Сандония - Глава 9

Глава 9 – Симерия.


Симерия. Что вы знаете о ней? Бескрайние пустыни, жгучий песок и оглушительная тишина, нарушаемая мягким шелестом песка под ногами. Что знаете ещё? Ужасные песчаные бури и сковывающий тело холод по ночам. Это всё? Мёртвая земля.

Многие, отвечающие на эти вопросы ошибаются. Симерия – это не безжизненная пустыня, а богатый край, наполненный жизнью, дыханием ветра. Пустыня – это то, что скрывает Симерию от посторонних и враждебных глаз. Знающие люди скажут, что видели густые джунгли, крутые скалы, поля и равнины, простирающиеся до самого горизонта. А песок на самом деле является мельчайшей рыжеватой мукой, которая пустыней за несколько тысячелетий намолочена своими исполинскими жерновами песчаных бурь, поднимаемых знойными ветрами. Все иноземцы, которые смогут пересечь барьер смерти, будут удивлены, увидев один из самых величественных городов Сандонии – Катапетию. За высокими стенами укрылось сердце Симерии. Невероятной высоты дворцы – уникальные архитектурные сооружения, десятки храмов Солнца и бога пустыни – Литсэ, прекрасные сады, растущие по всей длине реки. Симерцы назвали реку в честь Ликэма – сына Литсэ. В некоторых местах она была так широка, что было невозможно с одного берега увидеть происходящее на другом, если не использовать оптические приборы. Река была важным составляющим города, и она по праву могла носить божественное имя.

Столица Симерии удивляла своим размером. Чтобы проехать город от западных ворот к восточным, всаднику, передвигающемуся налегке, придётся потратить целые сутки, а то и больше. На своём пути ему предстоит преодолеть сотни жилых кварталов, десятки крупных базаров и площадей. Также, его взору представятся два царских дворца: старый и новый. Старому дворцу более двух тысяч лет, в нём жили первые правители города. Новый же дворец был построен относительно недавно, ему чуть более трёхсот лет. Своим величием и красотой он не уступает старому, возможно, превосходит. Он выше предшественника, а его стены толще, сам он занимает больше площади. Старый дворец, имя его Эль-Суид, предназначен для приёма важных и почётных гостей и для ведения дипломатических переговоров по политическим и торговым делам. Эль-Чахра – дворец, в котором со своей семьёй жил нынешний царь Симерии – Антолиан.

Царь Катапетии не был молод, но и не состарился ещё. Народ Симерии любил и уважал его, считал своим достойным защитником. У Антолиана было два сына и дочь. Старшего сына назвали в честь одного из первых правителей Симерии - Норран, младшего – Феодарон. Дочери, которая была цветком души правителя, дали имя Шани. Молодая принцесса считалась самой красивой девушкой во всём государстве. Много знатных и достопочтенных людей приходило к ней на поклон, убедить глаза свои в том, что народ говорит правду о её красоте.

Мирея – первая и единственная супруга Антолиана – девушка простых кровей, дочь военного моряка была любима царём. Её красота была пленительна, а ум и мудрость восхищала многих. Во дворце Мирею почитали все слуги, от юных гонцов до старых хранителей древних знаний. Её взяли во дворец ухаживать за красивым царским садом, когда ей было девятнадцать лет. В первый же день своей работы она приглянулась Антолиану. Его больше поразила не красота молодой девушки, а её способность красиво излагать свои мысли, которые, к тому же, были понятны и мудры. Через месяц она стала царицей. Близких друзей царя удивило и сильно возмутило влечение Антолиана к простолюдинке. Долгое время они отговаривали царя от его затеи жениться на девушке неблагородных кровей, но правитель Катапетии их не слушал, лишь посмеивался над ними.
- Вы завидуете, что у меня будет красивая и умная жена, - смеялся он над своими друзьями. – Вы женаты на благородных девицах, но ни одна из них не может похвастаться удивительной красотой или тонким умом…. особенно вторым.

Через год Мирея подарила своему любимому царю сына – наследника. Ещё через два года на свет появилась Шани, осветившая душу симерского правителя, а ещё два года - Феодарон.

Некогда Симерия была сильным и великим государством. По своей силе симерцы могли сравниться лишь с Империей Харимор и народами эльфов. Симерия на западе граничила с лесами Фаленвуда и Верховерья, на западе с Королевством Морлед и Унганскими топями. Страна тянулась от Вечного моря до неприступных гномьих гор Гронвила. В то время Симерией правил царь Ахмад, вспыльчивый и агрессивный царь, жаждущий покорить все доступные людям земли, расширить границы своего государства. Именно он разжёг войну с Империей Харимор, которая в то время была на пике своего могущества под предводительством короля Шахбана. Война двух государств была неравной, Симерия имела большую армию, но воины Харимора были искуснее в сражениях и лучше оснащены. За несколько лет Симерия потеряла западные и северные земли. Шахбан дошёл бы до самой Катапетии и осадил бы город, если бы не развязал войну с эльфами. Основные силы Империи прекратили своё наступление, закрепив за собой земли Изинтропа и Полигории. Официальные источники утверждают, что царь Ахмад покончил жизнь самоубийством, выпив смертельную дозу яда. То, что осталось от Симерии после его смерти треснуло пополам. Восточные земли объявили о своей независимости, избрав себе собственного царя. Так появилась Низина Оши. То, что осталось от некогда великой страны перешло в руки единственного наследника Ахмада – Мансуру. Мансур, чтобы окончательно не потерять Симерию, заключил с Шахбаном мирное соглашение. Изинтроп и Полигория стали имперскими провинциями, но Шахбану этого показалось не достаточным. Для войны с эльфами ему требовалось много ресурсов, как живых, так и материальных. Мансур был вынужден согласиться на все условия короля Харимора. Царь Симерии передал в распоряжении Империи десять тысяч своих воинов и сто мешков золота.

Наступил мир. Много времени прошло, и много средств было отдано, чтобы успокоить недовольство симерского народа и восстановить всё, что было уничтожено войной. Как оказалось потом, Мансур стал хорошим царём, он заботился о своём народе, приумножал богатства государства. Он делал всё необходимое для защиты всех жителей его земли, будь то младенец или немощный старик. Мансур знал, что мир с Харимором не будет вечным, он готовился к новой войне, строил военные академии, разрабатывал современное оружие и создал регулярную армию. Вся эта подготовка, как потом оказалось, была не напрасной. После его смерти трон занял его старший сын Антолиан. В тот самый момент Империя совершила наглое нападение на западные границы Симерии, направила свои силы на Катапетию. Модернизированные и хорошо обученные войска Симерии дали отпор своему врагу, не дав ему пересечь пустыню. Эта войны оказалась не менее кровопролитнее прежней. Десятки тысяч воинов пали у обеих из сторон. Из-за недостаточного финансирования у Империи возникли серьёзные проблемы в ведении войны. Солдаты стали жаловаться на плохое обмундирование, нехватку продовольствия и задержку жалований. Это привело к нехватке новых кадров и оттоку большого контингента наёмных воинов. Империя была вынуждена прекратить войну, что было Симерии наруку. В провинции Изинтроп начались народные восстания против людей Харимора, и это отбило у Империи всё желание продолжать войну.

Уже целых пять лет Симерия живёт в мире и оправляется от ран войны. Царь Антолиан знает, что вскоре Империя нападёт вновь, потому отдал приказ своим подданным разработать систему охраны западных границ государства. В случае возникновения агрессии Симерия сумеет дать достойный отпор захватчикам, а пока, нужно копить силы и строить больше оборонительных сооружений. Такова была стратегия нынешнего царя, но не все с ней были согласны. Феодарон, младший сын царя, был недоволен действиями своего отца.
- Нельзя просто сидеть и ждать, когда враг пересечёт наши границы, - как-то сказал он отцу. – Харимор сейчас слаб, и этим нужно воспользоваться, собрать все наши силы в один кулак и нанести сокрушительный удар.
- Мы не агрессоры! – закричал на него отец. – Мы будем защищать нашу землю.
- Наша земля Изинтроп, отец. Мы должны вернуть наши владения, выгнать мерзкую тварь за пределы наших законных границ.

Антолиан присел за свой стол, на котором была раскрыта карте его владений и покачал головой. Он был расстроен тем, что родной сын не слушает его. Царь не хотел рисковать жизнью и свободой десятков тысяч своих подданных. Если сделать всё так, как говорит Феодарон и если им действительно удастся отбить Изинтроп, то к войне подключится Бретония – основной и очень сильный союзник Харимора. Против двух врагов, Симерии точно не выстоять. Пока его царство ведёт оборонительную войну, Бретония не посмеет ступить за симерскую землю. Феодарон – хороший воин с горячим и твёрдым характером, в нем есть все те качества, которые требуются великому полководцу, но чувство мести мутит его рассудок. Оно толкает его сына на серьёзные и необдуманные риски.
 
Царь после разговора с сыном на повышенных тонах, вернулся в свои покои. Уже давно стемнело, и звёзды ярко светили в тёмном море.
- Феодарон беспокоит меня, - сказал он жене, присев на край широкой постели. Мирея давно ждала своего супруга, не желала ложиться спать в одиночестве.
- Вновь уговаривал послать войска в Изинтроп? – спросила она, видя, как встревожен её господин. Их сын часто донимал отца, грезил, что им удастся сокрушить Империю и навсегда освободить некогда потерянные земли. Мирея понимала, что это сделать в данный момент невозможно.
- Да, - выдохнул царь, посмотрев в чёрные глаза своей супруги. Она привлекательна в свои сорок девять лет, красива, умна и любима. Мирея присела рядом, тыльной стороной ладони медленно провела по его бороде и улыбнулась. Антолиан взял её тёплую руку и прижал к своим губам, поцеловал. Её кожа была гладкой и бархатистой, а чёрные волосы лучше любого шёлка.
- Не гневайся на него, мой господин, - сказала она как можно мягче. – Он ещё молод и горяч, а мудрость приходит с годами.
- Надеюсь, он к тому времени не успеет натворить каких-нибудь дел.
- Ложись спать, ты выглядишь уставшим.

Феодарон хлопнул дверью, войдя в свои покои.
- Старый глупец, - выкрикнул он. Сын Антолиана был в гневе. Каждая беседа с отцом выводила его из себя. Он выхватил кинжал из-за пояса и стал им резать длинный халат, висящий на стене, представляя, что это его упрямый отец. В каждом своём ударе Феодарон вымещал свою ярость и силу. После десятка ударов халат был изрезан, упал на пол. Сын царя стал топтать его, и, в конце концов, ногой отшвырнул в сторону.
- Мой господин! – раздался встревоженный голос за спиной. Феодарон обернулся, перед ним стоял Салим - слуга. – Что случилось?

Феодарон хотел сорвать зло и на нём, но сделав глубокий вдох, сумел подавить свой гнев. Он спрятал кинжал за пояс и прошёл дальше по широкой комнате по направлению к столу из красного дерева, на котором лежало много книг, свитков и прочих бумаг.

Покои царского сына были богато обставлены и украшены дорогими коврами. Прекрасные ткани, расшитые яркими шёлковыми узорами, висели на стенах. В комнате стояла большая мягкая кровать, со всех сторон закрытая балдахином из прозрачной ткани, не позволявшей ночным насекомым тревожить сон господина. Выход на балкон с видом на городские просторы был закрыт плотными шторами бардового цвета.
- Покинь меня! – приказал Феодарон слуге, сделав повелевающий жест рукой. Салим удалился. Сын царя сел в своё любимое кресло, в котором проводил много времени за чтением книг и документов. Это кресло он любил, ведь оно было творением рук самого Ишура – искусного рукодельца, некогда служившего царю Мансуру, славившегося на всю Катапетию своими произведениями. Оно было вырезано из цельного дерева, его не украшали ни уникальные узоры или рисунки, ни драгоценные камни или металлы. С виду обычное кресло, но оно было невероятно удобным. Сам Мансур гордился работой Ишура.

Феодарон взял в руки книгу, которая заинтересовала его прошлым вечером, когда он посещал царскую библиотеку. Книга увлекла его, ранним утром он отправился в библиотеку и велел слугам найти всё, что могло быть как-то связано с этой старой рукописью. Имена, даты, названия мест, события – всё. Десяткам слуг было велено разыскать любые упоминания о народе, называвшие себя асурами. Именно о них была написана целая книга, в которой неизвестный автор описывал жизнь древнего народа.

Литсэ, правитель пустыни, завидовал другим богам. Маврос сотворил людей, а Арзема и Манефина создали небесные светила для его детей. Гейя породила орков и эльфов, а так же украсила весь мир деревьями и цветами, а супруг её Сиам своими водами омывает повсюду её творения. Сильва своим дыханием заполнил всё оставшееся пространство, чтобы оно не было пустым. Даже Лирган сотворил место для тех, чей срок истёк, чтобы те продолжили своё существование, хоть и в другом мире. Литсэ не отличался богатой фантазией и способностью к творчеству. Всё, что ему удалось сотворить – песок, много песка. Пустыни – вот чем запомнился он всем живым созданиям Сандонии. Только Сиам оценил труды Литсэ, усыпав песком всё дно Вечного моря, а также его берега.
«Песочные берега приятны на вид» - сказал Сиам.

