История 4. Красная речка

Всю книгу можно БЕСПЛАТНО СКАЧАТЬ на сайте LITRES.RU по ссылке: http://www.litres.ru/maksim-valerevich-fedosov/desyat
Все истории из книги «X» можно прочитать на сайте Максима Федосова: http://maximfedosov.ru/

1.

В городе Н. строились новые жилые районы, торговые центры, расширялись улицы и дороги, открывались магазины, словом, город жил и развивался. Здесь жили простые люди, ходили на работу, возвращались домой, ели-пили-спали и опять шли на работу.
Порой в семьях людей тоже происходили какие-то изменения: рождались дети, дети шли в школы, в институты, и, уже повзрослевшими пополняли тот контингент, который изо дня в день шёл на работу и с работы.
Дни шли за днями, лето сменялось осенью, день сменялся ночью, а жизнь людей практически не менялась. Интересно, почему города развиваются, а жизнь людей, населяющих эти города, так уныла и скучна? Может быть, потому что они не умеют «открывать», «расширять» и «развивать» именно себя самих?
Однако, жили в этом городе люди, которые «развивались» и «расширялись» – они регулярно открывали какие-то фирмы, выигрывали тендеры, брали и сдавали что-то «в аренду», чем-то торговали и владели, – словом, они тоже ходили на работу. Правда, их деятельность была немного иной – они, как правило, работали недалеко от администрации города.
Некоторые работали прямо в администрации.
Именно там, в этом невысоком сером здании на центральной площади, и был сосредоточен весь «потенциал развития». Люди, работавшие здесь, не только расширялись и укрупнялись (в обоих смыслах), — они ездили отдыхать в совсем далёкие страны и города, которые «расширились» уже много лет назад. Некоторые даже жили в тех далёких городах. Зарабатывали и получали здесь, а жили и тратили — там. Наверное, им так было удобнее.
Некоторые говорили о них, что «они неплохо устроились». Хотя «они» так не считали. «Они» «пахали». «Пахали» по двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю.
Глагол «пахать» был любимым словом Игоря Сергеевича Рублёва. Он употреблял его всегда и везде, когда речь шла о работе. А так как он практически круглосуточно говорил только о работе, то постоянно повторял этот глагол, словно пытаясь как-то повлиять на повышение производительности своих подчинённых. Сотрудники его компаний лишь горько вздыхали, услышав в очередной раз это слово, и кивали головами, соглашаясь с боссом. «Пахать» не хотел никто, потому что зарплату платили всего лишь раз в месяц, а пахать нужно было каждый день.
Сам Игорь Сергеевич пахал за десятерых. Он верил только в собственную работоспособность и считал, что таких как он, — трудоголиков, рано или поздно, ждёт обязательный успех. За пятнадцать лет такой работы практически без выходных в его бизнес-арсенале уже были несколько успешных предприятий, многомиллионных кредитов и парочка непродуманных проектов, которые тянули всю «группу компаний» назад. Вместе с этой группой компаний Игорь Рублёв имел к сорока годам «группу» хронических заболеваний, но в больницы и поликлиники ходить не любил и запивал свои болезни некоторым количеством таблеток, – а когда и они не помогали, — алкоголем, считая, что это средство лечит всё и всех. Оно и действительно помогало, но ровно до утра.
А утром начиналось всё сначала.
Его друг со школьной скамьи – Павел Николаевич Крестовский отчасти разделял мнение друга, о том, что нужно «много пахать», однако ему некому было каждый день твердить эти прописные истины – у него была небольшая фирма, которая тоже располагалась недалеко от администрации города. В фирме работали всего три человека – сам Павел, его друг, — Григорий, дизайнер-архитектор и чертежница Катенька. Совещание у Павла Николаевича проходило очень коротко: оно, как правило, состояло из одного вопроса к Катеньке «Ну, начертила?» и её отрицательного ответа.
И так повторялось каждый день.
Павел с детства мечтал стать архитектором, много рисовал, закончил художественную школу, но в архитектурный институт поступил только с третьего раза, отслужив три года на флоте. Его увлечения поездками, походами, туристическими клубами по молодости лет не позволили ему к тридцати девяти годам догнать своих школьных приятелей по «бизнес-классу» – его бизнес был самым скромным среди друзей, и Павел чувствовал себе немного моложе своих приятелей, хотя все они учились в одном классе Н-ской школы.
Но был среди школьных друзей и самый настоящий «воротила бизнеса». Так называли его друзья. Президент строительного холдинга «Эн-Строй» Владимир Борисович Хитрик. В школе он был первый хулиган среди мальчишек, и многие одноклассники недолюбливали его и даже боялись. А потому придумывали ему клички и прозвища, от которых теперь осталось только одно, которое лично его вполне устраивало.
Друзья звали его просто: Борисыч.
Вот где была сосредоточена вся мощь строительного бизнеса города! Владимир Борисович работал «очень близко» к администрации города, как говорят, «в тесном контакте». Поэтому очень часто на информационных стендах строительных заборов вокруг городских строек красовался логотип именно его компании. За несколько лет такого «тесного контакта» с администрацией он уже успел построить в городе несколько небольших торговых центров-павильонов, из которых самый большой – торговый центр «Пирамида». Об этом центре знал в городе практически каждый житель, и когда кто-то хотел сравнить цены на продукты, то как правило сравнивал цены на местном дешёвом рынке и в этой самой «Пирамиде». Разница выходила существенная.
В его офис ходили на работу ежедневно более тысячи человек – строители, монтажники, водители, маляры и плотники, и конечно, менеджеры, проектировщики и секретари. Борисыч не проводил пустых совещаний, не пытался заставить «пахать» всех своих сотрудников. Он считал, что успеха в бизнесе можно добиться только двумя известными путями. И оба пути, по его мнению, вели в администрацию города.
Были в городе и другие строительные холдинги и компании, но Владимир Борисович их делами интересовался мало, и всегда находил недочёты в их работе. Откровенно говоря, это были его конкуренты. А ведь конкуренция, как известно, развивает рынок.
Больше всех в «конкуренции» в этом городе понимал только один человек – руководитель департамента строительства в городской администрации Сергей Сергеевич Коробченко. Он был опытным руководителем департамента, развивал город согласно подготовленной им самим стратегической программе, которая была составлена в двенадцати томах и принята на очередной сессии городского совета. Причём, принята программа была без особенного обсуждения и все остались довольны.
Больше всего остался доволен сам Сергей Сергеевич и его ближайшие помощники. Также остались довольны руководители всех городских предприятий строительного сектора, каждому из которых поручили кусок работы по развитию города. Поэтому о конкуренции Сергей Сергеевич мог говорить долго и красиво. Он к каждому относился внимательно, каждого принимал тепло и радушно, и мог долго слушать, не перебивая. Никто не выходил от него раздраженным или обиженным. Каждый входил и выходил в хорошем расположении духа.
Работы хватало всем: город рос.
И Сергей Сергеевич рос вместе с ним.

2.

