Певец

У соседа был большой персиковый сад и каждую весну после обработки известью с медным купоросом сиял голубизной до мельчайших подробностей, будто покрытый инеем среди зелени и бурного цветения других плодовых. А под ветвями этого благоухающего великолепия ходили, словно бабы по станице в вышиванках, породистые и статные куры. Довершали эту деревенскую идиллию два здоровенных петуха со шпорами, казачьей выправкой и дюже независимым видом. Понаблюдав за ними внимательно, я все-таки выделил одного. Он был постарше в «звании», сильнее и явно опытнее соперника. Молодой, несмотря на заносчивость, держался, однако, на всякий случай от него подальше. Его наполовину выдранный хвост служил вполне убедительным аргументом их далеко не дружелюбного общения.
Распоряжался гаремом рябых хохлаток безраздельно этот большой и уверенно наглый кочет. Поэтому оппонент-бедолага лишь изредка довольствовался какой-нибудь отбившейся от общего куреня курочкой, которую он торопливо накрывал в нездоровой психологической обстановке вечного страха и позора перед этим красномордым деспотом. Наверное, и пел-то молодой так себе, с оглядкой, и этот его непродолжительный вокал скорее напоминал крик о помощи или дешевый попсовый хит на первом канале.
Когда мэтр слушал своего кукарекающего собрата, он всем видом давал понять: «Так уважающие себя петухи не поют, это неприлично». Сам он никогда не делал этого всуе. Он поправлял регалии, важно выходил на средину так, чтобы вся замолкнувшая куриная аудитория могла видеть и внимать, невольно оказавшись вокруг него. Встряхивал шикарным оперением, будто набрав воздуха во весь рост, закрывал глаза и буквально потрясал окрестности долгим переливчатым и необыкновенно сочным пением. Заканчивал непременно на мажоре, затронув какую-то особую струну в вашем сердце, будто утверждая и прославляя один единственный, неповторимый момент жизни на этой прекрасной Земле. Пел самозабвенно как в храме и, закончив, гордо свалив набекрень зубчатый гребешок, выгнув шею, как бы сходил с авансцены в глубоком убеждении, дескать: «Что вы, курицы, можете понимать в настоящей музыке?»
Часто копаясь под навесом своей мастерской, я замечал, что этого одаренного артиста как-то интересует род моей деятельности. Он подходил к сетчатому забору и подолгу, не мигая, смотрел, как я ловко вырезаю из дерева всякие красивые штучки. Наш молчаливый диалог, наверное, так и продолжался, если бы я, видя его вполне разумное любопытство, не заговорил с ним однажды, вкрадчиво, доброжелательно выражая к нему искреннюю симпатию. Самым поразительным было то, что он меня понимал! Как и подобает известным артистам, готов был слушать эти хвалебные сладкие речи бесконечно.
Иногда я приносил ему какие-то зерна, хлебные корки, яблоки, но он ни разу не воспользовался этими дарами. Подзывая своих подопечных хохлаток, все скармливал, а точнее, угощал, как настоящий джентльмен, чем вызывал во мне еще большее уважение.
Как-то утром, по обыкновению работая, у меня что-то не заладилось. Увидев его, стоящего рядом за сеткой, по-приятельски сказал: «Слушай, ты ведь бесподобно поешь, спой мне что-нибудь для настроения». Он понимающе смотрел на меня. Почувствовав это, я мягко повторил просьбу: «Да спой, чего там, люблю я твои песни». Он встряхнул оперением, выгнул шею и запел. Несколько оторопев, я, грешным делом, подумал: «Случайно, просто петуху приспичило, накатило по инстинкту как бы». Зная, что он обожает спелые сливы, - а тут их нападало множество,- я угостил солиста прямо с руки. Дня через два я уже мог заключать пари с любым из моих приятелей, что петух будет петь по моему хотению. И он радовал наш слух своим потрясающим петушиным многоголосием, самозабвенно, удивительным образом не теряя достоинства и как бы находя истинное удовольствие в этом благородном служении человеку. В отличие от дешевых гастролеров он был необыкновенно тактичен.
Нередко, занятый своей работой, я чувствовал его стоящим за спиной. Подойдя, он молча любовался и моим искусством. Заметив это, я обращался к нему с приветствием и, конечно, произносил ключевую фразу: «Петушок хорошо поет». Он только для виду важничал, как бы отряхивая мундир, и уже через три секунды разрешался таким ярким, радостным, заливистым пением до изумления, до замирания сердца, приводя в восторг все, что на этот час копошилось в округе. Иногда, увидев меня, он просто бежал ко мне, чтобы спеть не за награду, а просто так, от души, будто в благодарность за то, что я единственное существо, которое оценило и признало его редкий талант по достоинству.
Вспоминаю и такой случай. Летом гостила у нас доченька, приехавшая из-за границы. Естественно, я познакомил ее с этим чудом природы, и через денек, обласканный ее вниманием, петушок уже исполнял для красивой дамы свой концерт по заявкам. Уже после ее отъезда я как-то говорю с ней по мобильнику и чую – он подошел и, стоя за спиной, прислушивается, узнав ее голос. Я говорю: «Мариночка, хочешь послушать?» Она пищит в трубке, голос дрожит.. И он запел, да так, будто в последний раз. Дочка, услышав его, плачет, а он поет. Вот такая произошла трогательная встреча.
До самой осени петушок, не пропуская ни одного дня, подходил ко мне и после небольшого ритуала давал старому пенсионеру благотворительный концерт. Я, видавший виды и проживший долгую жизнь старик, никогда бы не подумал, что буду скучать о нем как о человеке. По-доброму привык к этой умной певчей птице и не хватало чего-то, если иногда сосед забывал поутру открыть курятник.
Вскоре похолодало, начались дожди и хозяин запер своих кур в зимнике. Когда весной эта шумная компания вновь высыпала в сад, петушка среди них уже не было. Его возмужавший конкурент нахально поглядывал на молодок и изредка орал своим надтреснутым голосом, не вызывая аплодисментов. Не обладая тонкостью слуха, однако, регулярно получал свой провиант и был весьма доволен собою.

Р.S. Слышал, к соседу по зиме приезжал в гости племянник. Так вот, на радостях петушка и съели. Говорят, будто выбор-то пал на молодого, но его долго не могли поймать, а этот оказался добрым и по-человечески доверчивым.

Апрель 2016 г.