Живые существа почитали своих создателей и других богов, помогавших их существованию. Зависть появилось в сердце Литсэ. Он возжелал, чтобы его тоже стали почитать, любить или бояться, как Охтака – бога войны. И тогда Литсэ взял в свои руки то, что было им создано – песок. У него не было ничего, кроме песка, который, проходя сквозь пальцы, оставляет на его ладони лишь малую горсть себя. Песка было так много, что Литсэ не пришлось придумывать, из чего можно было создать то, что будет считать его своим отцом, повелителем.
 
Литсэ видел творения Гейи – эльфов. Они красивы, умны, преданны своей создательнице. Все считали их совершенными созданиями, даже Лирган соглашался с этим, желая видеть их в своём царствии. Литсэ не хотел копировать у Гейи ничего и стремился создать что-то своё, чтобы никто не усомнился в его великой силе. Песок сыпался с его рук, мельчайшие песчинки притягивались друг к другу, соединялись в мелкие камешки, а те, в свою очередь, соединялись с другими. Это происходило до тех пор, пока перед его взором не появился большой кусок камня. На этом всё его творчество закончилось. Много сотен лет огромная каменная глыба лежала на краю пустыни, ветра Сильвы постепенно засыпали её песком. Литсэ был подавлен своей печалью. Долго он не появлялся перед ликом других богов, и никто этого даже не замечал. Все были увлечены своими делами. Арзема присматривал за светилом, чтобы то освещало все земли Сандонии. Сиам, забыв про свою супругу Гейю, занимался своими водами, населяя их всевозможными существами, украшал свои прибрежные владения, создавал реки и озёра для нужд прекрасных созданий. Дождями поил деревья и всё живые растения, а Сильва гонял облака с одного места на другое, чтобы вода была повсюду. Только в пустыни дождей не бывало, так как в неё ничего не росло. Литсэ ничего не мог придумать, чем можно было хоть как-то заполнить вечные пески.

Как-то Лирган посетил Литсэ, чтобы узнать, куда он пропал и почему прячется в песках своих от глаз других богов. Он был удивлён, найдя повелителя пустынь у огромной каменной глыбы. Литсэ сидел рядом неё с печальным видом. Бог не знал, что с ней делать дальше, сотни лет провёл в раздумье. Лирган быстро догадался, как можно помочь ему. Он предложил создать из каменной глыбы прекрасный город с множеством ходов, улиц, галерей и площадей. Так как глыба почти полностью была засыпана песком, то из верхней части можно сделать дворец или храм, а оставшуюся часть превратить в уникальное произведение искусства.
«Это как айсберг в водах Сиама, - сказал Лирган, - видна лишь верхушка, а самое удивительно сокрыто внизу».

Идея понравилась Литсэ, слова Лиргана вдохновили его и он приступил к работе. На постройку города в песках ушло несколько лет. Невероятных размеров глыба превратилось в нечто прекрасное. Тысячи ходов стали улицами, сотни тысяч домов было построено на всём их протяжении. Широкие площади с величественными статуями, высокие галереи с потрясающей архитектурой, расписные стены, свод, колонны.

Богов Сандонии заинтересовала работа Литсэ, они решили своими глазами увидеть чудесный город. Пришли все, даже Арзема со своей супругой спустился с небес, чтобы посмотреть на творение бога пустынь. То, что они увидели, потрясло воображение. Никто и подумать не мог, что Литсэ способен создать нечто прекрасное и неповторимое. Особо их поразили галереи, которые могли сравниться лишь с галереями в гномьих горах, их свод невозможно было увидеть, ибо тьма скрывала его. Также всех поразила уникальная система освещения, созданная с помощью зеркал и стеклянных линз. Свет с поверхности через многочисленные узкие каналы отражался от зеркал и попадал в расставленные по всему городу оптические призмы, которые рассеивали свет, освещая улицы, площади и других объекты города. Также, система туннелей служила прекрасной вентиляцией. Размеры города были невероятны, в него можно было заселить все народы гномов и они не жили бы в тесноте.
- Кто будет жить в нём? – спросила Манефина у Литсэ во время осмотра последней улицы, расположенной в самой нижней части каменной глыбы. Владыка пустынь замешкался с ответом. Других богов смутило его молчание.
- Для кого ты строил?

Литсэ охватила паника. Он стал осознавать, что потратил много лет впустую, что его творение было напрасным, ненужным. Создавая город, он желал получить признание среди других богов, доказать им, что также, как и они, способен создавать удивительные вещи. Столько сил было потрачено на всё это.
- Ты же не для себя самого создал всё это?
- Ты намерен жить здесь один?
- Скажи, для кого всё это? – спрашивали боги.
- Я не знаю… - Литсэ был в растерянности. – Может отдать город гномам?
- Гномы не смогут выжить в пустыне. Им нужны бесконечные камни кругом, чтобы работать, творить, искать и идти дальше, поставив перед собой цели. Вокруг твоего города песок и ничего больше.
- А люди?
- Люди не смогут жить без наших светил над головой, - сказал Арзема. – Им нужны бескрайние просторы, поля, реки и моря и синее небо над головой.
- Может эльфов поселить тут?
- Мои дети не поселятся вдали от мест, где родились их предки, - сказала Гейя. – Им лучше быть рядом со мной.
- А может пролсов привести сюда? – предложил Лирган.
- Пролсы? – удивились боги.
- Они не станут жить в окружении песков. Уж слишком они свободны, - сказал Сиам.
- Всем нашим созданиям требуется пресная вода, пища. Дети не смогут найти этого здесь, - произнесла Гейя, с печалью посмотрев на бога пустынь.
- Литсэ – ты очень силён. В тебе таится так много всего, так откройся вновь. Ты создал этот прекрасный город из песка, так создай же для него и жителей.
- Из песка?
- Почему бы и нет. Попробуй.

Асуры – люди песков. Они были похожи на людей, но и не были ими. Дети Литсэ отличались высоким ростом, крепким телосложением, удивительной выносливостью и силой. Они не нуждались в пище и воде и были бессмертны. Литсэ возлюбил свой народ, но они также приглянулись и Лиргану, что было не по нраву властителю пустынь.
- Ты не получишь ни одного из них! – сказал он собирателю душ.

Долгое время Литсэ думал, чем кормить свой народ, ведь в песках почти ничего не росло, а плодородной земли было мало. С водой были такие же проблемы. Тогда Литсэ сделал так, чтобы асурам не требовалась какая-либо еда. Это делало его детей особенными, не такими, как эльфы, гномы, люди и другие живые существа. Когда остальные боги увидели асуров, то были удивлены. Гейя назвала их бездушными, сказала, что эльфы никогда не станут дружить с ними, ибо люди песков казались ей пустыми, «недоделанными». Зато они понравились Охтаку – богу войны. Он посчитал их могучими, достойными воинами, видел в них непобедимую армию, способную на великие свершения.

Асуры оказались преданными своему создателю, восхваляли его. В его честь устраивали праздники по нескольку раз в год. Они быстро овладели различными ремеслами: шитьё одежды, строительство домов из камня и дерева, изготовление мебели. Асуры укротили огонь, освоили кузнечное дело. Для ещё лучшего освещения города они проделали дополнительные туннели и шахты и при помощи зеркал направляли свет в нужные им места города.

Среди всех своих сыновей Литсэ заприметил Бахаутдина – волевого и инициативного асура, ставшего для многих своего рода лидером. Он направлял братьев, подталкивал к работе, следил за тем, чтобы всё было сделано вовремя и правильно, дабы порадовать их общего создателя. Бахаутдин был намного сообразительнее своих собратьев, энергичнее. Асуры стали видеть в нём силу и власть, а впоследствии единым голосом объявили его своим вождём.

Вскоре асуры познакомились с людьми. Стали вести с ними торговлю и налаживали добрые взаимоотношения. Асуры быстро прославились прекрасными работами из камня и железа. Они ковали качественное оружие, доспехи, а из камня строили крепкие стены, дома и прочие сооружения. Много асур покинуло свой город – город Асуры, чтобы трудиться и работать среди людей. Это не понравилось Бахаутдину. Он считал недостойным работать на смертных, чей век короток. Вождь асур невзлюбил любимцев Арземы. Литсэ это стало беспокоить, он решил поговорить с ним. Бахаутдин негодовал, асурам было нечего предложить людям, кроме камня, изделий из железа и рабочей силы в обмен на дерево, мех, кожу и другие нужные ресурсы.
- Народ асуров не должен стать рабами людей. Я не допущу этого! – говорил вождь людей песка. Литсэ пытался объяснить ему, что работа на людей ради получения чего-либо это – не рабство, но Бахаутдина переубедить не удалось.

Однажды Литсэ покинул пустыни. Владыка морей пригласил всех богов посмотреть на его новое прекрасное творение – Крогненский залив, который, по его задумке, исправит положение дел в слишком жарком регионе Сандонии.

Когда Литсэ вернулся, ужас поразил его. Многие поселения людей в пустыне пылали огнём, а песок пропитался кровью. Ближайшие города и селения детей Арземы были полностью уничтожены, а их жители убиты. Владыка пустынь сразу понял, что это дел рук Бахаутдина. Вождь асуров не считал себя виновником и убийцей.
- Я освободил братьей из рабства, - утверждал он. Люди – это скот, жалкие животные. Асуры не должны подчиняться смертным.

Поведение асуров разгневало Арзему, а его супруга Манефина много дней проливала слёзы по умершим детям. Арзема требовал у Литсэ наказать людей песков, или вовсе уничтожить, чтобы их не было совсем. Все, кроме Охтака и Лиргана поддержали бога Солнца. Лирган уговаривал богов не наказывать асуров, но его никто не слушал, ибо все знали, что собирателю душ была выгодна смерть людей - все души умерших отправляются в его царствие. Владыка пустынь пообещал придумать что-нибудь.

Литсэ долго говорил с Бахаутдином, но тот был упрям и твёрдо стоял на своём. Это разозлило владыку пустынь. В порыве гнева он запечатал входные ворота города асуров.
- Раз вы не желаете подчиниться воле своего создателя, то живите сами по себе. Вы теперь не мои дети.

Главные ворота закрылись. Вместе с ними были закрыты все туннели и шахты, через которые свет Арземы освещал городские улицы и галереи. И мраком был покрыт весь город.


- Я найду этот город! – сказал сын Антолиана, перевернув последнюю страницу древнего писания.


  В этот же день Феодарон приказал Алевтину – своему слуге найти людей и организовать несколько экспедиций, чтобы те разыскали город асур. Слуга был удивлён его указу.
- Эта книга является выдуманным рассказом. Асуров не существует.
- Если бы их не существовало, то и не было бы этой книги.
- Это плод воображения.
- Вот и докажи мне это. Собери людей, пусть обыщут всю пустыню.
- Это безумная идея, - покачал головой Алевтин.
- Безумие – сидеть, сложа руки и ждать, когда имперцы дойдут до стен Катапетии! - закричал на него царский сын.
- Так вот в чём дело, - Алевтин догадался, что задумал его господин. Феодарон желает найти асуров, чтобы заключить с ними союз и обратить их против Империи Харимор, - Но какой смысл заключать союз с теми, кого нет, и никогда не было?
- Делай то, что я сказал! – Феодарон приложил руку к кинжалу, прикреплённому к поясу. Слуга понял, что господин вот-вот проявит свой гнев.
- Слушаюсь, - произнёс Алевтин, слегка поклонившись, - В течение нескольких дней я смогу собрать экспедицию.
- Собери несколько!
- На это уйдёт больше времени, мой господин.

Алевтин развернулся и направился к выходу. В дверях он остановился на какое-то мгновение и, не поворачиваясь к Феодарону, сказал:
- Больше шансов найти сторонников в Низине Оши и Морлед, чем найти выдуманный город.

Вечером в покои Феодарону принесли книги, в которых были найдены упоминания об асурах.
- Это всё, что удалось найти в библиотеке царя, - произнёс слуга. Пожилой мужчина лет шестидесяти положил все сведения на стол Феодарону. Сын царя схватил бумаги и стал их рассматривать.
- В них есть хоть одно упоминание, где именно расположен город?
- Нет, к сожалению, - он взял в руки старую книгу, медленно полистал её и остановился на одной из страниц.

«Высокие люди пришли из песков. В их руках было оружие, серое, как их лица. Они подожгли дом напротив моей хижины. Я видел, как они убили моего соседа. Меня не нашли, я спрятался под кроватью. Мне было страшно».

