Советская рабочая суббота

Примечание

Весь год наш Премьер твердил о четырехдневной рабочей неделе. Устал, видно, трудиться. Или вообще устал, поэтому заговорил еще  о своем нежелании работать 31 декабря этого года.  Видно, совсем не знает, что это такое - трудится. В связи с этими его бесконечными заявления  о "четырехдневке" и нерабочем 31 декабря, мне вспомнилось наше Советское рабочее прошлое и наши Советские рабочие субботы, воспоминаниями о которых захотелось поделится.


Для чего суббота  Советскому заводу?

В СССР на промышленных предприятиях суббота чаще всего была рабочим днем – надо было делать план. А выполненный план, это министерская премия всем работникам завода, это тринадцатая зарплата, это фонды на строительства жилья и социальных объектов для завода, и путевки во всесоюзные здравницы и много, многое другое, направленное на удовлетворение материальных и социальных потребностей работников предприятий.

То есть, с помощью производственного плана Советские предприятия осуществлялся  принцип социализма в стране -  сколько заработал, столько и получил; чем лучше работаешь, тем больше получаешь, тем больше имеешь.

А план тогда бывал по объемам и по номенклатуре, и по срокам изготовления. Поэтому в субботу обычно работали по показателям плана – подчищали срочные заказы плана. Но работали обычно не полный рабочий день, а  сокращенный,  до обеда. Поэтому приказа о рабочем дне по заводу обычно не делали, а ограничивались распоряжениям по цехам. Делали это так для того, чтобы не платить за   выходы по субботам   по закону о работе в выходные и праздничные дни, когда предусматривалась более высокая тарифная  оплата за работу.   А распоряжения по цехам давало возможность оправдания случившихся вдруг несчастных случаев с работающими в субботу.

Работали по субботам обычно до двух часов дня. И работали в основном  цеха и некоторые ИТР, которых назначало свое начальство в качестве дежурных по цеху. А платило этим ИТР обычно из премиальных за выход. В цехах за выход платил сам начальник цеха из своих соображений.  А директор в пятничную оперативку всегда задавал один и тот же вопрос присутствующим:

-- Те, кто выходит в субботу – список на стол секретарю…

И руководители цехов и отделов знали, что, если у них никто не выйдет на работу в субботу, то это чревато неприятностями с Генеральным директором. Поэтому от греха подальше  лучше  вывести людей. Не всех, конечно же. Но несколько подразделений на срочные работы все-таки  надо  бы     вывести. Зачем начальство раздражать?

Ведь по субботам и само начальство заводское  выходило и, естественно,   по проблемным цехам обязательно пройдется и проедется. А как же иначе?!  И по итогам своего «проезда» по цехам потом в понедельник обязательно скажет.  Про кого одобрительно,  про кого  язвительно, а кого и в открытую «отматерит».

 А одним из самых проблемных цехов на нашем заводе тогда был, так называемый ЦМК,  или  цех сварных металлоконструкций, девяти пролётная громада « блока  цехов»  под одной крышей  с численностью работающих около тысячи человек. В этом цехе долгое время  работал и я на самых различных должностях, начиная от мастера и кончая заместителем начальника цеха.

Любая «субботнешняя»  работа в цехе заканчивалась выпивоном. Часов до двенадцати рабочие обычно работали активно, а потом начинали «соображать» и к двум часам все в цехе выпивали, «зажевывали», кто чем, и спокойно шли домой. И ничего с выпивкой по субботам поделать не могли. Потому что большинство рабочих выходили в субботы именно   для того, чтобы после работы выпить.

И вот однажды к нам в цех приехало все заводское начальство в лице Генерального директора, директора по производству, Главного инженера,  Предзавкома и Парторга  завода. Все начальство группой идет по пролетам, наблюдая, как идет работа. Начальство сопровождает начальник цеха, зам по производству, зам по подготовке производства, механик и энергетик цеха. Ну и мастер того пролета, по которому мы идем.

Заходим на один пролет, а там рабочие сидят, не работают. Генеральный сразу к начальнику цеха:
-- В чем дело? Почему не работаете?

Начальник цеха с тем же вопросом к мастеру. Тот разводит руками, крановщица, мол,  в  туалет пошла – с животом у нее что-то сегодня?

Что здесь поделаешь – непредвиденное обстоятельство Таков она, жизнь! Не попрешь против ее законов, не попрешь! Потому и строили во всех цехах советских заводов общественные туалеты. И мужские, и женские, и даже женские гигиенические комнаты.  Вот и стоит теперь  все заводское начальство  и ждет эту крановщицу, которая пошла по своим делам в туалет.
 
 И вот она наконец-то возвращается,  идет  высокая стройная, красивая молодая женщина лет тридцати со свободно раскинутым по плечам  темными волосам и  в тщательном подогнанном по фигуре комбинезоне.

Начальник цех, разъяренный присутствием такого большого количества высокого начальства  у него на одном пролете, который стоит из-за какой-то смазливой крановщицы,  подбегает к ней и кричит чуть ли не матом:
-- Ты где шляешься?! Ты  что, не видишь – из-за тебя весь пролет  стоит?

Она, не останавливаясь ни на секунду, окинула его снизу  вверх пренебрежительным взглядом уверенной в себе женщины, и спокойно произнесла:
-- Пошел ты на «х…й», придурок недоделанный! Мне что, уже и в туалет сходить нельзя?

Начальник цеха оторопело открыл рот  - так с ним еще никто никогда не разговаривал. Да еще в присутствии большого заводского начальства.

А она демонстративно поджала губы,  подняла кверху свой точеный подбородок, прищурила тщательно подкрашенные глаза(надо сказать, что крановщиц в цехе было несколько десятков женщин, все молодые и все красивые ) и с гордо независимым лицом прошла мимо начальника цеха и всей «кучки» высокого заводского начальства. Генеральный директор не выдержал и зажал рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся изо рта неудержимый смех, остальные   «начальники» из свиты Генерального сделали то же самое.

PS  Прошло много времени, завода нашего давно уже нет, а  эта прошлая история  у меня  никак не хочет   забывается. Да и субботы наши я вспоминаю с удовольствием –  такого яркого единения интересов рабочего  коллектива завода и начальства я больше не помню.
***