Без пяти минут завтра

Меня всегда окружало одиночество. Я не знаю, почему так вышло, но, даже находясь в большой и шумной компании, я словно смотрел на все сквозь толстое стекло. Я чувствовал себя рыбкой в аквариуме — через толщу зеленоватой мутной воды люди казались слишком большими, звуки чересчур громкие, а движения замедлены. Мне всегда было сложно найти друзей, хотя я очень сильно старался. Я пытался быть с ними честными и открытыми, быть самим собой, но они отворачивались от меня. Тогда я перемерил множество масок, чтобы понравиться хотя бы кому-то. Каждый раз мне казалось, что я нашел того единственного, который поможет мне избавиться от одиночества, но это был лишь мираж, который рассеялся, не успев даже толком появиться. Мои мнимые друзья менялись снова и снова. Я чувствовал что во мне нет чего-то что есть у них, но никак не мог понять чего. Если честно, я до сих пор не знаю. Я легко привязывался к людям, которые становились ко мне чуть ближе, чем остальные и открывался им полностью, протягивая на ладони мою съежившуюся душу. А они бросали меня, как только появлялась такая возможность, брали мою жалкую душонку и рвали на куски неровными клочьями. Не закатывая скандалов и ссор, просто отдалялись и все. Часто они приходили ко мне, когда у них самих были неполадки с их настоящими друзьями, проблемы в жизни или просто им было очень плохо и надо выговориться. Я принимал и хранил все их секреты, успокаивал и говорил, что все будет хорошо, мысленно радуясь тому, что больше не буду одинок. Но стоило им помириться, а проблемам исчезнуть, я становился ненужным. Много раз меня предавали, выставив на показ все те мои тайны и секреты, которые я им доверил. Каждый раз я пытался остановить себя, говоря, что опять ведь меня оставят и бросят, но другая часть меня не теряла надежду, и раз за разом я наступал на одни и те же грабли, словно жизнь меня ничему совсем не учила. 

 

Я разочаровался в людях. Я стал более замкнутым и перестал показывать свои искренние чувства и эмоции. Я наклеивал на лицо фальшивую улыбку и говорил что все в порядке, хотя внутри меня умер целый мир, радостный и наивный. Я был окружен людьми, которым не было до меня никакого дела, и я был с ними, чтобы просто хотя бы не быть одному. В тот момент, я был уверен, что общество – это «голодные игры». Ты не выживешь, если у тебя не будет сильных союзников, если будешь один, то тебя убьют те, кто сильнее; тебе нужны спонсоры, чтобы не умереть, а для того, чтобы их получить, тебе придется врать, лицемерить и всегда быть счастливым, ведь никто не любит тех, кому все время плохо. В то время я начал изучать тех, кто был вокруг меня. Я прислушивался к их разговорам, искал в Интернете все то, о чем они говорили, слушал музыку, которую постоянно они напевали, хотя бы мельком просматривал фильмы, которые были у всех на слуху. Я немного изучил все те интересы, которые они имели и научился поддерживать разговоры о том, что им нравилось. Этого краткого экскурса хватило хотя бы на то, чтобы не молчать в компании. Я научился делать вид, что мне нравится то же, что и им, хотя я всегда любил чтение больше, чем компьютерные игры, а популярные и бессмысленные песни проигрывали по всем статьям инструментальной музыке, которую я слушал. Наблюдение за людьми стало моим хобби. Тихо стоя в сторонке, невидимый и никем не замечаемый, я улавливал любое изменение в их поведении. Это было действительно интересно – обращать внимание на те мелочи, которые обычно никто не примечал. Я по крохам собирал и анализировал информацию о тех, кто меня заинтересовал. Не знаю, зачем я это делал, но мне нравилось. Я знал о людях достаточно, а они не знали ничего обо мне. Я никогда не ходил ни с кем на прогулки или встречи — меня никто не звал, да и я не знал, кому предложить, чтобы не услышать того обычного: «Ой, знаешь, я не могу сегодня, давай потом». Потом равное никогда, Господи, как же я ненавидел это слово. Дешевая отмазка, показывающая твою ничтожность, показывающая то, что у людей есть что-то, что гораздо важнее тебя. 

 

Любовь, однако, не обошла стороной даже меня. Забавно, что меня любили те, кого я ненавидел больше всего. В меня были влюблены несколько раз, и каждый раз это была девушка, которую я презирал всем сердцем. Первая любила меня еще с нашей первой встречи. Ее внимание, сначала робкое и неуверенное, со временем переросло в активное проявление симпатии. Не скрою, ее отношение ко мне раздражало. Она не нравилась мне как внешне, так и внутренне. Ее слабый характер позволял другим девчонкам подкалывать ее, порой даже доводя до слез, а она сносила все их издевки, никак не реагируя в ответ. Признаю, отшил я ее довольно-таки жестко. Кто знал, что через несколько лет из этого тихого и скромного человека вырастет красавица, на которую западала почти вся мужская половина школы, и которая люто ненавидела меня. Не знаю почему, но хоть в этом наши чувства нашли взаимность. Я ничуть не жалел о том, что отверг ее. Следующим человеком, проявлявшего ко мне какие-никакие чувства была девушка, которую презирал не только я. Она была таким же изгоем, как и я. Я проявил к ней благосклонность и начал дружить с ней, но отношения не клеились, и, в конце концов, она обвинила меня во всех смертных грехах и ушла, « хлопнув дверью». Это была одна из тех ситуаций, когда я абсолютно не понимал женщин. 

