Эксперт по востоку

1990 год Термез

Телеграмму с вызовом на переговоры принесли, когда я в легкой прострации лежал на койке в нашей полупустой трехкомнатной «общаге». Контейнер с вещами уже отправлен, расчет в части получен, документы оформлены. Осталось только попрощаться с друзьями, и тут – «срочно приглашаетесь для переговоров...». Единственное, что я понял, вызывала Москва. Значит не родители. Слава Богу. Теперь срочность уже не пугает, а вызывает вполне оправданный интерес.
К указанному часу - я на главпочтамте.
- Москва, вторая кабина!
Звонит мой друг - одноклассник по Свердловску Стас Одинцов.
- Привет, Боб!
- Привет!
- Тут такая просьба…Как бы тебе объяснить…
- Ну не мямли. Если смогу, помогу, - я как никогда великодушен. Тем более, что перспективы своей дальнейшей жизни представляю весьма туманно и как могу оттягиваю ту минуту, когда нужно будет определяться с мирным трудом.
- Короче, Боб. Мы тут книгу печатаем «Школа Глоба». Но в Москве типографии забиты заказами, поэтому часть печатает Фрунзе. Это там у вас, рядом.
Я мысленно представляю карту юга СССР. Ничего себе – рядом! Интересно я тут причем!?
- И?
- В общем, я туда Сяву направил. У него деньги, документы… Ты не мог бы во Фрунзе подтянуться. Ты ж у нас эксперт по Востоку! Все знаешь! А Сява из Свердловска подъедет. Поможешь, подскажешь…
Понятно, что относительно «эксперта» - это наглая лесть, но грудь как-то сама собой выпячивается. К тому же встреча с другом-одноклассником – лучшее, что можно придумать на сегодняшний день.
Быстро оговариваем место и время встречи. Ну как оговариваем… «Он там тебя на вокзале будет ждать. В общем – не потеряетесь. Взрослые уже».
Сява – это еще один мой одноклассник - Славка Распопов. Несколько лет назад они со Стасом паяли полиэтиленовые мешки прямо на квартире, а потом «раскидывали» их по магазинам. Когда я в отпуске побывал в гостях у Стаса, он спросил:
- Знаешь на чем ты сидишь?
Я с интересом окинул взглядом набор дорогущей мягкой мебели и пожал плечами.
- На мешках! – гордо объявил Стас.
Теперь он осел в Москве, и его жена работает секретарем жены Павла Глобы. Вот очередную книгу издают. У людей что-то живое и интересное. А я с недавних пор не имею ни работы, ни семьи, ни жилья, ни гражданской профессии. Чем заниматься, как жить, куда пойти, куда податься!? Поездка в столицу солнечной Киргизии вносит некоторое разнообразие в размеренное течение серых мыслей в моей голове.
Налегке вылетаю в Ташкент. Бросаю вещи в камеру хранения на вокзале, и выезжаю во Фрунзе. Плацкартный вагон полон школьников, отправляющихся на экскурсию. У них зимние каникулы, и, скорее всего, они отправляются на озеро Иссык-Куль. Молоденькая учительница рассказывает что-то интересное. До слуха доносится ее голос:
- Древнее название города – Пишпек. Есть версия, что название произошло от имени легендарного героя Бишкек-Батыра, жившего в этих местах. По другой версии – от названия такой специальной палки или лопатки, которой перемешивали кумыс.
Меньше чем через месяц город Фрунзе будет переименован, но ни учительница, ни тем более я, об этом еще не знаем. И хотя древнее название города – Пишпек, называться он будет Бишкек, но… киргизам виднее.
Теперь мне уже есть, что Сяве рассказать, когда встретимся.
Некоторое время сижу на полке, привалившись боком на подушку. Но подушка, как обычно, полупустая, и сидеть неудобно. Подсовываю под подушку сумку. Вытягиваюсь на полке. Ноги высовываются в проход вагона. Поджимаю, поворачиваюсь набок. Пытаюсь дремать, но сон не идет. Так проходит несколько часов. Дети, в большинстве своем утихомирились. Учительница периодически проходит по вагону, подтыкая сползающие одеяла, и снова занимает свое место.
