Русская комедия великой княгини- действ. II, акт 1

Действие второе – «А где же мальчик?»
Акт 1.

Действующие лица:
Те же и:

Чоглоков Николай Наумыч – обер-гофмейстер двора Великого князя Петра Фёдоровича;
Чоглокова Мария Симоновна – его жена, статс-дама;
Салтыков Сергей Васильевич – камергер,
а также дамы и кавалеры, придворные двора Её Императорского величества.

Открывается занавес – на сцене апартаменты двора Великого князя.

Во втором акте «Русской комедии» на сцене появляются новые действующие лица. Однако из участников комедии исключена матушка Софии-Екатерины – Иоганна Цербстская - она уже давно вернулась в Европу, и как сообщают её дочери редкие нарочные из тех мест, – вполне себе неплохо проводит время в поездках по сопредельным Ангальт-Цербстскому княжеству странам, поскольку её благоверный супруг Кристиан уже почил в бозе. Совсем другая судьба постигла главного затейника  придворных интриг – Ивана Ивановича Лестока. Он совсем заигрался, попался на какой-то очередной крупной игре или против кого-то, или в пользу кого-то, был судим и даже приговорен к смертной казни, однако помилован императрицей и сослан в Углич. Ну а судьба маркиза-дипломата  Де-ла-Шаторди уже была решена в первом действии – он выслан из России и более здесь не появлялся.
Само действие гораздо более напоминает комедию положений, встроенную в реальные театральные представления и концерты, даваемые как при императорском, т.е «большом» дворе, так и при «малом» дворе Великого гнязя Петра Фёдоровича. Судите сами:
занавес первого действия закрылся на той сцене, когда неожиданным поворотом событий София-Екатерина с матерью, которые усилиями придворной камарильи должны были бы разлучены с Россией и российской  же короной, милостью императрицы  Елизаветы были оставлены в покое, т.е. в том положении, в котором их застал  её гнев. Таким образом, Екатерина, несмотря на неподобающее поведение её матери, сохранила за собой статусную роль невесты (тогда еще, правда, официально не помолвленной) Наследника престола.