 

Кроме семьи, меня никто не поддерживал. Не знаю, чтобы я делал, если бы их у меня не было. Но моя семья не могла быть со мной постоянно. Я уже смирился с тем, что умру без друзей, но у меня появился друг. Мы часто пересекались раньше, но я не обращал на него должного внимания, Он был такой же тихий и нелюдимый как я, и каким-то странным образом мы подружились. Ближе его у меня никого не было, время, проведённое с ним, было бесценно. С ним я начал чувствовать себя нужным. Он волновался, когда я не приходил, подталкивал к сближению с людьми и ко всяким безумствам. Он был первым, с кем я гулял и к кому я приходил. Нас считали странными, но нам было наплевать на это. Я помогал ему выбираться из сложных ситуаций, а он помогал мне выбраться из моей раковины, где я заперся от всего окружающего мира. Казалось, вот оно счастье, наконец-то я нашел его, но… Удача сыграла со мной злую шутку. Судьбе было угодно, чтобы тот, кто был для меня лучшим из всех возможных лучших друзей, уехал. Он ничего не мог изменить, это были обстоятельства, от него не зависящие... Дорогой мне человек исчез из моей жизни. Да, мы клялись, что не забудем друг друга, что мы все равно будем вместе, но я думаю, он тоже понимал, что это конец. Сначала мы, конечно, часто переписывались и созванивались, пытаясь словами передать нашу тоску друг по другу, а потом… Потом звонить стали все реже, сообщения за год можно было сосчитать по пальцам. Я осознал всю суть дружбы на расстоянии. Чтобы там не говорили, но она невозможна. Человеку нужно видеть кого-то, чтобы общаться, а общение через виртуальное пространство, как ни крути, проигрывает реальному. Сначала было тяжело. Правда, очень тяжело, у меня словно от сердца вырвали что-то и продолжали оттаскивать все дальше на длинном-длинном канате, оставляя глубокую тянущую рану. Боль была невыносима. 

 

Поступив в старшую школу, я дал себе обещание — я не буду здесь изгоем. Из старого класса оставалось лишь несколько людей, которые помнили меня слабым, я надеялся, что они не будут ко мне относится как раньше. Я не допущу этого. Я начал строить отношения с людьми аккуратно и вдумчиво. Мои начинания овенчались успехом и я начал понимать, что меня, возможно, даже начали уважать. Меня с головой наполнило ощущение нужности, и я был как никогда счастлив. У меня были друзья, к которым я мог прийти в любое время, и я был уверен, что они всегда будут на моей стороне. Переступив через свои же убеждения, я старался подружиться с любым человеком, которого я находил интересным. На удивление, у меня это получалось так легко, будто раньше я никогда не страдал одиночеством. Я, наконец, вступил на белую полосу, и тут в моей жизни появилась она. 

 

