Первое лицо

1
Степан шел домой в приподнятом настроении и даже что-то веселое насвистывал.

– А чего грустить, – бормотал он, – если сам директор вызвал, – Ты, говорит, Степан Митрофанович, – самый опытный у нас сантехник. Еще в прошлом веке о тебе легенды ходили. А сейчас и пода;вно… Весь город за тобой охотится! – засмеялся он. – Понимаешь, купил в дом немецкую сантехнику. Даже с супругой летали в Берлин, выбирали, какую купить… Я же дом себе двухэтажный у пруда построил. Поди и не знаешь, где теперь жить будет твой директор? – и наливает по полстакана коньяка.

Выпили мы, лимончиком загрызли и черным шоколадом закусили.

– Надо, Степан, все установить, – говорит он, – честь по чести. А я тебе премию квартальную выпишу. И еще одну в конце года. Сейчас домой иди, проспись хорошенько, а с завтрашнего дня ежедневно за тобой в девять утра будет заезжать наша машина. Инструменты не забудь приготовить. Даю тебе на все это дело пару недель. Справишься? Начальство твое уже в курсе, где ты будешь находиться и работать.

– Это я-то не справлюсь? Плевое дело.

– Теща, – опять говорит директор, – кормить тебя будет три раза в день, а как сделаешь все, стол шикарный накроет с выпивкой, а до этого ни-ни. Понял?

– Понял, – говорю. – Чё тут не понять. Мне только нужен будет помощник. Поднять, принести, перенести… Полы там у вас, наверное, паркетные, чтоб не поцарапать.

– Они не циклеваны.

– Уже хорошо.

– А я не подумал о помощнике. Молодец! Дам тебе своего механика, это племяш мой, все равно ничего делать не умеет. Дармоеда в штате содержу. Ты с ним построже будь. Молодежь… Еще выпьешь?

– Не откажусь.

Налил опять по полстакана, а сам телефон в руки взял.

– Елена Адамовна, сейчас к вам подойдет наш сантехник, Степан Митрофанович, покорми его по-царски. Денег не брать! И пакетик домой сооруди из моего фонда.

– Хорошо, Максим Борисович, - отвечает она.

– Конец связи, – директор положил трубку, - Иди, Степа, в нашу столовую, там покормят тебя и пакетик дадут, - хитро подмигнул он.

2
Утром Степан побрился, побрызгал себя дезодорантом сына, поразился качественному запаху, надел синюю футболку и новые джинсы.

– Ты куда это, Яременко, такой красивый вырядился? – спросила жена, тоже собираясь на работу.

Степан правда был очень красив и походил на цыгана: смоляные вьющиеся волосы, правда, уже с проседью, черные усы и глаза… Взглянет – как магнитом притянет. От этого жена его сильно ревновала, а сколько слез пролила… И гулял он по молодости как скаженный, да и сейчас… Но никогда не обижал, деньги домой приносил, и дети все в него – такие же упрямые, но правильные. Лена и Руслан в университете учатся, а Герман школу с золотой медалью заканчивает, врачом хочет стать.

– К директору еду. Сменная одежда у меня в сумке. Вчера вызывал в кабинет. Дом построил и купил германскую сантехнику. Попросил установить. Не пойду же я к нему, как замарашка.

– Сема, ты уж постарайся.
– Я разве когда-то плохо делал?

У него действительно были золотые руки, и без работы Семен никогда не сидел. В свои сорок девять лет он в городе был на хорошем счету и даже популярнее, чем Пеле в Бразилии. Оттого и жили хорошо, не бедствовали. И у жены, и у него по машине. И дети устроены.

Взяв ящик с инструментами и пакет со спецодеждой, Степан ровно в девять вышел на улицу и, поздоровавшись с водителем, сел в стоящую у ворот машину.

3
У двери его встретила плотная симпатичная шатенка в розовом облегающем халатике. На вид ей было не более сорока с небольшим лет.

– Здравствуйте. Вы Митрофанович? – зарделась она.

– Можно сказать и так, – улыбнулся он, пронизывая женщину своим магическим взглядом, у которой от этого пробежала по спине мелкая дрожь. – Еще, скажу вам по секрету, Степаном меня иногда тоже зовут. А вы?

– Я мама супруги Максима Борисовича, Вера, – она протянула руку.