Занавес второго действия открывается и застает действующих лиц уже в начале 1752 года. Цербстская принцесса София уже несколько лет как приняла православие и официально именуется Екатериной Алексеевной. Она повенчана с Великим князем – Наследником и уже вроде как жена ему. События второго действия по законам жанра классической комедии должны заключать в себе основную интригу пьесы – они её и содержат.
Действие разворачивается на фоне страстей вокруг главной причины появления Софии-Екатерины в России: необходимости рождения последующего наследника престола – сына Петра Фёдоровича, т.е. Наследника действующего.
При открытии занавеса никаких, собственно, признаков рождения пока не наблюдается. Т.е. совсем никаких – ни внутренних интимных, ни внешних. А позвольте напомнить, что на дворе (в переносном смысле) уже 1752 год, и Екатерина уже как седьмой (!!!) год замужем за Петром. Так что интрига, что называется, налицо. Но обратимся непосредственно к «Запискам» Екатерины, которые и должны представить нам сцены второго действия.
Чем были заняты герои пьесы до этого времени,  вполне ясно из «Записок» - они вели беззаботную светскую жизнь, наполненную куртагами, маскарадами, охотами и переездами из одного дворца в другой, а также из города в город: из Москвы в Киев, из Киева в Москву, из Москвы в Санкт-Петербург и обратно. Т.е. это была вполне себе жизнь высокородных недорослей при императорском дворе такой непоседливой императрицы, которой была Елизавета.
Однако главные герой уже подросли (самой Екатерине мае 1752 года исполнилось 23 года, Петр – на год её старше) и окружающие их лица во главе с «вообще всеми» (выражение Екатерины, обозначающее саму императрицу) стали задаваться вопросом, а где же мальчик?! Т.е. где наследник престола – продолжатель династии Романовых?!   Его, увы, пока нет и в ближайшее время не предвидется…
Но давайте, наконец, предоставим слово самому автору «Записок»!
         Итак: «После Пасхи мы перешли в Летний дворец. Я уже несколько времени замечала, что камергер Сергей Салтыков бывал чаще обыкновенного при дворе.  ... Сергей Салтыков заискивал, как только мог, у Чоглоковых; но так как Чоглоковы не были ни приятны, ни умны, ни занимательны, то его частые посещения должны были иметь какие-нибудь скрытые цели…»
         Вот уже налицо новые действующие лица: Салтыков Сергей и некто Чоглоковы. Про Сергея, который вроде как должен был исполнять обязанности камергера «малого» (т.е. великокняжеского) двора всем известно, но вот кто такие Чоглоковы? Следует сказать, что для прояснения нюансов последующего действия и ролей, исполняемых этими персонажами, придется определить их место при «малом», да и «большом» дворах. А поскольку про них, помимо «Записок», почти ни в каких источниках особо не упоминается, придется сделать это до начала самого действа.
         Начнем с Чоглоковой, т.е. с  супруги Чоглокова. Несмотря на то, что имя её покрыто завесой «старины глубокой» роль её в отечественной «придворной» истории довольно значительна. Да и сама фигура её весьма характерна для исторического действа того времени. К ней, а в большей степени к её родителям, применимо несколько обидное русское выражение -  «из грязи – в князи», причем -  в буквальном смысле. Была Мария Чоглокова, а по батюшке Симоновна, ни много ни мало, а двоюродной сестрой Елизаветы - императрицы Всероссийской. Это она по мужу Чоглокова, а в девичестве – Гендрикова, т.е. дочь от брака родной сестры императрицы Екатерины I с неким Гендриковым.
         Вот так оказывается как?! А вот не нужно забывать, что была Екатерина Первая сперва рождена просто то ли лифляндской, то ли эстляндской крестьянкой, обобщая эти народы – литвинкой Мартой Скавронской. И были конечно же у нею сестры, одна из которых, а именно Христина была замужем за …, ну нет, конечно не за Гердриковым. Ну это даже как-то не по-русски звучит эта фамилия. А потому так сложилось, что муж её был Генрихом – литвинским же простолюдином, первоначальная фамилия которого вовсе не известна. И высочайшей волей первой русской императрицы стал зваться он почти по своему имени – Гендриковым, а почему бы и нет?! Так вот, была сия Мария Гендрикова их дочерью и отчество имела Симоновна – которое вроде должно было происходить от имени папаши её, но, поскольку он был вначале Генрихом, то скорее всего было это или его православное имя, или же просто названное отчество племянницы первой российской императрицы. По своему родству, напомним, Мария была двоюродной сестрой императрицы  Елизаветы, а как сия императрица ценила и привечала своих кровных родственников  - всем хорошо известно.   
        Муж же сей Марии Симоновны был вроде как дворянского звания, но предки его ничем особым не отличились и посему мало известны. Прославил род Чеглоковых именно Николай Наумыч, да и то в основном тем, что понравился Марии, которая и сменила  свою неудобопроизносимую фамилию на Чеглокову, происходящую, от прозвища одного из предков своего мужа Николая в честь сокола-чеглока. Но Николай Наумыч должен был быть весьма признателен своей суженой за её выбор, поскольку та была волею императрицы  Елизаветы графиней!