Она…понравилась мне сразу. Я увидел ее в первый раз за несколько дней до поступления и нашел ее симпатичной. У нас было несколько общих друзей, и мне удалось приблизиться к ней. Честно, сначала я боялся познакомиться с ней ближе. Она была полной моей противоположностью — яркая, активная и популярная, в школе практически нельзя было найти человека, который бы ее не знал. Ее любили многие, но она, казалось, любила всех сразу. Я постоянно пытался сблизиться с ней, и я сам не знаю, как так вышло, но она стала самым важным человеком для меня. Наше общение, начавшееся робко и неуверенно, переросло в нерушимую связь. Я всегда чувствовал, словно толстый трос, сплетенный из стальных нитей, протягивался от моего сердца к ее. Она перевернула мой мир с ног на голову. Сначала, я действительно испугался, а потом…потом я просто понял, как же она изменила меня. Я стал будто абсолютно другим человеком, никогда и никому еще не удавалось это сделать, а тут это сотворила девушка, которую я едва знаю. Все мои идеалы и убеждения вдруг стали глупыми детскими выдумками, я перестал так предвзято судить о человеке, обращая больше внимания на внутренний мир каждого, стал более открытым и перестал замыкаться в себе. Музыкальный вкус, привычки и интересы — все стало совершенно другим, невольно подстроенным под нее. Однажды во время очередной задушевной беседы и я решил рискнуть. Я открылся ей, открылся целиком и полностью, как никогда не раскрывался раньше. И риск был оправдан. Я рассказал все свои секреты, все тайны, которые никогда не рассказывал ранее. Я все-таки нашел того самого человека. Я сам не заметил, как влюбился в нее. Раньше со мной никогда такого не случалось. Я всячески отрицал любовь как чувство, считал, что это все глупо и бессмысленно и решил сам для себя, что не буду никого любить, пока не дорасту то того возраста, когда смогу сохранить свою симпатию надолго. Я не хотел постоянно расходиться с девушками, пока не найду какую-то одну. Если в моем сердце и возникала симпатия к кому-либо, я буквально запирал его на замок и обрубал все нити, которые связывали меня с той, кто мне нравилась. Это был один из тех моих принципов, которые она сломала так легко, будто их и не было. Пришлось признать, что я ошибался. Я пытался скрывать свою привязанность. Я пытался запирать свое сердце так, как делал раньше, но, я понятия не имею почему не смог. Иногда, когда мы долго не виделись, мне удавалось на время позабыть о ней, но стоило мне вернуться и увидеть ее, как она вновь заполоняла собой все мои мысли. Я говорил себе, что она просто мой друг, лучший друг, не смотря на то, кто я для нее. Она была натурой романтической и легко влюблялась, а я каждый раз спокойно пытался пережить очередного человека, который привлек ее больше, чем я. Несмотря на мои чувства, я всегда помогал ей с личными проблемами. В те моменты я забывал о том, что хочу быть с ней — ее счастье и спокойствие были важнее. Я успокаивал ее после каждой неудачи и радовался вместе с ней, если что-то шло хорошо. Я научился понимать ее, понимать то, что она чувствует, предсказывать реакцию на разные поступки с моей стороны. Но… Я все равно не понимал, как она на самом деле относится ко мне. Иногда, когда ее пробивало на откровение, она говорила так, что мне правда казалось, что я для нее больше чем друг. Но наутро (так как все такие разговоры проходили ночью, когда я, забыв про свою усталость, выслушивал все то, что она мне рассказывала) она вела себя так легко и обыденно, будто ничего и не случилось, оставляя меня в недоумении. На нее невозможно было обижаться — пару раз я пробовал, не разговаривал с ней или не обращал на нее внимание, но стоило ей улыбнуться или сказать что-то, какие-то магические слова, известные только ей, как я напрочь забывал обиду. Специально или нехотя, но она влюбляла меня в себя все больше и больше. Ночные разговоры по телефону, внезапные предложения встретиться, хоть мы никогда и не гуляли одни, но сам тот факт того, что я был с ней, заставлял меня позабыть о тех, кто были рядом. Сколько новых вещей я узнал от нее, какой волшебный и нереальный мир она мне открыла… Мне часто так хотелось подойти и, наплевав на окружающих, крепко обнять, прижать к себе и сказать, что люблю ее. Да, это звучит как отрывок из стандартного любовного романа, но это на самом деле так. Я не особо скрывал свои чувства, но никогда не говорил ей о них. Я боялся подойти и сказать: «Знаешь…я люблю тебя». Это, наверно, единственный случай, когда ее поведение было вне моего провидения. Я не хотел разрушить все то, что было построено за все это время и решил просто быть рядом. Наверно, это глупо, наверно, я просто трус, но это единственный выход который у меня есть… Может, я опять ошибаюсь? 

 

Прохладный ночной воздух приятно охлаждал разгоряченную голову. Я стоял на крыше, опираясь руками о шаткое ограждение от самоубийства, но в моей груди не было спасающего чувства страха. Я часто приходил сюда, чтобы обдумать все то, что меня тревожит, но сейчас думать о чем-то серьезном было неохота. Я боялся своих мыслей и заглушал их музыкой, мерно звучащей в наушниках. Я вздохнул и задумчиво посмотрел на небо. В последнее время все как-то слишком усложнилось. Поэтому я считал любовь опасной штукой — она заглушала все остальные мысли и не давала жить спокойно. Особенно безответная. В любой другой ситуации я бы смог обратиться за помощью к одному человеку, но не в этот раз. Чем сможет помочь любимый мною человек в вопросе признаваться ему о моих чувствах или нет? Глупо. Смотря на давно потухший город, я печально улыбался. Моя жизнь стала похожа на набивший оскомину любовный треугольник, на дешевый сюжет бульварного чтива. Черт, почему так все сложно? В последнее время я стал настолько отвратителен себе. Я часто бросал друзей одних, лишь бы выкроить минутку на общение с ней, я уже не считал, сколько раз я врал ради ее безопасности. Я не могу больше терпеть, не могу! Я сдернул с ушей наушники и, набрав полную грудь воздуха, громко заорал в ночь: « Я люблю тебя! » Напуганные голуби взвились в утопившееся в черной краске небо. С криком будто вышла вся тяжесть, будто я избавился от чего-то тяжелого, сжимавшего мою грудь все это время. Вот если бы…если бы она услышала меня сейчас. В кармане гудел умирающий телефон, и я взглянул на время. Без пяти минут завтра. Пора возвращаться. Ведь... завтра все будет хорошо, правда?