Всегда - последняя встреча Густава и Стефана

Свет в ванной не стоил тех денег, которые были уплачены за номер. Густав вспомнил присказку одного из товарищей по Французскому легиону: “в самый раз для того, чтобы трахать уродливую шлюху, но глаза прикрыть все же следует”. История повторяется. В начале шестидесятых ему уже приходилось проделывать подобную операцию. С парой отличий. Тогда под рукой были инструменты, свет был достаточно ярким, а обезболивающих в походном госпитале хватило бы для того, чтобы на неделю усыпить роту солдат. И пуля, которую он поймал, сидела в левом плече. Густав злился и сыпал проклятиями на всех известных ему языках, но сегодняшние боль и злость не шли ни в какое сравнение с испытанным в те дни в Алжире. Инструментарий у него на этот раз скудный - многофункциональный походный нож армейского образца, острый, но не для скальпеля, начавшие ржаветь щипцы, небольшой моток хирургических ниток, игла и бутыль антисептика.

Пуля застряла в правом плече, и сидела глубоко. Процесс извлечения инородного предмета занял у Густава около получаса. Справился бы за более короткий срок, но каждые пять-десять минут требовалось переводить дух и прикладываться к бутылке виски, единственному обезболивающему, которое у него имелось. Кость пуля не задела - и то были хорошие новости. Правые плечо и рука болели так, словно его купают в кипящем масле, а пальцы левой руки, которыми предстоит зашивать рану, дрожат - эти новости относились к плохим. Густав присел на край ванны, сделал большой глоток виски, смыл с кафеля раковины кровь и поднес к глазам маленький кусочек металла, обрекший его на страдания. А ведь эту пулю в него выпустил человек, которого он когда-то причислял к своим союзникам. Вот вам очередной жизненный урок, месье Ниве. В следующий раз относитесь к союзникам с большей подозрительностью, чем к врагам.

Если он, конечно, будет, этот следующий раз.

Ах Майкл, Майкл. Эта история начиналась так хорошо. И все могли бы остаться в выигрыше, если бы ты не струсил в самый последний момент. Стефан подружился бы с Джулиано Бертони, и мы, переждав несколько месяцев, вернулись бы к прежним делам. Мы бы получили покровителя, на своей земле обладающего еще большей властью, чем месье Савар в Европе. Надо же тебе было все испортить, Майкл. Классический расклад. Любовь, отношения, свадьба, дети, желание закончить с грязными делишками и начать новую жизнь. Сладкая иллюзия того, что тебя оставят в покое, а темное прошлое не вернется.

Густаву с самого начала было понятно: границы между порядочной и грязной жизнями не существует. Жизнь одна, и ты должен взять от нее все, не ждать ни минуты. Не существует выбора между работой и семьей. Между кровавыми деньгами и спокойным будущим твоих детей. Есть дело, которое ты любишь - и которому ты предан. Есть женщина, которая благодаря тебе ни в чем не нуждается и может покупать платья от парижских кутюрье хоть дважды в день. Есть дети, которые благодаря тебе будут учиться в лучших университетах мира и никогда не узнают, что такое нужда и голод. А твои глупые моральные дилеммы и заламывания рук, Майкл, можешь оставить сопливым бабам. Как видишь, они-то тебя и подвели. А заодно и меня. И Стефана. И всех остальных.

Густав одинаково хорошо владел обеими руками - очередной полезный навык, приобретенный во время службы - но игла подло выскальзывала из пальцев. Он прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Эмоции не помогут. Нельзя думать о боли. Нужно подумать о чем-нибудь другом… сейчас он разберется с раной, перевяжет себя как следует - полотенца подойдут - приговорит бутылку и закажет еще, а вместе с ней - и ужин. Здоровенный стейк с кровью и все, что к нему прилагается. Будет есть руками, бросив на пол вилку. Проспит часов пятнадцать. После чего сделает несколько звонков. Первый будет коротким и деловым. А потом настанет черед беседы со Стефаном. Он, конечно же, знает про Майкла и задаст кучу вопросов.

Впервые за долгие годы Густав чувствовал себя абсолютно опустошенным и отчаявшимся. Он был так измучен, что даже боль, причиняемая недостаточно острой иглой, не отрезвляла. Майкл Донерти, проклятая лживая собака. Кто бы мог подумать, что он носит с собой оружие, да еще умеет достаточно метко стрелять? Кто бы мог подумать, что у него хватит духу выстрелить?.. А ведь все начиналось мирно. Густав пришел к нему для того, чтобы поговорить. Никто и не думал ссориться. Никто никому не угрожал. И вот этот идиот выхватывает оружие из верхнего ящика стола. Инстинкт самосохранения Густава был натренирован до совершенства, и в подобных ситуациях он, как настоящий солдат, сначала делал - и только потом думал. Секунда - и он уже сжимал в руках пистолет, который всегда держал на боевом взводе. Еще секунда - и Майкл Донерти лежит на ковре своего кабинета с трижды продырявленной головой. Отличный выстрел, командир, сэр, легионер Ниве делает успехи, не так ли? Стрельбу с близкого расстояния Густав ненавидел. Ему больше нравилась снайперская винтовка. Она воспитывала качество идеального воина - выдержку.