Феодарон схватил книгу, чтобы собственными глазами увидеть то, что прочёл ему старый слуга.
- Кто это написал? – спросил он.
- Книге более трёхсот лет. Её написал один ремесленник.
- Мне нужно его имя!
- Я не знаю. В старину не было принято подписывать свои труды. Этот автор изложил на бумаге услышанные им рассказы, прошедшие через века, - сказал слуга, взяв в руки вторую книгу.
- Значит, это не его слова?
- Не его, но одно понятно, что эти слова, возможно, были сказаны об асурах.
- Несомненно, о них, - согласился Феодарон.
- Кто они? – внезапно раздался женский голос. В комнату вошла Шани – сестра Феодарона. Она была в длинном фисташковом платье с жёлтыми широкими рукавами.
- Я вынужден вас оставить, - прошептал слуга и быстро покинул покои господина.
- Не важно, - ответил ей Феодарон, продолжая осматривать записи на бумаге.

Шани лёгкой походкой прошла по просторной комнате и оказалась за спиной брата. Она обняла его за шею, положив голову ему на плечо, стала разглядывать записи, принесённые из библиотеки.
- Чем ты занимаешься сейчас? – спросила она.
- Не видишь? Читаю.
- А что ты такой хмурый? Вновь поругался с отцом?

Феодарон закрыл книги, вложив записи меж страниц, и поднялся со стула.
- Выйди отсюда, сестра! - попросил он, посмотрев в чёрные глаза Шани. В последнее время он недоверчиво относиться к ней. Алевтин донёс ему, что Шани плохо отзывалась о нём в присутствии царя, прося быть осторожнее со своим сыном. Феодарон раньше делился с ней своими мыслями о политике отца и его бездействии в отношениях с Харимором. Его слова доходили до ушей царя. Благодаря болтливости Шани у Феодарона с отцом возникли дополнительные проблемы. Также, Шани любила делиться добытой информацией и с Норраном. Старший брат всегда и во всём поддерживал своего отца, ибо грезил, что когда-нибудь он передаст свою власть ему. Шани видела всё и держалась там, где потом будет теплее и лучше для неё самой. Алевтин считал Шани хитрой, алчной и опасной для его господина и советовал ему держаться от неё подальше. За её красивым, милом лицом скрывается подлая личность, готовая продать любого ради достижения своих целей. Если она не была такой, то давно бы вышла замуж за хорошего и знатного человека, говорил слуга. В большей степени Феодарон был согласен со своим верным другом.
- Почему ты прогоняешь меня? – обиженно спросила сестра.
- Не прогоняю, а по-хорошему прошу оставить меня.
- Ты себя странно ведёшь в последнее время, - заметила она.
- Мне надо работать.
- Но ты уже несколько дней не покидаешь своих покоев. Читать книжки – твоя работа?

Феодарон грубо схватил её за плечо и повёл к выходу, чтобы вытолкнуть за дверь.
- Ты мне делаешь больно! – Шани была недовольна грубостью своего брата, стала вырываться.

Он вытолкнул сестру в коридор, захлопнул за ней дверь и задвинул засов.
- Феодарон! – крикнула она за дверью. – Ты ведёшь себя как ребёнок. Открой дверь.

Шани догадалась, что кто-то рассказал её брату, что она рассказывает всё о нём Антолиану. Она в недовольстве ударила дверь ногой, хотела сказать что-нибудь оскорбительное в адрес брата, но заметила на себе взгляд служанки, поливавшей цветы в дальнем конце коридора. Шани фыркнула и быстрым шагом ушла к себе.

Феодарон в это время вернулся в своё любимое кресло, глубоко вздохнул. Именно в этот момент он ненавидел свою сестру больше всех на свете, если не брать в счёт имперцев.

- Шани, Шани, - пробормотал Феодарон, взяв в руки одну из книг, - Не ту сторону ты выбрала.


Звук металлических сапог слышал и царь, и все придворные, находившиеся в это время рядом с ним. Антолиан обедал под открытым небом возле широкого бассейна. Несколько людей обслуживали его, подливали прохладительный напиток в серебряный бокал и приносили новые блюда. На глаза правителя вышел Готмог – командующий западной армией.
- Мой царь! – командующий низко поклонился и медленным шагом подошёл к царскому столу. Он был одет в блестящую чёрную броню, под которой виднелась кольчуга. К его поясу был прикреплён длинный меч и два ножа. Ещё один нож был спрятан на внешней стороне сапога. Готмог был храбрым и талантливым командиром, которого уважали и солдаты, и офицеры, и сам царь. В его начисто бритой голове скрывался утончённый ум и большие знания военного дела. Лицо его было морщинистым, несмотря на ещё не солидный для полководца возраст – всего сорок пять лет. На подбородке виднелся шрам, но борода скрывала его.
- Здравствуй, Готмог! – раздался весёлый голос Шани, купавшейся в бассейне. Командующий резко развернулся, обнаженное тело царской дочери смутило его.
- Присаживайся, мой друг! – посмеялся Антолиан. – Не обращай на Шани внимания.
- Но…, - хотел было возразить Готмог.
- Присаживайся. Я ей много раз говорил, что у меня важная встреча в это время, но она меня не совсем слушается, - Антолиан усмехнулся. – Ты же знаешь, как она избалована. Это всё её мать виновата!

Командующий присел за стол, хотел было начать говорить заранее приготовленную речь, как из бассейна вновь раздался радостный голос Шани.
- Готмог, какая прекрасная погода. Не желаете ли искупаться? – командующий хотел обернуться в её сторону, но воспитанность и правила приличия не позволяли ему этого сделать.
- При всём моём уважении к вам, мой царь, я хотел бы вас попросить, чтобы ваша дочь не присутствовала во время нашей беседы, - как можно серьёзнее сказал командующий.
- Шани, прекрати приставать к моему дорогому другу, - смеялся Антолиан. Он видел, как Готмог смущён, но ничего сделать он не мог. Шани слишком своевольна и уже немаленькая девочка, чтобы слушаться своих родителей. К тому же, он знал, что Шани любительница пошутить над кем-нибудь, чтобы вызвать улыбку своего отца, которого всем сердцем обожала.

От смеха Антолиан подавился кусочком сочной дыни, закашлял. Двое слуг бросились к царю, стали хлопать его по спине.
- Своими шутками она меня в могилу сведёт, - сказал царь, откашлявшись. Он выпил прохладный напиток и, смотря в глаза Готмога, спросил: - Какие новости с наших границ?
- Последние пришли вчера вечером. Разведчики говорят, что всё спокойно, но на территории потенциального врага не вполне стабильная обстановка.
- Подробнее, мой друг, - попросил царь, заинтересовавшись. На западе от Симерии находится имперская провинция – Изинтроп. Он слышал, что местное население недовольно правлением Харимора, что привело к мятежу во многих населённых пунктах.
- Мои люди совершили вылазку на чужую территорию, чтобы собрать больше сведений. Им удалось выяснить, что число людей, недовольных имперским режимом, ежедневно растёт. Люди требуют независимости от Харимора, даже появилось повстанческое движение, называющие себя «свободными».
- «Свободные»? – царь удивился новости, вновь испил из бокала. Внимательные слуги следили, чтобы бокал царя всегда был полон, периодически подливая напиток.
- Нам не удалось узнать, кто возглавил повстанцев, но это дело времени.
- Неужели всё так серьёзно там? – спросил Антолиан, задумавшись.
- Лазутчики говорят, что между «свободными» и имперцами были вооружённые столкновения, но эта информация ещё нуждается в подтверждении. Вскоре, мы всё будем знать наверняка.

За спиной командующего вновь раздался голос Шани.
- Готмог, ты отчего такой серьёзный? Улыбнись.
- Да простит меня Арзема за такую бесстыжую дочь! – Антолиан схватился за голову двумя руками, после чего закрыл ими глаза. Шани вылезла из бассейна обнажённой. Служанка постелила мягкую толстую ткань, и дочь царя животом легла не неё, расслабилась и приготовилась к массажу. Руки служанки стали растирать по всему телу её какое-то масло.
- Шани, тебе не могли бы сделать массаж в другом месте? - взмолил Антолиан. – Ты смущаешь моего гостя. Мне уже стыдно за тебя.
- Это твой гость, а не мой, - Шани лишь посмеялась.
- Я всё расскажу твоей матери, - пригрозил он, надеясь, что его дочь всё же одумается и откажется от своей неприличной выходки.
- Не расскажешь.
- С чего ты это взяла?
- Потому что, я люблю тебя, отец.
- Лучше бы у меня было три сына, - прошептал Антолиан своему другу, смеясь. – Ты прости её за такие шутки.

Готмогу ничего другого не пришло на ум, как улыбнуться и ответить:
- Со временем я смогу привыкнуть.

Антолиан велел слуге, подливавший прохладный напиток в его бокал, наклониться. Царь что-то прошептал ему на ухо и низкорослый слуга удалился.
- Я хотел, также, поговорить о вашем младшем сыне, - заявил командующий западной армией.
- О Феодароне? Он вновь беспокоил тебя, – догадался царь. – Он поведал тебе свои стратегические планы по завоеванию имперских земель?

Антолиан усмехнулся, покачав головой.
- Не совсем так. Как бы вам сказать… - Готмог слегка замялся, искал более подходящие слова, чтобы деликатнее изложить свои мысли. – Он меня отчасти тревожит, точнее его планы.
- Говори прямо, - попросил Антолиан, убрав с лица улыбку.
- Он своему человеку, не стану называть его имени, велел найти подходящих людей…, - командующий говорил медленно, неуверенно.
- Говори же, что он вновь задумал? – торопил его царь. Беспокойство тронуло его сердце. Он знал, что Феодарон может далеко зайти, если что-нибудь ударит ему в голову. Безрассудство и безумные идеи свойственны ему.
- Он собирает какую-то экспедицию.
- Какую ещё экспедицию? Куда? Для чего? С какой целью? – слова друга удивили его. – Откуда эта информация? Кто источник?
- У стен есть уши.
- Неужели мой сын решил отправиться куда-то. Но куда тогда?

  Антолиан задумался. От услышанных слов ему стало не по себе, пот выступил на лбу. Он взял в руки платок и вытер пот, залпом осушил бокал. Слуги до сих пор не было, никто не мог подлить ему ещё холодного напитка. Царь взял в руки кувшин и налил себе сам.
- Экспедиция не носит военный характер, - произнёс Готмог.
- Уже хорошо.
- Феодарон ищет людей, хорошо знающих пустыню.
- Но зачем?
- Вскоре мы это узнаем.
- Как узнаешь что-то новое, тут же сообщи мне. Я обязан знать, что задумал мой сын.
- Я лично поведаю вам о его планах, - пообещал командующий.
- О боги! – лицо царя исказилось в ужасной гримасе.
- Что случилось? – выражение лица Антолиана удивило его.
- Не оборачивайся, только не оборачивайся! – царь закрыл лицо руками. – Боги наказывают меня.

Он увидел, как его обнажённая дочь Шани перевернулась на спину и теперь служанка растирала ей груди и живот. Антолиан не мог смотреть на такое. Ему было стыдно перед своим другом, поведение дочери когда-нибудь сведёт его с ума.
«Ну почему она стала такой?» - спросил он себя и стал молиться Арземе, чтобы тот простил его.

Бог Солнца услышал его молитву – на пороге дворца появилась Мирея. Увидев обнажённую Шани, она ахнула и бегом кинулась к дочери.
- Ты что себе позволяешь? – закричала она на свою дочь.
- Что, мам? – Шани открыла глаза и увидела строгий взгляд матери.

Мирея схватил дочь за руку, подняла на ноги, укрыла наготу большим полотенцем, поспешно уводя во дворец.
- Ты ведёшь себя не подобающим образом! - возмутилась она.
- Но ты же сама разрешила искупаться в бассейне, - недовольно ответила Шани.
- Да, разрешила, но в другое время и не на глазах же у командующего Готмога. Ты позоришь не только себя, но и меня и своего отца!

Антолиан просиял лицом, стал тихо посмеиваться, чтобы супруга и дочь его не услышали. На лице Готмога промелькнула улыбка, отчего царю стало ещё смешнее.
- Боги услышали меня, - прошептал он.
- Не только вас они услышали, - признался командующий.

Через минуту пришла Мирея. Её лицо было озабочено, она сгорала от стыда. Антолиан при виде супруги убрал с лица улыбку, придав ему невозмутимый вид.
- Готмог, - обратилась она к командующему, в её голосе было сожаление и чувство вины, словно это не Шани нагой грелась на солнце, а она сама. Мирея стала оправдываться, - Прости меня, что тебе пришлось терпеть неуместное поведение нашей дочери. Мне очень жаль, что так произошло.
- Моя госпожа, я не обижен на неё. Она юна, красива, хороша собой, вскоре детство полностью выйдет из неё, - холодно ответил командующий.

Антолиан готов был рассмеяться пуще прежнего, но суровый взгляд жены сдержал его. Она смотрела на него так, словно желала обрушить на него гору обвинений. Ведь именно он позволял Шани вести себя так, как сама пожелает. Если бы не присутствие Готмога, она бы высказала ему всё, что витает в её голове в этот момент. Чтобы не искушать супругу, Антолиан сказал:
- Мы с Готмогом ведём важный разговор.