Вера произвела на Степана впечатление. Но он знал, что нельзя женщине дать почувствовать, что ею заинтересовались. Она сама должна сделать первый шаг к сближению. Ее душевный порыв должен произойти сам по себе. Она ведь готовилась к встрече, а на нее даже внимания не обратили. Женщины боятся старости, как огня. Вот теперь она весь вечер просидит у зеркала, рассматривая свое лицо, и завтра снова попытается завоевать внимание. Но и завтра и послезавтра со стороны Степана будет то же самое. А вот в конце недели с ней можно делать все что душа пожелает.

– А паренек не приходил, племянник директора? Он мне его в помощники выделил.

– Эдик? Он если к одиннадцати подойдет, то это будет очень хорошо.

– Он мне, собственно говоря, пока не нужен. Вы же мне сейчас все покажете и расскажете, где что лежит и куда это потом относить и, наконец, где я буду переодеваться и хранить свои инструменты.

– Степан, мне было приказано вас накормить. Все готово: яичница с беконом, кофе и бутерброд с икрой.

– Нет, Верочка, я позавтракал дома. Давайте сразу приступим к работе, – он на поставил на землю ящик и пакет, достал из заднего кармана джинсов блокнот и ручку. – Пойдемте.

– Как вам будет угодно, – высокомерно ответила она и, демонстративно играя бедрами, вошла в дом. – Начнем, пожалуй, с кухни.

Он с интересом осмотрел гигантский дом с огромным двором, обнесенный высоким забором из красного кирпича.

Пустой дом отвечал эхом. Пол покрывал еще не отциклеванный паркет.

– Это значительно упрощает дело, – радостно проговорил Степан, видя зияющие дыры в полу. – Это везде так? Нигде сантехника не стоит? Как же вы здесь живете?

– В этом доме пока никто не обитает. Максим Борисович с Лидочкой на старой квартире, а здесь я хозяйничаю. Живу в летнем доме, который всем необходимым оборудован. Вам показать его?

– Спасибо, пока не требуется.

– Но обедать все равно придется там.

– До обеда еще далеко. Оборудование все в наличии?

– Да, я покажу.

Степан все измерял и записывал в блокнот.

– Показывайте, что еще делать на первом этаже, и пойдем дальше и выше, – улыбнулся он.

4
Как выяснилось, работы оказалось всего-то – начать и закончить. Надо было установить, помимо мойки на кухне, три ванны и два душа, четыре унитаза, четыре биде и пять рукомойников.

Яременко хмыкнул, – Да здесь работы – на полтора дня.

– Правда? – удивленно спросила Вера.

Степан достал телефон.

– Максим Борисович, Яременко беспокоит.

– Неужели все сделал? – засмеялся директор.

– Почти, – улыбнулся Степан.

– Какие проблемы, все решим.

– Здесь такой большой объем работы, что и месяца, наверное, будет мало.

– Степа, я тебя не тороплю. Сильно не переживай, я скажу, чтобы тебя табелировали, сам прослежу за этим, на работу можешь не выходить, а вечером я заезжать буду. Завтра утром шофер передаст тебе пакет. Короче, работай, не торопясь и качественно, – в трубке послышались короткие гудки.

– Ну, – Степан потер руки, – теперь мне все ясно. Ведите туда, где это богатство хранится. Надеюсь, не под открытым небом?

– Что вы, у нас утепленный сарай есть.

– Если утепленный, тогда скорее пошли туда.

Вера взяла ключи и открыла добротный сарай, стоящий в дальнем углу двора, где было все аккуратно сложено.

– Молодцы! Теперь давайте мне ключи. Здесь будет мое пристанище, здесь я и переодеваться буду. Батюшки, а это кто к нам приехал такой красивый? – увидел он подходящего во всем светлом улыбающегося молодого человека.
– Это наш Эдик, – радостно обняла его Вера.

– Все, Верочка, идите, спасибо вам. Мы уже теперь сами. Работать надо, участок большой, загорать некогда. Обедать будем в два часа.

Вера молча развернулась и пошла к дому.

– Ну, заходи, родимый, не стесняйся! – было заметно, как у Степана заиграли желваки. – Решил со мной, Эдюшка, в дурачка сыграть? Не получится! – он крепко схватил парня за взбитый чуб. – Ты почему, сученыш, опоздал на два часа?

