МГЛА. Роман. Глава 24

                http://www.proza.ru/2018/05/14/502


24

На улице Юности Разлогов попал в пробку. Вечернее небо казалось очень близким, повисшим на верхушках деревьев. Слева тянулся Кусковский парк. Уходящие в тьму аллеи звали пройтись, подышать свежестью. Разлогов подумал, что хорошо было бы послушать соловьев. Там, среди молчаливых деревьев в сгущающихся сумерках можно почувствовать, какой спокойной и беспечальной бывает жизнь.
Там гуляют парни и девушки, голоса их звучат как ручьи, то и дело, нарушая тишину всплесками смеха. Хорошо побродить в одиночестве, ни о чем не думать, а просто дышать запахами весны и слушать птиц. Он мог бы приехать сюда с матерью и погулять с ней, наслаждаясь приветливым покоем старого парка.
Машины толклись, как скотина, которую гонят на убой, подталкивая друг друга светом фар. А пустынные тротуары звали прогуляться пешком. Впереди на остановке стояла девушка. На ней было очень короткое платье, расстегнутая кофта, высокие гольфы и туфли на каблуке. Своим видом и расслабленной позой она напоминала проститутку.
Она немного согнула ногу в колене. Наверное, неумышленно. Легкое движение красивых молодых бедер. Но его глаз заметил это. Взгляд остановился на обтянутых черными гольфами аппетитных ляжках. Полоска голого тела между платьем и гольфами притягивала как магнит. Нырнуть бы под платье и увидеть, какая она там.
Девушка улыбнулась. У нее была стрижка каре и круглое смазливое личико. В общем, она выглядела довольно безвкусно, но сексуально, даже очень сексуально. Она снова сделала движение бедрами, согнула другую ногу. Конечно же, неумышленно. Интересно, как она кончает, подумал Разлогов. Как будто глотнул отравляющего газа. Предательская слабость охватила его, парализовала, убила всякую мысль о сопротивлении. Он понял, что прозрел.
Да какой к черту Бог?! Если б Он существовал, разве б Он это допустил? После всего, что он, Разлогов, пережил! Священник и старуха превратились в предприимчивых лицедеев, обложивших данью доверчивых простаков. И как он повелся? Он, умный, образованный, современный, добровольно хотел отдать себя этим обманщикам и лицемерам, набивающим мошну за счет дураков. Но, довольно. Разлогов как будто встряхнулся, сбросил с себя слюнявое умиротворение. Если Бог есть, пусть пеняет на себя, ведь Он создал нас такими. А он, Разлогов, не собирается расплачиваться за Его ошибки. Таков этот мир – неважно, созданный Кем-то, или сформировавшийся сам по себе, это не меняет его сущности: мужчины и женщины не могут друг без друга. Это как голод. Да, тот же голод. Чтобы утолить его, надо кого-нибудь съесть. Вот все и поедают друг друга. Как кому нравится, как кого возбуждает. И он, Разлогов, будет наверху этой пищевой цепочки.
От молодых бедер исходил вкусный аромат.
- Автобуса долго не будет, - сказал Разлогов.
- Я знаю, - улыбнулась девушка.
«Рейндж Ровер» немного продвинулся вперед.
- Чего же ты ждешь?
- Своего парня, - она пожала плечами.
- Должно быть наоборот.
- Я уже давно жду, – ее коленки снова задвигались; она, словно изо всех сил сдерживала в себе нетерпение.
- Может, покатаемся? – он кивнул на соседнее сиденье.
Разлогов смотрелся, как в клипе, в полутьме, мужественный и чувственный, с прядью волос, упавшей на бровь. Девушка покрутила головой, но заулыбалась еще шире, обласканная его сладким голосом. «Рейндж Ровер» Разлогова продвинулся немного и поравнялся с ней.
- Так и будешь стоять? А если он не приедет?
Она сжала кулачки.
- Давай, покатаемся. Обещаю вернуть тебя на это же место. Или куда скажешь.
Она продолжала улыбаться, а «Рейндж Ровер» постепенно удалялся.
- Он не придет, а ты так и будешь стоять, а потом пойдешь домой. Скучно же! – Разлогов сделал музыку громче.
