Восемь рублей

               
               


     Я не часто захожу за покупками в этот считающийся одним из самых дешёвых в райцентре магазин. Не захожу просто потому, что проживаю довольно далеко от него – на другой стороне посёлка. И, возможно, я вообще не ходил бы сюда, если бы не жена, однажды показавшая мне данное торговое заведение и, после, благоразумно приучившая время от времени покупать именно здесь дешёвые продукты.
     В этот раз я зашёл в магазин, чтобы купить фрукты. Время стояло послеобеденное, «час пик» прошёл, но народу в торговом зале, кажется, совсем не поубавилось. Впереди в паре шагов от меня шустрый пожилой дед старательно заталкивал в ячейку камеры хранения большую сумку с овощами, слева от него, пропуская мимо себя покупательскую очередь, важно восседали за кассовыми аппаратами работницы магазина. Глядя на этих работниц, я почему-то невольно вспомнил о сидевшем перед самым Новым годом на одном из их мест кассире-мужчине. Наряженный в не по размеру короткий халат Деда Мороза и в совсем уж маленькой, еле державшейся на макушке головы красной шапочке, он выглядел тогда очень смешно и забавно....         
     Отогнав в сторону всплывшее воспоминание, я прошёл вперёд и через мгновения очутился внутри заставленного товарами магазинного пространства. Разложенные на высоких стеллажах, с правой стороны меня чётким парадным строем приветствовали ряды водки – самых различных калибров и типов, с оглушительными для простого обывателя трёхзначными цифрами цен. За водкой неотрывно следовали другие менее крепкие, но также красиво выглядящие алкогольные напитки. После пошла уже не столь пугающая стоимостью вереница разнообразных пищевых продуктов. Не задерживая внимания на осмотре товаров, я сразу поспешил к краю, где находились интересовавшие меня фруктовые прилавки. Там уже стояла одна покупательница: склонившись над лотком яблок, она усердно перебирала плоды, и раз за разом ложила пригодные в свой пакет. Выискав глазами ценник, отразивший относительную дешевизну фруктов, я присоединился к женщине и также набрал с полпакета яблок. Затем, вдобавок к яблокам, взял ещё с килограмм бананов. Со всем этим грузом направился к кассе.
     Касса справа была как раз свободна. Высчитав на аппарате цену выложенных перед ней фруктов, кассирша молча приняла протянутую   сторублёвку, а затем вдруг протестующе заверещала:
     – Ой, извините, у меня нет столько сдачи! Может быть, найдёте мелочь у себя в карманах!
     В ответ на её просьбу, я принялся шарить по своим карманам, но в конечном итоге ничего в них, кроме ещё одной сторублёвки не нашёл. Чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, предложил:
     – Ладно, вы не волнуйтесь, я ещё раз пройдусь по магазину, куплю что-нибудь, чтобы сдачи было меньше.
     Повернув назад, я снова зашёл в крайний торговый проход, заставленный с одной стороны пищевыми, а с другой, товарами бытового назначения. Прошёлся взад-вперёд вдоль  полок и остановил свой выбор на упаковке туалетного мыла. В уме я просчитал, что этой небольшой покупки будет достаточно для разрешения вопроса о сдаче.
     Пока ходил за покупкой, у кассы уже успела образоваться очередь из нескольких покупателей. Терпеливо дождавшись своей, я выложил перед кассиршей выбранную упаковку мыла. Следом подал ей непринятую прежде сторублёвку.
     Просчитав на аппарате результат, кассирша воскликнула:
     – Ой! У вас нет восьми рублей? Если бы вы нашли восемь рублей, то у меня получилось бы ровно без сдачи! Ну-у вот, опять у нас ничего не выходит...
     Возникшую заново неопределённость ситуации неожиданно разрешила стоявшая в очереди позади меня покупательница.
     – Что? Восемь рублей? – переспросила она и достала из сумки кошелёк. – Если не хватает восьми рублей, то давайте я сейчас займу.