Лицо Миреи приобрело спокойное выражение, и она тут же удалилась, не произнеся больше ни слова. В присутствии третьих лиц она ни в чём не упрекала мужа, не ругала, не повышала голос. Все спорные моменты она переносила на другое время.


Феодарон находился в тренировочном зале, брал уроки у мастера боевых искусств и практиковался с другими его учениками. Он боролся с крепким юношей, который был выше него ростом и шире в плечах. Своими крепкими руками он пытался обхватить шею царевича, но тот постоянно уходил от захвата и делал попытки повалить соперника на землю. Алевтин молча стоял в стороне, ждал, когда освободится его господин. Ему шёл двадцать восьмой год. Он был худощав, но хорош собой, так как следил за своей внешностью. Всегда носил чистую и хорошую одежду, но такую, чтобы не выделяться среди остальных слуг. Именно ему младший сын царя доверял больше всех.

После нескольких минут борьбы Феодарон очутился прижатым лицом к полу, а мёртвый захват молодого юноши сбил ему дыхание.
- Всё, всё! – захрипел царевич, еле дыша, – Сдаюсь!

Борец мгновенно освободил его и отошёл сторону, слегка поклонился.
- Когда-нибудь, мне удастся тебя победить, - сказал Феодарон, поднимаясь на ноги и жадно глотая воздух.
- Буду рад дожить до этого дня, - улыбнувшись, ответил юноша.

Феодарон стал смотреть, как другие пары борются друг с другом и заприметил у входа в зал Алевтина. Слуга поприветствовал его, кивнув головой.
- Дай что-нибудь вытереться, - велел Феодарон своему сопернику. Юноша подал ему серое полотенце, которым вытирал со своего торса пот. Царевич, не брезгуя, вытерся им сам и направился к своему слуге, сказал, что скоро вернётся и продолжит с ним бороться.

Феодарон и Алевтин вышли из зала. Коридор был пуст и Алевтин решил доложить о своих успехах.
- Две экспедиции собрано, через пару дней они будут готовы отправиться в путь.
- Это хорошая новость, - улыбнулся Феодарон, - Но две экспедиции будет мало для поисков - пустыня большая.
- Да, это так, потому, в течение семи дней будет собрано ещё две-три экспедиции, но нужны дополнительные вложения.
- О деньгах не думай, - заверил его сын царя. – Всё, что потребуется для поисков, я дам людям. Пусть не переживают, за их работу я щедро заплачу. Той группе, которой удастся найти город, я заплачу втройне.
- Щедрое предложение, - согласился Алевтин. – Хороший стимул для поисков.

Они вышли в царский сад. Феодарон всегда приходил сюда после тренировок. Запах травы и свежий воздух бодрил, организм быстрее восстанавливался после тяжёлых боев с сильными оппонентами. Чтобы стать лучшим нужно сражаться с лучшими. Феодарон не любил тех, кто проигрывал ему и ненавидел всех, кто проигрывал ему специально, чтобы угодить. Всех молодых бойцов, которые проявили храбрость и показали свой характер, уважал. Никогда он не чувствовал обиду на соперника, если тот побеждал его, а скорее наоборот – радовался, что ему дают возможность испытать свой боевой дух на прочность.
- В этом месяце я постараюсь отправить двенадцать поисковых групп, - сказал Алевтин. – Если город асуров существует, то какая-нибудь группа обязательно найдёт его.

Феодарон положил свою руку на плечо друга.
- Я благодарен тебе, что ты поверил мне. Город существует.
- Сомневаюсь в его существовании, - признался Алевтин, - Но я буду рад, если мои сомнения будут напрасны.


Шани сидела в мягком кресле, закрыв глаза. Молодая служанка стояла за спиной медленными движениями рук делала ей массаж лица. Вторая служанка крохотной кистью рисовала на ногтях госпожи тонкие узоры, используя позолоченную краску. Норран – старший брат, сидел рядом и наблюдал за этими процедурами и слушал мелодичные переливы арфы. Хрупкие пальцы девушки-музыканта нежно касались струн инструмента, словно ласкали их. Комната Шани была наполнена цветочными ароматами. Специально приготовленные ароматические масла и настойки в маленьких пузырёчках стояли во всех углах комнаты, отчего в каждой части помещения был свой запах. В центре комнаты запахи соединялись между собой, и создавался особый, гармоничный аромат, от которого расслаблялось всё тело. У Шани во дворце имелось два умельца, которые сутками работают в своей лаборатории и создают удивительные, неповторимые масла, настойки, отдушки. Делают всё, чтобы угодить своей госпоже. Периодически к алхимикам обращается и сама Мирея, что было большой честью для них.
- Надо и себе заказать подобное, - сказал Норран, глубоко вдохнув лёгкий запах лаванды.
- О чём ты? – спросила Шани, не открывая глаза.
- Я о твоих ароматных настойках, - ответил он, повернув голову, чтобы уловить влекущий за собой запах сирени.
Шани улыбнулась, посчитав слова брата комплиментом.
- Мне будет этого не хватать, - сказал он, выдержав долгую паузу.
- Чего не будет хватать?
- Через два дня командующий Готмог отправится к западным рубежам Симерии. Отец велел мне ехать с ним.

Шани от услышанной новости открыла глаза и с удивлением на лице посмотрела на брата.
- Отец хочет, чтобы я познал военное дело и Готмог согласился в этом помочь.
- Но зачем? – идея отца не нравилась Шани, она не хотела, чтобы брат куда-либо уезжал, не желала расставаться с ним.
- Никто не верит, что мир с имперцами продлится долго. Не за горами времена, когда Харимор вновь вступит на наши земли. Вскоре мне придётся сменить отца на троне, а пока этого не случилось, я обязан многому научиться.
- Я не хочу, чтобы ты уезжал, - в её голосе присутствовало волнение.
- Я тоже не хочу, но вынужден согласиться с волей отца.

Норран в детстве часто тяжело болел, это впоследствии сильно отразилось на его здоровье. Он был худощав, плохо переносил холод, мог запросто подхватить простуду и неделями страдать недугами. Но болезни не помешали ему получить хорошее образование, освоить грамоту, письмо, два иностранных языка. Норран был силён в географии и дипломатических отношениях, что позволяло ему быстро находить общий язык с иноземными гостями.

Шани хотела попробовать отговорить брата от поездки на запад, но по лицу Норрана поняла, что он сам хочет уехать с Готмогом. Брат не любил однообразие и всегда стремился к чему-то новому, потому он не мог отказаться от такой возможности. Норран сказал сестре, что наступил момент, когда ему следует оставить дворец и познать все тяготы и лишения суровой походной жизни. Это, как он надеялся, закалит не только его дух, но и тело. В будущем может пригодиться всё.
- Лучше бы Феодарон уехал с Готмогом, - буркнула Шани, вспомнив, как младший брат выставил её за дверь, а потом всячески игнорировал и избегал встречи с ней.
- Феодарон живёт своей жизнью в своём отдельном мире. Если он тебе не нравится, лучше выброси его из головы.
- Лучше бы меня взял Готмог с собой, - с обидой сказала девушка, отвернувшись от Норрана и закрыв глаза.
- Что я слышу, - удивился её брат. – Не уж то глаз положила на нашего командующего?
- А что? Он не женат, детей нет, его все знают и уважают, имеет большое поместье – перспективный кандидат. А я молодая и умная девушка. Мы с ним хорошая пара. Готмог давно тревожит моё сердце. Я давно заметила, что он ко мне неровно дышит.
-Тогда что мешает поговорить с ним об этом?
- Он редко бывает во дворце, а в его казармы я не пойду. Его окружают грязные и наглые свиньи, меня выворачивает изнутри от одного их вида.
- Ты про его солдат говоришь? – спросил Норран. Он не мог понять, кого сестра называет свиньями.
- Генералы, капитаны, солдаты – все!
- Эти свиньи готовы жизнь отдать за командующего, а если что случится, то и за тебя, и за меня. Это их работа. Не стоит так враждебно отзываться о его окружении.
- А как к ним относиться? Ходят небритыми, грязными, от одного их запаха дурно становится. – Шани открыла глаза и, возмутившись, спросила. – А ты судить меня вздумал?
- Нет, - ответил он, - но я считаю, что ты неверно судишь о простом народе.
- Как хочу – так и сужу! И вообще, убирайся отсюда! Ты мне надоел.
- Хорошо, хорошо, - засмеялся Норран. – Но я украду у тебя одно из благовоний, поставлю у себя в комнате.

Норран взял со стола маленький пузырёк с прозрачной, похожей на воду жидкостью, спрятал во внутренний карман.
- Встретимся за ужином, - попрощался он, перед тем как уйти.
- Люблю тебя! – тихо сказала Шани, но так, чтобы брат услышал её.
- Я тебя тоже.

Когда Норран ушёл, Шани возмущённо забурчала:
- Ты неверно судишь о простом народе, - повторила девушка слова брата. Ей стало обидно, что Норран о ней такого мнения, ведь это не так, считала она.


За ужином в большом зале присутствовали все дети царя, но самого Антолиана не было, как и не было его супруги. Они решили провести вечер в саду, уединившись вдвоём под открытым вечерним небом. Мирея любила сад своего супруга и много времени проводила в нем, ухаживая за цветами и деверьями. С этим садом связано много приятных воспоминаний.

Шани сидела напротив Норрана, а Феодарон в дальнем углу стола. Им редко доводилось быть вместе в одно время и в одном месте. Хотя, в детстве они всегда возились друг с другом и были заняты общим делом, но теперь всё иначе. Норран был занят внутренней и внешней политикой, делами государства – первый наследник Антолиана. Шани любимица царя, а Феодарон испытывал ненависть к Империи. Где присутствовало слово «Харимор», там был Феодарон.
- Братец, как твои дела с экспедицией? – спросила Шани у младшего брата, чтобы прогнать тишину из зала. Феодарон проигнорировал её, молчал, сделал вид, что не услышал её вопроса, но Шани повторила его вновь.
- Ты решил отправиться в пустыню. Зачем? – присоединился Норран к сестре, но их брат настойчиво молчал.
- Ты ведёшь себя, как маленький ребёнок, - презрительно сказала Шани.
- А ты как уличная блудница, - усмехнулся он. Шани подавилась от этих слов. – Надо же было умудриться без одежды расхаживать перед командующим Готмогом.
- Это мой дом. Как хочу, так и хожу в нём.
- Кому хочу, тому и даю, - передразнил её Феодарон, посмеявшись.
- Нельзя такое говорить родной сестре, - вступился Норран в защиту сестры. – Она не хотела как-то затронуть твоё самолюбие.
- Ну-ну.
- Нас беспокоит твоя деятельность, которая сейчас окутана тайнами и загадками, - сказал Норран. – Мы волнуемся за тебя. Мама беспокоится, ведь ты избегаешь даже её. Что с тобой случилось?
- Вот я и задумал хотя бы раз в году побыть в кругу семьи, - ответил он холодно и явным недовольством.
- Я буду рад, если это будет происходить более одного раза в год. Не отдаляйся от нас. Мы же семья.
- Семья? – воскликнул Феодарон. – Ты называешь это семьёй? Родная сестра лжёт отцу, наговаривает на меня, а брат строит из себя непонятно кого. Ходишь, такой важный, всюду суёшь свой нос. Ты утонул в своём тщеславии. Посмотри на себя, брат. Ты слаб.

У Норрана разболелась голова от слов брата. Он решил промолчать, так как, любое возражение ещё сильнее разожжёт огонь гнева в Феодароне. Но и тот, не стал ждать, что ответит старший брат. Феодарон встал из-за стола и быстрым шагом покинул зал, оставив Норрана и Шани одних.
- Он безумен, - возмущённо сказала Шани брату.
- Как бы это не навлекло на него беду.


Прошло две недели, как Норран покинул Катапетию, отправившись с Готмогом к западным границам Симерии, где проявлялась активность имперских войск. Каждые четыре дня прибывали гонцы с новостями о народном восстании в Изинтропе. Юг и юго-восток провинции стали контролировать повстанцы, именуемые себя «свободными». Сотни людей пересекали границу, бежали в Симерию. Восстание разжигалась, вынуждала местное население бросать свои земли, дома и семьи. На юге Изинтропа находится большое поселение Мол. Войска Харимора пытались полностью спалить его, когда жители Мол объявили себя независимыми от Империи. Несколько десятков вооружённых людей силой прогнали имперских солдат из поселения. Именно там произошло первое крупное столкновение местного населения с людьми Харимора. «Свободные» имели численное превосходство, что позволило им одержать победу. Именно там зародилось идея прогнать имперцев и освободить Изинтроп от гнёта захватчиков.

Алевтин уверенной походкой шёл по коридору, направлялся к покоям своего господина. Срочная новость пришла из пустыни, которую следовало было передать Феодарону. У входа в покои господина стояло двое вооружённых солдат в кожаной броне поверх грубой рубахи. Алевтин их видел впервые. Его хозяин никогда не держал при себе охрану, так как в случае опасности мог самостоятельно защитить себя.
- Стоять! – скомандовал один из стражников, увидев Алевтина. Слуга почувствовал что-то неладное. Видно, они по его душу пришли. – Ты пройдёшь с нами.