Борисыч спешил. Он начертил на бумажке какие-то линии, похожие на здание и показывал Павлу.
– Представь себе, Паша, – это высоченная башня.
– Ну.
– Что ну. Ну, ты на каком этаже живёшь?
– На третьем.
– Я на пятом. А это будет тридцатиэтажная башня. Прикинь, тридцатиэтажная…. У «Стройкомплекта» двадцать два этажа, у нас будет тридцать.
– А ну да… Нам нужно круче, да?
– Да не круче. Нам нужно просто… выше.
– Зачем?
– Это маркетинг, Паша, если ты помнишь, что означает это слово.
– Я знаю, Борисыч, в маркетинге нет понятия понты.
– Ладно тебе, не придуривайся. Какие тут понты? Это всего лишь желание ставку аренды поднять хотя бы на пять процентов и всё. Никаких понтов тут нет.
– Ладно, поехали.
– Поехали... — Павел внимательно посмотрел на Борисыча. — На чём поедем, на моём старом Опеле или на твоём новеньком Мерседесе?
– Ну, на моем.
– Вот видишь… а ты говоришь, что я не знаю, что такое маркетинг?
– Причем тут-то маркетинг?
– Ну… как – у тебя же «Мерседес»?
– Ну, мерседес…
– Ну вот. Поехали, маркетолог.
В субботу утром в ресторане было немноголюдно. Борисыч и Павел сразу увидели Рублёва и, пройдя в дальний угол, сели за стол.
– Привет, мужики. Что за спешка? Почему в субботу? Я по субботам обычно на объектах совещания провожу...
– После, после… Игорь… свои совещания будешь проводить. Тут… дело, – Борисыч открыл папку с надписью «Дело».
Павел придвинул третий стул и все уселись.
– Господа, я собрал вас… – Борисыч широко улыбнулся.
– К нам едет ревизор, да? – Рублёв уже приготовился смеяться.
– Нам только ревизора не хватает. У меня и так налоговая сидела две недели в офисе, всё перекопала.
– Ну… и нашли?
– Чего нашли-то?
– Ну… то что искали?
– Иди ты, Гарик! – Борисыч называл Рублёва так, когда сердился. – Они искали прибыль! А её разве найдешь, если даже я её найти не могу? Вся прибыль ушла в инвестиции на строительство нового бизнес-центра.
– Как, ты ещё один задумал строить?
– Конечно, задумал. Я вас за этим и собрал. Смотрите, мужики, какие расклады, — в глазах Борисыча задвигались цифры и зашелестели невидимые банкноты, — ставка аренды растёт, — раз! Спрос на офисы и торговые площади растет — два! «Стройкомплект» уже третий центр закладывает, Коробченко суетится, — это три! Ещё пару-тройку лет и все площадки в городе будут заняты. Нужно вкладываться серьёзно. Брать землю, привлекать инвестиции и строить, строить…
– Где эти инвестиции взять? Я тут полмиллиона рублей найти не могу… – Рублёв небрежно взял со стола меню.
– Гарик, ты не там ищешь… – Борисыч отобрал у него меню, захлопнул его и положил на стол. – Когда ты поймешь, сколько у тебя бизнесов, и какой доход приносит каждый из них, тогда и найдёшь полмиллиона и даже больше. Сейчас Борисыч больше смахивал на преподавателя, который отчитывает студента. – Тут речь идёт о другом. Я хочу построить не просто бизнес-центр, я хочу построить жемчужину города – это будет самая высокая башня в городе! Самые большие площади, самое крутое здание, это не просто понты, ребята! Это самые понтовые понты! Мы сможем забрать весь крупный бизнес к себе, – в такую башню не пойдёт только ленивый. Каждый захочет посмотреть с тридцатого этажа на любимых конкурентов, – и Борисыч загадочно улыбнулся.
– Ты даёшь… – Рублёв с уважением посмотрел на Борисыча. – Я всегда знал, что у тебя большие амбиции… А деньги? Где такие бабки взять?
– Ну, кое-что уже вложено. Уже идут согласования по земле. Коробченко уже в курсе наших планов. Дальше, – под залог моей «Пирамиды» мы берём кредит по хорошей ставке, привлекаем Андреева из Екатеринбурга, он тоже хочет войти в долю. Ну и мы с вами. С тебя, Гарик – отделка всех внутренних помещений, твою долю определим по смете, а с тебя, Паш, – проект, защита и рабочие чертежи. Так, втроём-вчетвером и потащим.
– Это ж сколько, на первый взгляд? Сколько денег-то нужно? – Рублёв вопросительно посмотрел на Борисыча.
– По моей оценке около пяти миллионов долларов выходит. Но нужно сделать грамотный проект, я хочу, чтобы это был тридцатиэтажный комплекс на минимальной площади. Паша, это по твоей части. Два-три этажа торговые, остальное – офисы. А при наших возможностях обойдёмся дешевле – экономим на проекте и отделке. А главное – смотрите, какое я место нашёл, – Борисыч раскрыл большую карту района – Краснореченский район, тут через год снесут старые бараки, и закладывают два элитных жилых квартала, а новая дорога пройдет к центру именно здесь, рядом будет инновационный парк от Мельниченко, а вот тут – как раз посередине мы и построим башню. Коробченко уже одобрил идею, но пока, кроме него в администрации об этом никто не знает. Через пару недель нужно прикидывать первый бюджет, а в конце месяца нужны все подробные раскладки по ценам – что, чего и сколько. Проект серьёзный, я сам выдергиваю всё, что смогу – Борисыч почему-то полез в карманы. – Проект серьёзный, – повторил он ещё раз, делая ударение на слове «серьёзный», – я не знаю, сколько и чего удастся ещё построить, времена идут сложные, но этот проект нужно вытянуть. Год на разработку проекта с согласованием, поиск средств, юридические вопросы, подряды и прочее, год на фундамент и монолит, год на отделку – в три года нужно уложиться. Затем, мужики, пойдёт аренда и тут уже… – Он зажмурился, видимо представляя себе графу «доходы» в своих отчётах… – тут уже ребята, заживём нормально, как люди. Я в Европу хочу перебраться, Гарик вон, хоть квартиру купит, ну и тебя, Паша, женить давно пора… – он потрепал его по плечу. – Как Вам проект?
– Борисыч, ты это реально? То «Пирамида», то «Башня»? Прямо фараон… Как ты потянешь пять миллионов долларов? – Павел отодвинул наброски проекта.
– Почему я потяну?... Мы потянем. Три, ну три с половиной возьмём в кредит под «Пирамиду», остальное… — он помолчал. — Остальное своими ручками! Вот этими, – Борисыч поднял вверх правую руку с красивой золотой печаткой. – Не боги горшки обжигают!
Через две недели они сидели в загородном доме у Борисыча и обсуждали возможные детали будущего проекта. После трехчасового обсуждения, бывшие школьные друзья разлили по рюмкам коньяк и выпили за успех. И только спустя час как-то сам собой зашёл разговор о распределении долей в будущей компании, которая станет собственником здания. Определить точные доли сразу не могли, нужно было видеть точные сметы всех работ, а объёмы работ были ещё не подсчитаны. Однако обсуждение своих будущих доходов от сдачи в аренду почти трёх тысяч квадратных метров затянулось глубоко за полночь, и коньяк быстро кончился. Окончательные цифры и суммы решено было отложить до встречи Борисыча в администрации города. Требовалось окончательно утвердить проект башни в изменениях генплана и договориться о помощи города в строительстве. Заснули все под утро в хорошем настроении, уставшие, но довольные.
Мечты о новой жизни плавно перетекали в приятные сны…

3.

Кабинет Коробченко в администрации города был обставлен с шиком. Угол кабинета занимал огромный аквариум с тремя большими рыбами, одна из которых напоминала маленькую акулу. В другом углу располагался длинный деревянный стол со стульями, для больших совещаний, хотя Сергей Сергеевич долгих разговоров не любил и решал всё быстро, по-деловому.
Утром он заботливо вешал пиджак на спинку своего высокого кресла, ходил по кабинету в ослепительно белой рубашке с ярким галстуком, и всегда и всем улыбался. Его улыбка была каким-то символом успеха администрации в любом мероприятии и поэтому мэр города часто звал Сергея Сергеевича на все открытия и торжественные акции: улыбка Коробченко часто украшала трибуну администрации, и фотографии в газетах выходили не столь унылые.
На боковом столе стояли телефоны, наподобие старых советских «вертушек» – свои умения строить отношения с вышестоящими руководителями Сергей Сергеевич принёс из министерства, где проработал больше двадцати лет. В стеклянном шкафу вдоль стены стояли кубки, призы, статуэтки, – награды обитателя кабинета, на столе лежали бумаги и чертежи. Но особый «министерский» шик выдавали детали: позолоченные перьевые ручки, хромированные и блестящие канцелярские наборы, красивые деревянные стулья с подлокотниками, тишина, порядок в кабинете и отсутствие чего-то лишнего.
Борисыч часто бывал в этом кабинете. Но каждый раз он ощущал какое-то беспокойство, как будто за шторами прятался кто-то невидимый, хотя разговоры велись исключительно на рабочие темы. Вот и сейчас он осматривался по сторонам, пока Сергей Сергеевич говорил с кем-то по телефону.
– Ну что, Владимир Борисович… рассказывай… о своей башне, – Сергей Сергеевич всегда говорил очень медленно, как бы взвешивая каждое слово. Голос у него был низкий, и казалось, что его слова несут в себе особую мощь и какую-то невероятную силу.
– Сергей Сергеевич, вот основная часть проекта, чертежи, поэтажные планы. Вот тут, – он подвинул пачку бумаг к собеседнику, – раскладки по метражу и обоснование планировки, расчёты по строительной части и всем инженерным системам. А тут… согласования комиссий…
– Вижу, вижу, готовились серьёзно. Сто метров у нас ещё никто не строил. Будешь первым – Сергей Сергеевич чуть улыбнулся и посмотрел на Борисыча. – Будешь высоко сидеть… на нас сверху смотреть… да? – Коробченко поднял глаза на Борисыча и внимательно посмотрел на него. – Ладно… не переживай, – он сделал паузу, рассматривая бумаги. – Будем на совете обсуждать – если городу будут нужны новые площади, расскажу про нашу идею о башне. Войдём в смету, прикинем сколько нам надо… Но надо будет... с советом поработать, Борисыч, знаешь… люди сидят много лет… всё очень серьёзно обсуждают. Многие с губернатором нашим работают… ему могут поднести. Поэтому нужно, чтобы у тебя всё было на высоком уровне… это не твоя… эта, как её… «Пирамида». Тут статус совсем другой... Давай бумаги, клади… на согласование нужно будет чего, помощник свяжется…
Сергей Сергеевич встал из-за стола, и провожая посетителя, мягко ухмыльнулся:
– Смотри, Владимир Борисыч, там, сверху… про нас не забудь…

Борисыч вышел из кабинета возбужденным, но довольным. Его переполняли чувства – он ощущал всю «административную мощь» Сергея Сергеевича и верил, что с его всесильной поддержкой он сумеет поднять этот проект. С одной стороны, он чувствовал безграничное уважение к столь могущественному человеку, а с другой стороны он понимал, что это «могущество» и это «всесилие» будет стоить ему огромных денег. Через минуту, выдохнув, он начал приводить свои чувства и мысли в порядок.
И первый вопрос, который пришёл сразу – был вопрос «Сколько?» «Сколько нужно денег для согласования перед заседанием Совета? И вообще – во сколько обойдётся согласование проекта в целом?» Статей таких в смете проекта не было, но по опыту закладываться нужно было сразу и основательно.
В последнее время мысли о деньгах посещали его постоянно. Проект был очень интересным, перспективным, наверное, самым оригинальным в городе. Но Борисыч отдавал себе отчёт в том, что проект был очень дорогим, потому что все оригинальное стоит больших денег. Деньги у него были. Однако, он понимал, что пришло время взглянуть на вопрос денег в другом измерении. Теперь ему были нужны не сотни тысяч рублей, теперь ему нужны были десятки миллионов рублей. «Сколько?» – с этим вопросом ему предстояло жить ещё несколько недель.

Игорь Рублёв в этот момент тоже думал о деньгах. Он вообще очень часто думал о них.  В отличие от Борисыча, у него не было крупного торгового центра, который приносил бы ему постоянный и крупный доход. У него было много мелких бизнесов – небольшая двухэтажная гостиница в городе, автосервис, несколько маленьких павильонов-магазинов, фирма по ремонту и отделке помещений и ещё целая «страница» проектов, начатых и не начатых, данные о которых были подробно записаны в его толстой тетради, которую он везде носил с собой. Вершиной его бизнеса, как он её называл, была управляющая компания, которая арендовала офис в «Пирамиде» Борисыча. Для школьного друга Борисыч сделал скидку, но её размер Игоря в последнее время не устраивал: на аренду этого красивого офиса ему приходилось тратить до трети своего заработка во всех бизнесах и проектах.
Игорь Сергеевич рано остался без отца и начал работать уже в двенадцать лет. Свои первые скромные заработки он сначала тратил на аттракционы в парках, затем в тирах и игровых аппаратах, позже — в клубах и на подарки любимым девушкам, и вот теперь, — уже перевалив за тридцать девять, — до сих пор не мог собрать средства на приличную собственную квартиру, — много средств «съедало» развитие бизнеса.
Сейчас он сидел на кухне, в квартире, которую он снимал уже девятый год, и считал затраты на отделку помещений для нового проекта. Завтра они договорились встречаться с Борисычем, чтобы обсуждать смету по отделке, но цифры были пока не готовы. Он складывал и записывал на листочке, потом путался, снова складывал и записывал, но в голове всё время стояли другие цифры: он представлял себе, как сможет получать наконец-то достаточные суммы ежемесячно, пытался прикинуть какие, и эти суммы путались с теми, которые на бумаге… он чертыхался, перечёркивал записи и начинал считать снова.