Забираю сумку и, уточнив направление, иду в вагон-ресторан, который, несмотря на ночное время, полон народу и больше напоминает бар на колесах. Посетители в массе своей сидят на высоких, привинченных к полу табуретах перед длинной барной стойкой, наливаясь пивом, чередуя его с чем покрепче. Над шустрым барменом висит красочная афиша, выполненная в стиле «спешный набросок полувысохшим фломастером». «Безумный Макс» - боивик». Ближайший сеанс начинается через десять минут. Быстро выпиваю кружку пива и иду смотреть «боивик». Вторая половина вагона – видео-салон. За рубль плюхаюсь в высокое мягкое кресло и, примостив сумку в ногах, приобщаюсь к прекрасному. Потом, в перерыве, снова пью пиво, после чего смотрю очередную «стрелялку». Ночь сходит на нет. С удивлением обнаруживаю, что через пару часов уже и выходить пора…
Сява ждет меня на перроне. Узнаю его сразу, хоть и не виделись лет пять. Все такой же высокий, черный, кучерявый и веселый. Обнимаемся.
На улице морозно и солнечно. Оба с интересом окидываем взглядом окрестности. С перрона открывается вид на горы. Величественные заснеженные вершины вызывают уважение.
- Славка, мы вообще здесь надолго?
- Ты что, торопишься? – улыбается Сява, зябко поводя плечами. – Я думаю, за пару дней управимся. Давай с ночлегом определимся и пожрем чего-нибудь. Я только с поезда.
- Да я тоже только с поезда, - усмехаюсь я, и мы отправляемся в здание вокзала расспросить кого-нибудь «что и как».
Женщина в окошке справочного бюро на вопрос «А где можно устроиться на ночлег?» окидывает нас, точнее ту нашу часть, которую видно ей через окошко, оценивающим взглядом и интересуется:
- Вам как? С комфортом или просто…
Я с недоверием кошусь на Сяву. Тот пожимает плечами, и мы мимикой выражаем готовность выслушать все варианты.
- В городе гостиницы есть, - продолжает «справочная», - а можно и здесь. Вот по перрону влево пойдете, там вагоны стоят. В общем – не заблудитесь.
«По перрону влево» обнаруживаются несколько купейных вагонов, в которых за три рубля можно снять полко-место на ночь. Не скупясь, арендуем целое купе, чтоб не слушать чужой храп и не нюхать чужие носки. Говорим проводнику-администратору, что скоро вернемся и выходим на променад.
- Может все-таки поедим, - настаивает Сява.

В торцевой стене здания вокзала виднеется амбразура, которая, судя по обилию пара, наверняка является порталом в царство еды. На наш стук, дверца окошка распахивается, клубы пара вырываются наружу:
- Что будем заказывать? – интересуется невидимый собеседник.
- Две порции мантов, - говорю я в пар, сую туда же деньги, и окошко захлопывается, - и чай! – бросаю я вдогонку, но полной уверенности, что меня услышали – нет.
Сява вопросительно смотрит на меня, явно не вдохновленный моим заказом. Слово «манты» ему ни о чем не говорит. Я делаю успокоительный жест. Окошко вновь распахивается. Из облака пара, как по волшебству, появляются две жестяные тарелочки с ароматными мантами и два стакана чая.
Располагаемся здесь же – перед окошком, стоя за столиком. От нашего пиршества поднимаются столбы пара. Сява с недоверием пытается поддеть вилкой большой киргизский пельмень, но тот, извернувшись, плюхается обратно в пятнышко сметаны, перемешанной с бульоном. На столике остаются несколько капель, которые быстро замерзают. Славка, сморщившись, приближает к ним лицо, и сковыривает одно ногтем. Образовавшаяся стружка очень напоминает воск.
- Мы чё, есть это будем?
- Угу, - киваю я с набитым ртом, попутно пытаясь охладить рот методом «активного забора морозного воздуха».
Сява нехотя присоединяется к трапезе, каждый раз с сомнением разглядывая начинку мантов.
- Ешь быстрее. Они ж из баранины. Ща замерзнут и колом в пищеводе встанут. Вон – чаем запивай.
Мое оптимистичное напутствие возымело совершенно обратный эффект. Славка дожевал то, что успел затолкать в рот, быстро и до дна выпил чай, промокнул губы салфеткой и снова завертел головой в поисках еды.
Пришлось вести его в «Лагманную», где он с удовольствием ел экзотический для него лагман и более-менее привычный плов.
Теперь Сява был сыт, умиротворен и готов к подвигам.