     Вынув из кошелька мелочь, женщина пересчитала её и передала в руки  кассиру.
     Происшедшая на глазах сцена ошеломила меня. Ведь эта оплатившая мой долг женщина была мне незнакома… 
     – Спасибо! Спасибо! Я верну, верну вам эти деньги! – только и смог сказать я.
     – Да ладно, вернёшь как-нибудь, что же мы, ведь в одном посёлке живём.
     – Я верну, сейчас разменяю и отдам! – охваченный внезапно явившимся
волнением, снова повторил я и, наскоро уложив покупки в пакет, поспешил к выходу. На улице, сжимая в руке оставшуюся сторублёвку, я стал лихорадочно выискивать место, где можно было бы разменять её на мелочь. Подошёл к стоявшему поблизости торговцу пирожками, но пирожки у него уже закончились, а всю выручку он отдал жене. Забежал в располагавшийся напротив охотничий магазин, но и там мелочи не нашлось. Парикмахерская, филиал банка… эти находившиеся перед глазами места, уж точно, мало подходили для размена сторублёвки... Тем временем женщина вышла из магазина и, коротко побеседовав с кем-то у входа, пошла в сторону базара. Потеряв возможность вернуть долг, слегка расстроенный неудачей, я повернул к стоявшему неподалёку за дорогой магазину, где намеревался закупить ещё другие продукты. Двери нужного мне магазина были открыты, пробыв там минут десять, купил, что хотел, и сразу отправился домой. Путь к дому пролегал мимо базара и, памятуя о недавнем,  я решил заглянуть туда – во мне ещё таилась надежда вернуть долг женщине.
     Двигаясь по дороге неожиданно для себя, я вдруг вспомнил, где её видел... Откуда-то из подсознания всплыло имя – Фирдоус Басыровна... Это повторённое в необычном женском звучании имя известного персидского поэта Абулькасима Фирдоуси, я вычитал однажды среди инициалов работников отдела «Детские пособия» в Райсобесе... Точно! Она работает в Райсобесе, в том самом социальном отделе... я же несколько раз бывал там! Как же хорошо, что вспомнил! Ведь теперь можно было просто отнести долг ей на работу!               
     Пройдя мимо здания автовокзал, я остановился у перронного ограждения: эта позиция более всего подходила для наблюдения за одним из входов на торговый рынок. Ожидание моё, к удивлению, оказалось недолгим: очень скоро в базарном проходе замелькала знакомая фигура женщины в белом плаще. Не теряя времени, я немедленно поспешил к ней.
     Она остановилась неподалёку от рамположившихся у ограды торговцев зеленью и, судя по всему, кого-то ждала. На ходу проверив имевшуюся в карманах наличность, я оставил в руке одну бумажную десятирублёвку. Её, приблизившись, протянул женщине.
     – Как хорошо, что увидел вас! Вот, возьмите назад восемь рублей, которые заняли мне в магазине, – объяснил я. – Спасибо, за то, что выручили.
Сразу узнавшая меня, она при виде десятирублёвки полезла в карман и вынула кошелёк.
    – Не надо, не надо никакой сдачи! – машинально выставив руки, запротестовал я. Но после ответного твёрдого «Нет,
бери», всё же вынужден был принять из её рук два рубля.
   – Дед куда-то пропал, ты случайно не видел его? – оглядываясь по
сторонам, произнесла она.
   – Нет, не видел, – ответил я, с некоторым сожалением сознавая, что по-другому ответить просто не могу. Потому что не знаю в лицо деда...
     Дело было сделано и, сказав на прощание: «Ладно, пойду, всего вам доброго»,  я продолжил свой путь.
