Адыгская соль Часть 7

II.ОТСТУПЛЕНИЕ.

7.Сомнения Аслана.

Адыгэ Хабзэ: Об этикете и ритуале.
«Твой дух и преисполненность Хабзэ – в твоем сердце, их внешнее выражение в этикете.
Ты должен знать, с кем и как приличествует здороваться, перед кем вставать, где и что говорить, как себя вести в той или иной ситуации, ибо этикет – одежда, которую ты носишь всегда.
Мудрейшие из ведающих Хабзэ научат тебя этому - только приготовься слушать и понимать сказанное.
Спрашивают: в чем ритуал, свидетельствующий о пребывании в Адыгагъэ – следовании Хабзэ и поклонении Тха? Где ХРАМ, в котором мы можем помолиться Тха? Какие слова мы должны обратить к господу? Кто наши поводыри?
Отвечай им: ритуал – не во взгляде или жесте, не в движении или неподвижности, ритуал – в исполнении Хабзэ, ибо Тха нужны не символы, Тха нужно ежедневное и ежечасной следование по Закону – Хабзэ.
Наш ХРАМ везде, где посетило нас желание обратиться к Тха, ибо вся земля есть Храм Божий.
Наши слова и молитвы должны быть о твердости и следовании Хабзэ, о защите ХРАМА Адыгэ, о благополучии наших детей и близких, ибо всем, что есть добро для нас и для рода человеческого.
Носите любую одежду, которая соответствует духу Адыгагъэ, и не претит нравственности Хабзэ. Наши поводыри – это мудрецы, исповедующие Адыгагъэ, соблюдающие Хабзэ, обладающие человечностью и разумом, умеющие передавать знания. Первые среди равных мудрецов должны быть Уорки, которые своей жизнью и делами заслужили уважение и авторитет среди ведающих Хабзэ. Они – ваши поводыри.
Обретя дух Адыгагъэ и приняв Закон – Хабзэ, мы почувствуем поводыря и примем его в наставники и судьи».
(Адыгэ Хабзэ. Часть I. Об этикете и ритуале)

«Мафоко»: Часть 2.(Начало XIX в.)

 «- Прости, тата! Но твоя вера в справедливость уоркского суда меня повергает в ужас, - искренне признался молодой тфокотль Мафоко своему мудрому деду, сидя у ярко пылавшего костра среди бела дня на берегу реки Пшиш. – Разве ты не видишь сам, что уорки князя Берзеджа не заслуживают уважения людей и не могут быть им поводырями в Хабзэ, ни наставниками, ни судьями. Чему они могут научить других?
- Ох, сынок! Ты слишком молод и горяч! Ты судишь неразумно, не задумываясь о последствиях для тебя самого и для нас, твоей семьи. Вот уже третий день пошел, как ты скитаешься по лесам в поисках несчастной Кутас, - наставлял неопытного внука седовласый старик, вглядываясь в притягивавшие его искры яркого пламени костра. – Вернись домой! Ты должен отдать честь своему погибшему отцу, довести поминальный ритуал до конца.
- Нет! Я должен найти Кутас! – настаивал на своем Мафоко.
- Ах, эта девчонка! Глупая Кутас! Зачем она приходила к тебе? Почему ослушалась своего отца и сбежала из отчего дома? А теперь ты, мой единственный внук, бродишь, как неприкаянный, по лесу и ищешь ту, что ради своей девичьей чести погубила всю свою семью. А теперь еще собирается погубить и твою жизнь.
- Нет, тата! Не говори так! – вскочил со своего места разгневанный тфокотль. – Ты же знаешь, что Кутас вернулась тогда домой и, как велел князь Берзедж, утром отправилась к нему в усадьбу. Но едва она переступила порог его дома, жена князя выгнала её на улицу. Вот она и ушла, куда глаза глядят, не осмелилась вернуться к родным.
- Откуда ты столько знаешь, сынок, об этом? Ты виделся с Кутас, и она тебе всё рассказала? – вдруг встревожился дед Айтеч, заподозрив своего внука в нарушении принятых правил и законов. – Послушай, Мафоко! Она не вернулась в дом. Теперь перед людьми она не чиста. Говорят, даже князь Берзедж не ищет её. Смелый орел не возьмет падаль!
Уговоры и убеждения умудренного жизнью старца всё больше и больше омрачали осунувшееся лицо молодого тфокотля.
- Ах, тата! Оставь! Князь Берзедж – проклятый похотливый глупец, вовсе не храбрый орел. А моя невинная и невиновная Кутас – не падаль! Как она могла вернуться домой, когда её отец сказал, что, если она сбежит из усадьбы князя, то он отречется от неё и проклянет.
- Вот видишь, Мафоко! Даже родные отказались от неё. А ты бросил свою семью и бродишь в лесу в поисках её. А вдруг она уже утопилась в этой реке, а её хладный труп унесло с течением неведомо куда? Отступись, сынок! Вернись домой и займись делом! Я уже говорил тебе, что стар и не справлюсь без твоей помощи.
- Не могу, тата! Не могу я! – разрывалось храброе сердце Мафоко между сыновним долгом перед погибшим отцом и безудержной любовью к своей сбежавшей возлюбленной. – Верно, ты уже слышал о том, что многие молодые тфокотли готовы восстать против князей и уорков. Пришло время им понести наказание за всё содеянное ими зло!
- О чем ты говоришь, парень? – и морщинистое лицо деда Айтеча мгновенно покраснело. – Не выдумывай! Не обрекай всю нашу семью на гибель! Остановись, пока не поздно!
- Эй, вы там двое! – вдруг прогремел за их спинами чей-то грозный мужской голос.
В то же мгновение, встревожившись, Мафоко обернулся назад, схватившись за рукоятку своего кинжала, висевшего у него на поясе. Сперва он увидел двух породистых кабардинских скакунов, а затем и хорошо вооруженных всадников, гордо восседавших на них. С первого взгляда он понял, что это княжеские уорки вероломно нарушили их уединение.