Любопытно, что на все это скажет Стефан. Он будет злиться как последний черт - это понятно. Но, что еще хуже, он решит, что Густав его предал. История с фальшивыми бриллиантами должна была открыться потом, много позже. В тот момент, когда Густав придумал бы подходящий соус для такой шокирующей новости. Хотя сейчас он склонялся к мысли, что подходящего соуса не существует. В ослином упрямстве Стефан перещеголял всех. Он в любом случае расценил бы это как предательство. И, по большому счету, был бы прав, но иногда нужно играть по-крупному и рисковать… в их делах без риска не обойтись. Стефан рисковать умел. Но все должно было идти по его плану. Никакого творчества. Никаких послаблений. Ни шага в сторону.

Он был испорченным с той минуты, когда их дороги с Густавом пересеклись. Ему все приносили на блюдце с золотой каемкой. Деньги, учебу в Йеле, машину, империю. Любименький сынок, на которого Савар-старший возлагал все надежды - и который до смерти боялся их не оправдать, а поэтому только и делал, что заглядывал отцу в рот. Об отце Стефан говорил постоянно, использовал любой случай. Божественно одаренный Стефан, у которого все всегда получалось. Когда он играл на пианино, все слушали с замиранием сердца и плакали от восторга. Когда он говорил - и не важно, какую чушь нес - все в восхищении поддакивали. Ему достался талант втираться людям в доверие. Досталась чертовская удача - в отличие от Густава, получившего три ранения во время службы в Алжире, Стефан не набил ни одного синяка. Досталось милое личико. Досталась самая красивая женщина, на взгляд месье Ниве, слишком красивая и слишком умная, чтобы кому-то принадлежать.

Ему досталась власть. Досталась империя отца. Достались все его деньги. И делиться с Густавом он не торопился. Он отдал ему проклятые Штаты, принесшие больше проблем, чем пользы. В то время, когда Густав работал, как вол, Стефан беседовал за ужином с очередным влиятельным политиком или, любитель подглядывать за чужими грешками, наблюдал за тем, как Фриду Леконт трахает какой-нибудь афроамериканец. Густав отдал этой работе все. И он с удовольствием поделился бы со Стефаном лакомым кусочком, который должен был получить. Но Стефан слишком горд для того, чтобы принимать дары. На небесах, где он обитает, подарки считают унижением. Особенно если они имеют вкус предательства.

Густав перевязал кое-как зашитую рану полотенцами, подумав о том, что завтра нужно будет прикупить хорошее обезболивающее в ближайшей аптеке, вышел из ванной, прилег на диван и включил телевизор. Думать в таком ключе о Стефане он не любил. Эти мысли сами по себе казались предательством. Стефан был умнее, успешнее, лучше практически во всем - но не это ли в свое время заставило Густава подойти к светловолосому юноше, на которого смотрели как на короля? Стефан сделал ему много добра. По большому счету, Стефан был готов поделиться с ним всем, что имеет. Ради близких друзей он мог расстаться с последним центом и снять последнюю рубашку. Проблема была только одна. Щедрый Стефан оставался абсолютно глухим к советам тех, кто видел чуть дальше и понимал чуть больше. Раньше он считался с мнением Густава, а теперь корона съехала слишком низко и закрывала монарху глаза.

- Полиция объявила о начале расследования убийства известного юриста Майкла Хьюберта Донерти, - говорила с экрана журналистка с короткой черной стрижкой. - Власти призывают граждан, находившихся рядом с домом мистера Донерти в вечер убийства, осознать всю серьезность ситуации. На данный момент у полиции нет подозреваемых…

Густав Ниве выключил телевизор, повертелся на диване, стараясь принять удобное положение и по минимуму опираться на раненую руку, и, начисто забыв о стейке с кровью, провалился в сон.