     За базаром дорога постепенно перешла в широкую тропу. Тропа вела к пешеходному переходу, узкой полосой пересекавшему железнодорожные пути. Я шёл и с благодарностью думал об этой женщине с таким редким и, оттого, особенно запоминающимся именем Фирдоус. Фирдоус Басыровне… Её поступок оказался полной неожиданностью для меня – заплатить деньги, пусть даже небольшие, за чужого незнакомого тебе человека… на такое решится не каждый – лишь люди особенные, щедрые, благородные, не зачерствевшие душой в жизни…
     Дойдя до железнодорожных путей, я ступил на пешеходный  переход. Мои шаги по деревянному настилу перехода сразу отдались мерно, один за другим звучащими поскрипываниями – шарк-шарк, шарк-шарк… Вслушиваясь в эти исходящие из-под ног звуки, я попытался припомнить похожие примеры, когда был так же благодарен оказавшим помощь чужим людям. На память пришли два случая…


                Нефтекамец Альберт.

     В 1986 году я возвращался домой с армейской службы. И так получилось, что на одном из этапов пути у меня закончились деньги. А добираться предстояло ещё не близко – до Оренбурга. Вокруг же шумел, окружал бескрайней стеной домов башкирский город Нефтекамск.
     Вечер я встретил в зале ожидания местного автовокзала. Длинные деревянные скамьи, бьющий в глаза яркий свет ламп, беспрерывно снующие взад-вперёд люди – все эти вместе взятые «неудобства» не побуждали меня к желанию ночевать на вокзале – чего уж лучше – на улице, под открытым небом, где никто и ничто не мешает… Приняв решение, я вышел из вокзала и пошёл по прилегающей к нему улице в поисках  подходящего для ночлега места.
     Двигаясь по правой от дороги стороне вдоль следующих один за другим домов, вскоре я рассмотрел впереди большие распахнутые настежь ворота. Моментально заинтересовавшись, подошёл ближе, заглянул внутрь. А там за воротами в огромном дворе стояла техника – самые  разные машины, трактора, за ними ещё что-то… Без всякой подсказки было понятно, что тут находилось какое-то автопредприятие. Постояв с минуту в раздумьи, я решил поискать ночлежное место здесь. А что? Запрыгнул в кузов машины и спи там спокойно до утра! Ну-у, чем не ночлег?! В двух десятках шагов от меня как раз стояли несколько машин с большими кузовами. Оглядевшись по сторонам, я вошёл во двор и решительно направился к облюбованным грузовикам. Когда до ближайшего оставалось пройти всего несколько шагов, из-за спины вдруг разнеслось:
     – Стой! Ты куда пошёл?!
     Обернувшись назад, увидел двух стоящих рядом с входными воротами людей. По всей видимости, это были сторожа... Ситуация, в которую попал, выглядела неловкой и из неё следовало как-то выходить… Развернувшись, я последовал к сторожам и спустя мгновения предстал перед ними. Первым делом, для соблюдения приличия, поздоровавшись, стал объяснять людям свою ситуацию: что возвращаюсь со службы домой, и сейчас вот, ищу место для ночлега. Присутствовавшее на мне обмундирование – дембельская «парадка», фуражка, солдатские ботинки, являлись наглядными подтверждениями того, что я не обманываю. Объяснения мои сторожа выслушали спокойно: настроенные миролюбиво, они задали мне пару-другую вопросов, а затем пригласили к себе в караульное помещение. Их « караулка» представляла собой ничто иное, как обычный автомобильный гараж: сразу за входом нас встретил огромный деревянный стол, по обоим сторонам его тянулись длинные лавки. Рассевшись посередине, напротив друг друга, сторожа продолжили начатый во дворе разговор, а я, пристроившись рядом, наблюдал за ними. На вид, мужчины приблизительно тридцати-сорока лет, они вели спокойную размеренную беседу о работе, отношениях с близкими, иных насущных вещах и, временами, обращались с вопросами ко мне. Я отвечал на их вопросы, а потом снова внимательно слушал – слушал и невольно проникался каким-то неосязаемым доверием к ним... И в то же время неумолимо сложившееся стечение обстоятельств толкало, вынуждало меня задать этим, по сути незнакомым людям главный и мучительный вопрос: не смогут ли они занять мне на дорогу денег... Вопрос, заранее имевший мало шансов на успех. Ведь кто я был для них? Приблудный человек, солдатик, живущий где-то далеко, могущий после и не вернуть долг.  Но не задать этот вопрос, я тоже не мог...