- Поклонись им, сынок! – тревожно посоветовал ему дед Айтеч, приветствуя дворян так, как это подобало простому тфокотлю. – Не нужно их злить!
- Вот еще! Чего, тата, тратить на них время? – едва заметно усмехнулся молодой тфокотль, но всё же склонил против воли свою непокрытую голову перед столь ненавистными им приспешниками князя Берзеджа.
- Эй, вы двое! Чего это вы среди бела дня огонь на берегу развели? – спросил один из всадников, подъезжая ближе к ним. - Что у вас здесь за дела?
- Оставь их, Хаджи! Это же бедные тфокотли! – окликнул его второй всадник, собираясь продолжить свой путь дальше. – Нам еще столько ехать! Чего на этих оборванцев время тратить?
- Ты, Хасан, не торопись! – осадил товарища грозный уорк Хаджи. – Верно! С этих оборванцев и взять-то нечего. Разве что деревянную палку старика да старый кривой кинжал этого щенка.
Презрительное замечание первого всадника развеселило его спутника, но в то же время сильно разозлило молодого тфокотля, что обеспокоило его старого деда.
- Остынь, парень! – прикрикнул на Мафоко Хаджи, не упустив из виду его напряженное выражение лица и догадываясь о его намерении напасть на них. – Один против нас двоих ты не справишься. Да и кинжал твой так же стар, как и твой седовласый спутник.
- Оставь их, уважаемый Хаджи! Лучше поедем дальше! – пытался переубедить его уорк Хасан. – Раз взять с них нечего, то и говорить не о чем.
- Подожди-ка! Может, с них, и вправду, взять нечего, но вот спросить – наш долг, - предупреждающе поднял руку первый всадник. – Скажи, старик, что это вы вдруг развели костер посреди бела дня, да еще в теплую погоду?
- Верно, уважаемый! Это может на первый взгляд показаться странным, - не стал дед Айтеч заставлять грозного уорка ждать его ответа. – Но несколько дней назад мы похоронили моего сына, отца этого парня. А теперь пришли сюда, чтобы сжечь его старую одежду. Не хотелось делать это возле дома.
Придуманная на ходу правдоподобная отговорка старика показалась двум всадникам убедительной и усыпила их излишнюю бдительность. Между тем, Мафоко с трудом справился со своим удивлением.
- Ладно! Это всего лишь ритуал! – разочарованно выдохнул уорк Хаджи. – Тогда, скажи, старик! Не видели ли вы тут случайно тело утонувшей девушки?
Неожиданный вопрос княжеского уорка насторожил молодого тфокотля и его деда.
- Нет, уважаемый! Второй день мы сюда ходим, но ничего такого не видели, - невозмутимо ответил ему дед Айтеч. – А кого ищете вы, почтенный уорки?
- Кого ищем, того непременно найдем! Не твоего ума дела, старик! – не одобрил уорк Хасан любопытства старого тфокотля. – Коли не видел, то и спросу нет. Если ты, конечно, не врешь нам.
- Как же я могу лгать доблестным уоркам! – уважительно склонил голову старик перед грозным всадником. – А спросил я имя той, что вы ищете, только чтобы помочь вам. Может, мне известно что-то об утопленнице. То, что поможет вашим поискам.
- Хм! Такая услужливость! С чего бы? – задумчиво усмехнулся уорк Хаджи. – Ладно, старик! Может, ты и прав. Мы ищем сбежавшую от князя Берзеджа служанку по имени Кутас. Люди в селении видели, как она убегала к реке. Родные уверены, что она уже утопилась. Глупая гусыня!
Насмешливое оскорбление уорка вызвало негодование встревоженного Мафоко. Желая проучить обидчика своей избранницы, он поддался внезапному порыву гнева и сделал решительный шаг вперед. В то же мгновение он почувствовал на плече всё еще крепкую руку своего деда.
- Ой, сынок! Помоги мне присесть! А то ноги что-то разболелись, да и голова слегка закружилась, - искусно разыграл дед Ахмед насторожившихся всадников, спасая своего единственного внука от ненужного кровопролития.
Недоумевая, Мафоко не стал возражать старшему при людях и поступил так, как это требовал от него священный Закон. Мгновение спустя, его негодование прошло, и он оставил свое ярое намерение напасть на хорошо вооруженного уорка.
- Ладно, Хаджи! Оставь их! Ничего о глупой Кутас им не ведомо. Не будем терять время и поедем дальше вдоль берега реки, - уговаривал уорк Хасан своего упрямого товарища.
- Хорошо, Хасан! Поедем! Найдем эту беглянку хоть на дне реки, но привезем её тело князю Берзеджу, - и недовольный уорк повернул своего кабардинского скакуна в другую сторону.
Усадив аккуратно своего деда на большой камень, Мафоко еще долго стоял на берегу, следя своим зорким взглядом за двумя удалявшимися всадниками. И только тогда, когда они исчезли из виду, он вернулся на свое прежнее место у костра.
- Видишь, сынок! Зря ты затеял свои поиски бедняжки Кутас. Если эти двое уорков увидят тебя еще раз, то сразу же заподозрят неладное и совершат свой суд над тобой, - вкрадчиво предупреждал внука встревоженный старик. – Видно, девушка не пережила своего горя и по собственной воле ушла в подводный мир.
- Нет, тата! Нет! Не верю я в это! Моя Кутас жива! Она живет в моем сердце, - не хотел соглашаться с доводами деда расстроенный Мафоко. – Если бы моя Кутас утонула, я не смог бы дышать, не смог бы жить без неё.
- Эх, сынок! Посмотри на эту чистую воду в реке! Быстрое течение уносит её далеко-далеко. Так и жизнь с годами уносит все наши страдания и печали. Твое сердце изранено, но скоро успокоится. Глубокие раны от печали и тоски затянутся, заживут. И ты встретишь еще одну прекрасную девушку и даже не заметишь, как позабудешь свою несчастную Кутас, полюбив всем сердцем другую.
- Нет, тата! Не бывать этому никогда! – рассердился Мафоко и выхватил свой старый клинок из изношенных ножен. – Нет Кутас, не будет и меня!