- Вас, наверное, дома жена ждет, - сказала девушка.
- Не слышу!
- Вас дома жена ждет?
- Чего?
Она подошла к машине и наклонилась, чтобы видеть его лицо. Разлогов улыбался и двигал бровью. Девочка была совсем юной. Темное каре закрыло ее лицо, и она отвела его рукой.
- Мне немного страшно садиться в машину к незнакомому мужчине.
- Да брось! Я добрый! Обещаю, что все будет хорошо. Со мной ты в безопасности. - Он проехал еще один метр.
- А вы где живете?
- Там. Поехали!
Сзади начали сигналить.
- Поехали, а то меня сейчас вместе с машиной на газон переставят!
Девушка засмеялась и посмотрела на машины, сгрудившиеся позади «Рейндж Ровера».
- Сейчас появится твой парень, и мы точно никуда не поедем!
Она оглянулась, взялась за ручку и оказалась в салоне, громко хлопнув дверью.
- Простите! – она вжалась в кресло.
- Все нормально! – Разлогов тронулся. – Меня Роман зовут, а тебя?
- Даша.
Она была невысокой. Он оглядел ее, задержав взгляд на ляжках, которые оказались действительно хороши. Груди были маленькие, а ляжки полненькие, круглые, как раз какие ему нравились. Даша сдвинула коленки и, взявшись за край платья, потянула вниз. Он видел, что она ужасно трусит и волнуется под его плотоядным взглядом.
- Даша, ты очень красивая, - сказал Разлогов.
- Спасибо! – она заулыбалась широко, глупо.
Она глядела, как щенок, который ждет, что с ним будут играть.
- Ты долго стояла на остановке?
- Полчаса.
- Ого! И стояла бы еще?
- Не знаю. Не хочется домой.
- Часто он так с тобой поступает?
- Не часто, но бывает.
- Он тебя не любит. Я бы ему морду набил.
- Он хороший, просто у него есть один минус. Он очень любит свою машину.
- Больше, чем тебя? Какая у него машина?
- Жига девяносто девятая. Ей уже двадцать лет. Он купил ее за десять тысяч, и все время в ней копается. Она постоянно ломается, а он ее постоянно делает. А потом мы катаемся.
Разлогов захохотал.
- Сколько ему лет?
- Двадцать один.
- А тебе?
- Семнадцать.
- Ты любишь его?
Даша посмотрела вперед и пожала плечами.
- Не знаю. Нет, наверно.
- Почему не бросишь его?
Она вздохнула.
- Не знаю. Брошу, когда встречу другого, кого полюблю.
- Вы как встречаетесь, ходите, взявшись за ручки, или по-взрослому?
- Что вы имеете в виду?
- Вы занимаетесь сексом?
- О таких вещах не спрашивают.
- Ты несовершеннолетняя. Может, ты девочка.
- Нет, конечно!
- То есть вы занимаетесь сексом?
- Да, – выдавила она.
- Тебе это нравится?
- А кому не нравится? Я не буду отвечать на такие вопросы.
- Да ладно тебе! – он рассмеялся. – Хорошо, давай поговорим о чем-нибудь другом.
- Мне нравится эта музыка, можно сделать погромче?
Разлогов сделал громче, прибавил низов. Даша расслабилась, перестала держать колени вместе. Она была похожа на мальчишку. На милом личике появилась улыбка, на подлокотник легла рука с обгрызенными ногтями, но это не оттолкнуло его.
- Тебе нравится эта музыка? – спросил Разлогов. – Но она не современная, даже я намного моложе ее.
- Ну и что? Она красивая.
- А что ты чувствуешь, какое впечатление она производит?
Даша пожала плечами, села прямей и посмотрела на него.
- Ну, не знаю… Мне кажется, она подходит для этого момента.
- Ты понимаешь слова?
- Нет.
- Она романтичная?
Даша задумалась.
- Да.
- Ночь. За окном идет дождь. Дождь умиротворяет, – заговорил он, как будто рассказывал сказку.
- Даже гром не страшный, гром тоже успокаивает… - сказала она.