     Мой вопрос, как и следовало ожидать, заставил обоих задуматься. Из их разговора я выяснил, что одного из сторожей, худощавого в рабочей спецовке, зовут Альбертом. Альберт в напряжённом раздумьи затарабанил пальцами по столу, взглянул на меня изучающе и, приняв решение, полез в нагрудный карман. Достал оттуда мятую стопку денег. Отсчитав, он подал мне несколько бумажных купюр.
     – Тебе двадцать рублей хватит?
     – Хватит, хватит... – всё ещё до конца не веря в удачный поворот дела, поспешно ответил я. – Спасибо, спасибо большое тебе. Я их обязательно вышлю, обязательно вышлю! Только обратный адрес, куда выслать, напишите...
     Но ручки, для того, чтобы написать адрес, в сторожке не нашлось. Тогда, подумав, они решили, что раз уж я заночую у одного из них, там и можно будет написать. Проведя ещё с полчаса за беседой, мы вышли во двор, а после и на улицу.
     Они шли впереди, а я следовал чуть сзади. К этому времени мне удалось немного узнать об Альберте: то, что он воспитывался в детском доме и занимался в молодости боксом. Пройдясь неспешным шагом по начинавшей вечереть улице, скоро перед освещённым светом дорожного фонаря поворотом, они остановились: Альберт, попрощавшись, повернул обратно к сторожке, а мы продолжили путь дальше к дому, где жил его товарищ. Там впервые после долгих двух лет службы, я уснул в страшно непривычной домашней обстановке. А утром меня поразили умилительным и, одновременно, каким-то диким видом обычные домашние тапочки...
     Спустя сутки, я благополучно добрался до дома. Приехав, рассказал отцу о том, что занял деньги у незнакомого человека и, теперь вот, должен вернуть их ему. Отец одобрил моё решение возвратить долг, иного я от него и не ожидал, сам многое повидавший на своём веку – и голод тридцатых годов, и детдомовскую жизнь, прошедший ужасы войны, отец всегда с особой благодарностью воспринимал помощь со стороны других людей. Через месяц, как только появились деньги, я немедленно выслал двадцать рублей Альберту.



                Поиски телёнка. 


     Другой пришедший на память случай произошёл лет восемь назад. Тогда я жил в селе и занимался, как все вокруг, личным хозяйством – выращивал скот, держал птиц.
     Весна в тот год выдалась ранняя, на быстро оттаявшей от снегов земле дружно зазеленела первая трава, по широким раскинувшимся перед селом лугам буйно разлились заполненные талыми водами озёра. Глядя на происходящие изменения в природе «зашевелились» люди – многие из односельчан начали выпускать на пастьбу домашний скот.
     Выбрав подходящий погожий день, решился выгнать на выпас своих животных и я. Но перед тем, как выпустить их, имевшихся у меня двух коров и трёх телят, дал им с часок времени свободно походить-побегать по двору. Потом отворил настежь калитку и пустил всех на уличный простор. Внезапно оказавшиеся на воле, коровы вначале растерянно встали на местах, закрутили головами, к чему-то принюхиваясь, а после, как будто очнувшись, резко рванули с мест – бешено понеслись по улице, на ходу игриво взбрыкивая копытами, За коровами бросились телята, а за телятами пришлось уже побежать мне. На ходу подгоняя и направляя животных, я выгнал их за село и присоединил к пасшемуся стаду. 