Словно яркая молния, промелькнула страшная догадка в голове мудрого старца. Проявляя небывалую силу духа, он вскочил со своего места и вырвал из рук своего внука злополучный кинжал, подаренный тому когда-то им самим. Но одно неловкое движение и острое лезвие старого клинка поранило руку деда Айтеча. Глубокий порез на старческой ладони сильно кровоточил, пугая молодого тфокотля.
- Тата! – побледнел Мафоко, бросаясь к деду на помощь. – Зачем ты так?
Резкая боль в руке отдавалась в любящем сердце старика. От внезапного испуга за единственного внука и неожиданной кровавой развязки у него закружилась голова. Осторожно присев на камень, он старался держать себя в руках.
- Ты, сынок, не смей! Я уже похоронил своего сына и не переживу твоих похорон. Вернись домой! Мать все слезы выплакала, сестры твои места себе не находят, о тебе беспокоятся. Никто не знает, где ты. Только я и помню о твоем заветном месте на реке. Послушай меня, Мафоко!
Глядя на бледное морщинистое лицо напуганного за него деда Айтеча и на его окровавленную ладонь, молодой тфокотль не выдержал и сдался. Присев возле несчастного старика, Мафоко взял его за раненную руку и приложил её к своему опечаленному лицу. Сочившаяся из раны кровь деда потекла по осунувшимся щекам внука.
- Хорошо, тата! Я вернусь домой. Сегодня же! Но с одним условием, - глубоко вздохнул Мафоко, отрывая кусок ткани от своей рубахи и вытирая ею рану старика.
- Что? Сынок! Что еще за условие ты придумал? – насторожился дед Айтеч, не зная, что еще задумал упрямец.
- Что бы ни было, ты, тата, ни о чем меня не спросишь.
- И всего-то? Только это? – призадумался мудрый старик.
- Только это! – усмехнулся молодой тфокотль, помогая своему деду подняться на ноги и вытирая рукой со своего лица его кровь. – Но это будет не так просто. Поверь мне!
- Эх, сынок! Что бы это ни было, я готов пойти на всё, лишь бы ты вернулся домой живым! – и, обрадовавшись, дед Айтеч крепко обнял своего единственного внука».

30 декабря 2011 г., г. Майкоп

Резкая остановка машины старшего брата у старого кладбища в Габукае вернула Аслана Теучежа в реальный мир. Необычные видения преследовали его с того самого момента, когда он решил перечитать поэму своего знаменитого родственника «Война с князьями и дворянами». Не то, чтобы он проникся незабвенными образами поэтического произведения Цуга (Тагира) Теучежа, скорее исторический сюжет, положенный в его основу, так сильно его впечатлил, что не оставлял в покое. Как ни странно, но спал ли он или бодрствовал, туманные видения исторического прошлого адыгского народа беспокоили его, словно приоткрывали ему таинственную завесу к реальным событиям тех времен.
Со дня похорон дяди Абубачира прошла долгая и по-своему мучительная предновогодняя неделя. Придерживаясь принятых в народе ритуальных обычаев, Аслану пришлось пропустить встречу выпускников, о которой ему всю неделю не переставали говорить бывшие одноклассники. В день встречи Каплан Бжассо, Самир Хакунов и Кантемир Туов звонили ему по очереди в надежде убедить своего друга детства отступить от правил Хабзэ и встретиться с ними в уютном кафе, расположенном недалеко от их школы. Предвкушая незабываемый вечер, полный неожиданных раскрытий и разоблачений многолетних тайн своих бывших одноклассниц, Каплан и Кантемир неоднозначно намекали на возможное возобновление старых отношений Аслана с Бэлой Кирховой. В отличие от них, Самир деликатно обходил эту тему, в душе рассчитывая на то, что его другу не захочется всё же бередить прошлое.
Несмотря на старательные уговоры друзей и собственное желание хотя бы на один вечер вернутся в свое уже забытое школьное прошлое, Аслан Теучеж проявил небывалую в его жизни стойкость духа и не уступил призрачному искушению. Придерживаясь принятых в народе обычаев, он не стал ради вечера веселья нарушать траур в семье, чем и снискал еще большее уважение своего старшего брата. Впрочем, беспрестанные звонки бывших одноклассников и довольно подробные и информативные SMS-ки Самира Хакунова настолько наполнили томительный вечер 27 декабря, что Аслану даже показалось, что он, хоть и мысленно, но был со своими бывшими одноклассниками. При этом он еще успевал вести в форуме своего излюбленного черкесского сайта нешуточные дискуссионные баталии со своими заядлым оппонентом под ником «01».
На этот раз основной темой для он-лайн обсуждения стала клановая система управления на Кавказе.
«01» (27.12.11)
«Наивно полагать, что в кавказских республиках может установиться и укрепиться система управления профессиональной командой. Как показывает практика, зачастую профессионалы не могут полагаться друг на друга до конца. Они не могут полностью ввериться своим коллегам, поскольку на всё всегда смотрят критически. И опыт управления в западных странах это прекрасно доказывает, подтверждая неоспоримыми фактами постоянных волнений и забастовок. В силу особых черт характера кавказских народов, такие частые перепады настроений среди молодежи, например, привели бы, по меньшей мере, к межнациональным конфликтам. Как ни прискорбно это говорить, но политическую стабильность в нашем регионе может обеспечить только клановость. Это уже исторический факт, а вовсе не предположение. Родственные связи на Кавказе столь обширны и многочисленны, что их паутина крепче спутывает регион, чем смогли бы его укрепить профессиональные кадры управления законодательных и исполнительных органов власти. Поэтому не стоит недооценивать, а тем более критиковать клановую систему управления».
