Дом для любимой

Очень часто все думают: «Господи, мне бы так!»,
За успехом и счастьем готовые лезть на стену,
Упуская из виду один небольшой пустяк:
Ничему не завидуй, пока не узнаешь цену!
Любовь Козырь
“Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье и тебя приведу в этот собственный дом. Заведу голубей и с тобой, и с любовью.  Мы посадим сирень под окном...”, –  поёт некий лирический персонаж голосом Сергея Коржукова.
Прочувствованно выводит шансонье балладу о романтике и мечтателе. Душа от мотива и повествования разлетается в клочья. Эмоции и чувства слушателя бурлят, вызывая неосознанную, симпатию, заставляют сопереживать.
Вот ведь затейливая судьба у человека. Даже тюрьма не выветрила желание мечтать и дарить, плюс  поглощающая без остатка любовь! И нет никому дела до того, что витающий в облаках романтик –  всего лишь диванный теоретик, чувствительный не в меру идеалист.
По жизни этот персонаж недотёпа, хронический неудачник. Никогда у него ничего не было, нет, и скорее всего не будет.
“ А пока ни кола, ни двора и ни сада, чтобы мог я за ручку тебя привести. Угадаем с тобой, самому мне не надо, наши пять номеров из шести...”, – разрывает он в клочья и без того оголённые чувства Марата, сорокапятилетнего предпринимателя, тоже не очень удачливого мечтателя, так и не сумевшего понять – отчего судьба к нему столь неблагосклонна.
По совести сказать, были и у него моменты фантастических взлётов. Были... да обстоятельства, не желающие считаться с реалиями жизни, жёстко приземлили совсем на иную территорию бытия.
Сидит он теперь в гордом одиночестве в огромном зале современного, со всеми мыслимыми удобствами, трехэтажного дома, выстроенного по дорогущему авторскому проекту.
Для Викуси, для жены любимой старался!
В руке мужчины стакан, наполовину заполненный искристой янтарной жидкостью.
До употребления водки Марат пока не опустился: пьёт только виски да хороший марочный коньяк. Закусывает малосольной сёмгой, духовитыми азербайджанскими помидорами и сырокопчёной колбасой.
Муторно ему, противно, гадко!
Четыре этажа, считая подвальный, по триста квадратов каждый: итого тысяча двести метров элитного жилого пространства. Это без гаража, пристроек,  оранжереи, сауны, веранды и огромной голубятни. Почти как в песне.
Прудик тоже выкопал, лебедей запустил. Домик для них выстроил плавучий, с подогревом и подсветкой. Про сирень и говорить нечего – кустов двадцать. Сортовая сирень, многоцветная, обсыпанная яркими мясистыми гроздьями. Жасмин необыкновенной красоты, экзотические кустарники, сакура. Яблони в белой пене ажурных бутонов, вишни, сливы... живи – не хочу!
– Дура! Дура малохольная. Да, чего говорить-то... знать бы, чего этим бабам с примитивными куриными мозгами нужно! Не пил, почти не гулял… всё в дом тащил как хомячок или суслик. Вон какую махину отгрохал. С размахом. Любо-дорого! Чтобы как у людей, даже лучше. Да что там люди… у кого ещё такое богатство есть? Сам бы жил, да деньги надо. С наличностью, да, конечно… как говорится, облом. Но, это сейчас… полоса такая пошла. Раньше-то… завались бабосов было. Не с неба же всё это падало! Мозгами работал… крутился, изворачивался, ловчил.
– Не потянул немножко… с кем не бывает. Временные трудности. Чего сбежали-то, спрашивается! Одного бросили. От богатства и достатка разве скрываются, причём в неизвестность, совсем в никуда! Что она нашла в той своей неприкаянной жизни… с двумя ребятишками? Моими, между прочим, дочерьми. Кровиночками, можно сказать, – перескакивая с одной темы на другую, беседовал сам с собой мужчина.
– Шустрые у меня девчоночки, тонкие, звонкие… с косичками. Младшая, Людочка, та в мамку пошла. Вылитая. А Каринка – моя порода. Один в один. Сам имя выбирал. Кариночка! И где… где они, спрашивается! С чужим дядькой живут. Хозяйство, видите ли, надоело вести. Своё гузно – не грузно. Потому, что собственность, личное достояние.
Марат залпом опрокинул в горло очередной бокал и всплакнул.