Назавтра вечером встречались все вместе в кафе. Игорь принёс вымученные расчёты и Борисыч долго разглядывал таблицы с цифрами.
– Кстати, Рублёв, смотри, по проекту башня будет обращена вот сюда, – Борисыч показал в плане направление, — здесь нужно будет предусмотреть стеклянную крышу над холлом здания. Вот тут, лифтовые кабины, здесь эскалаторы. – Он открыл следующий чертёж, – на крыше холла неоновые вывески, логотип и название башни. Кстати, мы не придумали название башни. Нужны какие-то варианты, Игорь.
– По поводу названий, это у нас Паша специалист, – Игорь перевёл «стрелки» на Павла. – Да, чего тут обсуждать, «Башня» — так и можно назвать.
— Ну это же не крепость какая-то. Нужно что-то бизнес-ориентированное. Давайте назовём «Бизнес-Башня».
— Неплохо! — Борисыч потирал руки. — Слушай, Паш, ты же завтра едешь в архив областной по земле? Посмотри там заодно и описания исторические какие-нибудь, откуда пошло название района, ну ты понимаешь. Поищи, может потом чего пригодится…

4.

Областной архив располагался в соседнем городе, до которого оказалось несколько десятков километров разбитых дорог. Не столько время в дороге удручало Павла, сколько многолетнее мучение от езды по таким дорогам: сколько раз, присутствуя на собраниях в администрации города по поводу дорожного строительства, слышал он обещания и уверения от городских властей, что в течение года дороги будут отремонтированы. Годы шли, обещания давались, а дороги оставались всё в том же состоянии – ездить по ним было не просто неприятно, а местами даже опасно.
Чтобы отвлечь себя от грустных мыслей по поводу дорог, он начал прикидывать стоимость работы по проектированию башни. Таким серьёзным заказом он занимался впервые, и впервые столкнулся с необходимостью детально посчитать все затраты на работу, – работу по отрисовке концепции башни, созданию трёхмерной модели, проработке общего конструктивного проекта, поэтажных планов, рабочих чертежей и т.п.
В голове работал некий кассовый аппарат: за концепцию – столько-то, за модель – столько-то, за конструктивный проект – столько-то… Он считал и складывал, складывал и считал снова. Цифры не сходились, однако на лбу выступил холодный пот: в любом раскладе сумма работ выходила трёхзначная. Это и пугало его и вселяло радость одновременно. Он вспоминал слова Борисыча про проект мечты, — эта башня действительно могла стать проектом его, Пашиной, мечты, – он знал, что через пару-тройку лет после сдачи в аренду площадей такого крупного бизнес-центра, он вернёт себе все затраты, а потом начнёт получать приличные дивиденды, как совладелец этого бизнеса… И тогда…
Выехав рано утром, он подъехал к зданию областного архива лишь к обеду. Нужно было не просто найти документы, но и сделать копии, договориться о следующем приезде, и раскопать что-то о названии района. Это вчерашнее поручение Борисыча он думал оставить на следующую поездку, но что-то подталкивало его сделать это именно сегодня.
Выйдя из машины, Павел перешёл на другую сторону улицы, свернул за угол и тут же столкнулся лицом к лицу с мужчиной в старомодном длинном пальто и странного вида шапке. Большая седая борода, седые брови... Быстро скользнув взглядом по лицу, Павел заглянул в его глаза и был поражён печальным взглядом странного незнакомца.
– Сказал Господь: смешаю народы и разрушу башню, – тихим, но уверенным голосом проговорил незнакомец, проходя мимо Павла.
Павел торопился. Он пытался обойти незнакомца, и успел расслышать только какой-то обрывок фразы о разрушении башни. Он сделал три шага навстречу зданию архива, и только теперь сказанные за его спиной слова сложились в целую, но ещё не совсем понятную фразу. Оглянувшись, он заметил, что незнакомец уже свернул за угол. Сделав несколько быстрых и длинных шагов обратно до угла, Павел уже никого не увидел. Только обыкновенные прохожие и машины. Незнакомца не было.
Он стоял, вспоминая это лицо, взгляд и спокойно сказанные слова. Что они могли означать?

В архиве его ждали: хорошо, что он ещё неделю назад договорился со знакомой работницей архива, – она подготовила нужные топографические карты, сделала копии и расписала подробно все виды проделанных работ. Павел внимательно всё осмотрел, прочитал ведомость и расплатился с работником архива.
– Елена Николаевна, спасибо вам за оперативность, я поеду. Но у меня к вам будет просьба. Могли бы вы найти мне материалы по истории Краснореченского района? Там будет строиться большой бизнес-центр, хорошо бы найти исторические материалы и архивы именно по этому району.
– Да, Павел Николаевич, есть такие материалы, они у нас собраны в специальную картотеку. Если вам интересно, я могу прямо сейчас принести, посмотрите. Там не так много материалов, но есть и фотографии и карта района – это же район Красной речки, так его и называли. Там река протекала когда-то. Подождите минутку, я сейчас принесу.
Через несколько минут Павел уже вникал в историю района Красная речка. Эта история открылась ему впервые – он родился и жил в другом городе, и переехал в город Н. лишь девять лет тому назад, после того, как закончил аспирантуру.
И эти факты он узнал впервые.

«...А на следующий год Мамай послал войско во главе с царевичем Арсулом наказать русских князей в нижние земли. Весть об этом пришла к русским князьям во главе с Иваном Дмитриевичем очень поздно. Русское войско стояло на берегу реки в 10 верстах от города и не помышляло об опасности. Одни – доспехи свои на телеги сложили, а другие – держали их во вьюках, у иных сулицы оставались не насаженными на древко, а щиты и копья не приготовлены к бою были. А ездили все, расстегнув застежки и одежды с плеч спустив, разопрев от жары, ибо стояло знойное время. А если находили по зажитьям мед или пиво, то пили без меры, и напивались допьяна, и ездили пьяными. А старейшины, и князья их, и бояре старшие, и вельможи, и воеводы, те все разъехались, чтобы поохотиться, утеху себе устроили, словно – они дома у себя были.
А в это самое время поганые князья басурманские тайно повели рать из мамаевой Орды на князей наших. Устроив засаду на другом берегу реки, первые полки мамаевские напали на отдыхавших, практически безоружных русских воинов, застав их врасплох. Все, кто мог принять бой – приняли бой, кто пытался переправиться на другой берег, погибали в воде.
И тогда убили князя Семёна Михайловича и множество бояр. Князь же Иван Дмитриевич с остатком войска, жёстоко преследуемый, всё ближе подходил к реке и принял последний бой с войском Арсула. Бой длился день и ночь, а наутро вся река окрасилась в красный цвет – выяснилось, что от русского войска никого в живых не осталось – все погибли или утонули в реке. Вместе с князем погибли и утонули в реке многие бояре и воины, и народа «без числа погибло». Это несчастье свершилось второго августа, в день памяти святого мученика Стефана, в воскресенье, в шестом часу пополудни».
С тех пор эту реку так и звали – Красною. В XV веке на месте гибели войска Ивана Дмитриевича был построен деревянный храм по имя Покрова Божией Матери, а в XVII веке храм горел два раза, но был восстановлен в каменном виде.
Он так и назывался Покровский храм на Красной речке. Как и многие храмы русские, через 200 лет после строительства «всем миром» каменного, трёхглавого храма с колокольней, – в 1934 году храм был закрыт и разобран, – а его каменный остов был взорван. Эту операцию проводили изощрённо, так как непросто было разрушить монолитные стены храма и колокольни. В стенах выбивали кирпичи, закладывали взрывчатку и так обрушивали храм по частям. В 1936 году на месте храма остался только каменный остов, который не смогли разобрать, да каменные ступени, которые вели от Красной речки к возвышению, на которой стоял величественный храм.
Красная речка к 70-м годам XX века обмелела, а затем высохла, оставив за собою лишь широкое русло, превратившееся в овраг, заросший мхом и кустарником. Город Н., развиваясь и отстраиваясь, уже не обращал внимания на петляющий овраг, в котором несла когда-то свои быстрые и прозрачные воды Красная речка. Когда-то на её извилистых и заросших берегах умельцы откапывали красную глину и делали из неё глиняные игрушки и посуду. Но и этот промысел, вместе с речкой и храмом, который стоял на берегу, к концу XX века уже забыли»*.
Павел ещё раз прочитал последний абзац и задумчиво посмотрел в окно. Внезапно ему показалось, что с противоположной стороны тротуара на него опять посмотрел сегодняшний странный седой незнакомец в старомодном пальто.  Павел присмотрелся внимательнее, – видно было очень плохо – то ли это был он, то ли не он, – рассмотреть точно было невозможно. То и дело проезжали машины и мешали прохожие.
– Елена Николаевна, сделайте мне, пожалуйста, копию этого документа, я побегу.
– Да, Павел Николаевич, один момент.
Выйдя из здания архива, Павел решил первым делом всё-таки попытаться отыскать этого странного незнакомца.
– Чего он там про башню говорил? Разрушу и смешаю? – вспоминал Павел. Перейдя на другую сторону дороги, он прошёлся вдоль улицы, но так и не встретил его. Постояв на перекрестке и внимательно рассмотрев прохожих, Павел ещё раз подумал о словах, услышанных сегодня. Не понимая сути слов, он тем не менее был сбит с толку этими «случайными неслучайными предсказаниями». Эти слова как-то переплетались с настоящим, и в то же время звучали, по меньшей мере, странно.
– Может, бред всё это? Наверное, стоит просто ехать домой... Мало ли что странные люди говорят про себя. Причём тут я? – думал он, медленно открывая дверь автомобиля.
В жизни он мало встречался с чем-то загадочным и непонятным, особенно никогда не верил ни в привидения, ни в астрологические прогнозы, а к вопросам веры в Бога всегда подходил с некоторым удивлением и настороженностью. Удивляли его большей частью люди, его знакомые и некоторые друзья, ещё вчера обыкновенные и неверующие, — они вдруг начали ходить в храм каждый день, истово креститься и пугать знакомых «концом света». А ещё они любили долго рассказывать о необходимости «жить правильно». Как это «правильно», Павел не знал, знакомым и друзьям особо не верил, а сам редко задумывался на эту тему.
Этих своих друзей он помнил ещё пацанами, когда они вместе воровали яблоки в чужих садах, рисовали непотребности на стенах домов, разбивали окна футбольными мячами и дрались в школьном дворе. Он не считал себя атеистом, но и к верующим тоже не относил. И всё непонятное, непознанное, странное и сверхъестественное он как бы «отодвигал» от себя и старался об этом не думать. «Но сейчас, — совсем другое дело», — думал он.
Он сопоставлял два довольно странных момента сегодняшнего дня – сказанную незнакомцем фразу о разрушении башни и информацию о разрушенном храме на Красной речке. «Может, и не бред… » — вопросы крутились в голове, запутывая друг друга. Фраза, брошенная незнакомцем на улице, не отпускала его и не давала разгадок. В голове крутились кровавые события на Красной речке, о которых он узнал сегодня в архиве… Затем он представлял себе величественный храм на Красной речке и вспоминал, как сегодня выглядит тот район у старого оврага. Оказывается, именно в этом овраге и протекала когда-то та самая речка, которая окрасилась в кроваво-красный цвет после гибели русского войска князя Ивана Дмитриевича…