Адыг (27.12.11)
«01! Ты шутишь? Что за бред! С таким же успехом можно рассуждать о коррупции в стране. Раз она была во все времена, то не лучше ли научиться её развивать в рамках действующего законодательства? Если чиновники брали и берут, то, может быть, стоит ввести новый учебный предмет в средних и высших учебных заведениях типа «История российской коррупции и её вклад в развитие благосостояния отдельных категорий граждан». То же самое и с твоей клановостью, 01! Ты сам подумай, о чем говоришь. Твоя так называемая «паутина» клановости, опутывая всё без разбору, лишает народ поступательного движения, приводит его к непреодолимой зависимости от порой неверных решений зачастую некомпетентных представителей кавказских кланов. Причем последние, не владея эффективными методами и современными технологиями управления, используют самые примитивные меры убеждения масс, а именно запугивание, санкции, устрашение судебными взысканиями и заведением административных и уголовных дел. Честно говоря, политическая стабильность, обеспеченная регрессивным и репрессивным управлением одного из кланов, создает оптимальные условия для реального экономического загнивания региона и даже всей страны. Как факт, клановость предполагает безынициативность, апатичность граждан, отсутствие активной гражданской позиции, разрушение института общественного контроля до уровня пустого обсуждения постоянных проблем ЖКХ и социальных трудностей определенных категорий населения: пенсионеров, сирот, инвалидов, малоимущих семей. Именно эти категории, зачастую, политически не активны и не представляю опасности для действующего клана».
«01» (27.12.11)
«Адыг! Твои социалистические рассуждения настолько идеалистичны и далеки от реальной жизни, что диву даешься. Да ты сам рассуждаешь голословно! Человек есть человек! И человеческий фактор еще никто не отменял. Во-первых, коррупция в большей мере развита как раз не в нашей стране, а в так называемых демократических странах, где, как считается, правит только закон. Во-вторых, не клановость – главная причина экономического застоя региона, а отсутствие достаточных финансовых потоков, которые позволили бы его развивать. Ну и, наконец, в-третьих, сегодня всякий, кому не лень, заявляет о своей гражданской позиции, зачастую мешая нормальным людям работать на своих местах. Но это до поры до времени! Уверен, что скоро федеральные власти придут к необходимости некой политической цензуры и пересмотра закона о СМИ и общественном мнении. На мой взгляд, вопросы национальной безопасности гораздо важнее, чем частные желания отдельных наших политических деятелей проявить себя на поприще неграмотных графоманов, размещающих свои писульки на сомнительных сайтах».
Адыг (27.12.11)
«Послушай, 01! Если вопросы национальной безопасности доведут страну до полицейского государства, то ни один её гражданин не будет защищен от гнева и произвола руководства. К тому же закон природы гласит: все содеянное кем-то против кого-то всегда оборачивается против него самого. О законе бумеранга слышал? Впрочем, история нашего черкесского народа неоднократно это доказывала. Всё должно быть в меру! Безграничная власть или отсутствие контроля может стать разрушительным фактором для всех народов без исключения. А клановая система управления по сути своей разрушительна! Она не только ведет к губительному застою, но и беспардонно разделяет субэтнические группы нашего уже, в принципе, единого черкесского народа».
«01» (27.12.11)
«Адыг! Разделить и так уже разделенное не возможно. И до единства нашему народу еще далеко. Честно говоря, кабардинцам в КБР гораздо легче. Все они считают себя кабардинцами, даже потомки представителей других субэтносов, перебравшихся когда-то давно поближе к седовласым вершинам Эльбруса. У нас же, хотя долгие десятилетия все называются адыгейцами, о своей субэтнической составляющей не забывают и, даже можно сказать, берегут, как зеницу ока. Хотя сегодня мы все называем себя самоназванием Адыгэ и иноназванием Черкесы. Но всё же, несмотря на это, в Адыгее придерживаются своих субэтнических корней».
Адыг (27.12.11)
«01! На мой взгляд, больший корень зла, даже в этом вопросе, заключен именно в субэтнической клановости, а, следовательно, в её неминуемых последствиях. Так, например, кабардинский клан волей-неволей приведет к появлению бжедугского клана. Не могу сказать, что следствие окажется лучше причины. Тем не менее, факт на лицо! И избежать этого невозможно, если не изменить всё же тип системы управления. Уверен, что в основе отбора политической элиты должны быть не родственные связи, а профессиональные качества. Не зря же в должностях прописывается целый список обязанностей. Ведь нигде же не указывается: обеспечивать безграничную власть своего протектора, а именно ближайшего или дальнего родственника, всякими законными и незаконными способами».
В тот декабрьский вечер жесткая дискуссия между непримиримыми оппонентами длилась до самой полуночи, время от времени прерываясь из-за многократных звонков и SMS-ок его друзей детства и отрочества. Волей или неволей, но Аслану Теучежу становилось известно всё то, что происходило в арендованном кафе у речки. Необычные подробности из биографий бывших одноклассниц, успешные проекты и должности бывших одноклассников, сведения из первых рук об их семейном положении сыпались на голову Аслана, невольно отвлекая его от жаркой словесной перепалки с «01». К его огорчению, не обошли его и скабрезные детали финала столь насыщенной встречи выпускников – зажигательной дискотеки конца 90-х.
К полуночи молодой человек, раздираемый между мобильным телефоном и компьютером, совершенно устал и сдался, отключив, в конце концов, все виды связи. Затем он устало плюхнулся на кровать и крепко заснул, так её и не расстелив.
Теперь же пару дней спустя вся суета того вечера казалась ему глупой и нелепой, лишенной всякого смысла и значения. Не удивляла уже и случайная встреча накануне поминок дяди Абубачира со всезнающим Кантемиром Туовым, которого сама работа оперативного следователя обязывала быть в курсе всего происходящего в городе. Правда, от него он узнал многое.
- Эй, парень! Документики, пожалуйста! – остановил Аслана возле его дома друг-шутник, возвращаясь с вечерней пробежки.
- Ну, ты, Кантемир, достал меня своими ментовскими шуточками, - вздрогнул от неожиданности молодой человек. – Когда-нибудь моё сердце не выдержит.
- Брось, парень! Твоё сердце ещё многое переживёт, - усмехнулся Кантемир, присаживаясь на скамью у подъезда. – Я тут слышал, как ты Мурата Занудиновича послал далеко и надолго.