– Почему Маратику домашний уют устраивать не в тягость, а Вике, королевне, блин, тяжело! В своём дому прибраться, твою-то маму, обременительно. Это, как! Дура и есть. Не чужое обихаживаешь, родное. Дитям после достанется. Конечно, не подарок я. А где их взять, идеальных. Все не без греха. Погуливал иной раз, было дело. Не влюблялся же. Так – сунул-вынул… дурь сбросить, избыточное так сказать напряжение. В её же интересах. На чужую бабу дурные эмоции спустил, домой зато возвратился жизнерадостный, весёлый, – причитал, едва не рыдая, Марат. Даже кошки у него теперь не было.
– Не приносил ведь заразу никакую… ни одного разочка. Проверялся, если сомнения случались. Да и с дороги никогда не брал подружек одноразовых, грязи избегал, сторонился. Другие мужики куда чаще налево смотрят. Хоть кого пусть спросит. Психологи пишут, что измена – не всегда грех и блуд. Когда ради сохранения семьи и во избежание скандалов – на пользу. В семью не хотел проблемы приносить. Да чего там… может, вернётся ещё? Я же их так люблю! Всех-всех. А они… одного оставили… бросили… как пса бездомного.
С юности Марат всерьёз рассчитывал получить дом деда в наследство. Спал и видел, как начнёт перестраивать его под себя, всё проекты рисовал. Для этого даже тетрадку отдельную завёл.
Из-за этой страсти и с девчонками никогда не гулял. Им нужны любовь да игрушки, а у него мечта, цель серьёзная – одна… на всю жизнь.
Он и учиться из-за этого пошёл на строительную специальность. По окончании получил диплом с отличием.
Дед поднял старые связи, опустошил копилку и пристроил внука на должность начальника участка в энергосеть. Заодно выправил ему освобождение от армии по некой секретной болезни, название которой Марат затруднялся выговорить. Но, это и неважно – главное, в армию идти не пришлось. И работа стоящая. Нудная конечно, не особенно интересная, но перспективная и главное – денежная.
Не зря дед хлопотал. Спасибо ему огромное!
Виктория в его жизни появилась внезапно, ошеломив девственно непорочного парня ураганом неизведанных, но удивительно сладких эмоций. И сокрушительным шквалом приятных переживаний.
Девчонка сама пошла на сближение, видно почуяла обоюдный интерес. Это она научила его целоваться. Марат – юноша симпатичный, умом и силушкой не обделён.
Попробовав сладкого, молодец уже не мог от столь изысканного удовольствия как интимная близость отказаться. В его представлении любовь была похожа на вкус бабушкиных малиновых пирожков, только гораздо вкуснее.
Теперь Марат вполне понимал деда, который всегда говорил, что важнее любви к женщине  ничего в жизни нет.
– Любовь, это да... это... — мечтательно смаковал юноша в предвкушении каждого свидания.
Передать своё состояние словами Марат не мог, сразу лез целоваться. У него совершенно не стало хватать времени ни на что.
Нахлынувшие эмоции забирали все силы без остатка. Даже сон его принимал в свои объятия, лишь когда юноша забывался от изобилия призрачных грёз.
Он и представить себе не мог что можно полностью раствориться в личности другого человека, по сути чужого, но отчего-то сразу ставшего больше чем родным.
Когда Вике становилось больно, Марат тоже испытывал физические страдания. Если девушка страдала духовно, безоговорочно следовал за вектором развития её эмоционального состояния, хворал от того же, томился тем же.
Марат даже научился угадывать наперёд мечты и желания невесты. Появляется, например, ни с того ни с сего, как бы вдруг, идея купить пару килограммов апельсинов… или банку икры.  Приносит Вике: оказывается, любимая именно об этом мечтала, весь день исходила слюной, только не имела возможности приобрести на свою маленькую зарплату.
Что значит для Маратика какая-то получка, горстка банкнот, в сравнении с желаниями его милой Вероники. Она для него больше, чем жизнь. Она, Ве-ро-ни-ка. Этим всё сказано.
Да одна её веснушка дороже прочих богатств Мира, а за поцелуй и объятия он готов расплатиться жизнью.
В это он свято верил. Как же иначе?
Вероника вместе с Маратом мчалась на скором поезде любви без единой остановки. Она только со стороны казалась более опытной, на самом деле была просто решительной.
Когда Вика округлилась, Маратик прыгал от радости, без устали целовал её повзрослевший животик. Ведь там обитает не только его физическая копия, но и часть мужского эго, которая непомерно раздувается от величины своей земной значимости. Он – отец!