Проведя обзорно-ознакомительную экскурсию по столице Киргизии, то есть, спустившись по центральной улице до огромной площади с царствующим на ней памятником перед административным зданием, и окончательно замерзнув, мы отправились на поиски заветной редакции.
В редакции нас не ждали. Сява протягивал встречным-поперечным какие-то бумаги, нас немного погоняли с этажа на этаж по кабинетам, потом обрадовали, что заказ готов и тут же огорчили тем, что забрать его можно будет только завтра.
Снова посетив заведение общепита и, приобретя в гастрономе стандартный набор продуктов «командировочный ужин на двоих», мы ввалились в свое купе и до позднего вечера, перебивая друг друга, вспоминали недавние школьные годы.
Спать было непривычно. Мозг указывал на то, что мы в поезде, а тело отказывалось верить по причине отсутствия тряски и соответствующего перестука колес. Тем не менее, сон победил…
Московский поезд, с которым нам следовало отправить груз, уходил с вокзала часа в три, поэтому мы особо не торопились.
До последнего момента я не представлял объема нашей работы. Славка получил по накладным причитающийся заказ, и оказалось, что напечатано пятьдесят тысяч экземпляров, расфасованных в пачки по пятьдесят штук. Закатив глаза и пошевелив губами, я понял, что это где-то, приблизительно… что-то около… много пачек!
Когда со склада выкатили несколько багажных тележек с грузом, мне, честно говоря, стало как-то грустно.
Крытый тентом КАМАЗ, с водителем которого Сява посредством нескольких купюр наладил плотный контакт, подъехал задом к месту погрузки и замер в ожидании.
На нас с ленцой поглядывала группа товарищей, однозначно похожих на грузчиков. Сява направился к ним:
- Привет, мужики!
- И тебе привет.
- Не пособите?
- За «спасибо» что ль!? Так «спасибо» сыт не будешь.
- Мы заплатим! – убедительно сказал Славка, взглядом вопросив моего подтверждения. Я с готовностью кивнул.
- Это можно, - не двигаясь с места, ответил, видимо, старший. – Стоить это вам будет…
И он назвал сумму, услышав которую, мне срочно захотелось сделаться грузчиком.
Сява нервно крякнул, словно что-то липкое застряло у него в горле.
- Да я за такие деньги…
- Кто ж тебе не дает! – не дали закончить мысль Сяве, после чего сделали радушный жест в сторону печатной продукции.
Отступать было некуда. Мы не сговариваясь «хмыкнули» и подкатили к заднику КАМАЗа первую тележку.
Книжки были не очень толстые, а пачки… ну, почти не тяжелые.
Демонстративно хватая в каждую руку по две упаковки, мы относили их в дальний конец кузова, где складывали в аккуратные стопочки. Работа продвигалась быстро, то есть мы совершали большое количество телодвижений, однако к моменту опустошения первой тележки спина начала ныть, а, передавленные бечевкой, пальцы застыли в позиции «малый коготь орла». Вдобавок, как назло, из склада появился человек, сказавший буквально следующее:
- Вы тележки освобождайте! Мне еще два заказа отгружать!
И ушел. Гад!
Перекуривали быстро, накинув куртки на мокрые от пота рубашки.   
Все это время грузчики не изменили ни позы, ни выражения лиц. Хотя, как по мне, скорби в их взглядах прибавилось.
- Боб, давай не будем таскать в самый конец. «Шаланда» смотри какая длинная!
- Давай. Начинаем с середины.
Через некоторое время мы прекратили складывать пачки в кучки, справедливо решив что «их все равно по пути развалит!». Дело пошло быстрее. Тем более, что «злой человек со склада» появлялся все чаще, недовольно укатывая освобождающиеся тележки. Их, почему-то, меньше не становилось…
Со счета мы благополучно сбились еще полчаса назад, но вида не подавали, надеясь, что нас не обманут. Грузчики в ожидании нашей кончины скурили недельную норму сигарет, не отвлекаясь ни на какую другую работу кроме как разглядывания нас.
Сява все более нервно поглядывал на часы.
На багажную станцию мы прибыли за час до отправления поезда. Длинный и неуклюжий КАМАЗ, отрабатывая полученные деньги, вперевалку преодолевал переезды и виртуозно разворачивался там, где и Жигулям это вряд ли удалось бы с первого раза.
