9. Спасибо вам, друзья суворовцы!

                Глава пятнадцатая
                «Спасибо вам, друзья суворовцы!»
       Строй суворовцев замер в привычном каре, образованном взводными колоннами. По краям площадки, зажатой между корпусами, главным, учебным, и жилым, старинным, уже лежал снег. Первая половина декабря – зима вступила в свои края. Суворовцы давно в шинелях и шапках. Зимняя форма одежды.
        Перед строем начальник училища генерал-майор Костров, начальник учебного отдела полковник Лысенко.
        Цель построения заранее не объявлялась. Все в ожидании. Такие построения просто так не делаются.
        С информацией о происшествии решено дать выступить старшему лейтенанту Петрову, ведь именно он первым выслушал суворовцев, которым удалось установить истину, он досконально разобрался в деталях, и он делал сообщении на педсовете.
        Полковник Лысенко сообщил:
        – Прежде чем будет зачитан приказ начальника училища, помощник начальника политотдела по комсомолу старший лейтенант Петров проинформирует вас о том, что удалось установить по факту осеннего происшествия в городском саду. Пожалуйста, товарищ старший лейтенант.
        Петров сделал несколько шагов вперёд и стал так, чтобы можно было охватить взглядом большую часть строя. Заговорил спокойно, рассудительно, стараясь сделать так, чтобы его поняли и суворовцы выпускных рот, и суворовцы роты, набранной минувшим летом.
        Строй замер. И командиры рот, и офицеры-воспитатели, и суворовцы слушали внимательно. Мало кому были известны все тонкости дела. Слушал и суворовец Наумов, стоя в строю первого взвода второй роты.
        – Не дрейфь, прорвёмся, – шепнул ему приятель, поведением похожий на него, но больше никто не проронил ни слова и ни один из стоявших рядом в строю не удостоил его взглядом.
        – Вот, что установлено комсомольским расследованием по этому поводу. Всё это доложено на решение командованию, – этими словами Петров закончил своё выступление и сделал пару шагов назад.
       Теперь, практически без паузы, заговорил полковник Лысенко:
       – Слушай приказ начальника училища номер…
       Он зачитал номер, дату подписи и очень кратко изложенную суть того, о чём рассказывал старший лейтенант Петров. Детализации в приказах не приняты. Кратко о сути нарушения, формулировка и непосредственно решение. Оно резко прозвучало в тишине. Голос полковника Лысенко поставлен хорошо, слова произнесены чётко, ясно:
       – Суворовца Наумова Эдуарда лишить звания суворовца и исключить из списков личного состава училища.
       Пауза. И жёсткие слова:
      – Наумов, прошу выйти на середину строя, – уже просто Наумов, без звания суворовец.
      Наумов вышел без всяких строевых правил, просто протиснулся между товарищами, сделал несколько шагов и проскрипел:
      – Ну, вышел…
      Полковник Лысенко продолжил:
       – Старшина второй роты Петушков, снять погоны с Эдуарда Наумова.
       И снова только имя и фамилия.
       Перед строем стоял уже не суворовец и даже не абитуриент или кандидат в суворовцы, у которого всё впереди. Перед строем стоял обычный городской хулиган, да и держался он, как хулиган. Смотрел на всех свысока, нагло смотрел, нагло и недобро.
      Старшина Петушков подошёл к нему, достал из кармана ножницы и не торопясь, чтобы не повредить саму шинель, аккуратно срезал погоны и убрал их в свой карман.
      – Погоди ужо, сам пришивать будешь! – с издёвкой сказал Наумов. – Отцу позвоню, завтра здесь будет.
      – Только вот вы, Наумов, сегодня уже будете в Москве, дома, – сказал ему старшина и, расстегнув шинель, просунул руку под неё, освобождая погоны на гимнастёрке. Р-раз, два и ещё два погона оказались в старшинском кармане.
       Петушков повернулся лицом к начальнику училища и офицерам, стоявшим рядом с ним, чтобы доложить, но генерал опередил его:
       – Старшина Петушков, отведите Наумова в строевой отдел. Документы на него и сопровождающего уже готовы. Проследите за отправкой бывшего суворовца в Москву. С этой минуту он на территории училища человек посторонний.