- Как будто ты в нежных объятиях. Тебе хорошо в этих объятиях, – продолжал Разлогов. – Нет ничего, кроме успокаивающего дождя и объятий. Тебе очень хорошо, ты испытываешь желание... Закрываешь глаза, и чувствуешь, как тебя целуют…поцелуи покрывают твое лицо, шею, опускаются ниже…
Даша посмотрела на него.
- Классно рассказываете…
- Романтично?
- Да.
- На самом деле, это песня про серийного убийцу.
- Правда? – испугалась она.
- Я сам удивился, когда вслушался в слова. Но – да.
- Никогда бы не подумала.
- Это очень известная вещь.
- Да?
- Doors, Джим Моррисон.
- Не слышала.
- Американская рок-звезда шестидесятых, поэт, бунтарь, кумир молодежи. Входит в так называемый клуб двадцать семь.
- Какой клуб?
- Двадцать семь. В этом клубе те, кто умер в двадцать семь лет.
- Мне понравилась мелодия, а на того, кто ее сочинил, мне посрать, - сказала Даша.
Разлогов засмеялся.
- Тебе не жалко его?
- Не-а. – Она смотрела на него совершенно серьезно, а он хохотал от ее детской непосредственности.
- Хочешь, поедем в ночной клуб? – спросил он.
- Парк Авеню Диско. Только там пускают малолеток. Но я не хочу никуда ехать.
- Не хочешь кататься? А что бы вы делали с твоим парнем, если бы он пришел?
- Я хотела погулять. Просто побродить по парку.
- По какому?
- По этому, - она кивнула на деревья, тянувшиеся за окном. – А он не хотел. Он только и знает, что копаться в своей Жиге или гонять на ней.
- Зато сегодня ты покатаешься на настоящей машине. - Он поставил на нейтралку и газанул. «Рейндж Ровер» рыкнул, словно потревоженный тигр.
- Честно говоря, я не очень хочу кататься, - сказала Даша. – Я бы хотела погулять. Я так давно не гуляла. Живу рядом с парком, а уже забыла, когда была здесь последний раз.
- Хорошо, давай погуляем. Я – за. Что, бросаем машину и идем в парк?
- Да.
Девочка, девочка, что же ты делаешь?..
Оранжерейная улица была уже рядом. Разлогов повернул налево и остановился. Они вышли из машины. Свет фонарей мерцал на мокром асфальте. В кипах ветвей густела тьма, в глубине среди черных стволов гасли сизые клочья ушедшего дня. 
Даша закурила, зажигалка освятила ее челку и вытянутые губы. Они пошли по Оранжерейной. Разлогов не сводил глаз со своей юной спутницы. Она смотрела вперед, напряженно вытянув шею, словно собиралась запеть, взяв высокую ноту. И делала частые затяжки, чтобы скрыть волнение.
- Ты любишь гулять? – спросила она; потратив на «ты» остатки смелости.
- Я давно не прогуливался с девушкой в парке, поэтому мне будет приятно побродить здесь в твоем обществе. Почему ты на меня так смотришь?
- Ты такой… большой и красивый, - она не могла скрыть восхищения, как ребенок.
Из тьмы выскочил припозднившийся бегун и исчез, оставив звук затихающих, плотно сцепляющихся с асфальтом шагов. Редкие парочки плавали в вечерней дымке, как в эфире.
- Неужели ты ни разу не гуляла здесь со своим парнем?
- Пару раз, когда начинали встречаться. Давно это было.
Разлогов усмехнулся.
- Когда давно?
- Прошлым летом.
- Наверное, некоторые лавочки навевают приятные воспоминания. Где вы целовались…
- Только я не помню, где они.
- Не любишь ты его, - Разлогов театрально вздохнул.
- Любила бы, если б заслуживал, - Даша произнесла это по-взрослому, как будто устала жить с нелюбимым мужем.
- Почему не заслуживает? Что не так?
- Мне нужно внимание, я хочу видеть, что я для него на первом месте.
- Может, он тебя не устраивает?
- Я знаю, что есть лучше. Только для меня это не главное.
- Он у тебя первый?
- Да.