Он почему-то вспомнил родной город, — друзей, мать и отца, свою уютную квартиру, где прошло его детство, старый двор… вспомнил и бабушку, и те далёкие-далёкие звуки деревенского храма, которые он слышал когда-то в детстве. Что-то тёплое и заботливое, домашнее как будто обволакивало его. Он вспоминал, как помогал бабушке носить дрова для печки, как зимой разгребал снег в её старом дворе, как рисовал свои первые натюрморты на террасе деревенского дома…
Вспоминал он, как вместе с отцом нёс гроб с бабушкой на кладбище, и как ломали старый дом, который остался никому не нужен в старой, доживающей свой век, деревне. Воспоминания грели его, но одновременно подступала какая-то боль от того, что такое чувство тепла и заботы ему удалось почувствовать только лишь в далёком детстве. Это «далёкое детство» было уже так далеко, что казалось, нить его судьбы уже давно оторвана от этих мест. Однако, сам факт того, что он помнит их, давал какую-то уверенность в том, что нить ещё не порвана.

Павел решил во что бы то ни стало завтра съездить на площадку будущего строительства башни и внимательно посмотреть это место. Домой он вернулся за полночь. Устав от долгих дорог, он тем не менее долго не мог уснуть – события дня стояли в голове и не давали успокоиться.
– Красная речка, красная речка… – медленно повторял он про себя.

5.

Борисыча в офисе не оказалось, он уехал в администрацию города что-то с кем-то согласовывать. Рублёв был занят делами по своей фирме – у него были какие-то проблемы с персоналом, он всегда ругал всех менеджеров, был страшно недоволен, что они мало работали и увиливали от ответственности. Павел отвёз архивные копии в офис, пообщался со своими сотрудниками, сделал необходимые звонки. И только к обеду вспомнил, что собирался посетить место будущего строительства.
–  Григорий, геодезисты ещё работают на площадке? – спросил он у архитектора, который вёл проект.
– Нет, Павел Николаевич, они ещё вчера закончили, все данные завтра должны привезти сюда, к нам.
– Хорошо, Григорий, я буду к вечеру. Поеду, проедусь на площадку, посмотрю...
Погода стояла ветреная. Октябрь шёл к концу, осень сдавала свои позиции зиме, но не торопилась уходить совсем. С утра накрапывал мелкий дождь, к обеду же ветер разогнал суровые, тяжёлые тучи и стало проглядывать солнце. Ветер был сильный, влажный и довольно неприятный.
Павел доехал до поворота на шоссе, оставил машину и пешком стал подниматься на небольшой пригорок, на котором как раз и планировали строить бизнес-центр. На самом деле пригорок был достаточно обширным, через 300-400 метров возвышенность заканчивалась, и тропинка спускалась в небольшой овраг, в котором, видимо, когда-то и протекала Красная речка.
Примерно на середине возвышенности он остановился. Отсюда открывался хороший вид на место, где планировалось строить новый жилой комплекс. Он представлял себе, какие виды откроются в здании башни с 30-этажа, когда закончат строить бизнес-центр, парк рядом с ним и построят новую развязку.
Неприятно поморщившись от ветра, Павел поспешил по тропинке дальше. Он стал спускаться в овраг, нащупывая узкую дорожку. Впереди с левой стороны он заметил небольшой камень, на который можно было присесть, отдохнуть и спрятаться от ветра, который тут, в овраге, был заметно тише. Павел присел на камень и поднял воротник куртки.  Вокруг было достаточно тихо и спокойно. Овраг был давно заболочен внизу и порос случайными кустарниками, разбросанными в разных местах. Никакого особенного живописного вида не было – точнее сказать, глазу было негде остановиться. Художник бы двинулся дальше по руслу бывшей реки в поисках более интересного сюжета.
Павел сидел уже минут десять и вспоминал прочитанное им в областном архиве, и пейзаж в его представлении как будто-бы начал меняться – вместо старых засохших кустарников на дне оврага он представлял себе неторопливое течение серебристой реки, на противоположном берегу невысокие заросли камыша, тропинки вдоль берега и одиноко сидящих рыбаков… Вдруг в его ушах постепенно стал возникать шум струящейся воды, словно шум какого-то родника. Шум был отчетливо слышен, но Павел не видел рядом с собой никакого намёка на родник или ручеёк.
Он закрыл глаза, но шум воды не прекращался. Ещё раз ясно представил себе ту картину, о которой только что думал. Внизу течёт река, а он сидит на берегу.
В этот момент, ему вдруг показалось, что несмотря на высохшее русло и заросший кустарник, река… жила. Она не умирала, она просто ждала времени, когда её русло наполнится водой. Наполнится жизнью. Он почувствовал это так отчётливо, что открыл глаза в некоторой надежде... Но вокруг него был только овраг, кустарник, узкая тропинка да камень… на котором он сидел.
– Второй день чудеса какие-то… – думал он. Павел относил эти чудеса к обыкновенной усталости, которая накопилась за последние недели. – Надо ехать домой.

Не доехав несколько километров до дома, он неожиданно для себя решил свернуть в церковь, которая располагалась в центре города Н. Он не спрашивал себя, зачем он едет в церковь, просто появилась такая внезапная идея – и он не мог найти причин, чтобы не поехать. Может быть, здесь он пытался найти хоть какие-то логичные объяснения тех событий, что случились с ним в последние два дня.
Церковь была открыта, в углу перед иконами кто-то монотонно читал молитвы. В другом углу суетилась с тряпкой какая-то женщина, больше в храме никого не было. Он зашёл, снял кепку и встал в середине храма. Что делать дальше, он не совсем представлял – однажды он был в церкви на освящении куличей, потом, как-то заезжал, чтобы купить для знакомых церковные свечи. А теперь он не знал, что нужно делать здесь: «Кого искать… кого спросить… А о чём спросить?» — вопросы в голове громоздились один на другой.

Сколько прошло времени, он не знал. На какой-то момент он закрыл глаза и опять перед глазами вставал образ бабушки, её старый дом в деревне, разрушенный и покосившийся забор, запах печи, прелого сена во дворе под навесом, и воздух… воздух… тот насыщенный кисло-сладкий воздух, которым в детстве не мог надышаться.