Второй стражник крепко ухватил Алевтина за одежду и повёл за собой.
- Что случилось? Куда меня ведёте? – как можно спокойнее стал спрашивать он у воинов. Он не мог сразу определить, кто подослал этих людей. Возможно, один из неприятелей его господина, желал его допросить. Противников у Феодарона в царском дворце было немало. Любой мог прислать стражников, даже царь Антолиан. Алевтин понял, что дело касается тайных экспедиций, ушедших в пустыню. Каждый житель дворца знал, что Феодарон отправляет в пустыню людей, но никто даже не догадывался, куда и зачем, всё держалось в секрете.

Стражники провели слугу через множество комнат и коридоров, поднявшись по нескольким лестницам на верхние этажи дворца Эль-Чахра. Комнаты, по которым Алевтина вели, были роскошнее тех, которые он привык видеть во дворце. Пол, везде, был украшен мелкой разноцветной мозаикой, на окнах весели шторы из самой дорогой и лучшей ткани. В углах комнат стояли большие горшки с низкорослыми пальмами. На потолках была фресковая живопись: белые голуби на голубом фоне, светлые облака, цветы. Высочайшее качество росписи поразило Алевтина, когда он увидел стены высокого круглого зала, на которой было изображено более полусотни человеческих фигур. С одной стороны было изображение бескрайней пустыни с высокими дюнами, а на другой стороне была нарисована одна из самых оживлённых улиц Катапетии. Царь, верхом на чёрном коне с высокоподнятой головой ехал в направлении Эль-Суид – старого дворца. Его сопровождали десяток всадников, а вокруг них был простой народ. Они радовались возвращению любимого царя. Одни кидали лепестки цветов, другие махали руками, третьи стояли с открытыми от удивления ртами, видимо, впервые в жизни видели своего царя. Алевтин узнал лицо царя – это был Ахмад, дед Антолиана. Фреска изображала возвращение царя с войны.

В конце круглого зала был балкон, скрытый расшитыми серебром шторами. Стражники толкнули слугу за шторы, сами же остались в зале, закрыв своими спинами вход на балкон. Перед Алевтином открылся вид на прекрасную Катапетию. В десятках метрах ниже располагался город, тянувшийся до горизонта. Дома и улицы сверху казались крошечными, а люди вовсе не видны. Перед Алевтином стояла женская фигура в белом платье. Прохладный ветер поглаживал её чёрные волосы. По заплетённой косе слуга узнал Шани. Она обернулась. Милая улыбка была на её лице.
- Алевтин, - мягким голосом произнесла царская дочь.
- Да, моя госпожа, - Алевтин поклонился ей, приложив руку к сердцу, поприветствовал её.
- Ты как всегда неподражаем, - сказала она, проведя кончиком пальца по его щеке. – Красив, опрятен..., - она глубоко вдохнула, - Даже пахнешь приятно.

Алевтин знал, что за милой и доброжелательной улыбкой скрывается хитрая личность, готовая разорвать его, ради достижения своих целей. Он давно знал её, много слышал, много видел. Он считал её одним из врагов своего господина.
- Тебя нелегко было найти, - сказала Шани, совсем близко подойдя к нему. Она смотрела ему прямо в глаза, словно любовалась ими. Приятный запах сирени витал вокруг неё, дурманил. – Много дел взвалено на твои плечи. Ты пропадаешь, не появляешься во дворце. Куда ты ходишь? Я скучаю по тебе.
- Феодарон будет недоволен тем, что я общался с тобой, - невозмутимо ответил Алевтин.
- Он ничего не узнаешь. Ты же не выдашь ему наш маленький секрет?
- К сожалению, в мои обязанности входит рассказывать твоему брату всё, что я вижу и слышу. Тебе ли этого не знать.
- Смелый ответ, - оценила она. Шани взяла Алевтина за руку и подвела к краю балкона. – Как ты думаешь, для чего тебя сюда привели?
- Могу предположить, что у тебя имелось желание поговорить со мной о погоде, - ответил Алевтин. Он был уверен, Шани не из-за погоды приказала стражникам привести его к ней. Она хотела знать всё об экспедициях Феодарона, никто, кроме Алевтина, не мог рассказать ей о них.
- Ты такой серьёзный, но умеешь шутить. Ты же знаешь, о чём я желаю поговорить.
- Да, мне известны многие ваши желания.

Улыбка мгновенно спала с лица Шани, ответ слуги не понравился ей. Алевтин умён для простого слуги, он был слишком осведомлён о делах членов царской семьи и мог своими сведениями удачно воспользоваться кому-нибудь наруку. А именно Феодарону. Алевтин предан ему.

Шани на шаг отошла от балкона.
- Расскажи мне об экспедициях Феодарона.
- Какие ещё экспедиции? – спросил Алевтин, не поворачиваясь к Шани лицом, смотря на бескрайние просторы города.
- Ты решил поиграть со мной? – прошептала Шани на ухо, прижавшись к его спине. Она говорила тихо, чтобы стражники, стоявшие за шторами, не слышали её.
- Даже не думал.
- Тогда расскажи мне всё.
- Я не знаю, какие экспедиции ты имеешь в виду.
- А ты научился врать, - шептала она.
- Я много научился у тебя.

Шани не нравились смелые слова Алевтина. Не нравилась его неподкупность, преданность Феодарону. Алевтин раздражал её. Простыми словами ей не удастся даже слово вытянуть из слуги, она знала об этом наверняка и злилась.

Что-то острое слегка укололо Алевтина в бок. В руке Шани появился тонкий кинжал.
- Давай я научу тебя всегда говорить правду? – с улыбкой прошептала девушка.
- Сомневаюсь, что госпожа Мирея передала тебе этот удивительный дар, - спокойно ответил Алевтин о кинжале, продолжая смотреть в сторону горизонта. Острый стальной кончик стал давить ещё сильнее. Он знал, что его слова больно колют самолюбие девушки.
- Ты слишком смелым стал, попав под крыло моего брата, - в голосе Шани ощущалось раздражение, - Как ты думаешь, что будет, если ты внезапно пропадёшь, исчезнешь или испаришься… навсегда.
- Мне сложно ответить на этот вопрос. Твой брат непредсказуемый человек, - ответил слуга, - Но я знаю одно…
- Что же? – перебила она его.
- Ты знаешь, из чего твои слуги делают тебе крем для кожи лица?
- Нет, - Шани смутилась неожиданному вопросу.
- Я скажу тебе. Крем делают из мази и масел, которые получают из растительных и животных жиров. Их смешивают с экстрактами и настоями цветов, а также с тонизирующими и целебными добавок. Случайным образом один из слуг может добавить немножко кислоты в крем, и никто не заметит этого. Мне будет жаль госпожу Мирею, много слёз прольёт она, смотря на твоё лицо.
- Ты мне угрожать вздумал? – слова Алевтина пугали её.
- Вы знаете, что такое кураре? Это яд, которым смазывают наконечники стрел. Можно смазать обычную иголку. Если тебя случайно ею уколоть, то смерть от кураре будет медленной и мучительной. Ты будешь оставаться в сознании, но не можешь двигаться и говорить.
- Замолчи! – Шани стала нервничать, а рука, державшая кинжал, подрагивать.
- Ты любишь пользоваться ароматическими маслами и водами. В них тоже может что-нибудь попасть случайным образом и ароматы в твоей комнате будут небезопасными.
 
Шани убрала кинжал, спрятав его в рукаве платья. Слова Алевтина были пугающими. Она не собиралась убивать слугу брата, лишь припугнуть, чтобы он был более сговорчив. Алевтин это знал, но решил подстраховаться. Шани стало тяжело дышать, она отошла в сторону, жадно ловя прохладный свежий воздух.
- Убирайся отсюда! – приказала она, переводя дыхание.
- До скорой встречи, моя госпожа, - попрощался с ней Алевтин, покидая её общество.


Феодарон в это время находился в компании двух молодых девушек. Он был весел, пил лёгкое вино, а те развлекали его, кормили алой клубникой, целовали, тёрлись своими телами о его грудь.
- Мой господин, - Алевтин поклонился Феодарону в знак приветствия. Феодарон был занят женщинами, что не заметил, как вошёл его слуга. – Мне нужно сообщить тебе хорошую новость, но не в присутствии прекрасных дам.
- Какой ты милый, - ласковым голосом сказала одна из девушек, глядя на вошедшего слугу.
- И красивый, - заметила другая. Она приложила свою ладонь к щеке Феодарона и, еле слышно прошептала ему, - Может он присоединится к нашей игре?

Лицо Алевтина было невозмутимо. Феодарон резко хлопнул ладонями, и слез с большой мягкой кровати.
- Всё девочки, развлечение окончено! Приходите в другое время. Мне нужно поговорить с моим другом.

Девушки расстроились, стали уговаривать господина не прогонять их, но принц не поддался их нежным мольбам. Они не желали прощаться с царевичем, но были вынуждены подчиниться ему и покинуть покои своего покровителя, прихватив свои платья и обувь. Феодарон накинул на себя бардовый халат из дорогой ткани, после чего обратился к своему другу:
- Что у тебя за новость для меня?

Алевтин не стал сразу всё излагать, выждал время, когда господин удобно усядется в своём любимом кресле и будет полностью готов выслушать его. Феодарон налил вина в серебряный кубок, предложил его слуге.
- На западе пустыни одна из экспедиций обнаружила строение, похожее на храм, - сказал Алевтин.
- Город Асуров? – лицо господина резко изменилось, словно его глаза увидели необыкновенное чудо.
- Неизвестное строение почти полностью засыпано песком. Сейчас там ведутся раскопки, чтобы можно было понять, что же на самом деле было найдено. Я распорядился, чтобы с первыми лучами солнца на место раскопок была направлена большая группа рабочих. Так работа пойдёт значительно быстрее.
- Алевтин! – воскликнул Феодарон. – Завтра я и ты отправимся вместе с этой группой. Я должен это увидеть! Я уверен – это город асуров!
- Это плохая идея, - сказал слуга. – Предлагаю подождать какое-то время, дождаться окончания раскопок, а уж потом что-то предпринимать.

Феодарон не прислушался к совету Алевтина, рано утром он лично возглавил караван из тридцати верблюдов и двадцати лошадей и отправился в пустыню, прихватив с собой своего преданного слугу. Он собственными глазами желал увидеть город Асур. Царевич верил, что найденный храм является одним из следов существования легендарного города. Никто из жителей Эль-Чахра не заметил, как сын Антолиана ушёл из дворца и в сопровождении большой группы людей покинул Катапетию.

Путь до места раскопок занял двенадцать дней, десять из которых ушло на преодоление пустыни. Почти сутки были потрачены в пустынном городе Лирмух, где группа Феодарона пополняла запасы воды и продовольствия. Жители города были удивлены появлением людей сына Антолиана. Многие полагали, что большой отряд царевича направлялся охранять границу государства в связи с напряжёнными событиями в Изинтропе. Чем дальше на запад, тем лучше население было осведомлено о происходящем в соседней стране.

Во второй половине дня группа прибыла к месту раскопок. Первое, что увидел Феодарон, несколько десятков высоких шатров вокруг небольшого каменного строения четырёхугольной формы. Сооружение было более четырёх метров высотой. Вход в храм был выполнен из округлых колонн, которые были исписаны замысловатыми рисунками. Они представляли собой часто пересекающиеся линии, иногда с плавными изгибами, а некоторые имели петлеобразную форму. Вероятно, эти изображения имели некий тайный смысл. Вокруг храма работали люди, они копали, лопатами откидывали песок, который увозился на тележках за пределы лагеря. Единственный вход в храм был полностью засыпан песком, поэтому работы активно велись снаружи и внутри.
- Это удивительная находка! - восхищался открытием Аутурк. Он возглавлял раскопки и был хорошим специалистом в этом деле. Прошлое Симерии всегда представляло для него интерес. Симерец был рад, что боги дали ему возможность отыскать сооружение древности, которое, возможно, принадлежит некой исчезнувшей цивилизации. Аутурк был уверен, что данное строение не является частью какого-нибудь города, а один из обычных храмов построенный во имя Арземы или Литсэ. Он желал внутри найти какие-нибудь артефакты, реликвии, способные рассказать о тех, кто построил храм и некогда жил в нём. Также, ему хотелось понять, по какой причине служители храма покинули своё святилище, забросили на века, отдав в руки пустыне.

Люди, работающие внутри храма, надеялись найти закопанную песком сокровищницу древних жрецов. Золото, серебро, драгоценные камни, дорогие и ценные вещи – хороший стимул для работы. Все желали натолкнуться на что-то подобное, ведь это могло изменить всю их жизнь в лучшую сторону. Именно по этой причине нашлось много добровольцев, согласившихся присоединиться к раскопкам.