         Но вернемся к «Запискам». Так вот, сия семья Чоглоковых, т.е. весьма близких к императрице родственников, приставлена была наблюдать и поучать молодую чету - Екатерину и Петра, - как себя вести, как с пользой проводить время и вообще учить жизни, в том числе самым интимным её моментам. А поскольку, как видно из вышесказанного, было сие семейство так себе – т.е. типичное парвеню с точки зрения природной немецкой принцессы,  - то и отношение Екатерины к ним было соответствующее.
        Это отношение вполне ясно передают цитаты из «Записок»:  «Чоглоковы не были ни приятны, ни умны, ни занимательны …».
        Так вот, Сергей Салтыков, согласно наблюдениям автора  «Записок» стал бывать «чаще обыкновенного при дворе». Причем этого молодого человека, который был старше Екатерины – ему, как указано в "Записках", исполнилось 26 лет,- нисколько не смущало присутствие надзирателей за великокняжеской четой в лице Чоглоковых. Вот как ловко он устранил препятствие в виде супруга кузины императрицы: «Сергей Салтыков нашел необыкновенное средство занимать его. Не знаю, как он выискал в этом человеке, самом тупом и лишенном всякого воображения и ума, страстную наклонность к сочинению песен, не имевших здравого смысла. Как только сделано было это открытие, каждый раз, как хотели отделаться от Чоглокова, просили его сочинить новую песню; он с большою готовностью сейчас же садился в угол комнаты, большею частью к печке, и принимался за свою песню, что заполняло весь вечер». Не правда ли, весьма находчивым был Сергей Салтыков!
        Кстати, напомним, что отцом его был генерал-аншеф Василий Фёдорович Салтыков – именно он имел честь приветствовать тогда еще принцессу Софию и её матушку Иоганну Цербстских на границе Российской империи в Риге в момент их судьбоносного прибытия в пределы страны. Матерью же Сергея была княжна Мария Алексеевна в девичестве Голицына – закадычная подруга молодых лет императрицы Елизаветы, разделявшая с ней как тяготы, так и приятные моменты их бурной молодости. Но это все мы уже излагали в других своих очерках, поэтому не будем отвлекаться. 
        Таким образом автор «Записок» мастерски  выводит на сцену классический комический персонаж – смесь злодея с глупцом, которого герой-любовник оставляет в дураках, а остальные действующие лица потешаются, наблюдая эти мизансцены. Но так был нейтрализован  муж Чеглаковой-Гендриковой, а как же сама надзирательница, ведь хорошо известно, что женщины в этом деле гораздо опаснее мужчин?!
          Но с этой стороны все оказалось проще, т.к.  неожиданно вмешались вполне физиологические причины: «Чоглокова была тогда беременна и часто не здорова; так как она уверяла, что я ее развлекаю летом так же, как и зимою, то она часто просила, чтобы я к ней приходила. Сергей Салтыков, … и некоторые другие бывали обыкновенно у нее, когда не было концерта у великого князя или представления при дворе. Концерты надоедали Чоглоковой, которая или поздно, или совсем на них не появлялась». Таким образом это препятствие было устранено самим мужем-надзирателем,  вполне по-семейному, естественным образом.
         Итак два надзирателя, приставленные императрицей к великокняжеской чете, были нейтрализованы. Однако мы не сказали, почему такая необходимость возникла по ходу пьесы. Так давайте почитаем  «Записки» далее:
          «Во время одного из этих концертов Сергей Салтыков дал мне понять, какая была причина его частых посещений. Я не сразу ему ответила; когда он снова стал говорить со мной о том же, я спросила его: на что же он надеется? Тогда он стал рисовать мне столь же пленительную, сколь полную страсти картину счастья, на какое он рассчитывал; я ему сказала: "А ваша жена, на которой вы женились по страсти два года назад, в которую вы, говорят, влюблены и которая любит вас до безумия, - что она об этом скажет?"  Тогда он стал мне говорить, что не все то золото, что блестит, и что он дорого расплачивается за миг ослепления. Я приняла все меры, чтобы заставить его переменить эти мысли; я простодушно думала, что мне это удастся; мне было его жаль».
Так вот оно что! Камергер Сергей, оказывается, был страстно влюблен в Екатерину! Но почему ей не достало решимости, как честной замужней женщине, указать ему его место и прекратить эту мизансцену?! Увы на то были веские причины: «К несчастью, я продолжала его слушать; он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравняться ни при большом дворе, ни тем более при нашем».
Ну здесь нечего сказать – причина слабохарактерности жены Наследника простительна – за ней ухаживал, вернее уже домогался, мужчина, который был «прекрасен, как день»!
Нужно отдать должное литературным способностям Екатерины-мемуариста. В пяти строках она очень точно и емко раскрывает характер Сергей-камергера. Судите сами: «У него не было недостатка ни в уме, ни в том складе познаний, манер и приемов, какой дают большой свет и особенно двор. Ему было 26 лет; вообще, и по рождению, и по многим другим качествам это был кавалер выдающийся; свои недостатки он умел скрывать: самыми большими из них были склонность к интриге и отсутствие строгих правил; но они тогда еще не развернулись на моих глазах».
Вполне достаточно, чтобы понять, какой опытный соблазнитель обратил свои взоры в сторону великой княгини Екатерины.