Он открыл глаза. Перед ним куда-то в вышину уходил иконостас, с которого внимательно смотрели строгие лики святых. Он помнил некоторых, — бабушка каждого называла своими именами и как-то связывала с ними свои ежедневные планы и заботы. «Может быть поэтому и дожила до глубоких седин и никогда не уставала», — подумал он.
Он развернулся к иконной лавке, которая находилась в углу и заметил священника, который что-то говорил в открытое окошко. Павел подошёл неслышно, священник обернулся и поздоровался:
– Здравствуйте… А… я помню вас. Ваша фамилия, по-моему, Крестовский? Я слышал ваше выступление в прошлом году, — доклад по экологии, да? Я, извините, тогда запомнил вашу фамилию.
– Да… добрый день, да, я Павел Крестовский, но я не знаю, как зовут вас… – Павел протянул было руку, но вдруг вспомнил, что священникам не принято пожимать руку.
Отец Игнатий быстро протянул ему в ответ свою руку и крепко пожал.
– Меня зовут отец Игнатий. Вы хотели поставить свечи? Люба, помоги, – он обратился к женщине, которая выглядывала из окошка иконной лавки.
– Да, хотел… поставить свечи. Я хотел ещё спросить Вас, отец… отец Игнатий, – Павел попытался сдержать волнение, которое вдруг откуда-то появилось в нём. Слова давались с трудом, речь никак не складывалась.
– Дело в том, что мы… Мы хотим построить в городе бизнес-центр.
– Понятно. Веяние времени. Бизнес стал в центре всего… – отец Игнатий смотрел куда-то мимо Павла.
– Да, бизнес-центр хотим построить, с соблюдением градостроительной политики застройки, со всеми экологическими требованиями, для удобства, так сказать, арендаторов…  более тысячи человек будут работать в нём… опять же… рабочие места…
– Да, да, Павел. Я понимаю. В каком районе?
– На Красной речке. Там, за шоссе, которое будут строить, перед оврагом. Там будут строить парк через пару лет, вот там и решили… наиболее удобное место. Парковки будут, подъезд солидный… В общем, всё должно быть… удобно что-ли.
– Понятно. А вы знаете, что там было построено, когда там была деревня, до войны?
– Вот в том-то и дело… Отец… Игнатий. В том-то и дело, что я только вчера узнал, что до войны там была церковь. И узнал, что её разрушили в тридцатых годах.
– Не просто разрушили, Павел. Его взрывали три раза и никак не могли взорвать, так крепко стояла...
– Да, я читал. Читал… Но… Может быть можно как-то… Как-то… можно...
– Конечно можно! И даже нужно! Обязательно, нужно, Павел, – священник улыбнулся, а потом вдруг стал серьёзным. — Конечно, храм нужно восстановить. Вот как раз ваша помощь в этом и понадобится.
— А как же… бизнес-центр? — Павел обрадовался, что не сказал о своем предложении и одновременно задумался о том, как теперь быть с проектом.
— Понимаете, Павел, храм возродить – это отдать дань истории своей страны, своим предкам, своему городу. Может быть, только тогда мы и заживём нормально в нашей стране, когда отдадим все эти долги. Они строили, а их дети разрушили. А мы, внуки, правнуки, просто так взяли и забыли, затоптали, превратили в парки развлечений и бизнес-центры. Я вам, Павел, могу одно сказать – постройка храма есть дело богоугодное. А бизнес-центры можно построить и в другом месте, мест в городе много. А там район исторический – вы знаете, раз читали архивы. Разве можно теперь там строить центры и магазины? Там нужно строить только храм. И потом, знаете ли вы… этого, по-моему, в архивах нет, — историю, которая произошла… где-то в пятидесятых годах. Там ведь решили построить какие-то склады… Ну, так они сгорели! Потом там баню построили – и опять пожар случился, ничего не осталось…
— Я не знал... — Павел почему-то вдруг вспомнил странного незнакомца рядом с областным архивом. – Отец Игнатий, хотел вам рассказать, у меня странная встреча была вчера, какой-то странный человек мимо меня проходил и обронил слова, обращенные как будто бы… то ли ко мне, то ли просто… просто так сказанные. Он что-то говорил про то, что Бог… разрушит башню и развеет что-то… Точно не помню. Я хотел его остановить, но он пропал. Такое странное ощущение было у меня, что он именно мне это говорил. Как будто бы он хотел, чтобы я это услышал.
— Павел, а вам никогда не казалось, что у вас непростое имя?
— В смысле?
— Павел – это же имя одного из апостолов! Знаете, откуда пошло это имя?
Священник рассказал Павлу об апостоле Павле, о том, как иудейский чиновник по имени Савл шёл из одного города в другой, чтобы преследовать христиан, судить их, наказывать, предавать смерти. И шёл он по тропе, преисполненный ответственности за порученное ему дело, – он ко всем делам своей должности относился очень внимательно, ответственно, за что и получал награды и почести. Но вот в один момент на тропе его остановил яркий свет: это Сам Господь Бог явился ему на его пути и ярким светом, вспышкой ослепил его и остановил.
— Понимаете, Павел, он, этот ответственный иудейский чиновник, этот Савл, сподобился увидеть Самого Бога! Это было не просто откровение, это было прямое указание Савлу, что он делал что-то неправильно. Савл, истинно верующий в Бога, сам, своими очами увидел Бога! Это подействовало на него настолько впечатляюще, настолько сильно, что он упал и когда встал с колен, понял, что он… ослеп. Господь ослепил его Своим Явлением, но дал ему духовное зрение. И Савл поверил в то, что именно христианский Бог – наивысшая Истина и Свет. И уже через три дня этот самый Савл крестился с именем Павел. Вся его остальная жизнь была посвящена проповеди Божией, он путешествовал по Римской империи, не боясь, подвергая свою жизнь ежеминутной опасности, ходил и проповедовал, рассказывал, излечивал людей. Каждый из нас, идущий не в ту сторону, может сподобиться какого-то невидимого, но едва слышимого для вас знака. Попробуйте воспринять этого незнакомца, как знак. Подумайте о своей жизни и о строительстве вашего этого… центра бизнеса. Может быть, вы действительно придумаете, как на том святом месте восстановить храм, а ваш бизнес-центр перенести в другое место. Если это вообще вам нужно… – отец Игнатий опять как-то хитро улыбнулся.
Это была скорее всего не хитрость, — просто разрез глаз у священника был такой, что когда он улыбался, глаза почти закрывались и были видны только весёлые уголки глаз и глубокие морщины.
— Не знаю, не знаю… — выдохнул Павел. — Не знаю. Всё это интересно, но как быть с планами и проектами. Уже идёт работа… Как это сделать, не представляю.
— Вы главное решите, чего именно Вы хотите, в какую сторону двигаетесь. А после сделайте всё, что от вас зависит, а остальное — попросите у Бога. Он и управит, как у нас принято говорить. Господь всё управит, только нужно попросить его об этом.
— Как попросить? – Павел растерянно посмотрел на иконы.
— Как, — улыбнулся священник. — Просто. Как вы просили маму в детстве дать вам кусок хлеба — и она вам давала вкусный горячий хлеб. Всё очень просто. Если верить в то, что Бог — наш Отец и что Его помощь всегда спасает нас и выручает в трудные минуты, – тогда и слова сами придут. Давайте вместе! — Отец Игнатий вдруг резко повернулся в сторону алтаря и запел густым и красивым басом:
– Царю Небесный Утешителю… Душе истины, иже везде сый…
Это была не просто молитва – было такое ощущение, что это густые и мощные звуки сотрясали всё здание церкви, эхо отдавалось от дальних стен и как бы вторило пению священника. Все, находящиеся в храме в этот момент, оставили свои занятия, встали и смотрели в сторону алтаря. Павел стоял, не зная куда ему девать руки, не зная слов… В конце молитв, он, вслед за священником, медленно поднял руку для крестного знамения, но вдруг понял, что забыл, как оно делается, справа-налево или слева-направо…
— Вот и помолились, — священник улыбнулся и пожал Павлу руку. — Если нужна будет моя помощь, приходите, помогу. — И помните про апостола Павла. Ну, до скорой встречи. Благословляю вас, во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь.

Выйдя из церкви, Павел обернулся на храм, и впервые поразился его высоте – тут, у подножия, он казался очень высоким и величественным, совсем не таким, каким он видел его, проезжая мимо. Выйдя за церковную ограду, он надел шапку, сел в автомобиль и только тут заметил, что его догоняет женщина из иконной лавки.
– Батюшка просил вам передать вот это, – и она сунула ему в руки сверток.
– А что это?
– Я не знаю, он просто просил передать вам. – Она как-то украдкой улыбнулась и поспешила обратно в храм.
Павел приоткрыл свёрток и прочитал надпись: «Библия».
– Ну, вот… такая толстая книга. Когда её читать… – вздохнул он.

6.

Целую неделю Павел провёл, разбирая документы из архива. С документами были разные нестыковки, где-то не хватало листов для полного чертежа, где-то даты геодезических съёмок были настолько старые, что предстояло производить съёмку заново. Где-то документов просто не хватало, хотя в первоначальном списке они должны были быть.
Работалось сложно.
Телефон то и дело напоминал о текущих заботах: то звонили из банка, просили приехать по поводу пролонгации кредитов, то звонили по поводу старых проектов, то отвлекали старые знакомые, которые просили его устроить на фирму. Он то вставал из-за стола, подходил к окну и долго всматривался в прохожих, то внезапно бежал к холодильнику и делал себе бутерброды, то пристально разглядывал обложки книг на полках – работа почему-то давалась сложно и трудно. Нужно было составлять огромный перечень имеющихся и недостающих документов и чертежей, нужно распланировать объёмы работ, кому и чем заниматься.
За окном повалил первый снег, близился Новый год и новые надежды, новые перспективы проекта башни манили своими результатами. А результаты не шли… Вместо надежд и радужных перспектив предстояла огромная работа. И эта работа могла занять три, четыре, пять лет его жизни. Он думал об этом, не переставая.
В голове возникали воспоминания о словах незнакомца, о странных молитвах в церкви, о словах, сказанных священником, о звуках журчащей воды на месте бывшей Красной речки – и в его голове всё смешивалось в одну, пока непонятную, кашу. Эту «кашу» было очень трудно разобрать на элементы, чтобы подумать отдельно о каждом. Однажды утром книга, подаренная священником, попалась ему на глаза. Он открыл её и попробовал начать читать. На пятой странице он натолкнулся на фразу, почти дословно повторенную незнакомцем.

«И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город». («Бытие» Гл. 11:4-8)

Через три дня он опять поехал на место будущего строительства башни. В этот раз он ходил вдоль и поперёк будущего места строительства очень долго. Останавливался и смотрел отсюда на город, на старые двухэтажные бараки, которые теснились вправо от дороги, на дальние пятиэтажки, рядом с которыми должен был через год строиться парк.
Павел ходил и пытался представить себе башню, которая скоро «взлетит» над старой частью города – и воображал, как эта башня станет символом нового городского района, который будет построен на этом месте через несколько лет. Но в его воображении получался какой-то огромный бетонно-глянцевый «монстр».
Спустившись к руслу бывшей реки, он присел опять на тот самый камень, который врос в землю, и представил, как было бы здорово, если бы тут действительно текла река. Он представлял себе красивые берега, набережную и гуляющих по ней жителей города…
Решение созрело не сразу. Оно долго прорастало в его сознании, долго укреплялось корнями. Читая Библию главу за главой, часто перепрыгивая целые абзацы, Павел углублялся в историю ветхозаветного человека. Он никогда раньше не представлял себе, что эта толстая книга, Библия может быть так интересна – может быть, потому, что в молодости он открывал её только один раз – и то, для того, чтобы найти, куда он запрятал студенческую заначку.
Решение созревало частями. Сначала появилась мысль о том, что слова, сказанные странным незнакомцем, «просто так» нельзя забыть. Если что-то было сказано лично ему, значит к этому нужно прислушаться. Далее, — размышлял Павел, — если отец Игнатий сказал, что проект башни можно переставить куда-то в другое место, то лучше так и сделать, а на месте Красной речки действительно восстановить храм. «Восстановить храм» – эти слова он повторял он изо дня в день, вспоминая дословно слова священника.
«Да, на Красной речке нужно восстановить храм…  — подытоживал он. Но как? Кто даст деньги на строительство церкви? Что об этом скажет Борисыч? Как отреагируют в администрации?»
Спустя неделю на некоторые вопросы у Павла уже появились ответы. Он начал серьёзно готовиться к разговору с Борисычем, тем более, что тот уже давно ждал от него материалов по геодезии для будущего объекта.