Аутурк, сразу понравившийся Феодарону, оказался хорошим лидером и грамотным руководителем. Он организовал посменную круглосуточную работу, создал три рабочих бригады, поочерёдно трудившихся по восемь часов в сутки. Когда солнечный диск скрывался за горизонтом, работы проводились только внутри храма при свете факелов. Люди откапывали проход, обнаруживая на стенах похожие рисунки и символы, какие были найдены на колоннах храма. Понять их значение никто не мог. Аутурк желал перевести их, записывал на бумагу, выявлял сходства отдельных линий и узоров. Ему хотелось познать язык, который использовали служители храма.

С каждым днём люди Феодарона уходили всё глубже и глубже под землю. Откопанный проход был пологим, полностью облицованный камнем, шириной более пяти метров и высотой – более четырёх. За две с половиной недели кропотливого труда, рабочим удалось откопать более ста метров прохода и добраться до огромного зала квадратной формы. По его периметру стояло много высоких колонн. Из-за отсутствия окон в храме царил мрак. В центре зала рабочие обнаружили колодец диаметром более двенадцати метров. Дна колодца не было видно, его скрывала чёрная мгла. Именно с этого места дальнейшие работы по раскопке храма были прекращены. Остатки песка засыпавшего проход в этот зал были вынесены на поверхность.

Весть о колодце как штормовой ветер пронеслась по всему лагерю.
- Найдён ещё один вход, - кричали рабочие, своими глазами видевшие колодец. Аутурк запретил людям спускаться в него, объявив, что все дальнейшие работы будут проводиться только в его присутствии. На дне колодца должны были быть ходы в более углублённые участки храма, как предполагал Аутурк, ведь стометровый проход не может оканчиваться обычным глубоким колодцем. В нём обязательно что-то есть, и это не конец.
 
Феодарона обрадовала распространившаяся по лагерю новость. Он возжелал быть среди первых, кто спустится на дно колодца для исследования его глубин. Аутурк пытался отговорить царевича. Он считал, что ради его безопасности ему лучше оставаться на поверхности. Алевтин поддерживал Аутурка, но отговорить Феодарона не удавалось.

При помощи факелов рабочие выяснили, что колодец ведёт в ещё один зал. Люди не могли понять, как служители храма спускались вниз. Колодец был глубиной более тридцати метров, никаких приспособлений для спуска не имелось, лестница отсутствовала. Чтобы узнать, что внизу, было решено спуститься по верёвкам. В дальнейшем, Аутурк предложил создать подъёмный механизм или же соорудить деревянную лестницу, но для начала нужно исследоваться нижний зал.

К краю колодца прикрепили несколько длинных верёвок. Феодарон был первым, кто стал спускаться вниз, Аутурк вторым. Алевтин решил остаться на поверхности, желания спускаться со своим господином у него не было.
- Там, наверху, вы – мой господин, - сказал Аутурк Феодарону перед спуском. Его лицо было серьёзное, - Но внизу, главным буду я. Для вашей же безопасности, - царевич лишь рассмеялся.

Внизу колодца был точно такой же зал, какой был выше. Такая же ширина, высота, такие же колонны. Десяток факелов осветили зал для исследования обнаруженного пространства.
- Там лестница, - крикнул один из рабочих.
- Двое останутся здесь, - дал команду Аутурк, подойдя к широкой лестнице, ведущей вниз, - Осмотрите зал! Остальные за мной.

Он был решителен в своих действиях. Наверно, впервые в жизни ему выпал шанс свершить что-то значимое не только для него самого, но и для всей науки Симерии. Величие стен храма поражали его сознание. Этот зал, этот колодец, настенные рисунки – дело рук человека, великих строителей и архитекторов древности. Возглавляемая им группа из четырнадцати человек, вот-вот совершит удивительное открытие, и самые влиятельные умы Катапетии заговорят о нём.

Феодарон, Аутурк и других начали спускаться по лестнице вниз, уходя от поверхности всё дальше и дальше. Ступени лестницы были неудобны для ходьбы, они были слишком высокие, что замедлило движение. Следовало быть осторожным, чтобы избежать падения. Никто не знал, что находится впереди, но интерес вёл их, заставляя пренебрегать мерами безопасности.

Всё вокруг было из цельного камня: стены, потолок, ступени – всё было абсолютно гладким, в каменной поверхности отсутствовали соединительные швы. Это могло говорить о том, что храм был построен из камней различной величины и формы. У Аутурка создавалось впечатление, что все ходы и залы были высечены внутри каменной породы. Симерцу не удавалось понять, как умельцы древности сумели такое сотворить. Ему казалось это немыслимым.

Впереди послышался какой-то звук, а через секунду раздался ужасный крик. Аутурк упал на лестницу, едва удержался, чтобы не покатиться вниз, упёрся руками о ступеньку, поднял голову и остолбенел: из стены торчал металлический прут, который насквозь пронзил бедро рабочего, шедшего впереди. Людей охватила паника, двое рабочих побежали наверх, обратно в зал под колодцем. Вид у Феодарона был взволнованный.
- Это ловушка, - сказал он напряжённым голосом. Раненый рабочий истошно кричал, метался из стороны в сторону, пытаясь освободить ногу, дикая боль поглотила его. Двое стали пытаться помочь ему, но их усилия приносили ещё большие страдания.
- Успокойся, - закричал на него Аутурк, хватая за руки.
- Смотрите! – удивлённым голосом сказал один из рабочих. Металлический прут, пронзивший ногу, медленно задвинулся обратно в стену, освободив кричавшего во всё горло симерца.
- Нужно возвращаться, - сказал Аутурк, приказав своим людям поднять раненого, вынести его в зал доставить на поверхность для оказания помощи.
- Я требую продолжать спуск! - твёрдым голосом сказал Феодарон, смотря в темноту – скрывающаяся там, лестница, вела, вероятно, к большим открытиям и к будущей славе царевича.
- Это невозможно, мы не знаем, что там впереди. Чует моё сердце, что это не единственная ловушка, - возразил ему Аутурк.
- Это и следует узнать.

Как потом выяснилось, металлический прут резко высовывался, если наступить на ступень, на которой был ранен один из рабочих. Желающих, готовых идти впереди всей группы не было. Роль ведущего, при давлении Феодарона, взял на себя Аутурк. Все были напуганы случившимся, те двое, которым приказали вынести раненого на поверхность, были рады, что им не придётся подвергать свои жизни опасности, спускаясь всё глубже под землю.

Лестница привела в огромный зал. Сотни круглых колонн тянулись вдоль его стен. Из-за темноты невозможно было увидеть, какую длину имел зал.
- Это поразительно, - произнёс Аутурк, приблизившись к одной из колонн, которая была более двух метров в диаметре, гладкой, без единого изъяна. – Нужно осмотреть тут всё.
- Потом осмотрите. Нужно продвигаться дальше, - сказал Феодарон решительно. Против его воли нельзя было пойти, вся группа направилась в дальний конец зала, пробираясь через темноту. Шаги и пылающие факелы разгоняли гробовую тишину, царившую в храме.
- Что это было? – внезапно вскрикнул один из рабочих, указывая факелом в темноту. На одно мгновение ему показалось, что видел какую-то фигуру, которая попала под свет огня и сразу же скрылась во мраке. Аутурк решил, что рабочий до смерти напуган и ему мерещатся непонятные вещи.

В воздухе стал витать странный, неизвестный запах. Он не был противным, но и не был приятным. Чем дальше группа проходила, тем больше специфический запах ощущался. Никто не мог сказать, откуда он исходил, и что являлось источником, но запах был повсюду.

Группа прошла более ста метров, но конца зала до сих пор не было видно. Аутурк заметил, что они находятся глубоко под землёй, а дышится здесь как на поверхности – свободно, если не считать странный запах вокруг. Он предположил, что в стенах имеется прекрасная система вентиляции, которая доставляет свежий воздух во все участки храма.

Где-то рядом раздался металлический лязг, за ним был пронзительный крик рабочего. Феодарон упал на спину, когда прямо из пола вырвались прутья, насквозь пронзившие симерца, шедшего перед ним. Совсем рядом вырвались и другие прутья, поразившие другого человека. Их смерть была мгновенной, лишь тела подёргивались от судорог.
- Не двигайтесь! – закричал Аутурк. Ловушки могли быть где угодно, и любой мог в них угодить. Всех охватил ужас, от которого бросало в дрожь. Феодарон ошарашенными глазами смотрел на труп, страх сковал его тело, не позволяя пошевелиться. Ему никогда в жизни не приходилось видеть смерть человека.

Из темноты стало раздаваться шипение. Все, кто находился в зале, стали оглядываться, пытаться что-то рассмотреть во мраке, сердца бились учащённо, страх окутывал тела. Из темноты возникло что-то огромное. Оно бросилось на Аутурка, схватило и потащило во мрак. Тело чудовища имело большие размеры, более двух метров в ширину, а само чудовище было похожим на длинную змею, покрытую серой чешуёй. Группа бросилась бежать. Паника охватила рабочих, многие оказались дезориентированы: одни бросились к выходу, другие побежали в неисследованные глубины тёмного зала. Феодарон решил спрятаться за одну из колонн в надежде укрыться от чудовища, но шипение зверя эхом раздавалось то справа, то слева, то проносилось над головой. Царевич побежал. Он бежал настолько быстро, насколько только мог, за спиной слышались крики рабочих…

Феодарон открыл глаза. Он находился в своём шатре, рядом сидел его верный Алевтин, пил воду. Увидев, что господин очнулся, Алевтин стал задавать ему вопросы. Его голос был спокоен, а лицо невозмутимо. Царевич не слышал, что верный слуга спрашивал у него, все мысли Феодарона были о случившемся в храме. Он помнил, что огромного размера змея напала на них.
- Я рад, что ты проснулся. Что случилось внизу?

Феодарон сразу же вспомнил, как чудовище схватило Аутурка, а потом убило всех рабочих, но как удалось выбраться из храма – не помнил, молчал.
- Что случилось утром в храме? – вновь задал свой вопрос слуга.
- Как я выбрался наружу? - спросил Феодарон.
- Люди, дежурившие у колодца в храме, услышали твой голос. Ты кричал им, велел как можно быстрее верёвкой поднимать тебя. Когда тебя вытащили наверх, ты потерял сознание. Также вытащили одного из рабочих, он был напуган и до сих пор не может сказать и слова. Люди обеспокоены исчезновением Аутурка и всех, кто тогда был с вами. Что же там случилось?
- На нас напал зверь, - коротко ответил он.
- Зверь? – удивился Алевтин. – Что за зверь?
- Змея, - слова господина удивляли слугу. – Огромная змея, она поглотила всех. Только мне удалось избежать этой участи.

Алевтин задумался. Сказанное господином трудно поддавалось его пониманию. Откуда в храме, который сотни лет был скрыт песками пустыни, могла взяться огромная змея, способная убить человека, целую группу. Феодарон бредил, как ему показалось. Одно было понятным, в глубинах храма случилось нечто ужасное, погубившее Аутурка и его людей.

На следующее утро Феодарон велел собрать всех рабочих перед входом в храм. Он лично выбрал самых сильных и крепких мужчин, дав им в руки оружие, которое имелось в лагере. Кому достался меч, кому копьё, сабля, а кому кирки и штыковые лопаты. Феодарон объявил, что песками пустыни был погребён величественный город – Асуры, но чтобы до него добраться, нужно убить чудовище – гигантскую змею, охранявшую вход в него. За её убийство царевич пообещал хорошую награду.

Вскоре, войско, собранное Феодароном, спустилось в колодец и начало спуск по лестнице, где прошлым днём был ранен один из рабочих, попавший в ловушку. Ступенька, ступив на которую из стены выскакивал металлический прут, была помечена кровью. Всем было велено перешагивать через неё. Когда Феодарон зашёл в зал, в котором они подверглись нападению чудовищу, велел всем быть бдительными и передвигаться осторожно. Свет факелов позволял осветить всю ширину зала. Феодарон был уверен, что змея является стражем города асуров, охранявшее главные врата, которые должны были находиться в конце зала.

Люди стали ощущать странный запах, витавший в воздухе, но чудовища не было видно. Зал был длинным, чтобы пройти его весь, было затрачено более десяти минут. В его конце был обнаружено что-то круглое выступающее из плоскости стены. Круг был более пяти метров в диаметре, весь исписан неизвестными символами и рисунками. В самом центре круга было отверстье. Один из людей предположил, что это врата, ведущие в глубины храма, а отверстье в круге - замочная скважина, значит, должен быть ключ. Гигантской змеи, во время прохода по залу, нигде не было, потому Феодарон отдал приказ всем разойтись по залу и осмотреть его. Он надеялся найти что-то напоминающее ключ, способный открыть круглую круглые врата. Час поисков не был увенчан успехом. Люди обошли весь зал по периметру, но ничего не обнаружили, кроме двух ловушек с выскакивающими прутами из пола. Двое рабочих угодили в них и поплатились за это жизнью. Также не удалось найти тела тех, кто принял смерть от чудовища.