- Да! Земля слухами полнится! Тут явно без Каплана не обошлось, - присел рядом Аслан, устало усмехаясь. – Только не пойму я, для кого он так старается?
- Для кого бы ни старался, главное – что при делах и в курсе всего. Понимаешь?
- Эх, парни-парни! Что? Взрослая жизнь обязывает! А когда–то мы думали, что наш дух не сломить.
- И не сломить! Всё это игра и только-то! Ты, Аслан, с местными не шути! Не путай нам тут всем карты! – вкрадчивым тоном предупредил друга детства Кантемир. – А если входишь в игру, то узнавай правила. Готов тебе по старой дружбе всё объяснить!
- Не понял? – оторопел потрясенный Аслан, не сразу осознав цель столь предупредительного, но совершенно случайного разговора.
- Чего ты не понял? Не мути воду, брат! Думаю, Самир тебе много наболтал, вот ты и пошел на попятную. Мне Мадин рассказал всё о вашем семейном ужине.
- Мадин? – усмехнулся молодой человек, не ожидавший подобной открытости от своего двоюродного брата, которого всегда считал скрытным.
- Да, Мадин! Послушай, Аслан! Он поговорить с тобой хочет. Думал, что ты на вечер 27 декабря придешь. А ты всех нас кинул. Теперь, парень, тебе от гор не отвертеться.
- Хм! Ты так говоришь, Кантемир, будто запугать хочешь, - насторожился Аслан, чувствуя, как в его душе растет волна негодования. – Рано он бьет тревогу. Никакого решения я еще не принял. Так что, можешь его успокоить.
- Вот это правильно! Это разумно! Ты пока думай. Хорошо думай! Сам понимаешь, город у нас маленький. Все мы повязаны между собой, кто родственными связями, а кто – обязательствами. Так что определяйся, выбери конкретную сторону и держись движения.
- Ладно! Всё понял! Буду ориентироваться по знакам на дороге, - не желал молодой человек продолжать неприятный для него разговор. – И когда вы в горы собираетесь?
- Молодец! Хвалю! Мужик! Числа 5-го думаем, если погода не подведёт. Ты как? С нами? – обрадовался Кантемир, полагая, что его друг детства одумался. – Честно говоря, я к отказам не привык.
- Самир тоже поедет?
- Куда же мы без него? – ухмыльнулся опытный оперативник. – Ты не думай, что если он против, то значит от друзей отбился. Ну, есть у него пунктик на Мадина и огромный зуб на его отца. Но ведь он никуда от нас не денется. Ты бы его спросил, кто его на работу устроил после банкротства его компании? А кто с ним канистру водки выпил два года назад, когда ему твоя Бэлка отворот поворот дала? А кто его теперь каждый раз отмазывает за его дурацкие писульки в разных инстанциях? Мы все – его друзья, и Мадин в том числе. Ты тоже наш друг! И если это так, то, поверь, за нами не станет!
По мере того, как, казалось, доброжелательный Кантемир разъяснял вполне ясным и доступным языком местные правила игры и весь так сказать «дружеский» механизм круговой поруки, Аслан Теучеж всё больше и больше погружался в удушающий круг непредвиденных обстоятельств. Слушая своего друга со стороны, он искренне удивлялся тому, как быстро его друзья перенесли свои отношения из детской песочницы в их реальную взрослую жизнь, хотя уже и прошло много лет со времен безоблачного детства. Правила «Ты – мне, я – тебе!», «Один за всех, и все за одного!», «В единстве – наша сила!», воспринимаемые в героическом отрочестве как благородные принципы дружбы, теперь походили больше на прагматичные законы жизни, законы обязательной взаимопомощи друзей. Как говорится: смотря с какой стороны поглядеть!
Впрочем, в тот вечер Аслан Теучеж еще не знал, хорошо ли это или плохо, на самом деле.
- Да ты меня совсем не слушаешь! – строго окликнул его недовольный Кантемир. – Короче! Чтобы больше не было недопонимания и недомолвок! И прими решение до поездки в горы! А там уже вы с Мадином обо всём договоритесь. И дело с концом!
- Ладно! Хорошо! – не стал перечить Аслан своему настойчивому товарищу. – Согласен, так будет лучше!
- Да, еще одно! Ну, чтобы ты знал. Бэлка твоя, наконец-то, сказала Саму, из-за кого она в девках до сих пор сидит.
- Давай, Кантемир, оставим этот разговор раз и навсегда! – грубо отмахнулся от него Аслан, не желавший ничего слышать о своей бывшей подруге. – Это уже далекое прошое!
- Хм! Как хочешь. Но от этих баб ничего хорошего не жди! – обиженно надулся Кантемир Туов, заметив пренебрежительность в невольном жесте своего друга детства. – Вон, Мадин, вокруг одной так извивается, что сил нет смотреть. Может, слышал о Лейле Сиюховой?
Хорошо знакомое имя до боли резануло ухо Аслану Теучежу. Неприятные воспоминания тотчас нахлынули на него, да еще с такой силой, что он даже заметно побледнел. Только благодаря сумеркам, его внезапное волнение осталось незамеченным бдительным оперативником.
- Редкая стерва! Но красивая! Уверен, ты её знаешь. Она училась там же, где и ты, но на пару курсов моложе, - продолжил Кантемир, стараясь разглядеть в полутьме выражение лица своего собеседника.
- И что? Она уже давно вернулась в Майкоп, - насторожился Аслан, затаив дыхание.
- Я же говорил, что ты её знаешь! Верно, она уже два года здесь. Вернулась с Краснодара и сразу за Мадина принялась. Я бы сказал, вцепилась мертвой хваткой. Теперь он без неё с ума сходит. Через каждые два часа звонит. Короче, жениться на ней собирается.
- Что? Жениться? Не может быть! – громко воскликнул Аслан, не сдержав своих эмоций. – Как это?
- Ты чего, брат? – оторопел на этот раз бывалый оперативник, не ожидая столь бурной реакции друга. – Не знал?
