Морис, монтажник Камыба – все оставили добрую память.
   А в отношении выдумки – её было предостаточно. На Талнахе копры монтируются 25-тонным гусеничным краном, стрелу наращивают «гуськом». Такой стрелой можно подать груз в любую точку копра. В Мали копер был на 4 метра ниже, но 16-тонный кран не доставал до противоположных панелей. Придумали смонтировать кран-мачту. Мои «маневры» сразу разобрались, что к чему, и рационализация сработала без заминки.
   В Мали, как и на Талнахе, копер монтировался в ста метрах от ствола. Для экономии времени. Помнишь, как мы три месяца, всё лето, тащили по тундре первый копер «Таймырского»? «Маневры», хоть и поняли грамматику монтажа, не могли представить, что такая громада железа поедет по саванне.
 – Андрей, спрашивал меня Дибриль – а ты не шутишь? Я ему показываю на пальцах: в копре сорок тонн, четыре трактора потянут по десять тонн – и копер поедет. Не верил.
   В день подвижки копра у ствола собрался весь посёлок. И дети, и взрослые. Обычно шумные, стояли вокруг, затаив дыхание. Даже в те моменты, когда копер поехал и когда замер над стволом, – темпераментная толпа молчала. Настолько удивительным было событие.

 – Почти сто лет республика Мали была французской колонией. Видны ли следы колонизации сейчас?

 – Первого мая жители посёлка выходят на демонстрацию. Впереди колонны едет техника строительства шахты – наш кран, бульдозеры, компрессор, а за ними – малийцы на быках. Самая доступная для малийского крестьянина и рабочего личная техника – велосипед. Мопеды имеют более зажиточные люди.
   В стране много безработных. Полгода, весь сухой сезон, простые малийцы живут впроголодь. Не каждый маленький малиец может учиться. Все советские работники любили Бори, очень способного мальчика. Он прекрасно закончил начальную школу, а вот дальше учиться не мог. У отца не было средств. И, наконец, радость в глазах мальчика – отец на строительстве шахты заработал деньги, и Бори поедет в столицу, город Бамако! Но мечта Бори так и не сбылась. Отец Бори истратил деньги на покупку новой молодой жены. Отцу Бори 43 года, матери – 30 лет, а новой жене – 17.
   Многое в Мали воспринимается, как главы исторического романа. Начальная школа в посёлке захудалая – тесная, душная. Первое, что сделали мы, в порядке шефской помощи, – пробили рядом со школой артезианскую скважину, чтобы ребята могли освежиться в жару.
   Дети были частыми гостями нашего дома. Прибегут стайкой и вызывают мою жену: «Мадам Андрей! Мадам Андрей!»
   Чем только могли, мы одаривали их. С жителями посёлка мы дружили. А если говорить о моих «маневрах», не побоюсь громкого слова – мы были как братья.
   После каждой смены я складывал инструмент в сумку и уносил домой. «Маневр» Каныба догнал как-то меня, забрал сумку и отнёс в мой домик. Мне это было неприятно – к такому услужению не приучен. Но позднее, когда мы научились понимать друг друга, я понял, что ошибался. «Маневры» считали, что раз я учу их работать, трачу на это душевные силы, значит, и они должны платить тем же.
   Малийцы мягки, доброжелательны, приветливы. А чем платить за добро, они не знали. Много раз они приносили нам орехи, фрукты – мы с Надей наотрез отказывались брать – у каждого из них семеро по лавкам сидят. Сварщик Мусса – у него четверо детей – однажды даже деньги принёс. Стоит, улыбается: «Мадам Андрей, подарок тебе!» Насилу уговорили его забрать деньги обратно.
   Когда пришло время уезжать, прощаться к нам пришли семьями. Сварщик Мусса, пожилой уже человек, уткнулся в косяк двери и заплакал навзрыд, как ребёнок. У меня самого душа не на месте. Надя его успокаивает: «Не надо, Мусса, не надо, Андрей уедет, другой приедет». «Я знаю, – говорит, – другой приедет, да не Андрей». Вот такие дела…

 – Полгода на Родине, что вспоминается?

 – Смотрю на фотографии и думаю, как там мои «маневры». А ещё вспоминаю два деревца папайи, дынного дерева у нашего домика. В первый год подарил мне Каныба саженцы, и быстро они выросли. На второй год уже плодоносили…


1980 год. Газета «Заполярная Правда» за 31 декабря.