- А если бы ты встретила другого, который оказался бы намного лучше, и ты понравилась бы ему? Что тогда?
Даша выкинула сигарету.
- Если бы полюбила, то бросила бы его.
- Ты рассуждаешь, как взрослая женщина.
- Это комплимент?
- Ты мне нравишься.
- Ты мне тоже….
Они свернули и пошли вдоль ограды усадьбы. Разлогов следил за Дашей, видел, что и она наблюдает за ним боковым зрением. Ее высокие каблуки цокали по асфальту. Она запахнула кофту.
- Тебе холодно?
- Нет! – сказала она резко.
Они помолчали.
- Хочешь полюбить по-настоящему?
- Каждая хочет, - Даша вздохнула.
- Но не каждой встречается принц на белом коне.
- Я верю, что мне встретится.
- Если так думаешь, значит, уже готова бросить своего парня.
- Если он не изменится. Но я очень хочу, чтобы он изменился. Честно – хочу!
От этого «хочу» и движения ее бедер у Разлогова засвербело в животе.
- Классная ты девчонка.
- Чем я классная?
- Всем.
- Да нет, я обыкновенная.
Они повернули, чтобы обойти пруд. На скамейках ворковали парочки, одни пили пиво, другие целовались, третьи просто болтали, глядя в темную воду, в которой вдали отражались желтые фонари улицы Юности.
- Может, посидим? – спросила Даша.
- Я как раз хотел тебе это предложить. Только здесь все занято.
Она снова закурила.
- Что-нибудь найдем. Хоть пень.
Разлогов понял, что она хочет. Было бы странно, если б он не пробудил в ней желание, красивый, веселый, на дорогой машине; осталось только подготовить момент. Как покорно она идет в темноту. Нет сомнений, она только этого и ждет. Только бы не спугнуть!
- Мне кажется, ты замерзла, - он взял ее руку, действительно холодную, и почувствовал, как волнуется сам.
- Нет. - Даша мягко высвободила руку, отразив пробную атаку.
Разлогов чуть не сгреб ее в охапку, чтобы заткнуть ей рот языком и отнести в ближайшие кусты. Они свернули направо, пошли по тротуару без фонарей; по левую руку был небольшой заросший пруд.
- Вон скамейка, - сказал он с радостным возбуждением, чрезмерным для такой новости, и показал на другой берег пруда.
В темноте скамейки было не видно, Разлогов просто знал, что она там есть. Даша свернула в траву и сразу же оступилась. Он поймал ее, схватив за руку.
- Я даже тропинки не вижу, - пробормотала она. – Ой!
Разлогов поднял ее легко, как невесту, но она не склонила голову ему на плечо, смотрела испуганно.
- Тропинка есть, но ее почти не видно. Не бойся, тут совсем близко.
Пока Разлогов нес ее, казалось, она перестала дышать. Было легко, он сжимал ее бедра и талию и наслаждался ощущениями, которые дарило юное тело. Он опустился на скамью, посадив Дашу себе на колени, и оставил руку на ее талии. Разлогову показалось странным, что она не прижимается к нему и не обнимает за шею. Он взял ее маленькую руку в свою и мягко сжал.
- Не надо, - прошептала она.
Даша хотела отнять руку, но он не отпускал, его пальцы дрожали.
- Ты такой сильный, - пробормотала она.
- А ты такая классная, - прошептал Разлогов.
Он уже впился бы в ее пухлые губы, если бы был уверен, что момент наступил. Но она еще была зажата.
- Комары, - она выдернула руку из его ладони, и шлепнула себя по ноге.
Разлогову показалось, что звук был такой, словно шлепок пришелся по полной ляжке, как у взрослой бабы. В воображении возникла такая ляжка, поднятая и отведенная в сторону. Разлогов взглянул на Дашины коленки, сжатые не очень плотно, и потом - в глаза.
Он смотрел сквозь темноту и слушал ее дыхание, а она - его, как хищник и добыча. Разлогов опьянел от желания. Он поднял руку и провел по ее губам.
- Не надо, - прошептала Даша и отвернулась.
Он повернул к себе ее лицо и поцеловал. Ее губы не ответили.
