О любви

Отбушевал дурманящим разноцветьем сумасшедший март. Отплакал мимолетными детскими слезами переменчивый апрель. Май остудил неприкаянную голову холодными северными ветрами и пришла пора поговорить о любви. «Прощай вино в начале мая, а в октябре прощай любовь...» впрочем, зачем же сразу о грустном! Поговорим о необъяснимом томлении души, о том времени, как говорил мудрый Каа, когда бывает жаль, что ты не родился бабочкой или цветком. Оно начинается по весне на пороге юности и возвращается из года в год не знаю точно до какого возраста. Раньше сказал бы, что до сорока, а теперь... Просто не знаю, что и думать.

Постыдился бы! — воскликнет прекрасная половина аудитории. Во даёт! — подумает мужская. Ему с внуками нянчиться, да пионерам рассказывать, как Ильича своими глазами видел, а он все туда же! Не даром говорят, седина в бороду, бес в ребро, и сколько волка ни корми... Да, все туда же. Уже и шишек понабито, и скупых слез пролито, а не отпускает. И как же хочется надеяться, что до последнего вздоха не отпустит. «Я живу, а значит, я дышу. Я дышу, а значит, я люблю...»

О чем я? Ах, да, о любви. Вряд ли в языке найдется понятие, в большей степени искаженное социальными стереотипами. Непроходимые джунгли культурного наследия, от Песни Песней Соломона и до последней серии Гарри Поттера, от «помню чудное мгновенье» до «словно бабочка к огню», от Тристана и Изольды до желтой прессы и пособий «Как выйти замуж за олигарха». Если бы я столько прочел о физике, сколько о любви, уже давно был бы нобелевским лауреатом. Но в том-то и загвоздка, что богатейшая теоретическая база в прикладном смысле оказывается абсолютно бесполезной и из раза в раз постигать премудрости приходится ценой собственных проб и ошибок.

Каждое чувство становится уникальным открытием. Первая влюбленность. Почему я не могу думать о другой девочке? Или вообще о чем либо другом? А здорово было бы оказаться с ней на необитаемом острове! Еще нет точного представления зачем, но и без того ясно, что здорово. Первый сексуальный опыт... Нет, лучше второй... А еще лучше третий. Если это так хорошо, то непонятно, как взрослые на работу ходят. Как вообще можно чем либо другим заниматься? Учебой там, или политикой, когда есть комната и продукты с доставкой! Спустя какое-то время на смену восторгам приходит понимание, что секс и любовь понятия разные, хотя в первоисточниках вроде по-другому. Вопрос требует тщательной проработки, в ходе которой выясняется, что девушки новые, а ощущения... старые.

Под нажимом родни и остепенившихся друзей начинается поиск Единственной. Она, как правило, не заставляет себя ждать и по завершении необходимых формальностей въезжает во вполне обустроенную холостяцкую жизнь со своим скарбом, подушками и представлениями о том, как лучше расставить мебель. И жизнь опять наполняется чередой открытий. И одно из них заключается в том, что любовь не на всю жизнь, как на свадьбе желали. И сердце отказывается прислушиваться к доводам разума. «Как говорится, инцидент исперчен. Любовная лодка разбилась о быт...»

Побитый и помятый после кораблекрушения выбираешься на берег, собираешь выброшенные морем обломки и начинаешь сколачивать новую хижину под лозунгом Never again! «Вновь влюбленный выйду в игры, огнем озаряя бровей загиб. Ведь даже в доме, который выгорел, часто живут бездомные бродяги...» И снова открытие — ты начинаешь искренне ценить жизнь без любви. Короткие встречи, мелкие страсти. Секс — не повод для знакомства. «Черные платья скользили под пальцами, пальцы скользили под черными платьями. Словно хотели подальше запрятаться. К чертовой матери. К чертовой матери!»

И в это безмятежное далёко громом среди ясного неба приходит первое настоящее чувство. Не знаю, виной ли тому пуританское воспитание «Семья — ячейка социалистического общества!» или повальный недостаток йода, но у многих моих знакомых это случилось лет в тридцать пять. Оно накрывает, как волна, крутит вперемежку с песком и галькой, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Заучиваемые в рамках школьной программы фразы классиков обретают неожиданно глубокий смысл. «Любить — это с простынь, бессоницей рваных, срываться, ревнуя к Копернику. Его, а не мужа Марь Иванны, считая своим соперником!» Во всем остальном это сродни стихийному бедствию. Цунами, в одночасье слизывающему прибрежные города, корежащему линии электропередач, превращающему цветущие долины в грязевые поля. Волна сойдет, оставив людей на крышах домов, перемолотые в щепу обломки цивилизации и жертвы, жертвы, жертвы...

После подобного испытания люди делятся на две категории. Одни укрепляют дамбы и до конца жизни не позволяют чувствам проникать в их души. Другие... Другие уходят в море, потому что не видят смысла жить без любви. И тот, и другой вариант работает. Отсутствию страданий можно радоваться практически бесконечно. Да и жизнь в море вовсе не означает неприкаянности. Как сказал Борис Заходер

Не бывает любовь несчастной.

Может быть она горькой, трудной,

Безответной и безрассудной,

Может быть смертельно опасной.

Но несчастной любовь не бывает,

Даже если она убивает.

Тот, кто этого не усвоит,

И счастливой любви не стоит…