Икра

Середина Мая, прошли дожди и я отправился на холмы (у нас холмистая местность), собирать горашики (сморчки). Горашики от слова горы, они растут на склонах холмов и курганов. Прошёл пять длинных балок и семь холмов, вверх в низ, вверх, в низ, устал, но был с "добычей". Иду счастливый домой, тихая охота удалась. Иду пить охота. Спускаюсь на вОдяную балку по которой издалека течёт мини речкой родниковая вода. За годы из за множества родников и таяния снегов вода которых стекает с полей и холмов образовалось что-то вроде мини речки с илом и течением. Глубина чуть выше колен. Вода чистая как слеза. Есть заводи в которых ранней весной гнездятся утки.

Спустился я в низ по песчаной круче, залез в старые камыши,нагнулся и стал с жадностью пить студеную воду. Закрыл глаза от удовольствия и от отражения солнца, пью, пью, и вдруг что-то проглотил, что-то неприятное и тягучее, вязкое. Открыл глаза и вижу я проглотил часть лягушиной икры. Сначала растерялся, потом успокоился, думаю будь что будет. Итальянцы же едят лягушек и ничего, живые.

Наша улица находится на месте старого устья реки, в низине, и по этому наше место сырое по весне, много комаров и не больших водоемов, в которых до конца Мая кричат лягушки, сумасшедшие концерты заводят. Горожане называют наше место в шутку малая Венеция.

Так вот, пришёл я домой, перебрал грибы, отдохнул немного и вышел на улицу. Слышу отовсюду слышатся гвалт как на базаре, кто о чём тараторит, а никого в округе не видно. Уж не глюкоген ли мне думаю попался? Но я не ел ещё грибов. Может перетрудился? Опять нет. Я пошёл на разговор. Подхожу к большой луже, а там лягушки горланят. И главного я понимаю о чём они говорят. Оказывается у них то же как и у людей есть оскорбления и перепалки. Многих слов я не знаю, похоже это ругательные слова, уж часто они употребляют их. Лягушки сетовали на то, что быстро уходит вода, что мало мошек. Одна кричала кому-то, - смотри, смотри какой урод подошёл, это они имели ввиду меня, - что он смотрит так? - Что ему надо? Я узнал что лягушки очень любви обильные создания. Что я только не услышал. Я ужаснулся, что это со мной? Неужели икра? Я вспомнил невольно о ней.

Я вернулся домой и рассказал обо всем жене. Она не верит, смеётся на до мной. Я повёл её к луже и говорю:
- Вот слушай, что они говорят?
- Квэкэкэкэ... с издевкой ответила супруга.
- Сам идиот, и из меня идиотку делаешь, и ушла.
Я по стоял не много и тоже ушёл. Лег отдохнуть и уснул. Проспал до самого утра.
Утром действие лягушиной икры закончилось.

Я расстроенный обул сапоги и пошёл на вОдяную балку, в надежде найти лягушачьей икры, уж больно завела она меня накануне. Но сколько я не ходил, сколько не искал по всему водоёму икру, все было тщетно. Я не нашёл ни икринки. И очень расстроенный вернулся домой. В тот день я от досады сильно напился.

КО МНЕ НОЧЬЮ ЗИМА ПРИХОДИЛА.

Ко мне ночью зима приходила,
Когда я крепко, крепко спал,
Она рукой меня тряхнула,
И я открыв глаза при встал.

Стоит седая при седая,
И веет холодом от тела,
Глаза холодные, пустые,
И лик её белее мела.

Вы кто? - спросил я испугавшись,
Дрожь тело словно лист трепала,
А ты не знаешь? - я зима,
Холодным голосом сказала.

Глядит и говорит сердито:
Ты, что же это вытворяешь?
За чем на крышах как идёшь,
Сосульки всяк мои сбиваешь?

Я делаю в трудах их днями,
Творю все силы отдавая,
Под солнцем золотым часами,
Проходит вахта трудовая.

А ты наглец идёшь ломаешь,
Крушишь руками в рукавицах,
И нет у вас народ несчастный,
Ни грамма совести на лицах.

Взяла она меня руками,
И над кроватью по держала,
Потом чего то испугалась,
И через стену убежала.

Упал я с грохотом на койку,
Лижу от рук зимы свободный,
И лишь теперь осознавал,
Что я как льдина весь холодный.

КАК ВОРОБЕЙ КОШКУ ДРАЗНИЛ.

Воробей сидел на ветке
                лихо дразнил кошку,
Ты похожа, говорил он,
                на большую мошку,
Желторотая коза ты,
                с длинными ушами,
Изо рта у тебя пахнем
                тухлыми мышами.

Ты повадками в кукушку,
                ты детей бросаешь,
Что отец родной твой бобр,
                даже и не знаешь,
Ты высиживаешь яйца,
                чтоб котята были,
Спишь всё время в верх ногами,
                где побольше пыли.

Дед и бабушка носили,
                в молодости хобот,
И вообще ты, неживая,
                а картонный робот,
Ты язык чтоб по лизаться,
                мочишь в унитазе,
И друзья к тебе приходят,
                лишь в противогазе.

Собрались вокруг несчастной,
                все её друзья,
То на кошечку посмотрят,
                то на воробья,
Кошка слушала его,
                вся горя от злости,
Ты не злись, кричал пернатый,
                а то сплавишь кости,
А потом почистив перья,
                мило удалился,
Долго же несчастной кошке,
                воробей тот снился.