Когда Каринку забрали из роддома, Марат никак не мог поверить,  что трогает, берёт на руки и целует своё создание. Отец – больше, чем просто человек, он – созидатель.
Прошло совсем немного времени, Каринку оторвали от груди, а Вика опять забеременела. Мальчик, думал Марат, хочу наследника. Чувствовал, видел, что это именно сын. И назовут они его Фёдором, как дедушку.
Родилась опять девочка. Имя  дали Людмила. Это нисколько не уменьшило размер восторга от появления на свет нового человека, самого близкого родственника. Марат и Виктория были безразмерно счастливы.
В их жизни появилось всё: много счастья, несчётное количество любви. Если этому чувству может быть мера, пусть оно будет вечным и бесконечным. Ну, хотя бы как у дедушки с бабушкой, которые не устают повторять, даже в свои преклонные годы, слова любви и признательности.
Жизнь семьи сорвалась в штопор неожиданно, резко.
Перестройка, бес ей в ребро, спутала карты всем, бросив в омут неизвестности, поставив перед выбором: ты или тебя.
Каждый поступил по-своему, все вместе совершили прыжок без парашюта в бездну.
Организацию Марата акционировали. Он неожиданно получил целую пачку акций, на которые тут же началась охота.
Деньги предлагали большие, даже огромные. Многие сослуживцы соблазнились деньгами,  продали  паи, заработав, как им казалось, сумасшедшие деньги. Марат выжидал, думал. Но и его засосала эта трясина. Не выдержал, обналичил свою долю золотоносной жилы. Денег выручил много, даже очень.
На них, думал он, можно прожить безбедно всю жизнь. Ещё и внукам останется.
Мысли у Марата зашевелились и поскакали по бездорожью. Вот когда вспомнил он про свою юношескую мечту. Нет больше необходимости ждать наследство. Ему теперь дедовский дом совсем не нужен.
Отыскал парень тетрадку заветную с чертежами, выкладками и рисунками, начал узнавать, что почём, прикидывать возможности.
По всему выходило – дом он осилит. Да не такой, о котором мечтал. Дедова халупа в сравнении с тем, что он насочинял – обыкновенный сарай.
Три этажа, полноразмерный подвальный этаж, оранжерея. Это не просто грёзы, это реальный проект, который можно осуществить немедленно.
 У Марата перехватило дух, затряслись от нервного напряжения руки и ноги, загудело в голове.
Это же бинго, джек-пот! Он станет богатым и счастливым. Только сначала нужно прикупить бизнес для пополнения казны. Начать можно хотя бы с торговли. Например, несколько ларьков.
Марат окунулся в океан неуёмных страстей, в манящее небо безразмерных возможностей, слушал песни влекущих неизвестно куда сирен.
Бросил Марат работу, открыл один, потом пять, затем двадцать ларьков. И принялся строить дом. Огромный особняк, намного больше, чем наметил вначале. Аппетит на размер рос вместе с прибылями, даже быстрее.
Именно в этом гигантском доме Марат сейчас и сидит, проливает слёзы о неудавшейся жизни, поманившей безразмерным счастьем, мечтой.
В итоге оставившей ни с чем.
Дворец есть, а счастья нет. Если так дальше пойдёт, то и особняка не будет.
По сути, дома тоже нет. Никто, кроме него, на стройке не живёт. Готовы лишь стены, кое какие  коммуникации. Не дом – строительный объект. Размахнулся не в меру, не рассчитал возможности, не  послушал любимую жену, пытающуюся отговорить от соблазна.
Чтобы такую махину обслужить, нужно на это жизнь потратить.
Вика уговаривала его отказаться от неподъёмной, совершенно ненужной затеи, показывала собственноручно сделанные расчёты.
– Это, что касается денег! Даже если удастся построить, как… как в таком дворце жить? Для содержания этой резиденции, этого… Версаля, нужны огромные доходы.
Виктория приводила мужа к знакомой, где дом обихаживал штат наёмных работников. Муж подруги работал в нефтянке, деньги просто не считал. Уборщики весь день мыли и прибирали. Дом этого магната был гораздо скромнее, чем тот, что соорудил Марат.
– Не хочешь – не мой! Сам справлюсь. Больно вы нежные как я посмотрю. Подумаешь, пол пропылесосить, порядок навести. Да я...
– На здоровье, Маратик. Только мы с девочками, уж позволь нам самим выбирать, как жить, остаемся в квартире. В ней места для счастливой жизни вполне достаточно. Приборки, кстати, и там хватает.