7.

Настал день, когда Павел решил объяснить мотивы своего решения друзьям-компаньонам. Причем, как он думал, — он не будет говорить о церкви, а будет выкладывать один за одним аргументы по необходимости смены площадки под строительство. Но, начав говорить о новой площадке, он, быстро израсходовав все имеющиеся аргументы, вернулся к Красной речке и к её истории, и с жадностью исследователя принялся рассказывать о легенде, о названии и об истории Покровского храма.
Через пятнадцать минут он закончил, и выдохнув, практически упал на стул. Борисыч встал, прошёлся по кабинету, странно посмотрел на него и снова присев, выпалил:
– Паш, ну и к чему ты нам сейчас все это рассказал?
– Подожди, Борисыч, я так понимаю, – Рублёв тоже встал и начал ходить по кабинету, – Паша предлагает отличное название для бизнес-центра — «Красная речка», слушай, это здорово смотрится по-английски: Ред Ривер! Паш, да ты гений! Такое откопал!
– Игорь, какой Ред Ривер? Эта информация появилась именно сейчас не просто так! Это всё говорит совсем о другом!
– О чём, Паш?
– О том, что на этом месте нельзя строить бизнес-центр.
….
– Ну ты дал. Как это нельзя? А что можно, кладбище что-ли открыть?
– На этом месте нужно строить церковь.
Вторая пауза.
– Церковь? Какую церковь, Паша? Ты чего, в религию вдарился что ли?
– Причём здесь «вдарился»? Любой нормальный человек, прочтя это, не позволит строить тут никакие другие здания! Ведь именно тогда, после гибели войска, здесь и была построена церковь. Она стояла, пока её не разрушили в тридцать седьмом году. Поэтому тут нельзя ничего строить, это историческое место! Я же вам рассказывал о том, как в пятидесятых годах на этом месте решили построить баню, и какая участь её постигла!
— Паша, мне кажется, ты где-то перегрелся… Паша… Мамай был в четырнадцатом веке, понимаешь? Паша, это всего лишь история… Тем более, что это только один эпизод… А сейчас век двадцать первый…
— Борисыч, история не перестаёт быть историей… понимаешь, живой историей… мы тоже через какое-то время станем историей для наших потомков… и ты считаешь, что они вот так же плюнут в наше время и скажут… мол, все это история… прошлое?
— Нет, Паш… ты вообще в своём уме? Слушай, а ты свои идеи ещё Коробченко не докладывал? — Борисыч медленно сел на стул.
— Нет, Коробченко не знает.
— Вот и не говори! А то он тоже... эмоциональный, ещё поверит во всю эту твою историческую ахинею. Короче, нужно первого февраля сдавать проект, а у нас еще чертежи не готовы. Паша, не теряй времени, займись лучше чертежами, а не историческими параллелями. Ты же обещал свою часть работы сделать!
— Мужики… — Павел помолчал полминуты… — Я буду делать проект храма. Что хотите делайте со мной. На этом месте нужно строить храм и точка.
— Павел, я не пойму — ты это серьёзно? Мы три месяца обсуждаем это, мы уже Коробченко все уши прожужжали про нашу башню, землю выделили, уже согласования начались, осталось проект утвердить, а ты – Храм! Паша, опомнись! Храм можно построить и рядом, часовенку, если хочешь, бассейн для купания, лавочки для бездомных – что хочешь, но только проект не трожь! Не можешь сделать – я найду кто сделает проект вместо тебя… Паша, – Борисыч сделал паузу, – не путай карты! Духовное – это вот тут – он показал на сердце, – а это… это работа, Паша. Это бизнес. Я уже полмиллиона вложил в проект, Коробченко обхаживал в ресторанах, поил, кормил. Ты что хочешь это всё бросить и начхать на это? Подумай! Это ведь не просто проект, это не просто план какой-то… Паша … это цель жизни! Построив такую башню, я, ты, он, — Борисыч показал на моргающего Рублёва, — мы все обеспечим себя на годы! На годы! — Потом он сделал долгую паузу, собрал бумаги со стола в портфель и собрался уходить. — Всё! Я тебя не дёргаю… если не будешь делать проект — скажи. Завтра этим займутся другие. Рублёв, я ухожу, ты идешь? Через неделю созвонимся, и я, Павел, – он сделал сильное ударение на его имени, — жду от тебя первую работу по проекту!
За ними хлопнула дверь, и Павел остался один. Неприятный разговор каким-то осадком ещё витал в воздухе, словно напряженные эмоции перешли в газообразное состояние и медленно опускались на пол.
Павел понимал, что такое цель жизни, понимал, что такое «проект на годы», и что такое полмиллиона долларов. Но впервые он увидел своих друзей словно за стеной непонимания. Это была не просто стена – это был непреодолимо высокий забор.
Строительный забор.

8.

Через месяц Борисыч потребовал от него проекты, но Павел уже рисовал первые наброски храма.
Всю неделю он просидел над копиями изображений, которые взял в архиве, отрисовывал, копировал, проектировал… В редкие минуты отдыха он садился на свой старенький «Опель» и ехал на берег Красной речки, сидел и пытался услышать тот самый звук воды… но не слышал. Зато отдохнувший, он возвращался обратно домой, и с усиленным вниманием принимался за дальнейшую работу. Он вспоминал, как когда-то в институте, когда он учился проектированию гражданских сооружений, он рисовал и проекты православных храмов, и проекты католических костёлов, находил отличия в линиях, в формах… Он вспоминал пропорции частей храма, рылся в книгах по древнерусскому зодчеству, читал в Интернете, и снова рисовал, рисовал, рисовал.
Ещё через месяц, Борисыч позвонил опять. Он сразу, не вдаваясь в подробности, спросил, когда будет готов проект, но Павел лишь только твёрдо напомнил ему о своём решении. Борисыч попытался продолжить уговоры, потом решительно заявил, что перестал понимать своего друга впервые за двадцать лет знакомства и в конце разговора, обещая вместо него взять в проект другого разработчика, нервно бросил трубку.
Павел решил действовать самостоятельно. Он попытался встретиться с Коробченко, чтобы показать ему свой проект храма и поговорить о возможности реализовать его. Секретарша записала его на следующий день, на десять часов утра, и Павел вернулся домой с надеждой. Однако через час надежды его «разбились» об очередной неприятный разговор с Борисычем. Тот позвонил, и пытался выяснить с какими проектами он собрался идти к главе департамента по архитектуре и строительству – видимо, у него везде были свои люди. Павел ещё раз напомнил ему об идее строительства храма и сказал, что не отступится от своего решения. Борисыч в этот раз был не так грозен, он лишь посмеялся над тем, что по его мнению, никогда администрация города не согласится на этот проект. А если согласится, то денег никогда не выделит.
– Ну что же, дружище… попробуй. Но знай — никогда Коробченко не согласится строить церковь. Тем более, что в городе уже три церкви есть. И потом, знай, Паша, он уже обещал поддержать мой проект. Так что ты вляпаешься по самые уши со своим храмом. Иди! Проси! Но запомни – я тебя обратно не возьму. Прощай!

Назавтра Коробченко принял Павла очень тепло и долго поил чаем. Внимательно слушая, Сергей Сергеевич изучал копии документов, смотрел наброски, фасадные планы… и молчал. Павел более часа рассказывал и демонстрировал чертежи и рисунки.
– Забавно, молодой человек. Очень интересно вы говорите. Я занимаюсь строительством новых районов в городе уже около десяти лет. Я что-то слышал о Красной речке, но в таких подробностях слышу впервые. Здесь стоит задуматься, вы правы. Тем более, что я просил Владимира Борисовича умерить свой пыл насчёт самого большого здания в городе, мы возможно здесь в центре будем строить новое здание администрации… – Он помолчал, выдержав паузу. – А ваше предложение достаточно интересно, действительно, бизнес-центров мы уже настроили немало. А тут всё-таки…как это… восстановление объектов культурного наследия. Можно и под губернаторскую программу попасть. Я думаю, мэр города на это посмотрит положительно, я буду в среду докладывать на совете, вот и расскажу про нашу с вами идею. А вы пока подготовьте материалы понагляднее, и побольше, сделайте макеты, там что-то в цвете попробуйте… в общем, готовьтесь, если мэру идея понравится, нужно будет показывать… Ну, как говорится, с Богом?
Коробченко жал Павлу руки, но Павел чувствовал какую-то холодность в его словах. Выйдя из кабинета, он долго сидел в парадной, у раздевалки в старом здании администрации. Он вспоминал слова священника, что в трудных жизненных ситуациях нужно просто сделать свою работу, а Бог сделает то, что человеку сделать уже не под силу.