– Что вы себе позволяете?

– Я еще ничего не сделал, – Яременко хлопнул Эдика ладонью по гладко выбритой щеке. – А теперь слушай, что я тебе скажу, и запоминай! Не дай Бог забудешь или перепутаешь – покалечу. Я не шучу. В восемь пятьдесят ты ждешь, я подчеркиваю – в восемь пятьдесят, ждешь меня у ворот этого дома, переодеваемся и работаем без перекура, как глухонемые… Я сделаю из тебя человека и заставлю полюбить труд! Если замечу, что сачкуешь, строго накажу. Обед в четырнадцать, ужин в девятнадцать. Окончание рабочего дня – когда скажу. Все понятно растолковал? – толкнул Степан его к стене. – Я уразумел, что рабочей одежды ты с собой не брал, тем хуже. Будешь работать, в чем пришел. Сейчас носишь унитазы и биде, а куда ставить, спросишь у хозяйки. Первая дыра от двери – унитаз, вторая – биде. И носишь все аккуратненько. Упаси тебя Господь разбить или что-то подобное натворить. Ты за это начинаешь немедленно завидовать мертвым, а я тебе в этом помогу. И не вздумай подумать, что я шучу. В работе у меня шуток нет. А брюки на всякий случай сними – и за работу. Без моего мудрого слова ни одного лишнего движения, делать только то, что скажу.

5
Хорошая работа всегда делается неторопливо. И если начал одно, на другое уже не отвлекаешься. Эдуард вел себя положительно и хорошо помогал, порой даже не надо было и напоминать.

Вера тоже не мешала, появляясь только, когда требовалось звать на обед или ужин. Она каждый день выглядела по-разному и менялась к лучшему. Степан понял, что так она скоро совсем разочаруется в себе, а этого допустить никак нельзя. Он все запланировал на пятницу.

Через два дня Степан снова позвонил директору.

– Максим Борисович, здравствуйте, можно в понедельник начать циклевать пол на всем первом этаж и вскрывать паркет лаком. В пятницу закончу все на кухне, а пока занимаюсь туалетными комнатами и начну ставить рукомойники.

– Хорошо, Степан Митрофанович, все будет сделано. Лак лежит в коробках, в другом помещении сарая. Вера знает. Видел твою работу. Понравилось. Молодец! Ты конверт получил?

– Получил, Степан Митрофанович. Зря вы это, – в конверте лежало двести долларов.

– Не учи отца ловить блох в голове, – засмеялся он. – Еще вопросы есть?

– Больше нет.

– Вот и славно, работай.

– Эдик, – сказал Степан после ужина, – сейчас на кухню принесешь все для мойки, вместе с тумбой и разнесешь рукомойники по туалетным комнатам, в пятницу ты мне не нужен. Придешь в понедельник. Отоспись, а то на тебе лица нет. Боюсь потерять ценного помощника.

– Спасибо, Степан Митрофанович.

– Работаем без сантиментов.

6
В пятницу Степан пришел взъерошенный и возбужденный. Его глаза пылали жарким пламенем.

– Что с вами? – встревоженно спросила Вера. – Вы не заболели? А где Эдик?

– Я его отпустил.

– Гуманно!

– Проспал, представляете?

– Не мудрено. Работаете без перерыва. Коням отдых полагается, а вы… – засмеялась она с придыханием.

– Верочка, просьба великая.

– Слушаю и повинуюсь.

– Можно у вас принять душ, а потом выпить чашечку кофе? А то дома ничего не успел.

– Нет ничего проще. Пойдемте.

Они вошли в летний дом. Он тоже выглядел внушительно. В нем было несколько комнат, двери которых были закрыты, зал, кухня, туалет и ванная с душевой.

– Проходите сюда, раздевайтесь и мойтесь, а я сейчас полотенце принесу.

Степан в три секунды все сбросил с себя и уже стоял под душем, слегка задвинув полукруглую полупрозрачную дверь.

– Я принесла полотенце. Мыло и мочалка на полочке.

– Ой!! Ой-ёй-ёй! – закричал Степан. В кабинке была видна его опущенная вниз голова.

– Господи, что стряслось?

– В глаз что-то попало, веко открыть не могу.

