25 листков клёна - Глава Шестая

Глава Шестая
     Сэнсей – «Одного ли пола кастрированный кот и стерилизованная кошка?» - загонял в тупик по тоннелю баловства и, по мере моего исцеления, потешался и просил разделять пир отдушины, более и более. Истории собирались в стопку, с которой кот-априкот Акира взирал в окно – в бесконечность. Молчание и созидательность научили меня одному: стать умнее, глубже или многозначнее, невозможно, - но познать глубже и многозначнее глупость свою, поверхностность и беззначность.
     Воздух смеялся с нами: будил, приносил листья клёна и забрасывал теми аквариум, утаскивал фрагменты рукописей в комнату Сэнсея, будил и сообщал о часе трапез – безустанно - чтоб разбросать кудри по лицу моему (Сэнсей распускал волосы – те спадали ниже подбородка, - и просил уподабливаться) и погасить свечи: Сэнсей ориентировался в темноте, во тьме и во мраке, и казалось – они с Ветром за одно, но не за меня. Присутствие свилось с привычным – прежде отличалось от сейчас бесконечность незамеченного: звоном в ушах, пульсацией в теле, расплывчатостью судьбы некоторых предметов, натяжением сухожилий и преходящестью напряжений, - так река остаётся на эскизе, без блика солнца во закате, без отражения арки небесной, без камешков-путешественников на дне или шумом уходящего воспоминания. Правды свились в танце порочном – бессильные над нами.
     Сэнсей ушёл на “охоту” – вернулся с пятью свёртками плюща и грибов: подмешал те в чай и пообещал расслабление первого глотка, воодушевление третьего и уход пятого, - если меня хватит на больше чем сейчас. Вечер покрывал нас. Обратился к окну той ночи – и не смог рассмотреть леса, горы и облака, единственные и призрачные, - после глотка первого, - так и мы являемся кому-то реальному, мазками акварели по полотну воздушному, полотну миража.
~
     Познавший более дозволенного – изгой: система щепетильна со вкусившими сок лимонный, себя истинной. Помню налёт презрения к себе-ребёнку – и многое, исходило от звавших себя взрослыми, что ребёнку знать и слышать незачем, - помню веяние простолюдинства – отсознательного – к себе: агрессии из недоумения – от антипримера, худшего – чем может стать человек, - вовсе не бездомным, вовсе не сколовшимся, вовсе не спившимся, - но пустым – опустошающим невежеством, пафосом и мелочностью, детей – одного за одним, - и рассмотревшим во мне, недостижимое.
~