Нашего вагона не было! Водитель, сказавший буквально «да я сто раз сюда заказы привозил!», сейчас сидел молча, и сопя смотрел на дорогу.
Поиски почтового вагона заняли некоторое время, которого оказалось достаточно для того, чтобы спина снова покрылась потом. Оказалось, что его уже прицепили к составу, который торжественно стоял на первом пути, ожидая пассажиров. Нам открылась радужная перспектива решения вопроса «въезда КАМАЗа на перрон». Отрабатывая высокое звание «эксперта по Востоку», я обернулся к Сяве:
- Тут без денег не решить.
- Да, блин, понятно.
Машина замерла перед закрытым шлагбаумом, который вдобавок был еще и пристегнут к столбу амбарным замком. Прямо перед нами, буквально в десятке метров стоял вожделенный вагон.
На камазное «фа-фа!» вышел владелец заветного ключа, и обреченно покачал головой:
- Без начальника не могу. Начальник скажет…, - он сделал радушный жест в сторону перрона, -  А без него не могу…
Для пущей убедительности он поцокал языком и ушел греться.
Сява подошел к заднему борту КАМАЗа и пошарил рукой в кузове, благо рост позволял. Совершенно варварски распотрошив одну из пачек с книгами, он взял несколько штук и резво двинулся в сторону администрации.
- Денег тоже дай! – кинул я вдогонку полезный и своевременный совет. А как же, «эксперт» все-таки!
Сява, не оборачиваясь, огрызнулся.
Через десять томительных минут перед шлагбаумом появилась царственная особа начальника станции или вокзала или «всея Киргизии»… Еще через пять минут КАМАЗ удобно расположился на перроне, приведя в замешательство пассажиров.
Мы с Сявой принялись барабанить в двери багажного вагона, что возымело определенный успех. Молодой парень отворил дверь тамбура и с легким недоумением уставился на нас. Времени, обстоятельно и толково рассказывать ему о цели нашего визита и причине нашей суматохи, у нас не было. Поэтому мы брали азартом, наглостью, нахрапом и чем-то еще, что в конце концов сработало.
Пока Сява тряс пачкой бумаг перед лицом обалдевшего экспедитора, я залез в кузов и принялся перекидывать пачки с книгами из глубины поближе к заднему борту.
Спина быстро покрылась испариной и заныла. Водила, дабы избежать участия в разгрузке, с озабоченным видом засовывал свою хитрую рожу то под кабину КАМАЗа, то за кабину, старательно избегая встречаться с нами взглядом.
Уж не знаю, какие аргументы приводил Сява, но первая часть чуда произошла – центральная дверь багажного вагона распахнулась. Осталось всего ничего – перебросать тысячу упаковок внутрь.
По громкой связи уже несколько раз напоминали, что «производится посадка на поезд номер…». На наш поезд! Каждое такое напоминание нервировало необыкновенно!
Времени оставалось все меньше и меньше. Все пространство между солнечным сплетением и перепуганным мозгом было занято разрастающейся тревогой.
Сява лихо запрыгнул ко мне в кузов, и…
Пачки с книгами летели в пасть вагона, где обреченно метался экспедитор:
- А складывать!? Складывать кто будет!?
- Тебе… ехать… долго…, - чередуя слова с метанием книг, обнадежил Сява, - успеешь…
В таком темпе я не работал ни до, ни после.
Когда поезд уже тронулся, из тамбура «багажника» выглянул экспедитор:
- А можно я одну книжку себе возьму!?
И было в этом вопросе столько надежды, что Сява, безвольно стоящий, привалившись к борту машины, проявил поистине «графскую» щедрость:
- Возьми две!
На вечер было назначено прощание. До Свердловска Сява взял билет без проблем. С моими билетами вышла некоторая заминка. Девушка в кассе пообещала снять бронь, и мы в ожидании чуда, битый час курили, обмениваясь впечатлениями от погрузки. В итоге мне вручили билет со словами:
- Вы не представляете, какую бронь я для вас выбила!
- Да вы не представляете, что это за человек! Эксперт по Востоку! – отпарировал Сява, на что ему дежурно улыбнулись из-за стекла кассы.
Его поезд стартовал первым. Я как мог, передавал приветы всем и вся, велел кланяться Свердловску, обещал скоро приехать в гости… В общем, все как обычно.