     С первого дня дела шли успешно, мне удавалось до темна в целости пригонять весь скот домой. Но однажды, примерно через неделю, случилось нежданное – пропал один телёнок. Молоденький бычок, купленный осенью в соседнем селе, он не явился со всеми с пастьбы и я, заметив это, без промедления отправился на его поиски. Проискал-проходил около часа, пока подступившие сумерки не заставили вернуться назад.
     Продолжил поиски на следующий день – обошёл пешком все известные мне дальние уголки, порасспросил местных пастухов.  Но найти телёнка так и не смог… Потом прошёл в поисках ещё день. Тоже безрезультатно... Казалось, не осталось больше мест, где б не ступала моя нога... С раз за разом угасавшей надеждой на ум стало являться печальное предположение: снова украли... Первой у нас украли корову – ни корову, ни воров тогда так и не нашли. После этого мы попытались завести овец – за одну ночь лишились всех трёх. На месте кражи воры потеряли нож. Передали его участковому. Но пользы от этого, как прежде, не оказалось никакой... Потом пропали три гуся. И снова безвозвратно...
     На четвёртый день я решил обследовать ещё одно место, к которому сложно было подступиться из-за разлива озёр – к оказавшемуся отрезанным водами от села небольшому участку луга. Посреди этого островка суши одиноко возвышалась большая корейская будка. Будка принадлежала Гене Цою – поселившемуся года два назад в селе корейцу. Минувшим летом тот занимался в этих местах овощеводством.
     Пройти на остров прямиком из села было невозможно из-за разлившегося перед ним глубокого озера. Вследствие этого единственную возможность попасть туда, я видел в обходном манёвре – попытаться зайти к нему с другой противоположной стороны. Там, конечно, тоже на пути стояла вода, но уж точно не такой глубины, как в озере.
     Утром, когда солнце уже поднялось над горизонтом, я вышел из села. На лугах мне преградили путь ручьи: стремительно несущиеся в низину, они были не так глубоки, но всё же для форсирования их пришлось снимать с ног обувь. По старой луговой дороге, я довольно быстро дошёл до Илека. Почти у самого берега дорога резко завернула вправо и далее, за высоким, уходящим к реке арыком, продолжилась в окружении заброшенных, заросших сорняками корейских полей. Чем дальше, тем дорожная колея всё более и более заворачивала вправо, постепенно отдаляясь от реки и приближаясь к лесу. У лесного края леса, я свернул с дороги и двинулся прямо в направлении острова, ещё не видимого, но без сомнения находившегося где-то в этой стороне. Тут путь мне преградила целая стена из буйно разросшихся вдоль дороги трав, но я, не думая останавливаться, решительно вторгся в их гущу. С хрустом проламываясь сквозь заросли пересохших сорняков, вскоре я с удивлением обнаружил под ними большие, лужи воды. Шлёпая по лужам, а после, одолевая одну за другой травяные гущи, через некоторое время я вышел к открытому месту, откуда смог, наконец, ясно разглядеть свой главный ориентир – возвышавшуюся посреди острова корейскую будку. А впереди, совсем недалеко от меня простиралось последнее, отделявшее от конечной цели препятствие – разлившаяся метров на пятнадцать в ширину водная протока. Приблизившись к ней, я сразу попытался определить глубину протекавших здесь вод: по выглядывавшим из разных мест верхушкам трав, стало понятно, что глубина тут не большая – едва ли дойдёт до пояса. Успокоенный сделанным умозаключением, я стал раздеваться и затем, удерживая в руках одежду, осторожно вошёл в воду. Вода была холодной, но, конечно же,  уже далеко не зимней, успела прогреться под лучами весеннего солнца. Переступая ногами по дну, я чувствовал, что оно тут очень неровное, изобилует неожиданно встающими на пути бугорками и впадинами в виде ямок. Это обстоятельство заставило вспомнить о том, что летом здесь располагались корейские овощные гряды.   