Вера подбежала к нему, взяла руками голову, – Выпрямься, посмотри на меня.

– Не могу.

– Пожалуйста…

Степан резко выпрямился, притянул ее к себе и впился в сочные губы. Сверху лилась вода, смывая прическу Веры и обливая ее халат. Она что-то мычала, пыталась оттолкнуть его, но вскоре ослабла и стала покорной.

– Сбрось халат, – прошептал ей на ухо, – а то он скоро весь промокнет, – тихо засмеялся он.

– Какой дурачок… Моя прическа… Без нее я, наверное, похожу; на кикимору.

– Ничего страшного, мне придется сильно постараться и вновь превратить тебя в сказочную фею.

– Уж постарайся, миленький...

7
Через час с небольшим, красный, потный и ослабевший, Степан откинулся на спину.

– Пить, королева!

– Что изволит мой повелитель? – поцеловала Вера его в щеку в губы.

– Если есть – минералки.

– Какой?

– Не томи, пожалуйста, умру и ничего не доделаю Максиму Борисовичу. «Боржоми» неси две бутылки.

– Одну секундочку, милый.

И сверкая белизной тела, она выскочила из спальни. Полотенце, что было намотано на ее голове, свалилось на пол.

Вскоре на подносе появились две бутылки и два стакана. Волосы Вера уже попыталась причесать, а на ней красовался китайский халат с огромными цветами на красном фоне.

– Опять все скрыто от меня, – пропел Степан и жадно, не отрываясь, вылил в себя бутылку воды.

– А работа?..

– Хорошо! – воскликнул он – И снова душ, и снова работа. Мне кажется, ты стала краше сказочной феи, – он притянул к себе Веру и нежно поцеловал.

– Может, на фиг сегодня эту работу?

– Нет, солнышко, не поймут. Который час? Ничего себе, половина одиннадцатого! Я в душ, переодеваюсь – и крутить… Сегодня у меня работы не так много. Мы для закрепления повторим пройденный материал.
– Замечательно! – радостно воскликнула Вера.

– Ты обещала мне кофе! – прокричал он из душа. – Принеси его, пожалуйста, в дом, на кухню.

8
– Верочка, кофе поставь на подоконник и иди занимайся. Извини, но я не люблю, когда стоят у меня за спиной. Только не обижайся. Поцелуй меня и иди, а то руки у меня уже грязные.

Работал Степан с остервенением, все буквально горело у него в руках и все ладилось.

Быстро собрав тумбу, он приступил к установке раковин и сушилки. Уж здесь пришлось повозиться из-за неудобства и ограничения пространства.

– Степочка, ты ничего не сказал, а спросить я забыла. Обедать, когда будешь? Уже два часа.

Степан встал, потянулся, посмотрел на свою работу. Претензий к себе не было.

– Верунчик, осталось буквально час-полтора работы. И тогда… Давай поедим попозже. Если хочешь, – покушай сама.

– Нет, буду ждать тебя. Я водички тебе принесла, в этот раз армянскую «Джермук» и «Бжни». Ты не против?

– Спасибо, мой спаситель! – поцеловал он ее, – Постой немного, я буду пить и смотреть на тебя. Ты определенно стала еще краше.

– Подхалим, – улыбнулась Вера и, тоже поцеловав Степана в соленую щеку, быстро ушла.
9
– Вот на сегодня всё. Я в душ, ты в койку.

– А кушать?

– Верунчик, правда не хочу. Немного устал. Если поем – усну. Ты лучше еще водички принеси. А потом, запомни мудрые слова народа: «Сытый петух – ленивый петух!»

– Ой! – счастливо засмеялась Вера. – Иди мойся, петух! – снова прыснула она.

Через пятнадцать минут, сладко потягиваясь, в костюме Адама в спальню вошел Степан.

– Где моя фея? – пафосно произнес он, откинув в сторону руку и вывернув ее.

– Фея тоже в душ, на десять минут, а ты грей ложе.

10
Они лежали, боясь пошевелиться. Сил ни у кого не было.

– Веруня, подай, пожалуйста, мой телефон, хочу директору похвастаться.

– Чем? Любовными победами? – она крепко прижалась к нему и обняла.

– За это он меня явно не похвалит.

– А я хвалю.

– Максим Борисович, здравствуйте. Яременко.