Заняв место в купейном вагоне, я обнаружил, что вместо обычных полок там прилажены, практически полноценные диваны, настолько широкие, что на верхнюю полку можно было протиснуться исключительно боком. В купе я сидел один, диковато разглядывая непривычно большие подушки. Закралось подозрение, что я один на весь вагон. Возможно, так и было. По причине толстой ковровой дорожки и позднего часа, ни шагов, ни разговоров слышно не было.
Также неслышно в дверном проеме возникла фигура «человека в штатском» в сопровождении двух милиционеров:
- Позвольте Ваш билет, - вежливо попросил штатский с той интонацией, с которой в фильмах говорят «пройдемте с вещами на выход», и цепким взглядом обвел купе, немного задержавшись на висевшей куртке.
Я протянул билет, который незадолго показывал проводнице. Было похоже, что наличие у меня билета, именно на это место, «штатского» несколько удивило. Не выпуская билет из руки, представитель «комитета глубокого бурения», а я уже нисколько не сомневался, что это именно так, с той же вежливой «миной» продолжил:
- Позвольте Ваши документы.
Пролистав удостоверение личности, сверив наклон шрифта, цвет мастики печатей и даты присвоения очередных званий с хранящимися в его памяти эталонными данными, мне пожелали «Счастливого пути!» и вся тройка, также неслышно ступая по ковровой дорожке, удалилась.
«Что ж за бронь такая!?» - подумал я, выложив на скатерку купейного столика совершенно не пафосную пачку печенья «Шахматное».
Несмотря на включенный в купе свет, здесь, внизу – на нижней полке царил приятный полумрак. Верхний свет яркой полосой высвечивал чистый коврик на полу и центр стола. Коврик, впрочем выглядел довольно прилично, и судя по асимметричности рисунка, несомненно являлся частью большого и дорогого ковра. Я мысленно сложил несколько ковриков вместе. Исходник получился большим и красивым.
За несколько минут до отправления, неплотно прикрытая дверь скользнула в сторону, и в купе вошел мой попутчик. На вид человеку было «за пятьдесят». Невысокий, грузный за счет теплой стеганой куртки и большого рюкзака, он на короткое время заслонил свет из коридора:
- Добрый вечер, - просто поздоровался он.
- Добрый вечер, - отозвался я.
Человек с тем же характерным прищуром, с которым на меня уже недавно смотрели, скользнул взглядом по мне и стал неспешно располагаться. Я, чтобы не мешать, вышел в коридор. На перроне прогнусавил динамик и поезд, слегка дернувшись, тронулся из Киргизии в Узбекистан.
Попутчик был неразговорчив. Во всем его облике и поведении скользило некое «понимание момента». Я все больше убеждался, что бронь, скорее всего, была «комитетская», и я в глазах моего попутчика, был таким же посвященным как и он. В голове крутилось «Ну явно, не ниже генерала!». Было в нем что-то такое, что один офицер может рассмотреть в другом.
Возникшая через непродолжительное время проводница предложила на выбор чай и кофе. Мы выбрали чай. Ну, я-то понятно - просто его, по моим прикидкам, должно было быть больше. А он… Может просто любит! Чай оказался с лимоном. К каждому стакану полагалось блюдце с кусочками рафинада и небольшой упаковкой вафель. Мой сокупейник достал небольшую плоскую фляжку и, встретившись со мной взглядом, молча выспросил моего согласия. Я так же молча, с улыбкой, скосил глаза на пачку печенья, которую уже успел распотрошить. Мы сдержано улыбнулись друг другу
Поскольку нижние полки уже были застелены, я с удовольствием растянулся на по-домашнему уютном ложе, и отошел ко сну.
На одной из станций со сложным названием мой попутчик засобирался на выход. Заметив, что я проснулся, он с белогвардейской выправкой коротко кивнул головой и, произнеся «Счастливо оставаться!», вышел в ночь. «Точно генерал!», сонно подумал я, удобнее устраиваясь на мягком диване купе. «Ну, в крайнем случае – полковник…».
После обеда я был уже в Ташкенте. На следующий день - в Симферополе. Обещание в скором времени посетить Свердловск не выполнил. Жизнь снова закружила.
А та книга, что осталась у меня, некоторое время кочевала вместе со мной, а потом кто-то взял ее посмотреть-почитать и больше она мне не попадалась. Так и не прочитал…


Рецензии
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.