     Преодоление водной протоки заняло несколько минут. Выйдя на берег, я оделся и сразу прямиком направился к будке – именно с неё мне хотелось начать осмотр острова. Оставленная хозяином на зиму, будка была наглухо заколочена гвоздями, а на двери висел огромный замок. Обычно корейцы надолго не задерживаются в одном месте, собрав урожай с одного поля, они, как правило,  на следующий год  переходят на другое. Но Гена, вопреки заведённому обычаю, оставил жильё нетронутым, Значит, решил вернуться сюда и в этом году.
     Стоя у будки, я обдумывал план поиска. План вырисовывался простой: вначале обследовать правую часть острова, а потом, возвращаясь назад, оставшуюся левую. Местность для поиска, на первый взгляд, не представляла большой сложности – посередине и слева, лишь арыки, да грядки, и только справой стороны у берега росли редкие деревья и раукинулись густые травяные заросли. Вот оттуда-то и следовало начать… Пнув ногой лежавшую на пути пустую консервную банку, я решительно устремился к возвышавшемуся впереди, метрах в тридцати от меня арыку – он, как и сама будка, располагался как раз с правого бока…
     Достигнув арыка, я с ходу взбежал на него и остановился, чтобы осмотреться вокруг. Взглянул налево и увидел двух людей, переходивших воду ровно в том месте, где недавно прошёл сам. Издалека трудно было определить, что это за люди, местные жители или какие-то заезжие охотники. Но в любом случае мне необходимо было узнать у них, не встречали ли на своём пути телёнка. Сойдя с арыка, я поспешил в их сторону. Приметив меня, люди также двинулись навстречу.
     Чем ближе они подходили, тем всё яснее становилось, что это охотники. О том наглядно свидетельствовали и торчавшее за плечом одного из них дуло ружья, и особое охотничье одеяние: длинные плащи, раскатанные до самых бёдер сапоги. Шедшему впереди на вид было лет так тридцать, второй, пониже ростом, выглядел подростком. Сблизившись, мы, как полагается, поздоровались, после чего охотник постарше, спросил:
     – Ты не подскажешь, в каком тут месте летом стояло озеро?
     Вопрос, на первый взгляд простой, застал меня врасплох. Да, правда, летом где-то напротив нас находилось озеро, но теперь, когда весенний разлив превратил всё в одну сплошную реку, вдруг стало очень сложным определить прежнее его местонахождение… Но всё же, чуть подумав, по сохранившимся в памяти приметам, я сумел показал охотникам примерное местоположение водоёма. Затем настала моя очередь спросить их. Выслушав вопрос, охотники ответили, что не встречали телёнка и следом дружно заверили, что если увидят, обязательно мне сообщат.
     Мы разошлись: я вернулся к арыку и, снова взойдя на него, продолжил начатый поиск. Сверху мне довольно хорошо была видна окружающая местность, в особенности то, что находилось слева, на площади занятой прежними корейскими огородами. Справа же лежало не тронутое руками человека озёрное побережье, покрытое то тут, то там густой травой, требовавшее особенно внимательного просмотра. Бросая взгляды поочерёдно в обе стороны, я двигался по арыку, и время от времени сбегал вниз, чтобы лучше рассмотреть невидимые углы или подозрительные предметы. Пробираясь сквозь заросший травой участок, я неожиданно услышал крики. Доносились крики откуда-то спереди. Обеспокоенный, я быстро вышел на открытую местность и увидел бегущего в мою сторону человека. Он на ходу что-то кричал и махал руками. Мгновенно встрепенувшаяся в душе надежда, что телёнок найден, буйным порывом ветра сорвала меня с места, я поспешил навстречу спешившему с какой-то срочной новостью человеку.
     Это был один из охотников, тот, что помладше. По улыбке на лице я понял, что ему не терпится сообщить что-то хорошее…
     – Мы там телёнка вашего нашли! – задыхающимся голосом, показывая рукой позади себя, выпалил он.
