Галлюцинации правоты. ч. 2

    Есть такие оппоненты, которые в силу всякий сложный эффектов умудряются на пустом месте видеть свою правоту так же явно, как идущий по раскалённой пустыне видит воду в миражах. Только последний обычно знает, что это – иллюзия, а если не знает, то подходит и убеждается (и убеждается до тех пор, пока не убедится), а первый обычно никуда не ходит и ничего не проверяет (потому, что он чаще всего недалёкий человек, который имеет манеру сидеть на месте, и с него доказывать, что все, кто не видят того, чего видится ему – слепые). Поэтому подтвердить свою правоту конструктивными доводами он не может (их просто нет в природе, как нет тех явлений, о которых он говорит); он может только нудить, что его утверждения надо просто принимать, потому, что они, мол, очевидны. Это его оппонент может выстраивать рассуждения вроде «Жара за сорок, дождей не было, кругом песок, и если бы вода и была, то она бы испарилась, или ушла бы в него, и по-любому ей равно неоткуда здесь взяться!». Галлюцинирующий своей правотой же не может выстроить ничего, кроме «Это так, потому, что это так!». Но поскольку он не хочет идти в направлении: «Доводов у меня нет, потому, что моя позиция неправильна», он идёт в направлении «Доводов нет, потому, что они, в принципе, не нужны», и в таком подходе он тоже умудряется видеть свою правоту, которая для него так же очевидна, как и всё остальные убеждения.
    Манера диалога у видящего свою правоту на пустом месте тоже соответствующая: вместо последовательных доводов в поддержку своих утверждений будет обилие фраз типа «Да ты пойми…», «Ну это же видно!», и «Ну раз ты таких вещей не хочешь понимать, то и не о чем с тобой говорить!». И если оппонент соглашается, это будет называться у него «Ну вот, нормальный человек всё понимает», а если не нет, то «Он не хочет понимать то, что понимают все нормальные люди».
    По-другому разговаривать он в принципе не может, потому что его позиция не позволяет построить какой-то смысловой конструктив. Просто он об этом не знает и предпочитает видеть дело в таком формате, что конструктивные доводы просто не нужны. И вообще он может не знать, что такое конструктивные доводы – для его жизненной позиции это не выгодно. Высшей формой доказательства у него является уверенность в своих утверждениях, которую, он пытается впихнуть в чужую голову каким угодно способом. В ход идёт всё, что можно: апломб, внушение, завлекание, и прочие приёмы косвенного воздействия. В связи с чем у него есть одна особенность.
    Вспомним фильмы, где показаны какие-то перестрелки. Когда у стреляющего патронов много, он может выпускать целые очереди, не особо целясь, просто так, чтобы просто поддержать плотность огня на определённом уровне. Но если вдруг у кого-то последний патрон, то использовать его в том же режиме он не будет – он будет выискивать момент, чтоб можно было выстрелить наверняка, даже если это потребует дополнительного риска. Аналогичным образом рознится и отношение к доводам у спорящих сторон. Если адекватный человек видит свою правоту, то он может сказать об этом между делом оппоненту, а может и не говорить, потому, что это довод для него не главный. Но если видящий свою правоту на пустом месте строит на этом свою позицию, то этот довод для него единственный. И в этот довод ему нужно вложить все свои старания, какие только он сможет приложить, чтобы им убедить наверняка, и потому во все свои голословные заявления он будет пытаться вложить столько психической энергии, сколько адекватный человек даже и не пытается.
   Если видящему свою правоту поставишь условия «Вот тебе доводы, на которые нечего возразить, и вот вопросы, на которые у тебя нет ответа, и пока не найдёшь, никакие твои утверждения приниматься не будут», он может ответить «А, ну всё с тобой понятно!», и выйти из разговора. Но только «понятно» ему в данном случае не то, что ему нечего ответить, а то, что от него требуют какую-то непонятную от него вещь. И ему непонятно, почему он должен это делать. Он всё объяснил, что считал необходимым, он уверен, что этого достаточно, чтобы признать его правоту. А если оппонент начинает что-то в обход этого требовать, то «понятно», что это всё лишнее и не нужное. А если это не по делу, то с чего это он должен разбираться во всём, что ему тут наплели? Он же не любит никуда ходить и ничего разбирать; он любит сидеть на месте и требовать оттуда, чтобы все подошли к нему. Вот он потребовал, а ему ответ, что к нему не пойдут – для него это какое-то неуважение к его «правде». На это он отвечает соответствующим в своём понимании неуважением к позиции оппонента.
    Позиция видящего свою правоту на пустом месте «Вот оно моё видение правоты, и пока ты его не развеешь, твои доводы не принимаются!». И его можно сколько угодно тыкать в факты, что ему нечего ответить на критику. Ответ будет «Это ничего не значит, потому, что мне виднее, что что-то значит, а что нет». Ну так конечно, ему виднее – ему же дано видеть то, чего другие не видят!