Феодарон всё это время находился у каменной круглой «двери», проводил рукой по письменам, пытаясь хоть что-то понять в них. Ему было досадно, остался один шаг и он вступит в город асуров, но перед ним закрытые врата, через которые он не может пробиться.
- Ищите ключ! - кричал он на рабочих. – Он должен быть где-то здесь.

Никто не решался сказать своему господину, что в зале нет того, что он искал. Люди осмотрели все уголки, но ничего не обнаружили. Один их рабочих присел отдохнуть, спрятавшись за одной из колонн: от странного запаха ему стало немного не по себе. Свет факела хорошо освещал округу, но его было недостаточно, чтобы увидеть потолок, высокие колонны уходили в темноту. Какое-то движение во мраке уловили его глаза, а через пару секунд всё тело рабочего оцепенело от страха. Змей, обвив колонну своим телом, медленно без шума спускался вниз. Рабочий сразу же вспомнил, что в зале обитает чудовище, погубившее Аутурка и его людей. Тело змея было более метра в диаметре, сужалось к голове. Какой длины он был сказать сложно, большая часть его тела была скрыто мраком. Руки симерца задрожали, а сердце заколотило как никогда прежде, ничего подобного ему видеть не приходилось. Нужно было предупредить остальных о надвигающейся опасности, но от страха рабочий не мог ни закричать, не пошевелиться. Через мгновение раздался крик, чудовище своей пастью схватило мужчину, проходившего рядом с той колонной, по которой оно спускалось. Крупные клыки, как ножи, вонзились в рабочего. Змей поднял его в воздух, стал трепать из стороны в сторону, разрывая плоть.
- Чудовище! – закричали люди, первые увидевшие отродье тьмы. Рабочие хватились за оружие. Раздалось громкое шипение, змей стремительно кинулся в атаку, схватив одного за голову.

Феодарон, услышав крики из центра зала, велел всем приготовиться к обороне. Змей не заставил себя долго ждать, он выпрыгнул из темноты, разинув смертоносную пасть. Люди бросились в атаку, стремясь вонзить в серое тело свои мечи и копья, но их оружие не могло причинить чудовищу существенный урон. Змей был огромен, длина его тела превышала тридцать метров, он был способен заглотить человека целиком. Слуги попытались окружить его, но тот стремительно кидался то на одних, то на других, хватая своей пастью или раздавливая своей массой. Паника охватила всех, Феодарон бросился бежать.
- Спасите! – крикнул кто-то за его спиной. Змей схватил рабочего за ногу и поднял высоко над полом, швырнул в колонну.
«Чудовища не победить» - промелькнуло в голове Феодарона, когда он, чуть не падая, поднимался по лестнице, ведущая к колодцу.

Внезапно из зала раздался то ли крик, то ли шипение – нельзя было разобрать. Феодарон остановился, через мгновение по ступеням в безумной спешке стали подниматься выжившие рабочие, спасавшиеся бегством. Они побросали своё оружие, бежали наверх, не разбирая дороги и толкая друг друга. Чудовище вновь издало непонятно странный звук, потом ещё.

В этот день Феодарон написал письмо командующему Готмогу, в котором велел выделить для его нужд пятьдесят хорошо обученных воинов. Гонец с посланием отправился к западным границам Симерии, туда, где в данный момент могли находиться люди командующего. Взять солдат было негде, а ближайший гарнизон находился как раз таки на границе, до которой было примерно полтора дня пути.
 
Несколько дней подряд сын царя не мог спокойно спать. Мысли терзали его, не давая покоя. Змей, охранявший вход в город асуров, был тому причиной. Многие люди покинули место раскопок, ночью уходили в пустыню, бежали от храма, в котором таилась смерть. Остались те, кто был смелее, и те, кто боялся открытой пустыни, которая для одиночек могла быть не менее опасной, чем чудовище древнего храма. Алевтин несколько раз пытался уговорить Феодарона вернуться в Катапетию. Вся эта затея с убийством чудовища может плачевно обернуться для всей экспедиции и для самого Феодарона, но тот его не слушал. За круглыми вратами находится город древнего народа.
- Возможно, в городе нет никого в живых. Ведь прошло несколько тысяч лет, а может больше, - говорил слуга.
- Они бессмертны, как эльфы. Время для них – ничто. Об этом говорится в книге, и я уверен, что это правда.
- Я не стал бы доверять обычной книге.

Через девять дней в лагерь прибыло сорок солдат под руководством капитана Наджиба. Он был высоким, крепким воином и служил в симерской армии более двадцати лет. Феодарон был рад, что Готмог откликнулся на его письмо. Наджиб первым делом хотел узнать, для чего Феодарону в срочном порядке понадобилось столько солдат, так как командующий Готмог был удивлён просьбе царевича. То, что Наджиб узнал, показалось ему бредом. Гигантский змей охраняет врата в заброшенный город и убивает всех, кто приблизится к ним. Наджиб решил, что сын Антолиана сошёл с ума после долгого пребывания в пустыне. Он вёл себя странно, даже стал возмущаться, почему пристали всего сорок солдат, а не пятьдесят, как он велел.

Капитан решил лично опросить рабочих, которые были внутри храма, и был весьма удивлён. Все, как один, рассказывали, что на них напал огромных размеров змей, способный целиком проглотить человека. Много людей в страхе бежали с места раскопок, а те, кто остался, не желали больше заходить в храм. Страх жил в их глазах. Наджибу было сложно поверить в подобные рассказы, он сомневался в их правдивости. Люди подхватили неизвестную лихорадку, считал он, и её источник находился внутри храма, где погибло несколько десятков человек.

Вход в храм поразил Наджиба, подобные строения ему не приходилось ещё видеть. Стены полностью исписаны различными символами и рисунками. Также его поразил странный колодец, уходящий в темноту. Именно там обитало ужасное чудовище, как сказал Феодарон. Царевич велев ему и его людям спускаться и прикончить змея.

В спуске приняли участие несколько воинов во главе с Наджибом, остальным было велено оставаться за пределами колодца. Феодарона это решение капитана возмутило. Он велел послать вниз всех прибывших солдат, но Наджиб проигнорировал приказ. Прежде чем отправлять людей в бой, нужно разведать местность. Сын царя стал кричать на капитана, оскорблять, но тот его и слушать не стал. Капитан и четыре его воина на верёвках спустились вниз, взяв с собой одного из рабочих в качестве проводника. Феодарон отказался от спуска. Пока чудовище не будет уничтожено, он даже приближаться к колодцу не станет, он считал, что третью встречу со змеем ему не удастся пережить.

Проводник предупредил о ловушке, которая поджидала своих жертв на лестнице, ведущей в большой зал с чудовищем. Воины спустились вниз, обойдя окровавленную ступеньку-ловушку, вошли в тёмный зал с недосягаемым для света потолком. Проводник дальше отказался идти, страх читался на его лице. Чтобы не мучить его Наджиб разрешил ему вернуться на поверхность.
- Рассредоточиться! – отдал Наджиб приказ. – Двое идут вдоль левой стены, Двое вдоль правой. Я пойдут впереди!

Воины с обнажёнными мечами, освещая путь факелами, стали медленно продвигаться по залу.
- Будьте внимательнее!

Через минуту воины стали ощущать странный запах. Что это было, никто понять не мог.
- Капитан! – закричал вооружённый симерец, шедший вдоль правой стены. – Сюда!

То, что Наджиб увидел, не поддавалось его пониманию. Гигантская змеиная голова размером с лошадь неподвижно лежала на полу, высунув длинный язык из пасти. От головы тянулось длинное тело, более тридцати метров длиной. Змей был мёртв. Причиной смерти послужили толстые заострённые копья, пронзившие тело чудовища из пола - одна из ловушек. Змей умер не сразу, он истёк кровью, которая огромной лужей залила пол под телом чудовища. Подобных существ никому ещё не приходилось видеть. Наджиб отдал приказ одному из воинов сообщить Феодарону о находке.

Весть о смерти змея мгновенно разнеслась по всему лагерю. Феодарон выскочив из своей палатки, быстро побежал к храму. Он желал собственными глазами увидеть мёртвое тело чудовища. Алевтин последовал за ним, разделяя интерес своего господина.

У колодца стояли несколько вооруженных воинов. Они были раздраженны, отгоняли рабочих от недавно построенного подъёмника, запрещая им спуститься в колодец. Феодарон хотел воспользоваться этим подъёмником, но воины преградили к нему путь. Царевич был удивлён и, в то же время, возмущён наглостью солдат. Он хотел схватить одного из них за одежду и оттолкнуть, но в его сторону было направлено остриё копья.
- Что здесь происходит? – возмущённо спросил Феодарон. Царевич вновь попытался напасть на воинов. Острая боль в груди остановила его, стальной наконечник копья проткнул дорогую одежду. Хладнокровный взгляд закалённого солдата дал Феодарону понять, что ему необходимо хорошо обдумать свои действия, прежде чем что-либо предпринимать.

Алевтин схватил своего господина за плечи и отвёл на безопасное расстояние. Рабочие, увидев, что солдаты не подпускают к подъёмнику даже царского сына, приутихли, некоторые направились к выходу из храма. Царевич провёл рукой по своей груди – на яркой золочёной рубахе он обнаружил кровавое пятно. Это озлобило Феодарона. Он зло посмотрел на воина, поранившего его, и хотел было напасть на него. Царевич уже мысленно представил, как вырвал копьё из рук солдата и пронзил его им. Алевтин стал удерживать своего господина, дабы его агрессия не привела к непредвиденным последствиям.

Подъёмник медленно опустился в колодец, через минуту он стал подниматься наверх. Подъёмник представлял собой большую клетку, подвешенную на толстой верёвке. Двое свободных воинов тянули верёвку, поднимали железную клетку, в которой находился Наджиб.
- Твой воин напал на меня! – яростно закричал Феодарон на капитана, - Я требую объяснений.

Наджиб посмотрел на окровавленную грудь царевича. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, по какой причине царевич получил лёгкое ранение. Ничего не ответив Феодарону, капитан направился к выходу. Царевич последовал за ним, требую объяснить, почему воины никого не подпускают к подъемнику.
- Я возложил на себя дополнительные полномочия, - решительно произнёс капитан. Услышанные слова удивили Феодарона, ему было непонятно, какие именно полномочия капитан решил возложить на себя, - Я многого не могу объяснить, поэтому вынужден до прибытия командующего Готмога оцепить место раскопок. Все рабочие должны покинуть это проклятое место. Даю вам несколько часов!

Последние слова из уст Наджиба прозвучали как приговор.
- Оцепить храм? – возмутился царевич.
- Именно.
- Это невозможно! – заявил Феодарон, остановив капитана. – Там внизу находятся врата, за которыми целый город . Их нужно открыть. Я должен их открыть!
- Ничем не могу вам помочь, мой господин, но я уверен, командующий Готмог сумеет решить вашу проблему.

Феодарон схватил Наджиба за руку:
- Готмог ничего не должен знать об этом храме! - в голосе царевича чувствовалась угроза.
- На дне колодца мы обнаружили гигантское чудовище, десяток людей было убито им. Я обязан обо всём доложить своему командующему.

Капитан резким движением освободил свою руку и направился к выходу из храма.
- Стоять! – закричал Феодарон ему в след, но Наджиб проигнорировал его, - Я приказываю тебе! – вновь закричал он.

Наджиба раздражало поведение молодого царевича. Феодарон догнал его, стал хватать за плечо, пытаясь остановить. Когда царевич преградил ему путь, воин оттолкнул его в сторону. Царевич чуть не упал на пол, но сохранил равновесие, рукой опершись о стену. Это разгневало Феодарона.
- Я твой царь! – закричал он на капитана, - Исполняй мою волю!

Наджиб остановился, глазами проследил, как несколько его воинов вытолкали из храма Алевтина и последних оставшихся внутри рабочих, после чего подошёл к Феодарону. Царевич был зол.
- Слушай приказ своего господина! – как можно громче произнёс он, - Забирай своих людей отсюда и убирайся прочь!

Феодарон был уверен, что на этот раз воин не решится ослушаться его приказа, духа не хватит пойти против своего законного господина. Он – сын царя Симерии, а Наджиб – всего лишь слуга, который обязан подчиняться своему хозяину. Царевич ожидал, что сейчас капитан склонит перед ним голову, прикажет своим людям покинуть место раскопок, после чего вернётся на западную границу. Вместо покорного поклона Феодарон увидел кривую ухмылку и презрительный взгляд.
- Мой царь – ваш отец. А ты – зазнавшийся мальчишка, стремящийся к власти. Тебе никогда не быть моим царём, потому я не подчиняюсь тебе!
- Не подчиняешься? – взревел царевич, выхватив с пояса кинжал. Острое тонкое лезвие устремилось к горлу Наджиба. Симерец не ожидал нападения, но ему удалось перехватить руку Феодарона и отвести в сторону сверкнувшее перед глазами оружие. Молодой царевич зарычал от гнева, продолжая бороться с о своим обидчиком. Наджиб притянул Феодарона к себе и головой ударил по лицу.
- Капитан! – двое воинов подбежали с намерением помочь своему командиру, но тот остановил их, сказав, что самостоятельно со всем справится. Феодарон лежал на полу, корчился от боли, держась за окровавленный нос. Юный воин хотел помочь упавшему господину подняться на ноги, но Наджиб схватил его за плечо, приказав не делать этого.
- Ты покойник, Наджиб! - зло проговорил Феодарон.