     – Где?! – один лишь наиглавнейший вопрос вырвался у меня после слов
паренька. Вопрос птицей устремивший в указанном направлении.
     – Он в трясине застрял, выбраться не может! – еле поспевая за мной, на ходу объяснял парень.
     Перепрыгивая через встречные арычки и мелкие ямы, я нёсся к месту, где нас поджидал второй охотник. Следуя за его взглядом, увидел своего телёнка – тот был по грудь погружен в трясину. Да, это был он, именно он!..
     – Его верёвкой надо вытянуть, – встретив меня, посоветовал охотник. – У нас там, в машине, есть верёвка, давай, сейчас принесём.
     – Нет, не надо верёвки, – ответил я, с ходу предполагая своими силами вытянуть животное из трясины. Опустившись на колени и упираясь ладонями в потрескавшуюся влажную почву, я начал осторожно подбираться к бычку. Моей целью была его голова – то единственное, за что можно было ухватиться руками. Слегка покачивающаяся под ногами почва благополучно удерживала тело и, вскоре, настал момент, когда мне удалось схватить телёнка за ухо. Следом, другой рукой, за шею. После этого, понемногу раскачивая, принялся вытягивать его из глины. Раскачивание дало результат, передние ноги стали понемногу вылезать из трясины. Вытянув передние, таким же образом, путём раскачки, я вытянул и задние. В завершение спасительной операции, выволок обессиленное животное на твёрдый грунт.
     Он лежал перед арыком, а мы втроём радовались удачному исходу дела и, одновременно рассуждали над тем, сможет ли телёнок после трёхдневного заточения в холодной влажной земле, снова ходить. В конце сошлись на мнении, что придётся немного подождать.
     Во время разговора невдалеке от нас вдруг появилась собака. Я узнал её, это был охотничий пёс, принадлежавший двоюродному брату жены Акимжану. Привезённая из города, не удерживаемая хозяином на цепи, собака свободно бегала по селу и его окрестностям. Своим необычным видом: причудливо вытянутыми чертами тела, непривычно узкой головой с большими свисающими вниз ушами и иным, она очень напоминала породу русских борзых собак. «Приезжий» пёс выглядел просто аристократом среди пёстрой массы местных разнопородных дворняг…
     – А это что за собака?.. – завидев четвероного пришельца, удивлённо воскликнул паренёк.
     Брошенный в воздух вопрос был отчасти адресован и мне. Я объяснил охотникам, кому принадлежит собака и, затем с криком: «Пшёл-л-л! Пшёл-л-л!», бросился отгонять её. Напугал, как мог, отогнал подальше и, глядя вслед, подумал: а ведь эта собака явно, не случайно оказалась здесь, не в первый раз сюда приходит... Но почему же тогда, имея отличную возможность, она не расправилась с этой, по сути, беспомощной добычей?..
      Ещё немного постояв, охотники один за другим ушли к озеру. После их ухода, я занялся массажем ног телёнка. Промассировал сначала нижние суставы, потом расположенные выше мышцы. Через время, заметив улучшение состояния, перенёс бычка с поля на зелёный травяной лужок перед озёрным берегом. По озеру в это время уже плавали в лодках скоротечно превратившиеся в рыболовов знакомые охотники. На противоположном берегу у них стояла палатка и, судя по всему, они там были не одни.
     Скоро телёнок заметно ожил, уже не лежал, как вначале, беспомощно на земле, а сидел, с проснувшимся интересом поглядывая по сторонам. Увидев это, с большой надеждой я приступил к решающему действию: подсунул ему под живот руки и, стал осторожно приподнимать, пытаясь поставить на ноги. Ослабевшие, затёкшие от долгого стояния в холодной трясине, ноги поначалу не слушались его, подгибались, валились от непосильной нагрузки. Но затем понемногу, раз за разом они начали приобретать некоторую устойчивость. Дождавшись подходящего момента, я медленно отпустил руки, а теленок, покачиваясь из стороны в сторону, остался стоять на ногах! Постояв с пару минут на месте, он, неуклюже передвигая копытами, прошёл чуть вперёд. Это была уже победа!..
