Время, подаренное морем

В погожее утро мы с Беком любим ходить на берег. В песке можно найти самые неожиданные вещи. Море, когда бурлит и пенится, поднимает со дна и выносит на белую кромку песка спрятанное давным-давно, обломки прошедших жизней, что-то, бывшее прежде необходимым и дорогим, - обкатанное бесконечными поглаживаниями голубых волн и обычно покрытое склизким слоем зеленки.  Но нам по душе искать не это, а красивые раковины, оставляемые приливом. Иногда в них сидят осторожные моллюски, при малейшем прикосновении они изо всех сил втягивают вкусное тельце внутрь своего домика. Но куда там! От нас с Беком не уйдешь!

До меня донеслось неясное "яяяяя..." Бек звал меня, махая призывно рукой - он далеко ушел по берегу, сегодня раковины попадались редко. Когда, запыхавшись, добежала до него, он затараторил (он всегда тараторит, когда волнуется - такой уж Бек):

 - Нея, глянь, что нашел, это совсем новое, я такого не видел, и ты не видела, - я знаю, и мама не видела, - я знаю! Это что-то важное, посмотри, оно совсем целое, даже зеленки на нем нет! Ты потрогай, потрогай! - Бек пихнул мне в руку нечто круглое, внутри которого виднелись какие-то значки, типа того, что рисует Косматый Хо. Вещица была плоской, легкой, гладкой. Я попыталась представить, для чего она, но мне ничего не пришло в голову.

 - Отнесем это Косматому Хо, - предложила я, - он самый умный, он скажет, что это.

Беку не терпелось узнать, что же он нашел, и мы вприпрыжку побежали в поселок. Чистое небо и свежий ветер  - значит, на ужин мужчины принесут рыбу, а вечером о находке Бека узнают все - после сытного ужина жители поселка обычно собираются вместе обсудить прошедший день. Бек окажется в центре внимания. Я поглядывала на друга и время от времени прыскала в сторону, такой у него был важный вид.

Косматым Хо прозвали за растительность на теле. Сколько он не скоблился отточенным краем ракушки, волосы все равно лезли у него из головы и даже из лица. Если бы он не брил их, с ним было бы страшно даже стоять рядом. Но то, что выросло из его рук, ног и груди, Хо не трогал, и этот мех, как он сам говаривал, греет его в холодные дни. Хо нездешний, его принесло на наш берег морем на обломке дерева. Он уже и сам не помнит, откуда он - так давно это было. Но зато он помнит многое из того, что ему рассказывали там, где он родился и вырос, прежде чем попал к нам. Мы не такие как Хо - нам не надо бриться, мы чистые.

Бек торжественно положил на циновку найденную вещицу. В полумраке хижины от меня не скрылось изумление на смуглом морщинистом лице Хо. Он осторожно, двумя пальцами, взял штукенцию и почему-то понюхал.

 - Из моря?

 - Да, - степенно кивнул Бек, - это я нашел. - Он, не спрашиваясь, сел рядом с Хо. Ведь о нем будут говорить сегодня вечером, поэтому можно сделать вид, что он стал ровней мужчине.

 - Что это, Хо? - спросила я.

 - Я не совсем уверен, но, кажется, это часы.

 - Что?! - в один голос воскликнули мы с Беком, - Ча-сы? Что такое "ча-сы"?

 - Я видел такие на сохранившейся высокой хижине в тех краях, где я родился. Мне тогда сказали, что это часы - для того, чтобы считать время.

 - Вре-мя? - мы  с Беком переглянулись, - а что такое "вре-мя", чтобы его считать?

 - Нууу... - смутился Хо, - так сразу не объяснить... Вот раньше день и ночь разбивали на мелкие кусочки, чтобы... чтобы... чтобы знать, например, когда встанет солнце.

Мы с Беком расхохотались. Как можно разбить день или ночь на мелкие кусочки? Да зачем знать, когда встает солнце - ведь оно встает независимо от того, знаем мы об этом или нет. Так же и ночь.

 - Хо, скажи нам правду, что же это такое - вре-мя? Ну не могли же Ушедшие заниматься такой ерундой? - отсмеявшись и утирая слезы спросила я.