- Нет! Мы как-то с Мадином на личную тему не говорили раньше, - подавленно вздохнул молодой человек, мгновенно сгорбившись под тяжестью неожиданной вести и неприятных воспоминаний. – Я не знал, что он уже два года с Лейлой.
- А кто знал? Он сам еще не понимает, в какие руки попал, - казалось, искренне сокрушался Кантемир. – Короче, мы все решили открыть ему правду о ней в горах. Как говорится, осужденный должен знать, на какое дело подписывается. Вон, Самира упустили, теперь столько с ним хлопот.
- А с Самиром-то что? – смутился Аслан, предчувствуя, что снова речь пойдет о Бэле Кирховой. – Мне казалось, что всё вроде предельно ясно.
- Было бы ясно, если бы твоя Бэлка вдруг не определилась. А она, еще одна стерва, явно кого-то дожидается, - и Кантемир посмотрел многозначительным взглядом прямо в глаза Аслану.
- Нет! Нет! Я тут ни при чем! Клянусь! – разволновался молодой человек, догадываясь о мыслях своего столь предупредительного друга. – Честно говорю!
- Ну, брат! Ты что хочешь говори, но меня не проведешь. Мне Бэлкина подруга на вечере сказала, что она не против взять твою фамилию.
- То есть? – опешил Аслан, не ждавший такого поворота. Несколько дней назад он похоронил свою давнюю любовь вместе с дядей Абубачиром.
- То есть спит и видит, как станет Бэлой Теучеж, - усмехнулся Кантемир, поражаясь небывалой выдержкой друга детства.
- Что? Ты, Кантемир, на вечере немного ли выпил? Может, ты не так понял подругу Бэлы? – подскочил со своего места Аслан.
- Сядь! – резко дернул его товарищ за руку, усаживая его обратно на скамью. – Может, и не так понял. В том шуме да гамме трудно было что понять. Поэтому я ей вчера перезвонил и переспросил на трезвую голову. Она мне повторила всё то же самое. Колись, брат! Ты встречаешься с Бэлкой? Это тебя она три года дожидается?
- Вот так дела! – ответил ему потрясенный Аслан, не зная, что и сказать. – Так, Самир думает, что она из-за меня ему отказала?
- Получается, что так.
- Бред!
- Да, брат, попал ты в переплет, -  осуждающе заметил Кантемир, словно признавал Аслана виновным в самом непростительном преступлении века.
- Нет, опер! Что хочешь говори, но ты мне этого не пришьешь! – прибегнул молодой человек к шутливому тону, хотя на душе было вовсе не весело. – Клянусь, я тут ни при чём!
- Ладно! Разберемся! Может быть, это твой брат…
- Что? Мой брат? Еще лучше!
- …голову ей морочит.
- Ахмед?! Да он никогда не пойдет наперекор своей совести, - еще больше разволновался Аслан, с трудом представляя своего старшего брата, ухаживающим за его бывшей невестой. – Исключено!
- Боюсь, парень, ты ошибаешься! Если не ты, то твой брат однозначно. Все улики на лицо. Мать твоя свое место начальника отдела ей уступила, во всём помогает по работе, как родной дочери. Сама Бэлка к вам часто в гости наведывается. Правда, с тех пор, как ты приехал, затаилась чего-то, - уверенно перечислял Кантемир свои неопровержимые доводы, как будто следователь на допросе подозреваемого.
- Стой, Кантик! Ты ошибаешься! Мой брат не станет за Бэлкой увиваться. Он же всё про нас знал. Всё! Понимаешь? – растерянно развел руками Аслан, не соглашаясь с доказательствами профессионального следователя.
- Ладно! Проверим эту версию, - решительно настроился Кантемир дойти до сути дела.
- Не стоит! Я сам всё узнаю, - отстранил его Аслан рукой.
- Как?
- Просто прямо спрошу.
- Мгм! Ну, давай-давай! – скептически усмехнулся опер, скрещивая руки на груди.
Из-за этого злополучного разговора с Кантемиром Туовым, Аслан всю ночь ворочался, так и не сомкнув глаз ни на секунду. Неожиданное воскрешение в памяти зачаровывавшего образа Лейлы Сиюховой и немыслимое предположение друга о возможных  особых отношениях между Ахмедом и Бэлой Кирховой тревожили и мучили его. Они намеренно подталкивали его к таким недостойным действиям, на которые он никогда бы раньше не решился. Как следствие, бессонная ночь и встревоженное мучительными сомнениями сознание погрузили его на следующий день утром в полусонное состояние в машине брата, как только они отправились в Габукай на поминки….
- Приехали! – громко объявил Ахмед, заглушая мотор и невольно разгоняя рой назойливых видений своего младшего брата. – Обратно ты поведешь, Аслан! Я к тебе в водители не нанимался. Выходи!
Не особо прислушиваясь к тому, что говорил старший брат, Аслан Теучеж протер заспанные глаза и выбрался из машины. Вскоре они уже вдвоем стояли возле могилы своего отца, вглядываясь в его фотографию на гранитном памятнике.
- Жаль всё же, что наш отец так и не увидел, Аслан, каким ты стал! – удрученно вздохнул Ахмед, стараясь сдерживать нахлынувшее на него волнение.
- Ты, сынок, так не говори! – услышали они вдруг хриплый голос деда Каза, подошедшего к ним только что.
- Как поживаешь, тата? – обернулся к нему Аслан, искренне обрадовавшись приятной неожиданной встрече со стариком, возившимся с ним с самого детства, как со своим родным внуком.
- Лучше, сынок! Гораздо лучше! Уже неделю твои жвачки жую. Правда! Курить не хочется, - поделился своими новостями дед Каз, проходя немного вперед.
Слова старика напомнили Ахмеду о его довольно напряженном разговоре с младшим братом на похоронах дяди Абубачира. Удивляясь находчивости Аслана, он ухмыльнулся и покачал головой.
- Я же говорил, тата! Так будет лучше! – подхватил разговор молодой человек, следуя за стариком.
- Лучше, сынок! А главное – дешево! Моя старуха мне сама жвачки твои покупает. Только я иногда забываю их выплевывать и проглатываю целиком.
