Гимн... Аривидерчи, Одесса!

                … А из Одессы Симке всё же пришлось уехать. На то были  две причины: любовь к Леночке, первая и пылкая, не завершилась браком на небесах, но, увы, тривиальным разрывом на земле. Кроме того, зов крови требовал от сына быть ближе к осиротевшим родителям. Результатом этих обстоятельств и стало появление в Госбанке провинциального областного города на Юге Украины по направлению из вуза молодого специалиста приятной внешности с модным коком упругих волос.
                Первые полгода Симка квартировал в семье своего институтского дружка Эрика. Собственно, он  не собирался так долго обременять родителей однокашника своим пребыванием в доме, но затем был вынужден уступить настойчивым просьбам мамы Эрика, милейшей и весёлой тётушки Лизы.

                Семья Штейнов по понятиям шестидесятых годов была далеко не из беднейшего десятка. Отчим Эрика, могучий дядя Арон, обладал почётной и хлебной профессией – заготовитель. Ранним-ранним утром Арон выезжал собственным транспортом на промысел в близлежащие (а то и в дальние) сёла. Транспорт заготовителя был в равной   мере прост и надёжен: плотно сбитая телега, запряжённая бойким коньком-горбунком.
 Так же проста была задача: купить подешевле бедную скотинку и сдать её в потребсоюз по закупочным ценам. Простота задачи - ещё не гарантия лёгкости её исполнения. Привлекательным промыслом занимались многие, но  королём местных заготовителей считался именно он – Арки Штейн. Ибо никто лучше него не знал окрестных крестьян, не чувствовал конъюнктуры и не имел большего авторитета, как честный партнёр в сделке.

 Возвращался Арон под вечер с карманами, оттопыренными от оборотного капитала и прибавочной стоимости. На дне телеги, прикрытый мешковиной, покоился эмалированный тазик, доверху заполненный «свіжиною»: телячья вырезка, баранья лопатка, свиной окорочёк,  полдюжины ещё тёпленьких цыплят, набор деликатесных субпродуктов... При наличии такого материально-технического снабжения дом Штейнов был полной чашей и в нём денно и нощно не переводились гости, своего рода завсегдатаи (чтобы не применять обидного слова «нахлебники»).
 Гостеприимные хозяева не упускали ни одного мало-мальски достойного повода для того, чтобы  устроить семейное торжество с обильным столом и многочисленными гостями. При полном благоденствии, которое царило в семье, было одно омрачающее эту розовую картину обстоятельство.

          Симкин дружок Эрик, чьё раннее детство прошло за колючей проволокой еврейского гетто, мастер спорта по шахматам мог слыть гигантом мысли, но отнюдь не гигантом в обычном понимании. Худой, болезненного вида отпрыск был полностью безразличен к еде и по этой причине не мог оценить царившего в доме изобилия. Чего не скажешь о Симке, который за пять лет студенчества нагулял завидный аппетит, коим приятно удивлял гостеприимную хозяйку. Но самое радостное для тётушки Лизы состояло в другом: жизнелюбивый жуир Симка своим примером увлёк анемичного Эрика. Интенсивно жующий «засушенный Геракл» (как его нежно называла матушка) на глазах начал наполняться содержанием и за короткое время приобрёл весьма товарный вид.

          Это было тем более важно, ибо в эти дни Эрик сделал предложение своей избраннице, за которой охотился с переменным успехом весь последний год. Порозовевшее лицо претендента на руку и сердце, несколько спрятавшийся в округлостях щёк продолговатый нос-предмет его огорчений, развернувшиеся в процессе накопления плечи- всё это оказалось последним граммом на чаше весов, подвигнувшим предмет его домогательств к согласию.
Отсюда и приглашение Симке от тётушки пожить подольше в сытном доме Штейнов.

            Читатель догадывается, что празднества в этом доме были явлением нередким. Но всем праздникам праздник считалcя день рождения единственного, любимого и ненаглядного дитяти, то есть того же Эрика.
К этому дню как сами Штейны, так и многочисленная родня и друзья готовились загодя (что-то вроде того, как американцы готовятся к рождеству): покупали подобающие случаю  подарки, жёны шили обновки и сплетничали по поводу состава приглашённых и отверженных…

                Симка ещё не ведал о масштабах грядущего карнавала. Правда, в Одессе он уже бывал гостем на днях рождения у Эрика. За несколько дней до события из провинции приезжала тётушка Лиза с чемоданом, набитом окороками, балыками, домашней колбасой с расстрельным запахом чеснока, копчёными курами и другими дарами щедрой украинской земли. Весь багаж затем блистал на праздничном столе в ореоле многочисленных бутылок спиртного… Перманентно  полуголодным студентам это изобилие казалось ненаучной фантастикой, сказкой со скатертью-самобранкой для большого количества Иванушек-дурачков.

                Позже Симка понял, что это была лишь «выездная модель», которая и в долю не падала премьере в родных пенатах. Бал в доме Штейнов четвёртого декабря (запомним эту дату) прошел пышно и весело. Счастливый Эрик сидел рядом с нарядной и такой же счастливой невестой: до их свадебного вечера оставались считанные недели. Симкина миссия потеряла актуальность и вскоре он съехал на квартиру –в крохотную комнатушку – в домике родичей Эрика.

                Теперь, когда читатель ознакомился с некоторыми особенностями быта переехавшего жить в город местечка, самое время вернуться к главному предмету этого изложения, а точнее говоря, к Симке и его причёске-коку, привезённой из столичной Одессы в провинцию и требующей значительных усилий для сохранения этой конструкции.