***

В дверь стучали громко и назойливо. Сделав нечеловеческое усилие, Густав поднял голову от подушки. Он много лет не спал так крепко и первые несколько секунд не мог понять, где находится. Отель. Судя по обстановке и качеству постельного белья, неплохой. Правое плечо горит огнем. Густав в недоумении размотал часть полотенец, которыми была перевязана рука, увидел кровь и мгновенно вспомнил, что происходит. Он в Штатах. Он убил Майкла Донерти. И произошло это… месье Ниве посмотрел на дату на наручных часах и поднял брови. Чертовски давно. Он проспал двое суток. Успел перебраться с дивана, где задремал после сделанной самому себе операции, но этот момент стерся из памяти.

Стук повторился, и женский голос поинтересовался:

- Сэр, у вас все хорошо? Вы здоровы? Сэр, я дежурный администратор отеля, пожалуйста, откройте.

Густав медленно сел на кровати, замер, пережидая головокружение, опустил ноги на показавшийся ледяным пол, накинул халат и направился к двери.

- В чем дело? - набросился он на испуганную девушку в форменном жилете и ярком галстуке. - Телефоны в вашем отеле уже отключили?

- Я…я звонила вам, сэр, но вы не отвечали, - пролепетала та. - Мы решили, что с вами случилась беда…

Да, выглядел Густав, что ни говори, подходяще для человека, у которого «случилась беда». Растрепанный, бледный как смерть, с двухдневной щетиной.

- Прошу прощения, я не хотела будить вас, - осторожно продолжила девушка. - Но к вам пришли.

- Кажется, я просил не беспокоить меня ни под каким предлогом, мэм. И хорошо заплатил.

- Знаю, сэр… но джентльмен был настойчив. Он сказал, что у него к вам серьезное дело, вопрос жизни и смерти. И не согласился уйти ни под каким предлогом.

Месье Ниве нахмурился, переваривая услышанное. За двое суток могло случиться все, что угодно, но кто успел добраться до него так быстро? Полиция? Они подняли бы на уши весь отель. Он недооценил длину рук Джулиано Бертони? Даже у Марио мозги не работают так быстро, тем более что сейчас он занят другими вопросами. А, может, синьор Верроне решил явиться к нему лично? Это был бы неплохой стратегический ход, и Густав зауважал бы его еще больше. Вряд ли они начнут быстро доверять друг другу, но в итоге сработаются.

- Джентльмен проделал долгий путь. Надеюсь, ты оценишь это по достоинству, Гас, и примешь его с подобающими почестями.

В мужчине, заставившем девушку посторониться, Густав не сразу признал Стефана. Вместо дорогого костюма на месье Саваре были кожаная куртка и светлые джинсы. Волосы, обычно аккуратно собранные в хвост, в неряшливом беспорядке лежали на плечах, глаза скрывали очки с затемненными стеклами. Но самая невероятная перемена произошла с лицом друга. Всегда спокойное, почти расслабленное, оно было напряженным и нервным. Густав ахнул от неожиданности. Вот кого он точно не ожидал увидеть на пороге этого номера.

- Спасибо, мэм, - коротко обратился Стефан к девушке.

Та поняла все без слов и испарилась со скоростью истинного профессионала.

- Позволишь войти, Гас?

- Прошу. Чувствуй себя как дома.

Стефан вошел и огляделся. Он бросил куртку в кресло, туда мгновением позже отправились и очки.

- Перемахнул через океан ради встречи со старым другом? - спросил Густав, по-прежнему стоя у дверей.

- Не уверен, что могу называть тебя другом.

- Судя по твоему виду, перелет был тяжелым. Почему бы нам не выпить по бокалу вина? Или хочешь чего-нибудь покрепче?

- Что у тебя с рукой?

Густав погладил плечо и поморщился от боли.

- Так, чепуха. Приложился о косяк. До свадьбы заживет.

Стефан скрестил руки на груди и посмотрел другу в лицо. Густав обратил внимание на его воспаленные глаза.

- Тебе нужен не бокал вина, а здоровый сон, Стив.

- Я не спал трое суток. Я оборвал все телефоны! Звонил твоим бывшим женам, твоим детям, экономкам в квартирах по всему миру! Я уже подумал… - Он похлопал себя по карманам джинсов в поисках портсигара. - Черт. Присядь, Гас. Нам нужно поговорить.

Густав устроился в кресле и подождал, пока Стефан займет второе.

- Майкл, - сказал месье Ниве.

- Да.

- Фальшивые бриллианты.

- Да.

- Это моя вина, и я готов взять ответственность. Но…

Стефан потянулся за курткой и достал из потайного кармана свернутые в трубочку бумаги.

- Если ты уже придумал очередную ложь - а я уверен, что так и есть - не торопись. Ты успеешь ее озвучить. Сперва ознакомься с этими документами.

В молчании Густав просматривал страницу за страницей, вглядываясь в ряды цифр, списки имен, короткие отчеты, копии чеков и размашистые подписи под ними. Вот что означает фраза “от ужаса у него кровь застыла в жилах”.