Ну так, а что же Великий князь Петр Фёдорович? Ну и ему отведена классическая роль: муж-рогоносец, глупец и олух. Но, позвольте, а разве уже было… у Екатерины с Салтыковым?! Но вроде нет пока, но тем не менее роль для мужа уже прописана.   
          «Я не поддавалась всю весну и часть лета; я видала его {Сергея Салтыкова} почти каждый день; я не меняла  вовсе своего обращения с ним, была такая же, как всегда и со всеми: я видела его только в присутствии двора или некоторой его части. Как-то раз я ему сказала, чтобы отделаться, что он не туда обращается, и прибавила: "Почем вы знаете, может быть, мое сердце занято в другом месте?" Эти слова не отбили у него охоту, а наоборот, я заметила, что преследования его стали еще жарче. При всем этом о милом супруге {Петре Фёдоровиче} и речи не было, ибо это было дело известное, что он не любезен даже с теми, в кого он влюблен, а влюблен он был постоянно и ухаживал, так сказать, за всеми женщинами; только та, которая носила имя его жены, была исключена из круга его внимания».
           Итак, по всем классическим канонам как комедии, так и мелодрамы, завязка любовной интриги сыграна, наступает черед страстной сцене объяснения… Она не застает себя ждать:
 «Между тем Чоглоков пригласил нас на охоту на свой остров, и мы все туда отправились… Тотчас по приезде я села на лошадь, и мы поскакали за собаками. Сергей Салтыков улучил минуту, когда все были заняты погоней за зайцами, и подъехал ко мне, чтобы поговорить на свою излюбленную тему; я слушала его терпеливее обыкновенного.
   Он нарисовал мне картину придуманного им плана, как покрыть глубокой тайной, говорил он, то счастье, которым некто мог бы наслаждаться в подобном случае. Я не говорила ни слова. Он воспользовался моим молчанием, чтобы убедить меня, что он страстно меня любит, и просил меня позволить ему надеяться, что я, по крайней мере, к нему не равнодушна. Я ему сказала, что не могу помешать игре его воображения.
Наконец, он стал делать сравнения между другими придворными и собою и заставил меня согласиться, что заслуживает предпочтения, откуда он заключил, что и был уже предпочтен. Я смеялась тому, что он мне говорил, но в душе согласилась, что он мне довольно нравится. Часа через полтора разговора я сказала ему, чтобы он ехал прочь, потому что такой долгий разговор может стать подозрительным. Он возразил, что не уедет, пока я не скажу ему, что я к нему не равнодушна; я ответила: "Да, да, но только убирайтесь", а он: "Я это запомню" -  и пришпорил лошадь; я крикнула ему вслед: "Нет, нет!", а он повторил: "Да, да!". Так мы расстались…».
Ну тут влюбленные расстаются, но совсем ненадолго, потому что: «Вернувшись в дом, находившийся на острове, мы там поужинали; во время ужина поднялся сильный ветер с моря, который вздымал волны так сильно, что они поднялись до ступеней лестницы и весь остров был покрыт водою на несколько футов над уровнем моря. Мы были принуждены оставаться на острове у Чоглокова, пока не утихнет буря и не спадет вода, что продолжалось часов до двух или до трех утра.
В это время Сергей Салтыков сказал мне, что само небо благоприятствует ему в этот день, доставляя ему возможность дольше любоваться мною, и наговорил еще множество подобных вещей; он уже считал себя очень счастливым, а я не совсем была счастлива; тысяча опасений смущали мой ум, и я была, по-моему, очень скучна в этот день и очень недовольна собою; я думала, что могу управлять его головой и своей и направлять их, а тут поняла, что и то, и другое очень трудно, если не невозможно».