 - Я думаю, - помолчав, сказал Хо, - Ушедших жило на землях вокруг моря очень много, очень, как... звезд на небе. Нам и не представить, сколько. Наверное, им нужно было как-то договариваться между собой, когда следует собираться вместе - есть рыбу. Вот они и придумали время. А эти штукенции сделали для каждого, чтобы знать, в каком из кусочков дня надо идти есть рыбу.

Я попыталась еще раз представить день, разбитый на кусочки и меня снова одолел смех. Но Бек не смеялся. Он спрашивал и спрашивал Косматого Хо о времени. Оказывается, Ушедшие разбили на кусочки не только день и ночь, но и лето и зиму. Я знаю, что Ушедшие были гораздо умнее нас, у них имелось такое, о чем нам и помыслить невозможно. Но они не остановились на том, чтобы делать летающие дома и подземные повозки (обо всем том мы знали из рассказов самых старых обитателей поселка), они, оказывается, еще взялись за зиму и лето. Наверное, потому небо и упало на них, - в сердцах подумала я.

Бек вместе с Хо крутили вещицу так и сяк и вдруг оба одновременно вскрикнули. Часы внезапно ожили: внутри них что-то застучало, точно как сердце у человека, а на круглом глазу, где нарисованы значки, тонкие палочки начали двигаться. Мы положили ча-сы на циновку и сели вокруг.

Из оцепенения нас вывел радостный вопль наших женщин. Рыба! Сегодня собрание и общее веселье!

Когда сумерки спустились на верхушки густых крон деревьев вокруг нашего поселка, на площадке, заботливо посыпанной чистым песком, стали собираться жители. Лица у всех лоснились от жира, у женщин красиво блестели груди, мужчины постарались намазать себе и живот, чтобы всем было видно, как много и хорошо они поели. Когда первоначальный гвалт стих и все расселись по порядку - по возрасту и важности в племени, в середину круга Хо за руку вывел Бека. Тот был бледен и сосредоточен.

 - Этот не-мужчина сегодня готов стать мужчиной! - провозгласил Хо. - Он принес то, что принадлежало Ушедшим! Живое! Это Часы!

С этими словами Косматый Хо поднял вверх руку с часами. Все вскочили и столпились вокруг него, рассматривая штукенцию. "Дай, дай посмотреть... Что такое "ча-сы"... Покажи, Хо..." - загомонили поселковые, но Хо никому не дал и дотронуться до вещицы. Он приказал всем вернуться на место и продолжил:

 - У нас теперь есть Время! Мы можем знать, когда наступит ночь и когда после ночи придет день. Мы будем считать дни и месяцы и годы - как Ушедшие. Согласны ли вы с тем, что тот, кто нашел живое, принадлежащее Ушедшим, становится Хранителем этого живого. Так?

 - Тааак... - прошелестело в ответ.

 - Согласны ли вы с тем, что тот, кто был не-мужчиной и нашел живое, принадлежавшее Ушедшим, становится мужчиной. Так?

 - Тааак...

 - Сегодня я даю новому мужчине имя. Отныне его зовут Часовщик! Он будет хранить и поддерживать жизнь того, что принадлежало Ушедшим.

 - Тааак...

В отсвете факелов я с неожиданной для себя грустью любовалась горделиво приподнятым подбородком Бека. Он стал мужчиной, значит, теперь нам не бегать вместе на берег в поисках моллюсков. Будь проклято выдуманное Ушедшими время!

Когда все разбрелись по хижинам, я пошла на берег. Ночь - целая, не разбитая на кусочки, - опустилась черным крылом на поселок, крыши хижин, кроны  старых кривых деревьев, ласкала отблесками звезд мягко стелющиеся волны. Я сидела на мокром песке, кутаясь от холодного ветра с моря в плетеную накидку из травы. За спиной послышались шаги. Бек!

Он сел рядом, громко вздохнул.

 - Не грусти, Нея. Я тоже не ожидал, что так быстро все изменится. Что поделать... Но запомни, что когда-нибудь в хижину твоей матери придет моя мать с подарками... - Бек еще немного посидел рядом со мной, потом вскочил, отряхнул песок и ушел, не сказав мне больше ни слова.

Да и что еще говорить, мои щеки пылали, как самый большой факел в кругу собрания, а сердце стучало так громко, что, наверное, было слышно в самой дальней хижине