       – Следуйте за мной, Наумов, – сказал старшина, и оба удалились по направлению к входу в старый корпус.
      Генерал продолжил:
       – Товарищи суворовцы. Произошла ошибка в определении главного виновного. Я хочу поблагодарить комсомольское бюро и секретаря комсомольского бюро второй роты суворовца Константинова за то, что они помогли исправить ошибку. Им удалось разоблачить ложь и наветы на товарища. Валерий Горюнов виновен в драке, но действительная, установленная СУВОРОВЦАМИ, – он сделал особый нажим на слове «суворовцами», даже голос повысил, и ещё раз повторил: – установленная СУВОРОВЦАМИ второй роты его вина позволяет наказать Горюнова дисциплинарно, но оставить в училище. Телеграмма Валерию Горюнова с предложением немедленно прибыть в училище и продолжить учёбу отправлена. Помните, товарищи суворовцы, что только честные и добрые отношения в коллективе, только правда перед самими собой и перед вашими командирами и воспитателями способны помочь избежать таких ошибок впредь.
       Генерал сделал паузу и приказал:
       – Командирам рот отвести подразделения в расположения.
       Повода для прохождения торжественным маршем или просто в походных колоннах мимо командования, в этот день, как и в прошлый раз, не было. Генерал пошёл к тыльному входу в главный корпус, офицеры последовали за ним.
       
        После строевого отдела, где получил проездные документы, Наумов хотел зайти в расположение роты, но его туда уже не пустили. Личные вещи, собранные дневальными, передали ему прямо на лестнице в старом вестибюле.
        Справедливость восторжествовала. Наумов успел насолить многим, и ни у кого не было причин жалеть его. А всё же суворовцы возвращались в расположение роты не в очень хорошем настроении.
      Никто ритуала отчисления из училища не устанавливал, но в каждом училище придумывали что-то своё, да такое, чтобы могло подействовать на тех, кто мало задумывался о последствиях своего поведения.
      Почему-то невесело было и Константинову. Но как же иначе? Человек получил по заслугам. И он вспомнил о другом суворовце, о Валерии Горюнове, он попытался представить, каково было ему вернуться в небольшой городок вот так же, если не в шинели – тогда ещё было тепло – а в гимнастёрке без погон. Пройти в таком виде по улицам, то и дело встречая знакомых, затем отправиться в школу, правда, уже не в форменном одеянии, а гражданском, отправиться, чтобы попросить определить его в одиннадцатый класс. И это после шести лет учёбы в суворовском военном училище, после шести лет, на протяжении которых он с гордостью приезжал домой на каникулы.
       «А всё-таки хорошо, что восторжествовала справедливость!» – решил он.
        А буквально через день в расположение второй роты пришли суворовцы-выпускники. Первым порог переступил Сергей Мальцев. Он попросил дневального быстро разыскать Константинова.
        Было личное время, и Николай сидел в классе, писал письмо отцу. А тут голос дневального:
        – Суворовец Константинов, на выход!
        Николай убрал в стол тетрадь с недописанным письмом и поспешил к входу в расположение роты.
       Там стояли Мальцев с уже знакомым суворовцем шестой роты и… Валерий Горюнов, уже одетый форму с возвращёнными на плечи алыми погонами. Горюнов протянул руку и проникновенно сказал:
      – Спасибо!
      – Так не мне ж одному, – возразил Константинов.
      – Своих друзей в роте я уже поблагодарил. Хочу поблагодарить и твоё комсомольское бюро. Да и всех! – он намеренно сделал паузу и закончил уже отработанным за годы учёбы командирским голосом: – Спасибо вам, друзья суворовцы! Если что будет нужно от нас, обращайтесь. Всегда поможем и поддержим.
      Суворовцы, народ не слишком сентиментальный, но даже если защиплет немножечко в краешках глаз, виду не подадут. Грубовато похлопали друг друга по плечу, грубовато обменялись рукопожатиями, внимательно глянув в глаза друг другу, и всё. Не словесными уверениями дружба демонстрируется, а поступками. И главное, чтобы на ПОСТУПОК, поступок правильный, мужской, было готово всегда как можно больше ребят, заслуживших право носить алые погоны с золотистыми буквами СВУ, в которых через века отражается слава Великого Суворова.