- Ну, ты, тата, прямо как в детстве, - добродушно улыбнулся деду Казу Ахмед.
- Да, как в детстве… Я вот вашего отца, парни, с его раннего детства знал, - грустно вздохнул старик, сгорбившись под тяжестью воспоминаний. – А вон как получилось. Он, моложе меня, уже лежит в сырой земле, я еще живой. Знал я хорошо деда Вашего Хазрета. Он вашего отца в честь одного своего родственника назвал. У того тоже отца Хазретом величали.
- Вот как! – подивился Ахмед. – Так они были полными тезками?
- Полными! Такими полными тезками! – и дед Каз показал руками крепкий охват плеч обоих Казбеков Хазретовичей Теучежей. – И оба очень рано умерли. Меня тоже Казбеком зовут. Мы с тем Хазретовичем вместе в школу ходили, только я в 10-й класс, а он в первый.
- Вы, дед Каз, говорите про того Казбека, что покоится с братом в стальном шатре? – разглядел Ахмед то место, куда был устремлен грустный взгляд старика. – Над ним еще дерево растет, своей кроной шатер укрывает.
- Эх, парень! То дерево с могилы их матери растет. Тетка Гуго строгая была, нам ребятне разгуляться не давала. А сколько трудностей в жизни пережила. После войны одна с двумя сыновьями осталась. Хорошо, род Теучеж её поддержал, как мог. Да, для своих детей она ничего не жалела. Такими их вырастила, что слов нет! Выучила и ради них всю жизнь жила.
- Надо же, как и наша мама, - улыбнулся Аслан, невольно сравнивая судьбы двух семей одного рода.
- Да, Гуго была мать из всех матерей. Я её хорошо помню. Гоняла нас тут пацанов, - и дед Каз по-ребячески усмехнулся, вспоминая свои отроческие годы. – Да только её сыновья прожили короткую жизнь, но успели, в отличие от нас, мир повидать. И это еще в те невыездные советские времена!
- Когда всех за «железным занавесом» держали? – вставил Аслан особый термин, который он запомнил из курса новейшей истории.
- Да! Держали нас, но зато порядок был, - насторожился старик, оглядываясь по сторонам и предусмотрительно переходя на заговорщицкий шепот.
- Ты, тата, чего по сторонам глядишь да шепотом говоришь? – задиристо усмехнулся Аслан. – Советские времена уже давно прошли. В демократической стране живем.
- Хм! Времена, может, и прошли, а режим-то остался. Слышал?
«Сколько землю не рой, есть ещё глубина,
Сколько ни вспоминай, не доищешься дна, -
От рытья лопата притупится!»14
- Ух ты! Где-то я слышал эти слова, - задумался Аслан. – Или читал их недавно…
- Эх, Теуцожь15! Это же строки из поэмы «Пшы-уорк зао»16 нашего знаменитого родственника Цуга Теучежа.
- Точно! – воскликнул молодой человек, на мгновение забыв о том, что находится на кладбище у могилы своего отца. – А я как раз читаю эту поэму.
- Эх, сынок! Удивительная судьба у него была. Народный ашуг17, всю жизнь прожил в бедности, концы с концами еле сводил, семь жен мимо прошло, а он всё пел свои песни, да рассказывал свои истории. Но судьба его всё же наградила, прославил он весь наш род под старость лет. Говорят, у нас в Адыгее есть даже орден Цуга Теучежа, и дают его самым культурным людям.
Не скрывая гордости за своего прославившегося родственника, дед Каз гордо выпрямился, словно готовился сам получить заслуженную награду.
- «Пшиш – голубоглазая река,
Не мелка она, не глубока
И не удивляет шириной,
Не вскипает пенною волной.
Мальчугану даже не страшна,
Никого не унесет она.
Только в паводок, как богатырь,
Заливая всей долины ширь,
Наполняет берега свои
Серебром сазаньей чешуи.
Ветви верб – её густых бровей, -
Нависая, отразились в ней.
И дано ей много нежных слов
От неугомонных родников.
Блеском и расцветкой хороши.
Под водой, как зубы голыши.
Девушке приятно молодой
Постоять под светлою водой…»18 – задумчиво процитировал Ахмед.
Неожиданное поэтическое выступление старшего брата сперва удивило Аслана, но затем заставило призадуматься. Как всё же мало он знал его! И причина крылась вовсе не в восьмилетней разнице между ними. Хотя, конечно, сказывались и долгие годы учебы сперва одного в Москве, затем другого – в Краснодаре. Так или иначе, но Ахмед всегда был замкнутым и закрытым человеком, старавшимся скрывать свои истинные мысли, идеи и намерения от всех, в том числе и от близких. Впервые в жизни Аслан вдруг осознал, что, на самом деле, он не мог быть полностью уверен в своем старшем брате.
В то же мгновение в памяти Аслана Теучежа всплыло недавнее безумное предположение Кантемира Туова об особом расположении Бэлы Кирховой к Ахмеду. Следом за этим молодой человек вспомнил и обрывки недавнего вечернего разговора между его матерью и старшим братом. Даже, казалось бы, вполне объяснимое смущение Ахмеда, вызванное забавной словесной перепалкой двух стариков-братьев, показалось ему теперь подозрительной.
- Молодец, сынок! – похвалил разволновавшийся дед Каз искусного чтеца. – Какую радость ты мне доставил. Мы в молодости учили это стихотворение наизусть. А позже мои девочки его читали в школе на концертах и конкурсах. Спасибо тебе, сынок!
- Да, Ахмед! Удивил, так удивил! – задумчиво бросил Аслан. – Оказывается, ты полон загадок и тайн. Кто знает, чем ты еще можешь удивить?
Выразительный укор на лице младшего брата смутил Ахмеда. Пожалев о своем внезапном порыве, он поджал губу от досады и виновато отвел глаза в сторону. Тем временем не сводивший с него своего пристального взгляда Аслан всё больше и больше погружался в засасывающую трясину смутных сомнений.