Марат ничего не услышал: продолжал строить и обустраивать всё сразу, тратя на безумную затею всё больше, постепенно увязая в долгах.
Попутно он начал прикладываться к рюмке.
– Ничего страшного, Викуся, это дорогой коньяк. Хороший алкоголь в малых дозах можно пить в любом количестве. Давления не будет. Пищеварение опять же.
Где выпивка и гулянье, там и женщины без комплексов.
А чего собственно стесняться: нормальные позывные здоровой физиологии. Любят девчонки заниматься сексом, в этом их истинное женское призвание. Зов предков предписывает пользоваться естественными человеческими возможностями, пока молодость и здоровье позволяют.
Сначала было немножко не по себе изменять: как-никак предательство.
Есть же любимая.
Но, так устроена человеческая психика:  уговорить себя совсем несложно. Стоит только захотеть.
Марат стал испытывать неутолимую жажду в быстром одноразовом сексе без запретов и обязательств. Вседозволенность затягивала, расслабляла.
– А что такого? Нынче все так живут. Надо же как-то стресс снимать.
Разнообразие не насыщало, но дразнило, манило искушениями и соблазнами.
Что с того, что выглядело это вульгарным? Такая дурацкая жизнь: развешивает разноцветные огоньки именно там, где пустота и грязь. Маркетинг, мать его растак.
Если переводить на русский, это когда из дерьма конфетку делают. Обвесит такая красавица  себя мишурой: рекламная акция, два в одном. Смотри сколько добра в моём заветном чуланчике. Бери – не пожалеешь.
Обещание не похоже на реальность, но что с того? Наверно, не с того бока на сей раз откусил. И давится, не хочет признаваться, даже себе, что сам себе врёт.
Обстоятельства хлоп его по дурной головушке грабельками. Не помогает.
Никогда Виктория в дела мужа не лезла, если только они лично её не касались. Ревнивой  тоже не была. Однако не заметить, что муж днюет и ночует в барах, приходит оттуда под утро, каждый день новыми духами благоухает, а рубашки и брюки сексом насквозь пропитаны, просто невозможно.
Маялась жена, страдала. Устала вконец. Решила поставить вопрос ребром.
За это и получила меж глаз.
Такое обращение стерпеть Вика никак не могла. Собрала барахло, покидала в чемоданчик и ушла с девочками к мамке.
Маратик ещё и обидеться умудрился, что не понимают его, не видят в нём настоящего  брутального мужчину.
А какой он отец и глава семьи, если ведёт себя как самец мартышки в дикой природе?
И вообще, для чего нужен муж, который постоянно в аренду себя сдает? Вот Вика и решила: нечего со всем светом делиться, пусть целиком забирают, с издержками и недоделками, как есть.
Тем временем долги у мужчины и главы семейства, Марата Петровича Струкова, разрослись во все стороны как ветви у столетнего баобаба. Подпирать их больше нечем.
Приплыл. И стройка встала.
А расходы на содержание имения никуда не делись.
Королевы красоты на пустой карман тоже не клюют.
Короче, полный штиль. Того и гляди, волна в другую сторону пойдёт. Как бы ни смыло.
Кредиторы между тем, как водится, обратились к лицам, способным разгребать и разруливать подобные некрасивые ситуации.
Квадратные миальчики репу почесали, обмозговали, и изъяли из оборота предпринимателя пять ларьков в счёт погашения долга. Плюс  три магазинчика лично себе… за беспокойство. Ещё  попросили, чтобы точку в вопросе поставить, поляну с девочками накрыть. И сауну на сутки снять.
Куда бедолаге деваться?
Гульнула братва на дармовщинку, заодно и он от влажных щедрот кудесниц интимного бизнеса отведал: уплачено, чего добру даром пропадать.
Да нарвался. Зудит у него в паху.
Не уверен ещё Марат пока, что заразу лихую подхватил, но обязательно нужно не медля к врачу сходить, а уже похмелиться успел.
 – Ладно уж, завтра схожу. Семсь бед – один ответ.
И ведь проблема не только в этом. Мальчики, что вопрос решали, люди серьёзные. Если и у них зудит... это же залёт, хуже случайной беременности. Всё к чертовой матери отнять могут. И мечту тоже.
– Дом-дом, что же ты со мной делаешь!
Между тем  из динамиков громко, мелодично, чувственно льётся душераздирающая лирика, –  “А белый лебедь на пруду качает павшую звезду, на том пруду, куда тебя я приведу...”
Тоска-а-а-а!!!