Через час после возвращения домой, позвонил Рублёв. Взволнованным голосом он начал выпытывать Павла о том, зачем он ходил в администрацию один.
– Игорь, ты помнишь, мы же в прошлый раз расстались в непонимании. Я ведь спокойно предложил спроектировать и помочь городу восстановить разрушенный храм, а проект центра перенести в другое, более подходящее место. Вместо того, чтобы строить башни и продавливать свои гигантские архитектурные решения, нужно быть мудрым и последовательным. Городу нужно не только строительство башен и бизнес-центров, сам Коробченко говорил о том, что мэр заинтересован в развитии города, в развитии культурных объектов, там вроде есть какая-то губернаторская программа по культуре и так далее. Чего вы упёрлись с Борисычем в эту башню?
– Паш, не горячись. Борисыч уже всех достал со своей башней, все ему обещают поддержку, но никто не может гарантировать эту поддержку, потому что о башне ещё не докладывали мэру. Понимаешь? Решение принимается на самом верху, Паш, ты же знаешь. А чем выше уровень принятия решения, тем и расценки выше. Борисыч уже всё, что смог, собрал. Со дня на день Коробченко должен говорить с мэром, и когда тот примет… в смысле примет решение, тогда и Коробченко даст «зеленый свет». Ну, Паш, ты же знаешь, всю эту кухню…
– Мне надоели все эти «примет», «не примет». Тому дай, этому дай. Пока мы будем строить тут, они будут строить там… вон, у Коробченко в Ницце уже дом свой. Ты что думаешь, это он с зарплаты что ли в Ницце недвижимость покупает? Да, плохо всё это. Никуда не годится. Тут всё разваливается, а на те деньги, на которые мы тут должны что-то строить – всё строится там, у них… — Павел приподнял телефонную трубку вверх.
– Паш, да хорош. Чего ты изменишь? Самого, небось, поставь туда, — сам тоже, небось, лавочку откроешь. Все мы так устроены…
– Да ладно! Мне чужого не надо! Мне нужен город, нормальный город, город для жителей, а не для карманов некоторых. Да чего говорить, — Павел махнул рукой. – Кто нас туда возьмёт?
– Ну тебе Коробченко-то чего сказал? Насчёт твоего… твоего храма?
– Это не мой храм... Это храм для людей. И мы его не строить собираемся, а восстанавливать. Не все же глянцевые коробки строить, – он ухмыльнулся, – мне кажется в моём случае, мэру нести нечего, он прекрасно понимает, что ему ничего с этого проекта не светит. Это не бизнес, Игорь, это нечто другое.
– Да, ладно, не бизнес. Видел я, как священники на мерседесах катаются.
– Можно подумать, у тебя простые «жигули».
– Ну,… ну я же не священник, я бизнесмен.
– Бизнесмен… Это не бизнес, это называется по-другому. Ты Библию читал?
– Ты меня ещё в секту позови… Давай, без этого, Паша.
– А чего тогда звонишь? Борисыч попросил справки навести? – Павлу стало смешно, что друзья пытаются любым способом узнать о его предстоящем «провале».
– Ну он бесится там. Ругает тебя, на чём свет стоит. Говорит, что ты заваливаешь крупнейшее дело, на котором ты бы мог озолотиться. И нас всех озолотить. А ты лезешь со своим храмом.
– Озолотиться, Юра, у вас всё равно не получится. Больше всех озолотится Коробченко. Да и потом, не всё, дорогой мой дружище, можно свести к этим... ба-к-сам, – последнее слово он выговорил медленно, сделав на нём акцент.
– Ладно, давай. Что ему говорить, не знаю.
– Ну вот пусть и звонит мэру, пусть продавливает там, несёт ему сколько надо, пусть решает. Я своё дело сделал. И знаешь, передай ему, что я на него не в обиде. Он мой друг! А друзьями я разбрасываться не хочу. Привет!
Павел положил трубку, но остался в неприятном настроении. Его друзья, которых он знал много лет, теперь удалялись от него. Борисыч рвёт и мечет, ругает его, а Рублёв, тот самый Юрка Рублёв, с которым они сидели за одной партой, которого он знает с пяти лет – мыкается между ними и пытается разрулить конфликт.
Павел вздохнул и глазами стал искать на столе «ту самую» толстую книгу.

9.

Прошёл год.
Павел подготовил подробный проект храма, рисунки и схемы, чертежи и расчёты и представил проект нового храма мэру города. Сергей Сергеевич Коробченко на удивление оказал ему всяческое содействие. Проект со второго раза прошёл экспертную группу в департаменте архитектуры и строительства, и неожиданно быстро был подписан самим мэром. Интересно, что при подписании финансовых смет на строительство Павел в последний момент увидел сумму, примерно в три раза меньшую, чем изначально требовалось на строительство храма и всех необходимых подсобных помещений. В тот день, когда мэр и Коробченко подписывали документы на строительство храма, мэр хвалил Павла и даже обнял его на радостях, но когда Павел обмолвился о недостаточной смете, которую городская казна выделяет на строительство, мэр улыбнулся и сказал:
– А ты думал, что город за тебя построит этот храм? Ты же пришёл ко мне с этой идеей? Вот, я поддержал. Как говорится, город не против, можно строить. Ну а насчёт сметы, – Павел Николаевич, город и так взял на себя некоторые обязательства, которые ранее не входили в наши планы, так что… ваша идея, молодой человек, ваша и ответственность. Остальное ищите сами, находите спонсоров, единомышленников, как это… благотворителей. Ну, вперёд! Поздравляю вас!
Выходя из высоких кабинетов, Павел даже не знал, радоваться ему или огорчаться. Бумаги, сметы, финансовые планы мелькали у него перед глазами, как тополиный пух и как будто застилали глаза. Разговоры и встречи в течение года в разных высоких кабинетах, обещания помочь со строительством вдруг разрешились в конце концов каким-то жалким документом, в котором выделялись средства лишь на строительный забор и фундамент. Остальные несколько десятков миллионов рублей нужно было где-то искать. Он ругал себя за опрометчивые надежды на городские власти, за наивность и вспоминал весёлые усмешки Борисыча.
Расстроенный, он ехал домой. Слякоть и мокрый декабрьский снег добавляли в его настроение влажности, серости и уныния. По радио диктор задавал вопросы «гостю в студии» и Павел не сразу обратил внимание на знакомый голос. Это был голос отца Игнатия.
— Когда мы надеемся на Бога и вверяем себя Ему, Он следит за нами и заботится о нас, и даёт каждому столько, сколько нужно. Давайте не будем относиться к этому равнодушно, будем говорить: «Слава Тебе, Боже!» Будем благодарить Бога за всё! Я благодарю вас за этот разговор в этой студии…
Дальше Павел уже не слышал. «Да, он и тогда говорил, что нужно сделать всё, что от меня зависит, остальное оставить на Бога, — вспоминал Павел. – Возможно, нужно было просто повернуть это решение от башни в сторону церкви и всё… остальное уже не в моих силах… – мысленно искал опоры Павел. – Значит, остается только ждать».
По боковому стеклу медленно ползли капли дождя, он вздохнул, переключил радио на музыкальную станцию и впервые за этот день улыбнулся.

10.

Вечером того же дня Павел узнал от Рублева, что Борисыч всё равно выкрутился из ситуации, разработал проектную документацию для строительства второй очереди «Пирамиды» – своего первого бизнес-центра и уже в администрации подписал разрешительные документы. Борисыч праздновал победу, хотя и не считал, что Паша сильно расстроил его планы, он просто в какой-то момент начал искать другие варианты строительства и пришёл к выводу, что увеличить то, что есть, гораздо лучше, чем затевать новое строительство. Сергей Сергеевич в очередной раз поддержал его планы, и документы были подписаны у мэра буквально за неделю. Борисыч по этому поводу был даже готов простить Павла с его неожиданными идеями, но звонить сам и встречаться с ним не хотел.
Через полгода на строительной площадке будущего храма появился забор, привезли и установили вагончики-бытовки и начались первые строительные работы. Павел радовался, как ребёнок – ведь проект храма был его первым собственным проектом. Сколько ни обзванивал он знакомых прорабов, начальников строек и знакомых в строительном бизнесе, – мало кто заинтересовался его не очень выгодным предложением возглавить храмовые строительные работы.
Через две недели на «ожившую» стройплощадку обрушилась другая проблема, — та, о которой он даже и не подозревал. В трехстах метрах от строительного забора стояли четыре старых двухэтажных дома ещё довоенной постройки, жители которых ожидали скорого переезда в новые, благоустроенные квартиры.
Жители этих старых бараков начали стихийно собираться перед въездом на стройплощадку и требовать остановить работы. Больше всех из этой организованной толпы возмущённых граждан выделялась яркая и крупная женщина по имени Вера. Она проживала в этих домах уже более двадцати лет, и считала, что она страдает сильнее всех и имеет право возглавить противостояние новой стройке. Каждый день около въезда на строительную площадку рабочие наблюдали несколько человек, некоторые из них что-то громко кричали, некоторые размахивали плакатами с надписями «НЕТ». Но однажды утром участники этого стихийного митинга начали препятствовать проезду строительной техники. В этот день Вера в прямом смысле слова «накинулась» всей своей мощью на Павла, когда тот вышел из бригадирского вагончика.
– Как вам не стыдно? Что вы тут строите? Тут должны были строить жилые дома! – Её крик перекрывал шум бульдозера.
– Здесь строится церковь, согласно утверждённому в администрации плану, – спокойно отвечал Павел, но его голос практически растворился в строительном шуме. – Посмотрите на информацию на стенде, – стройка утверждена в генеральном плане города.
Его никто не слушал. Вера небрежно оттолкнула Павла и повернулась к митингующим:
– Церкви строят, а строительство нового дома, куда нас обещали переселить ещё два года назад, даже не началось! Почему на строительство жилья для очередников опять нет денег? Вызовите сюда мэра города или я сейчас остановлю вашу стройку! Мэра и губернатора! Или мы остановим все ваши работы! Немедленно!
Противостояние с переселенцами остановило строительство ещё на несколько недель. Пока Павел ездил с Верой в администрацию, пока ходил и показывал бумаги, чертежи будущего дома для переселенцев, пока не убедил её в том, что строительство начнётся в запланированные сроки и будет закончено примерно через год, — стройка храма практически не продвигалась. Выделенную технику пришлось передать на другой участок, затем подрядная организация не смогла выделить необходимое количество рабочих – так прошло почти два месяца, а стройка не двигалась.
В один день Павел утром выйдя из машины, недалеко от строительной площадки, увидел отца Игнатия, который прогуливался вдоль забора.
– Добрый день, отец Игнатий. А я вот всё хотел к вам заехать, поговорить.
– Добрый день, Павел. Я смотрю, вы уже начали строительство? Или только забор успели воздвигнуть? – улыбнулся священник.
– Ну… да, вот забор, начали копать котлован под фундамент, вот скоро заливать его хотели… да тут… история… – Павел поморщился. – Люди были против, приходили, блокировали просто строительство, пришлось разбираться.
– Это из вот этих бараков? – Отец Игнатий показал пальцем на дома. – Они давно уже требуют от города обещанного… Вам удалось с ними договориться?
– Да, но прошло почти два месяца, теперь рабочих не могут выделить… техника будет только теперь через месяц… – Павел потряс руками в воздухе и опустил их.
– Вот, что Павел. Вы большой молодец. Но вы немного не с того начали. Я вчера был у благочинного, он завтра хочет приехать освятить начатое строительство. Понимаете, в строительстве храма есть определенные шаги. Помните, вы ещё сомневались, а я вам говорил: «Давайте помолимся Богу и всё пойдёт потихонечку на лад». Вот видите, действительно пошло. Теперь нужно освятить место для строительства будущего храма, всем собраться и помолиться на месте, попросить у Бога помощи в этом нелёгком деле. Иначе так всё и будет – то одно, то другое будет мешать вам, – он похлопал Павла по плечу. — Ах да, и самое главное, церковное руководство согласилось выделить денежные средства на строительство, ну завтра обо всём и поговорим. Да вы не переживайте. Все начинали именно так. Некоторые ещё хуже. Храм Христа Спасителя в Москве строился тридцать лет… – Он улыбнулся.
– Да что вы, я столько строить не смогу… терпения не хватит.
– Хватит, Павел. Вы ещё в этом храме сами потрудитесь во Славу Божию.
– Да что вы, отец Игнатий, мне… мне зарабатывать надо. Пока в это строительство только половину средств город выделил, остальное нужно искать.
– Найдём, Павел, найдём. Не отчаивайтесь, главное – что Вы уже сумели убедить руководство города перенести с этого места ту самую башню, о которой вы говорили мне два года назад. Это уже огромный шаг вперёд. Теперь всё будет хорошо. Так, давайте пройдём на площадку, нужно определить, как завтра будет происходить освящение.
Они прошли вдоль забора и зашли в открытые ворота. Священник остановился в воротах и перекрестился. Павел встал рядом с ним, и вспомнив движение рук, самостоятельно перекрестился и поймал себя на мысли, что впервые сделал это осознанно, как бы желая отметить важность этого святого места. Стоя рядом с отцом Игнатием, он вдруг почувствовал себя причастным к чему-то важному, почти великому. Никогда ещё он не был так серьёзен. Что-то происходило в его душе. А что – не мог понять.
Освящение места строительства состоялось на следующий день. Благочинный, отец Александр, долго расспрашивал Павла о проекте храма, затем, одев церковное облачение, вместе с отцом Игнатием и ещё двумя священниками помолился, окропил святой водой камень, который затем был положен в основание фундамента храма.
После службы благочинный пригласил Павла проехать вместе с ним в Николаевский собор города, где Павел поведал ему историю о том, как и при каких обстоятельствах пришла ему в голову мысль о строительстве храма. В свою очередь, отец Александр рассказал о том, что письмо с предложением о строительстве храма давно было передано в администрацию, но уже более четырех лет по этому письму не было никакого решения. Он предложил Павлу серьёзную финансовую помощь в строительстве храма, размер которой внушительно уменьшал недостающую сумму.
Оставалось найти ещё около миллиона рублей на внутреннюю отделку и новый иконостас.