Тут тоже все вполне естественно – влюбленные девушки, которые еще не совсем уверены в своих, так сказать, чувствах и пока не придумали, как бы поприличнее уступить домогательствам настырного любовника, почти всегда имеют скучный вид и несколько недовольны собой…
Здесь по сюжету должна следовать реплика обманываемого супруга! Так и есть, пожалуйста: «Два дня спустя Сергей Салтыков сказал мне, что один из камер-лакеев великого князя, … передал ему, что Его Императорское Высочество сказал в своей комнате: "Сергей Салтыков и моя жена обманывают Чоглокова, уверяют его, в чем хотят, а потом смеются над ним". Надо правду сказать, что отчасти оно так и было, и великий князь это заметил. Я ему (Салтыкову) посоветовала в ответ, чтобы впредь он был более осмотрителен…».
Муж героини что-то заподозрил, но он был не очень классический рогоносец, поэтому «пожалел» комического героя - Чоглокова.
Далее после того как влюбленные объяснились и даже, благодаря буре, между ними могла уже случиться близость, героиня или герой должны или уехать куда-нибудь, или же заболеть. Сюжет комедии, согласно «Запискам», в этой части выдерживается строго и даже вдвойне – она заболевает, а он уезжает.
 «Несколько времени спустя у меня сильно заболело горло, что продолжалось более трех недель при сильном жаре, во время которого императрица прислала мне княжну Куракину, выходившую замуж за князя Лобанова. Я должна была ее причесывать; ее усадили для этого в придворном платье и в больших фижмах на мою постель; я старалась, как могла; но Чоглокова, видя, что мне не удастся убрать ей голову, велела ей сойти с моей постели и докончила ее прическу. Я не видала этой дамы с тех пор».
События и переживания тех дней настолько свежи в памяти Екатерины-мемуариста, что даже спустя много лет она отчетливо воспроизводит мелкие детали вполне бытовых сцен – кому она по обычаям двора должна была «убирать голову» перед  венчанием, какое было платье и где при этом сидела невеста.
А что же герой-любовник? Перед тем, как удалиться в странствие, он проявляет свои недюжинные способности в части «операции прикрытия», что также вполне присуще жанру любовной комедии.
«Великий князь был тогда влюблен в девицу Марфу Исаевну Шафирову, которую императрица недавно приставила ко мне так же, как и ее старшую сестру, Анну Исаевну. Сергей Салтыков, который по части интриг был настоящий бес, втерся к этим двум девицам, чтобы узнавать, какие могли быть на его счет речи у великого князя с двумя сестрами, и чтоб извлечь из них себе пользу. Эти девушки были бедные, довольно глупые и очень корыстные, и, действительно, они стали с ним очень откровенны в весьма короткий срок».
В этом месте даже как-то становиться обидно за российский императорский двор, который состоял, согласно «Запискам», сплошь из глупых интриганов и корыстных олухов обоего пола, но ничего не попишешь – так изложено в «русской комедии»…
Однако действующими лицами этой комедии уже сыграно несколько сцен второго акта, поэтому пока оставим подмостки на пике интриги, поскольку, согласно классическому  сюжету, сейчас должен прозвучать глас богини Благочестия и Справедливости, или же какой-нибудь другой сугубо положительной внешней силы, т.е. самой императрицы Елизаветы, которая и готовится к выходу…

Продолжение следует