– Здравствуй, Степан. Какие проблемы?

– Хочу, чтоб вы сегодня заехали домой.

– Я как раз и еду. В пробке стою. Минут через двадцать буду, жди.

Степан быстро отключил телефон и подскочил как ошпаренный, – Он на подъезде, одевайся быстрее!

Вера носилась по комнате, как полоумная, натягивая на себя одежду.

– Как ты вовремя позвонил! Вот попали бы в нехорошую ситуацию.

Но Степан ничего этого не слышал. Он мчался к дому, на ходу застегивая комбинезон. Схватив веник и совок, стал быстро убирать грязь с пола и высыпать ее в ведро, влажной тряпкой протирать тумбу и пол. Не успел он это закончить, как послышались шаги.

Он вышел навстречу.

– Порадуй, порадуй, Степан Митрофанович, своими достижениями.

Они поздоровались за руку.

– Проходите, Максим Борисович, на кухню.

Директор быстро вошел и встал как вкопанный, восхитившись увиденным.

– Митрофанович, я горжусь тобой! Даже шкаф повесил… И всё работает?

– Пробуйте.

Директор открыл краны, дверки, все ощупал, все потрогал, ко всему прикоснулся.

– Молодец! Честно, не ожидал. Держи, – он протянул Степану двести долларов, – заработал.

– Максим Борисович…

– Не спорь. А где Вера Сергеевна?

– Спасибо большое. Не знаю, наверное, в домике.

Директор достал телефон, – Вера Сергеевна, здравствуйте. Вы где? Идите к нам сюда в дом.

– Бегу, Максим Борисович. А вы давно приехали?
– Только что.

Через минуту появилась раскрасневшаяся Вера.

– Здравствуйте, Максим Борисович, а я в доме прибиралась и не слышала, как машина подъехала, и собака не загавкала.

– Посмотрите, что сотворил наш Левша, – глаза директора светились от радости.

– Красиво!..

– Красиво… Это не красиво… – он потряс рукой в воздухе. – Это искусство!.. А вы что такая красная?

– Говорю, что приборку внаклонку делала… А может, и давление повысилось.

– Потерпите. Три собаки скоро будет, ночной сторож, две прислуги, повариха… Еще месяца три-четыре – и въедем.

– Максим Борисович, хочу пожаловаться на Степана Митрофановича.

– Что такое? Приставал? – захохотал он.

Ее щеки заалели спелыми вишнями.

– Если бы, – притворно засмеялась она. – Он сегодня ничего не ел. Ни завтракал, ни обедал…

– Степа, это что еще за бунт? Мне нужен мощный мужик, а не доходяга.

– Просто чего-то захотелось, Максим Борисович, вам сегодня приятное сделать. А вы, Вера Сергеевна, ябеда.

– Вера Сергеевна, мы сейчас это дело поправим. Накрывайте на стол. Сколько вам потребуется на это времени?

– Двадцать минут.

– Прекрасно! А мы тут пока посмотрим.

– Собственно говоря, с первым этажом практически все завершено, можете присылать рабочих, пусть они с понедельника здесь начинают циклевать, вешать, клеить.... Это хорошо, что потолок у вас готов, его только после всего мощной струей сухого, но не горячего, воздуха обдуть требуется.

Они обошли всё. И везде директор восхищался работой мастера.

– Степан, суббота и воскресенье – выходной. Это не обсуждается. А в понедельник я всех пришлю, пусть осмотрятся, прикинут, что надо делать, и все остальное. Пойдем, Вера уже готова нас с тобой принять.

11
Мужчины с удовольствием поели солянки. После нее Вера Сергеевна положила жареную картошку с цыплятами табака, салат и тоненько порезала сухую колбаску. И все это принималось с пятизвездочным армянским коньяком.

– Вера Сергеевна, отнесите шоферу что-нибудь перекусить и кофе в термосе.

– Сейчас сделаю.

– Степа, а тебя здесь хорошо кормят! Может, и мне на довольствие сюда встать?

– Максим Борисович, а вы где служили?

– Командир группы артиллерийской боевой части на сторожевом корабле «Пылкий», старший лейтенант Яремчук! – он резко поднялся, втянув живот. – Правда, с началом перестройки уволился и ушел в бизнес. А теперь вот… – он развел руки. – А ты?