- Не бойся, глупенькая,..–  он чуть не подавился своим шепотом.
Ее робость умиляла, лишала его остатков терпения. Все стыд, глупый ненужный стыд. Разлогов решил, что должен помочь ей справиться с этим. Он знал, как это делается, надо только приласкать ее, потрогать так, чтобы она размякла и дала сок, как взрослая женщина.
Разлогов прижал ее к себе и поцеловал, пытаясь проникнуть языком в рот, а другой рукой шарил по телу, лихорадочно, словно торопился. Он был так возбужден, что ему показалось, будто он забыл, как это делается; куда нажимать, чтобы девчонка возбудилась.
Он попытался протиснуть пальцы ей между ног, но она сжала их со всей силы. Тогда он сдавил грудь и сделал больно ее маленькой груди. Даша начала брыкаться, без крика и слов, только яростно выдыхая. Разлогов растерялся. Она вырвалась и соскочила на землю.
- Я не хочу этого, - выдохнула она.
Даша стояла растрепанная, платье задралось, и ноги стали видны до трусов. Даже в темноте Разлогов отчетливо видел их аппетитные линии. Она стояла, немного расставив ноги, чтобы не потерять равновесие. В сознании Разлогова мелькнуло: «Наконец-то она их раздвинула».
- Почему? – воскликнул он.
- Я не собиралась… С чего… вы взяли?
- А для чего ты сюда пошла?
- Погулять. Я же сказала, что давно не гуляла в парке.
- С незнакомым мужиком! В парке! Ночью! Просто погулять?
- А что здесь такого?
Разлогов потерял самообладание. Больше всего выводила из себя ее искренность.
- Ты совсем дура или прикидываешься? Ты не знаешь, что мужики вроде меня не выгуливают девочек просто так? Ты думала, я пойду с тобой в кусты, чтобы вешать тебе лапшу на уши? А потом покатаю на крутой тачке и провожу домой. Просто так?
Дашу сковал ужас. Она смотрела на него, закипающего, сжавшегося, как перед прыжком, и боялась что-то сказать. А он уже не мог сдерживаться.
- Нет, детка, я не из тех, кого может провести такая как ты. Сама сюда заманила – теперь обслуживай!
Резко, чуть привстав, Разлогов схватил ее за локоть и швырнул на скамью. Упругое тело и округлые ляжки, которые задрались от жесткого приземления на доску, окончательно затуманили ему разум. Он вскочил и уставился на нее. Даша схватилась, закрываясь как голая, одной рукой за грудь, другой - между ног. Из горла у нее вырвалось нечто среднее между писком и стоном. Она сжала коленки, но не могла спрятать от его глаз обтянутые гольфами бедра.
Разлогов вдруг понял, что соблазнять больше не нужно, а можно просто взять. От того, что она оказалась в полной его власти, он испытал новое необыкновенно сильное возбуждение. Разлогов принялся стягивать с нее трусы, упиваясь видом ее ног в черных гольфах, которые покачивались от его толчков. Страх сделал ее тело безвольным и податливым.
- Пожалуйста, не надо,.. - выдавила из себя Даша.
Разлогов расстегнул брюки, опустился на колени и стал заталкивать в нее член. Почувствовав, что попал, он задергался, теряя от наслаждения рассудок. Даша застонала от боли. Он ударил ее. Она замерла, как овца, которой перерезают горло. Разлогов не мог кончить, коленям было больно от стояния на земле. Он поднялся, придерживая брюки.
- Соси, - прохрипел утробным голосом.
Хотелось кончить, как – не имело значения, лишь бы быстрее. Даша сползла со скамьи на колени.
- Отпустите меня. Пожалуйста! - и прижала руки к груди.
Разлогов не слышал ее, он перестал реагировать на слова, словно оглох. Он начал онанировать, двигая рукой как можно быстрее, схватил под голову и заткнул ей рот. Словно боялся замарать и траву, и старую скамейку, и заплеванную землю. Девчонка была единственным подходящим для этого местом. Жалил в рот, выпячивая по-осиному брюхо.