11.

Прошло ещё два года.
Величественный, белый храм Покрова Пресвятой Богородицы был построен. Эти два года многое изменили в жизни тех людей, которые так или иначе были причастны к строительству храма – Павел встретил свою будущую супругу и сделал ей предложение, друзья Павла — Борисыч и Рублёв воссоединились и забыли старые обиды, отца Игнатия перевели служить во вновь построенный храм, а Вера – та самая Вера, которая громко кричала и требовала остановить стройку нового храма – теперь помогала отцу Игнатию и Павлу в налаживании нового церковного быта – она ежедневно крутилась между трапезной и бытовой комнатой в храме, помогала стирать, убираться и торговать в иконной лавке.

Настал день, когда все, кто участвовал в строительстве, в утверждении проекта, кто помогал на стройке, покупая кирпичики для будущего храма, вместе со священниками города и руководителями встретились на торжественном освящении вновь построенного храма. Приехали на торжественное освящение и одноклассники Павла.
Рублёв ещё за месяц до этого дня собирался и спрашивал Павла о том, на какое число было запланировано мероприятие, а вот приедет ли Борисыч – не было известно до последнего момента. Павел лично звонил ему за неделю до мероприятия и пригласил, но Борисыч, сославшись на занятость, вроде бы отказывался. Однако в назначенный день его машина подъехала на организованную стоянку и Борисыч легкой походкой направился к храму. Встретившись с Павлом, он похлопал его по плечу, и, показывая куда-то вверх, пропел:
— Золотые купола… да… — потом помолчал и добавил, — ох, Паша, Паша, наделал ты делов. Если бы ты сразу поступил, как я тебе предлагал, сейчас бы смог не только этот храм построить, но и хороший дом себе возвёл бы, где-нибудь в тёплой Италии. С автопарком, террасами и бассейном… ну, как у меня. Эх... Всё время ты торопишь события. Ладно... А ведь я ещё пару лет назад говорил Коробченко, чтобы он тебе помог. Вот, видишь – он и помог! Мы своих, Паша, не бросаем. А ты два года нос воротил от «Пирамиды», ни разу в гости не зашёл… Нехорошо. Нехорошо друзей забывать. Ладно, где у вас тут мероприятие начнётся?
– Это, Борисыч, не мероприятие. Это освящение. Понимаешь, тут все немного не так, как у вас…
– Ладно, когда начнётся это ваше … освящение?
– Пойдем, сейчас митрополит приедет.
– Вон идет, твой «митрополит» – Борисыч показал куда-то вперёд. Навстречу им, из машины вылезал располневший от бесконечных «трудов» Юра Рублёв.

На праздничной трапезе, после освящения храма, говорили тосты и поднимали бокалы. Говорили много, поздравляли и благодарили, благодарили и поздравляли. Приезжали и прибывали новые люди – приехал мэр города, начальники ведомств и департаментов, имён и фамилий которых Павел не знал, — священники и какие-то важные люди из других городов. Все они благодарили благочинного, он в свою очередь благодарил Павла, а Павел, раскрасневшись, благодарил отца Игнатия.
В разгар торжества со своего места медленно поднялся Борисыч. Он вспомнил, как он вместе с друзьями планировал построить на этом месте бизнес-центр, но потом передумал. Обведя взглядом своих друзей, Борисыч сказал что-то глубоко философское и, подняв бокал высоко вверх, залпом выпил его.
В перерыве между тостами Павел повёл Борисыча и Рублёва показать помещения воскресной школы, которая располагалась в нижнем этаже храма. Здесь же находились методические кабинеты, кабинет настоятеля и комната Павла, где из мебели стоял только стол и стул.
— Ты вот тут… и сидишь? — с нескрываемой улыбкой спросил Борисыч.
— Борисыч, ты же знаешь, мой офис совсем в другом месте. Но когда приезжаю сюда, готовлюсь к службе вот за этим столом.
— Так ты ещё и служишь тут? Священником что ли стал? Ты ничего не говорил… – Рублёв удивлёнными глазами посмотрел на Павла.
— Нет, я просто помогаю. Алтарником.
— Да, Паш, ты так изменился. — Борисыч положил руку ему на плечо. — Но, знаешь, главное, — чтобы тебе эти изменения нравились.
— А знаешь, Борисыч, я Павлу даже завидую, — неожиданно выпалил Рублёв. — Понимаешь, он по крайней мере знает, чего хочет. А когда человек знает, чего хочет, он уже не сомневается и не тратит время на поиски. Вот я, сколько ни кручусь, сколько ни работаю, ничего не получается, одни долги, проблемы, работать никто не хочет, всех нужно постоянно заставлять, следить, подгонять. Я сам уже устал так… – он схватился за сердце, — ох, опять… опять прихватило… Минуту постояли молча. – Мужики, я действительно устал. Я, наверно, продам свой бизнес, не могу уже, здоровье не позволяет.
— Обалдел, что ли? «Продам»… Я ему помогаю, помогаю, в долг даю, аренду даю, а он «продам». Жить-то чем будешь? Работать что-ли пойдёшь?
— Надо будет и пойду! Врач говорит, что в таком темпе больше пяти лет не протяну. Так что, нужно будет что-то решать.
— Ну решай, только прежде чем продавать всё, долги верни.
— Ладно, ладно. Верну. Продам всё и верну.
— В общем, Паша, я рад за тебя. Ладно, пошли.
Они вышли из кабинета и вернулись за стол.

Вечером, после окончания торжественной трапезы Павел провожал гостей и в сотый раз принимал поздравления. В какой-то момент ему показалось, что в толпе уходящих гостей он видел знакомое старомодное пальто и странного вида шапку – но, проталкиваясь сквозь многочисленных гостей, он так и не смог догнать того странного незнакомца, которого первый раз увидел рядом с областным архивом.
— Может быть, это и не он совсем, показалось, наверное… – подумал он. — Вообще, наверное, всё это показалось, никого и не было.
Вернувшись к себе в кабинет за портфелем, он обнаружил в верхнем ящике стола толстый белый конверт. В нём, аккуратно перевязанные резинкой, лежали три пачки новеньких крупных банкнот, — здесь было ровно столько, сколько оставалось долгов у Павла на момент окончания строительства храма.

Первый раз в жизни он не смог сдержать слёз. Но и в первый раз в жизни слёзы были слезами радости…
Выйдя из храма и перекрестившись, он заметил Веру, которая сидя в иконной лавке, не сводила с него глаз. Встретившись с ним взглядом, Вера еле заметно улыбнулась. Павел как будто не верил своим глазам – это была та самая Вера, которая два года назад требовала остановить строительство храма и, перекрикивая шум стройки, махала кулаками.
– Вот, она какая… Вера… – подумал Павел и улыбнулся в ответ.
Выйдя из храма он зашагал в сторону дома.
Теперь он любил ходить пешком.

Через неделю после освящения нового храма пришло неожиданное известие из администрации города.
Глава строительного комплекса Сергей Сергеевич Коробченко был снят со своей должности в связи с коррупционным скандалом. На его место в тот же день мэр города назначил Павла Николаевича Крестовского.


* Прообразом битвы в истории является битва на реке Пьяне (известно об истории, как Пьянское Побоище) сражение ордынского войска под предводительством царевича Араб-шаха Музаффара и объединенного русского войска под предводительством князя Ивана Дмитриевича 2 августа 1377 года на берегу нижегородской речки Пьяны.В сражении русское войско, застигнутое врасплох, было наголову разбито. Это позволило Араб-шаху разграбить Нижегородское Княжество и взять Рязань.


=============================
Книгу можно БЕСПЛАТНО скачать на сайте LITRES.RU по ссылке: http://www.litres.ru/maksim-valerevich-fedosov/desyat
Все истории из книги «X» можно прочитать на сайте Максима Федосова: http://maximfedosov.ru/