Господин был возмущён. Алевтин наблюдал, как Феодарон ходил из одного угла шатра в другой, туда и обратно, что-то бурча себе под нос и выкрикивая оскорбления в адрес Наджиба, его гнев усиливался. Наджиб унизил его. Действия капитана расценивались им как предательство.
- Его требуется наказать! – гневно произнёс царевич своему слуге, но Феодарон не знал, каким образом ему удастся отомстить воину Готмога. Ни один солдат не станет подчиняться ему, все воины твёрдо стояли на стороне Наджиба, как псы были верны ему.

Также Феодарона бесило то, что все работы в храме были прекращены, воины Наджиба никого не пускают внутрь, охраняют вход. Солдатам был отдан приказ остановить любого, кто попытается войти в храм, даже если это будет сын царя.

Поняв, что в данный момент ему не удастся поговорить со своим господином, Алевтин вышел из шатра царевича. Накинув капюшон на голову, тем самым спрятав себя от лучей палящего солнца, слуга направился к своей палатке. Идя к своему жилищу, Алевтин заметил, что некоторые рабочие в спешке сворачивают свои палатки, собирают свои пожитки и готовят верблюдов к поездке. Они уезжали домой. Поговорив с одним из рабочих, слуга разузнал, что многие люди больше не желают работать, воины Наджиба дали всем понять, что не стоит тратить время на продолжение раскопок. Пока не приедет командующий Готмог, в храм никто допущен не будет. К тому же, среди рабочих пошёл слух, что Феодарон не заплатит никому ни монеты за выполняемую работу. Прошло много времени с начала раскопок храма, но никто, до сих пор, не получил своей заслуженной награды. Люди не желают рисковать своими жизнями ради пустых обещаний царевича.

Алевтин вернулся в свою маленькую палатку. Капитан Наджиб стал серьёзной проблемой для его господина. Феодарон ничего сделать с этим не мог, он вдали от Катапетии, потому он был не в силах оказать на Наджиба особого влияния. Именно этим капитан и воспользовался. Алевтин знал, как важно было для Феодарона открыть круглые врата, расположенных в глубинах храма. Слуга собственными глазами видел эти врата, потому верил, что за ними находится то, что полностью изменит жизнь его господина.

После недолгого осмотра своих вещей, Алевтин достал из потёртой кожаной сумки небольшую чёрную шкатулку. Открыл её. Внутри шкатулки было несколько склянок с жидкостями различного цвета. Взяв в руку одну из склянок, он спрятал её в карман и быстро захлопнул шкатулку.

Этим же вечером, когда совсем стемнело, Алевтин вновь посетил покои своего господина. Феодарон лежал на кровати, погрузившись в омут собственных мыслей. Совсем недавно ему стало известно, что половина рабочих и слуг покинули раскопки, другая половина, вероятнее всего, тоже решит вернуться домой. Вскоре, не останется никого, кто смог бы продолжить работу, но эта мысль беспокоила царевича меньше всего. Предательство Наджиба не давало ему покоя. Его действия на мелкие кусочки разбили все планы Феодарона. Оставался всего один шаг для достижения заветной мечты. Всего один шаг! Город древнего народа совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, но Наджиб выстроил стену между ним и асурами, и царевич не знал, как преодолеть её.

Появление Алевтина царевич заметил сразу. Слуга сложил руки за спину и низко поклонился ему.
- Мой господин! – поприветствовал он Феодарона.
- Входи, друг мой, - в голосе царевича распознавалась печаль. Алевтин подошёл к нему ближе, чтобы в полумраке лучше разглядеть своего господина. Ему показалось, что тот был болен. Возможно, в рану, которую Феодарон получил недавно, попала инфекция. Слуга посчитал своим долгом осмотреть её.
- Рабочие уходят, - произнёс Феодарон, - Наджиб уничтожил всё, о чём я мечтал. Я никогда не увижу город великих асуров.
- Не стоит делать поспешных выводов, - сказал Алевтин, наклонившись над лежащим господином. На Феодароне была чистая белая рубаха, под ней не наблюдалось каких-либо следов раны. Опасения по поводу здоровья царевича оказались напрасны, это не могло не радовать. Феодарон всего-навсего находился в плохом расположении духа.
- Скоро прибудет Готмог и всему, за что я боролся, придёт конец. Ты не представляешь, как плохо обстоят мои дела, - говорил Феодарон.
- Не всё так плохо, как кажется.
- Разве?
- Недавно я говорил с Наджибом.
- Ты говорил с предателем? – удивился Феодарон, приподнявшись с кровати.
- Я предложил ему компромиссное решение. Уверен, оно устроит вас обоих.
- Что за решение? – глаза царевича ожили, в них появился интерес.
- В данный момент, он будет рад видеть тебя в своём шатре, - Алевтин слегка улыбнулся.

Не теряя ни минуты, Феодарон вышел из своих покоев и направился к Наджибу. У входа в шатёр капитана стояли двое солдат. Воины копьями преградили Феодарону путь.
- Я приказываю пропустить меня! – произнёс царевич, недовольный действиями солдат.
- Приказ капитана: никого не впускать!
- Мне плевать на его приказ! Здесь командую я! – Феодарон со злостью схватил воина за грудки, - Или забыл кто твой господин?
- Капитан Наджиб ждёт. Пропустите нас! – приказал Алевтин.

Воины оказались в растерянности. Идти против своего господина они не посмели, побоялись, потому были вынуждены пропустить Феодарона и его слугу в шатёр.

Внутри большой палатки было просторно, свет нескольких факелов хорошо освещал укрытое под ночным небом пространство. Наджиб стоял на коленях, опершись руками о большой деревянный сундук и склонив над ним голову. Появление гостей в его шатре капитан не заметил. Феодарон взглянул на него: глаза Наджиба были закрыты, воин часто дышал и, чтобы не упасть на пол, держался за сундук. С капитаном происходило что-то странное, словно он был болен неизвестной болезнью.
- Наджиб, - окликнул его царевич, не подходя к нему близко.

Капитан резко поднял голову, открыл глаза. Сквозь плывущий туман он различил на светлом фоне две фигуры, одна из которых явно была ему знакома.
- Ты…, - Наджиб вскочил и бросился на Алевтина, выхватив с пояса большой кинжал. Сделав два шага в его сторону, ноги капитана подкосились, и мужчина упал, обронив своё оружие.

Феодарон со своим слугой отступили назад. Лицо Наджиба перекосилось от нестерпимой боли. Его лицо было мокрым, всё в поту.
- Ублюдок! – прошипел воин, пытаясь подняться, но ему не хватало сил сделать этого.

Капитан Наджиб был отравлен. Алевтин признался своему господину, что использовал для этого сильнодействующий яд. Свой поступок слуга объяснил тем, что желал избавить Феодарона от проблем, исходящих от капитана. Признание Алевтина удивило Феодарона, он не ожидал, что его верный слуга и друг был способен на такое.
- Господин мой, - произнёс Наджиб сквозь мучительную агонию. Капитан предпринял очередную попытку подняться с земли.
- Господин?! – удивился Феодарон, присев на корточки рядом со страдающим воином, - Вот как ты заговорил!

Дрожащей рукой Наджиб ухватил царевича за сапог.
- Помогите мне! – с трудом проговорил он.

Алевтин хладнокровно наблюдал за мучениями капитана. Он ожидал, что смерть командующего будет быстрой и не такой болезненной. Наджиб оказался сильным воином, а его тело не желало умирать, потому решило сразиться с сильным противником.
- Нужно избавить его от страданий, - произнёс Алевтин. Он больше не хотел смотреть на агонию капитана.
- Нет, он заслужил это!

Феодарон с наслаждением наблюдал, как его обидчика пожирала боль. Царевич не знал, какое именно воздействие оказывал на него яд, но то, что смертельное вещество творило с Наджибом приносило радость. Феодарон желал увидеть последний вздох своего обидчика, но так и не дождался этого. Мучения Наджиба не прекращались: внутренний жар сжигал изнутри, а его тело, как змея, извивалось от приносящих ужасную боль судорог, дыхание капитана постоянно перехватывало, что не позволяло ему закричать и позвать на помощь. «Это потрясающе», - думал царевич, продолжая наблюдать.

Вскоре, Феодарон не выдержал. Всё это зрелище наскучило ему. Он вышел из шатра Наджиба и велел стоящим у входа воинам разбудить всех оставшихся рабочих. Царевич объявил, что все работы в храме возобновлены.

Узнав о смерти своего командира, некоторые воины восстали против Феодарона, но бунт был быстро им подавлён. Все, кого царевич назвал предателем, были убиты. Все, кроме одного. Феодарон хорошо запомнил лицо того, кто прошлым днём осмелился встать на его пути и ранить копьём в грудь. Мужчина у входа к храму был привязан к столбу и оставлен умирать под палящим солнцем.
- Кто решит пойти против меня - составит компанию этому предателю! – объявил Феодарон, после чего велел своим людям сорвать с воина верхнюю одежду.

Убийственная жара и постоянное чувство жажды изнуряли мужчину, с каждым часом забирая у него жизненные силы. Рабочие, входящие и выходящие из храма, поглядывали на него. Многие испытывали чувство сострадания к нему, а бывшие боевые товарищи воина – вину. Ему хотели помочь, но люди боялись обрушить гнев царевича на свои головы.

Воин Наджиба держался более четырёх дней. Его губы из-за отсутствия влаги потрескались, а кожа на теле приобрела от сильного загара тёмный оттенок и постепенно усыхала.

Чувство вины крохотными коготками царапало разум Алевтина. Поздним вечером, под покровом тьмы, он подошёл к привязанному к столбу воину. Тот был в сознании.
- Кто здесь? – с трудом проговорил мужчина, подняв голову. К нему приблизилась какая-то фигура, но ему не удавалось понять, кто именно это был. Алевтин, ни говоря ни слова, преподнес к губам воина маленькую фляжку с водой. Мужчина жадно стал пить, утолять свою жажду.

Когда воин напился, Алевтин спрятал опустевшую фляжку и стал удаляться от столба, но мужчина внезапно спросил:
- Кто ты?

Алевтин остановился. Своим голосом он не желал выдавать себя, воин легко мог узнать его.
- Спасибо тебе! – не дождавшись ответа, проговорил мужчина, - Литсэ вознаградит тебя за проявленную доброту.

Алевтин молчал.
- Друг, - обратился он к слуге Феодарона, - Пожалуйста, выполни мою просьбу.
Мужчина, как подумал Алевтин, принял его за одного из своих товарищей. Пусть он и предал Наджиба, перейдя на сторону царевича, но воин до сих пор считал его своим другом.
- Моя семья живёт в Ките. Жена, маленькая дочь и трое сыновей, – каждое слово давалось ему с большим трудом, - По возвращении в Катапетию, когда будешь проезжать мимо моей деревни, найди самый красивый дом и передай моей семье, что я люблю их. Скажи моим детям, чтобы не забывали своего весёлого отца.

Улыбка была на лице воина, но глаза закрыты. Он вспоминал тех, кого всем сердцем любил и мечтал как можно скорее увидеть и крепко обнять. Мужчина не думал о смерти, он не чувствовал холод, быстро охватывающий его тело, он попросту не замечал его.

Воин замолк, опустив голову. Он был мёртв. Алевтин прекратил его страдания, добавив во флягу с водой быстродействующий сильный яд. Слуга царевича хотел использовать то же вещество, которым отравил Наджиба, но побоялся, что воин перед смертью испытает ещё более мучительные страдания, потому, для осуществления своего замысла, Алевтин выбрал быстрый и безболезненный яд, от которого жертва засыпала и умирала от остановки сердца.

Работы в храме возобновились. Первые дни Феодарон лично руководил рабочими. Царевичу не удавалось найти способ открыть круглые врата, за которыми, как он был уверен, находился город асур. Рабочие целыми днями осматривали храм от входа и до самого нижнего зала, где располагалась круглые врата, но ничего найти не удавалось. Феодарон не мог смириться с тем, что его людям не удаётся разыскать хоть что-то, что могло бы помочь ему попасть в город древнего народа. Алевтин также помогал своему господину, координировал действия рабочих. Он много времени провёл у самих врат, осматривал выгравированные письмена и символы на них. Алевтин был уверен, если получится перевести надписи, то удастся открыть врата. Символы и тексты на стенах храма – язык асуров. Самостоятельно Алевтин не мог расшифровать значение нанесённых на камень текстов, потребуется помощь. Слуга попросил Феодарона разрешить ему вернуться в Катапетию и отыскать людей, способных перевести древние надписи. Хороших лингвистов в столице не мало. Их помощь крайне необходима.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2018/06/07/289