А потом отшатнулся. В ужасе. Страсть отхлынула, оставив его один на один с тем, что он сделал. Даша корчилась рвотными спазмами. Он уже видел такое…
Послышались голоса. Разлогов присел, как от выстрела, не успев застегнуть ширинку. Сделался из зверя зверьком, почуявшим хищника.  Посмотрел на нее, метнулся, снова насторожился. Голоса слышались явно. Бежать! Исчезнуть! Не было ничего этого! Разлогов схватил ее за кофту и прохрипел в лицо:
- Только расскажи про меня – убью! – сорвавшись на фальцет.
И бросился в кусты, но через несколько шагов остановился и заставил себя думать, присел, лихорадочно соображая. У нее же телефон, менты быстро его найдут. Она все расскажет. Выход один. Еще есть время - несколько минут. Разлогов вытянул шею, как сурикат, пытаясь увидеть ее в темноте. Вон она, то светлое пятно – это она.

Даша лежала на земле почти без сознания. Первое, что она различила, был писк комара, он пропищал возле уха и сел на щеку. Потом она услышала голоса. Во рту стоял привкус рвоты. Резкий спазм сломал ее пополам. Она села, опираясь на руки и стараясь отдышаться, огляделась и подумала, что надо отползти к деревьям, чтобы ее не увидели, собраться с силами и потом выбраться.
Вдруг раздались торопливые шаги, и она увидела перед собой белую рубашку и горящие как у больного глаза. Она вскрикнула. Разлогов схватил ее за горло, и сильно, но как-то нелепо сжал пальцы, как будто они мешали один другому. Сжимал изо всей силы и смотрел в округлившиеся глаза. Даша схватила его руки, но безвольно, как будто упрашивала, не надеясь. Не в силах даже царапать обгрызенными ногтями.

Она не шевелилась. Снова раздались голоса и смех. Разлогов прянул в сторону и бросился туда, где темней, подгоняемый голосами как колоколом. Огромный, напоминающий дикого человека, бежал он по парку большими скачками, пригнувшись, словно в него целились, подбадриваемый ночной прохладой, сторонясь дорожек и лавочек. Им полностью овладел страх, панический, как перед хищным животным.

Какие-то секунды Даша провела в невесомости, захлебнувшись неведением, тут она или уже там, за чертой. Потом схватилась за горло и жадно задышала. Из оцепенения ее вывели голоса. Она хотела закричать, но не было сил.

Разлогов вынырнул из кустов, прислушался, огляделся, высунув из листвы голову, как рептилия. По улице Юности носились машины, мирно, привычно. Он отключил сигнализацию, рванулся к «Рейндж Роверу», завел, крутанул руль и выехал на дорогу. Он твердил себе, что не стоит спешить, надо успокоиться и вести себя, как ни в чем не бывало, а сам давил на газ и летел, летел черным вороном в мириады огней.
Он заехал в бар, выпил за стойкой пять по сто водки и вышел. Оказавшись на улице, Разлогов понял, что ничего не исправить. Хотелось побежать к матери, уткнуться ей в живот и зарыдать, почувствовать на себе ее руки. Горькое отчаяние охватило его, легло в животе камнем, и даже водка не могла его растворить.
Подъезжая к дому, Разлогов увидел возле дороги кусок металлической трубы. Он бросил ее в машину и повернул в ближайший двор. Выйдя из «Рейндж Ровера», он посмотрел на его черный, поблескивающий металл, поднял трубу и ударил не очень сильно, как бы взяв пробу. Звук от удара прянул ввысь и в стороны - во дворы. Разлогов стал бить, нанося удар за ударом, распаляясь, обходя вокруг машины и методично не пропуская ни одного ровного места на кузове, ни одного стекла.
В домах загорелся свет, послышались голоса. Разлогов ударил последний раз, потратив остаток сил, и бросил трубу. Изуродованный «Рейндж Ровер» сверкал вмятинами и неровными краями, но казался по-прежнему покорным, готовым мчаться по ночной Москве, беззаботной, счастливой.
Разлогов почувствовал, что обессилел и побрел к дому, мелькая рубашкой среди деревьев, будто выбросил белый флаг.

                окончание http://www.proza.ru/2018/05/21/495