- Эх, сынок! Разве это тайна? – по-стариковски усмехнулся дед Каз, поворачивая к выходу из кладбища. – Да, этот стих даже мои дочки знают со школьных лет. По-моему, нет ничего таинственнее, чем история адыгов. Иногда вот читаешь какую-нибудь умную книжку и диву даешься. Как-то всё не так и не про то. Сомневаешься, а так ли это было на самом деле. Хм! Никто теперь не знает, что правда, а что нет!
Следуя за старшим родственником, два брата молча слушали его, все больше отдаляясь друг от друга.
- Да, история - что черная бездна! Поглотит, никогда назад не вернёт! Вон, Нуретка, дочка того Казбека, говорит, что видела в Военном архиве документы, что никому не показывают. Она рассказывала, что когда кавказские народы депортировали, сын Цуга – Али набрался смелости и пошел к самому Сталину просить за наш народ. А ему и говорят, что, если дверь в кабинет Верховного главнокомандующего не откроется, то за его жизнь никто не ручается…
- Его что убить хотели, тата? – перебил старика Аслан, не сразу вникнув в суть истории.
- Не знаю, сынок! – невольно растерялся дед Каз. – Вроде как в наказание за смелость и самонадеянность. Так Али, как рассказывала Нуретка, медленно подходил к той двери. Верно, отсчитывал последние минуты жизни. Шаг за шагом, а дверь-то не отворялась. Еще, а она все ещё наглухо закрыта. И вот когда осталось совсем немного – буквально пару шагов, он уже прощался со своей жизнью. А обратной дороги у него уже не было.
- И что, дед Каз? В него выстрелили? – проявил на этот раз нетерпение впечатленный Ахмед. – Его убили?
- Да, нет, парень! Всё обошлось! – устало выдохнул старик, поеживаясь от холода и доставая жевательную резинку с ягодным вкусом, а затем направился к проселочной дороге.
Невольный вздох облегчения двух братьев последовал за его словами.
- Эх! История! Вот уже где целый ворох тайн и секретов! – с укором покачал головой дед Каз, глубоко вздыхая.
Вскоре все трое добрались до машины Ахмеда и отправились на ней в дом дяди Абубачира.
Во время поминок Ахмед и Аслан старались избегать друг друга, следуя традиционному порядку поминального ритуала. Впрочем, это не потребовало от них больших усилий. Помолившись с местным имамом о душе усопшего родственника, они отдали ему свой долг и, как и все остальные мужчины, помянули его тем, что приготовили заботливые руки близких родственниц дяди Абубачира.
Только в машине, возвращаясь в Майкоп, оба брата заговорили друг с другом после пары часов намеренного молчания. Присутствие их матери вынуждало их отставить на время все свои подозрения и смущения. Однако материнское сердце Галины Касимовны сразу почувствовало особое напряжение между её сыновьями.
- Хм! Сколько же условностей в этих ритуалах! – заговорил первым Аслан, уступая своему любопытству. – И сколько же хлопот они доставляют родным и близким умершего!
- Эх, сынок! Да разве это хлопоты? – возразила ему мать. – Когда у людей такое горе, эти условности, как ты говоришь, не дают им сойти с ума, отвлекают от постигшей их утраты. Люди со всего аула приходят и соболезнуют, и боль безвременной потери потихоньку притупляется…
- Верно! Как бы уходит на второй план, - подхватил разговор и Ахмед.
- Нет, сынок! Она не уходит, не становится меньше. Даже спустя годы душа близкого человека не перестает страдать об утрате, - не согласилась с ним Галина Касимовна. – Но все эти обычаи не позволяют скорбящим близким терять связь с реальностью, с жизнью.
- Может быть! Но всё же сегодня все эти ритуалы дорого стоят, - скептически заметил Ахмед, поворачивая на трассу. – Сколько же денег надо, чтобы весь аул помянул умершего односельчанина?
- Столько же, сколько весь аул принесет с собой! Ни больше, ни меньше! – поспешила ответить ему мать. – Чтобы ни говорили, но к свадьбам и похоронам никогда не будешь готов. Вот и помогают все, кто чем может! Умер человек, к его близким начинают приходить люди с соболезнованиями и посильной помощью. Привезут невесту в дом, снова люди идут, правда, уже с поздравлениями и подарками. Без людской поддержки в таких делах мало что сделается!
- Да, кому нужны сегодня громкие свадьбы на весь аул? – усмехнулся Ахмед, всегда выступавший против традиционных адыгских свадеб. – Не проще ли ограничиваться тихим семейным праздником в кругу только самых близких людей?
- Ты, Ахмед, не прав! Люди должны знать, что ты женишься и разделить с тобой твою радость. Да и для твоей невесты очень важно, чтобы свадьба прошла, как положено. Согласно традициям, начиная с приезда жениха за невестой заканчивая нысащэ19. Знаешь, в твоем и её возрасте по-тихому уже не получится. Люди должны знать, что вы наконец-то женитесь.
Излишняя настойчивость матери и заметное волнение в её голосе выдавали её искреннюю обеспокоенность. Аслану показалось, что она говорила не абстрактно, а вполне конкретно об Ахмеде и его реально существовавшей избраннице. Смутные сомнения и терпкая подозрительность стали снова его одолевать.
- Наконец-то? Женитесь? Как, Ахмед, я что-то пропустил? – разыграл Аслан намеренно неподдельное удивление. – Так ты, брат, собираешься жениться? И на ком?
Прямой вопрос младшего брата обескуражил Ахмеда. Встревоженный всерьез, он чуть не свернул на обочину. Взглянув в лобовое зеркало, он озадаченно посмотрел на мать, затаившуюся на заднем сидении. Между тем, растерянность брата и настороженность матери огорчили Аслана: он резко помрачнел, не желая верить в свою немыслимую догадку.
- Ну, конечно, Аслан! Твой брат когда-нибудь женится, - поспешила Галина Касимовна исправить свою случайную оплошность. – Правда, я надеюсь, что это случится в самое ближайшее время.
- Давно пора! – выдавил из себя Аслан и отвернулся к окну, снедаемый мучительными подозрениями.