     Присев в сторонке на арыке, я успокоено наблюдал за тем, как теленок, освоившись, начал щипать траву. Плававший неподалёку на лодке, знакомый паренёк также с интересом наблюдал за пасущимся животным. Затем, подплыв к берегу, он спросил, как я собираюсь выводить телёнка с острова. Я ответил, что выведу тем же путём, что пришёл – в обход преграждавшего путь к селу озера. Выслушав, парень предложил взять у него верёвку – она как раз пригодилась бы при препровождении телёнка через воду. Предложение было, конечно же, дельным, но мне казалось неудобным принимать что-то от и без того оказавшего помощь человека... Несмотря на отказ, он причалил к берегу и спустя мгновения предстал передо мной с мотком ниток в руке. Нитки были потолще, чем сапожные, да не простые, шёлковые или капроновые… Отдав один конец мне в руки, парень стал разматывать моток, остановив действие лишь после трёхкратно произнесённого мною «Хватит». После он достал из кармана перочинный нож и перерезал им нить.
     Проводив паренька до лодки, я поблагодарил его за сделанный подарок и вернулся на прежнее место. Подаренная нить была длинной и, немного подумав, я решил сплести из неё аркан. Разложил, растянул по земле, разделив натрое нить, и не спеша изготовил небольшой арканчик метра в полтора длиной.
     Время шло, я перегонял телёнка с места на место, всё дальше  и дальше отходя от стана охотников и всё ближе придвигаясь к корейской будке. Находясь уже почти у самой будки, увидел вдалеке направлявшегося в мою сторону человека. Когда расстояние сократилось до пары десятков метров, я двинулся навстречу путнику. После сближения узнал в человеке одного из работников Гены. Поздоровавшись и поговорив с ним, я выведал интересную для себя информацию: оказывается, он перешёл на остров со стороны села, причём в месте, где глубина воды была мелкой! У меня его слова вызвали сомнение, несмотря на твёрдые заверения, я не поверил и не изменил решения пройти по прежнему, уже проверенному пути. Работник Гены после разговора со мной походил кругами вокруг будки, как будто что-то выискивая, а потом отправился обратно в село.
     Незаметно прошло ещё с полчаса неспешного попасывания телёнка. Посматривая в направлении села, я рассмотрел чернеющие издали силуэты коров и, чуть поменьше, телят. Приглядевшись внимательнее, с удивлением обнаружил, что они находятся в пределах казавшегося мне таким недоступным острова... Оставив телёнка, я немедленно поспешил в ту сторону.
   Смешанные чувства охватили меня, когда увидел бегущие по земле широким веером ручьи, по которым тут и там бродили коровы и телята... Сразу стало понятно, каким образом попал на остров мой телёнок... А я, проделав нелёгкий двойной путь, снова собирался повторить его... Как же не догадался проведать это место раньше?..
     Вернувшись обратно, я натянул на шею телёнка аркан и повёл его к оказавшемуся под самым носом броду. Без труда форсировав ручьи, я благополучно доставил животное до дома.

   Такие вот, навеянные случаем, вспомнились мне тогда добрые примеры помощи со стороны людей. Помощи неожиданной и, по своему выдающейся, потому что исходила она от тех, кого, по сути, и не знал – просто случайно встретившихся на пути незнакомцев. Людей, в трудные для постороннего человека моменты проявивших истинные свои качества: соучастие, доброту, благородство… То, что вкупе можно свести к одному объединяющему их воедино понятию Совестливость… Это я о нефтекамце Альберте, работнице райсобеса Фирдоус Басыровне, о тех  безымянных охотниках… Обо всех людях своими благими поступками делающих наш мир чуть праведнее и добрее...