- Что… что… - Он отвлекся от бумаг и поднял глаза на Стефана. - Откуда это у тебя?

Месье Савар откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Но веселья в этой улыбке не было.

- Прямиком из офиса мистера Донерти. Из его сейфа. Полиция опечатала конверт, и курьер доставил его мне. - Он указал на бумаги. - И вот что я вижу, Гас. Бумаги. Денежные переводы. Карты. И чеки. Чеки с подписями Майкла - неудивительно, это же его сейф. Но потом я увидел другие подписи. Твои. Штаты, Гас. Я отдал тебе Штаты. И вот чем ты мне отплатил за доверие. Сначала вы начали торговать фальшивыми камнями там. А потом решили, что пора бы расширить ваш маленький бизнес. И обнаглели настолько, что начали суетиться под носом у Джулиано Бертони. Ты убил полицейского. Убил человека, который был правой рукой криминального авторитета. Гас, ты сошел с ума?

Густав положил руки на колени.

- Слушай, Стив. Как я уже сказал, я все объясню. Но сейчас ты не готов меня выслушать.

- Ты прав, потому что плохие новости еще не закончились. Ты держишь в руках копии бумаг Майкла. Оригиналы у тебя?

Месье Ниве несколько раз повторил в голове две последние фразы прежде, чем ответить.

- Оригиналы?.. Нет, зачем мне оригиналы?! Я ведь…

Густав замолчал и уставился на потертый ворс ковра. Он увидел грязь, оставленную ботинками Стефана, ореховые скорлупки, которые пропустила горничная, убирая номер перед его приездом. В моменты истины ты начинаешь видеть разные глупые мелочи, будто мозг пытается отвлечь тебя от главного.

- Майкл долго сотрудничал с Джулиано Бертони, я прав? - продолжил Стефан.

- Нет, Стив. Я не имею ничего общего с Джулиано Бертони. Я бы точно не стал сговариваться с ним у тебя за спиной, зачем мне это?

- Я знаю, что ты не имеешь ничего общего с Джулиано Бертони. А вот Майкл воспользовался ситуацией и с большим удовольствием продал тебя ему. Как удачно: рассказать все и испариться, свалив всю вину на сообщника. Как ты думаешь, что ему предложил Марио Верроне? Новое лицо? Несколько миллионов долларов? Надежное убежище на необитаемом острове? Или все вышеперечисленное? Он был болен, жить ему оставалось недолго, и он хотел провести это время в покое, рядом со своей будущей женой.

Густав сжал кулаки. Что он упустил? Какую-то мелочь, а Марио этим воспользовался. Не мог не воспользоваться. Очередной повод восхититься его умом.

- Проклятье. Ты уже говорил с Джулиано?

- Да. Он звонил мне, но беседовали мы только о Майкле. Темы бриллиантов не касались.

- Не понимаю.

- Тогда послушай, Гас. Я никогда не прощу тебе выходку с фальшивыми камнями. Но если ты хочешь сохранить то, что имеешь на данный момент, ты принесешь мне бумаги. Ты достанешь их с самой высокой на свете горы или спустишься за ними в Ад. Если они попадут в руки Джулиано Бертони - а случится это скоро, так что времени у тебя мало - то все мои попытки наладить с ним сотрудничество пойдут прахом. Я потеряю многое, вне сомнения. Но ты потеряешь все.

И все же что-то в этой мозаике не сходилось. Если Майкл отдал бумаги Марио во время их последней встречи, то почему же он не всучил их своему дону в тот же день? Какую чертову игру он придумал на этот раз?

- Гас.

Густав поднял взгляд на Стефана и не сразу понял, что видит в его глазах. Ужас вперемешку с отчаянием и неуверенностью.

- Это какая-то дурацкая история, она похожа на кошмарный сон. Ты был рядом в те моменты, когда от меня отворачивался весь мир, Гас. Ты боролся тогда, когда остальные опускали руки - и я боролся вместе с тобой. Скажи мне, что это неправда. Что это глупое совпадение. Что во всем виновата моя подозрительность. Скажи мне - и я поверю в любую ложь, какой бы глупой она ни была. Ты не мог так поступить со мной, Гас. Кто угодно - но только не ты.

Мы будем сидеть тут до утра - но ты никогда не поймешь. Ты не понимал этого раньше - не поймешь и теперь. Твои принципы сделали тебя слабаком. Они, как древесные жуки, точат и точат тебя изнутри годами. Нет, Стефан. Ты никогда не поймешь. А поэтому нет смысла ни в правде, ни во лжи.

- Я принесу тебе чертовы бумаги.