– Боцман малого ракетного корабля в Поти, Грузия.

– За тех, кто в море! – директор наполнил рюмки. – Не чокаясь, – и выпил. – Вот, Степа, какая мне трезвая мысль пришла. А давай я тебя сделаю прорабом. Не спорь, пожалуйста, – увидел он протестующий жест, – оклад вдвое увеличу, и времени свободного больше будет.

Вера тихо сидела и любовалась своим героем. Он ее сегодня просто покорил.

– Максим Борисович, предлагаю этот вопрос обсудить после завершения моей работы.

– Ты не понял меня, Степан, твоя работа никуда не денется, просто будешь старшим при благоустройстве моего дома.

– А потом…

– А потом ничего и дальше не изменится. До пенсии в королях ходить станешь.

– Заманчиво.

– Ну и славно, что договорились.

– Максим Борисович, давайте на коня – и я пойду. Отец приехал, а меня практически не видит. Тогда завтра с ним на рыбалку съездим.

– На коня так на коня. Я тебя довезу.

– Вот за это спасибо.

Прощались не долго. Степан, когда хозяин вышел, обнял и поцеловал Веру.

– Спасибо, – шепнула она ему. – До понедельника. Я очень сильно буду тебя ждать!

12
На улице уже смеркалось.

– Максим Борисович, – попросил Степан, – остановите, пожалуйста, возле магазина. Хочу минеральной воды купить, Светке мороженое и бате сигарет. Спасибо, что довезли, мне отсюда до дома метров двести.

– Давай, Степа, – директор пожал ему руку. – В понедельник подписываю приказ.

Купив все, что планировал, Яременко быстрым шагом поспешил домой. Перебегая проезжую часть, почувствовал, что в его туфлю попал камешек. Степан захромал. Уже и подъезд виден, но идти очень больно. Степан подошел к тускло светящемуся фонарю, оперся о него рукой и принялся дергать ногой, пытаясь вытряхнуть из обуви камешек.

Сзади шел изрядно качающийся мужчина. От увиденной картины он остолбенел. В голове промелькнула трезвая мысль о поражении брата по разуму электрическим током. Он бросился в кусты, схватил толстенную палку, которыми богаты наши дворы, подбежал к «пострадавшему» и со всей силы ударил Степана по руке. Тот рухнул как подкошенный. «Спаситель» наклонился.

– Ну что, жив?! – выдохнул он пары сивушных масел и улыбнулся улыбкой праведника.

– Что ты сделал, дебил? – простонал Яременко.

– Спас тебя от электротравмы.

– Какой травмы? Ты мне руку сломал!

– Это заживет, не сокрушайся. Я же думал, что тебя током убивает. Видел бы ты, как дергался.

– Это я камешек из туфли вытряхивал.

– А я думал… Надо было сказать…

– Что сказать?! – грозно спросил Степан и стал медленно подниматься.

– Ты мне брось… А то я тебя еще раз огрею, – мужик стал угрожающе поднимать палку.
– Это не требуется, – простонал Яременко от боли и сел, облокотясь о столб, – Помоги достать из джинсов телефон, жене позвоню, скорую помощь пусть вызовет.

13
Через три часа такси везло домой грустного Степана с гипсом на согнутой левой руке. Супруга прижалась к нему со здоровой стороны, выражая свое сострадание.

Сантехнику у директора доустанавливали другие мастера, выбранные Степаном, а он, уже в должности прораба, руководил всеми внутренними работами.

На Новый год семья Яремчук въехала в новый благоустроенный дом. Среди элитных гостей был и Яременко с женой. Он даже с супругой Максима Борисовича, Лидочкой, и ее мамой, Верой, летал за мебелью в Италию и обустраивал со своей бригадой весь интерьер квартиры.

Теперь рука хоть и двигалась, но еще побаливала. Это нисколько не мешало наслаждаться торжеством.

Увидев все эти чудеса ремесла, отцы города и области теперь звали к себе только Степана, который, от огромной прибыли, со временем построил дома своим детям, правда, не такие большие, но зато очень добротные.

А с Верой они остались хорошими друзьями и изредка обедали вместе. И теперь он душился только подаренным ею дезодорантом. И она тоже ревновала его к каждому столбу, но делала это ласково, понимая, что уйдет и не вернется.