Валя, Валентина...

По пустынной трассе мчался здоровенный черный джип. Утро  только обозначилось: небо над лесом  позеленело, а облака стали розовыми. Сосны же, еще не освещенные солнцем, казались на этом фоне нарисованными черной тушью. Туман, хоть и довольно плотный, стелился низко, и когда дорога спускалась под уклон, джип тонул в нем, будто в молоке, а на подъёмах выныривал блестящий и мокрый.
  Вести машину в столь ранний час по хорошей дороге было одно удовольствие, и Ольга от души наслаждалась поездкой. Брат же ее, напротив, был напряжен. Он не любил быстрой езды, да и вообще автомобили, тем более такие звероподобные.Поэтому беседу вел несколько раздражённым тоном.
 - В писании сказано, что для того, чтобы приблизиться к богу, надо регулярно посещать храм, все заповеди соблюдать неуклонно и знать наизусть основные молитвы,- назидательно вещал Отец Алексий (в миру - Алексей).
 - Ну, во-первых, храмы ведь люди построили, - спокойно парировала Ольга, - тогда почему же они божьими считаются? А чтобы заповеди соблюдать, в церковь ходить совсем необязательно: живи по совести, относись к людям так, как хочешь, чтобы они к тебе относились, - и будет тебе счастье!
 - Не богохульствуй! - хмурился Алексий. - Ты вот ни одной молитвы не знаешь, а ведь к богу все равно обращаешься. Только не доходят до всевышнего твои просьбы.
 - Почему же не доходят? - весело воскликнула Ольга. - Вот, хотела машину - и получила, разве нет?
 - Не о том говоришь, сестра, - поморщился Алексий, - я ведь тебе о духовных благах толкую.
 - А ты о моей духовности не беспокойся. С ней у меня все в порядке!
 Разговор на минуту прервался. "Да уж, в порядке, - раздраженно думал Алексий, - 35 уже стукнуло, а ни семьи ни мужа - одни сожители. Юбки короткие, стрижена под мальчишку, да еще джип этот. А уж профессию выбрала вовсе не женскую - журналистка!" Алексий недовольно фыркнул.
 Ольга, поняв, что вот-вот начнется новый поток нравоучений, решила переменить тему.
 - Кстати, о молитвах. Недавно брала интервью у одной актрисы, так она мне презабавный случай рассказала из своей, актерской жизни...
 Она вдруг замолчала. Из тумана вынырнул припаркованный автомобиль. Рядом маячили две темные мужские фигуры. Один из мужчин неуверенно поднял руку. Брат напрягся. Он хотел сказать Ольге, чтоб не останавливалась: мало ли какие худые люди могут встретиться на пустынной дороге в столь ранний час. Но было уже поздно: Ольга затормозила и дала задний ход. Потом быстро открыла тяжелую дверь и легко, словно девочка, спрыгнула на землю.
 "Безрассудная, совсем безрассудная!" - в панике думал Алексий, с трудом выбираясь из джипа.  Он и в юности не отличался стройностью телосложения, а к пятидесяти годам в связи с нелегким служением богу и соблюдением всех постов сделался тучен. Поэтому, когда он, пыхтя, спустился со ступеньки, сестра его уже возвращалась назад.
 - Что случилось? - Встревоженно спросил Алексий.
 - Ничего особенного. У них колесо пробило, а домкрата - поменять - нет! А у меня он всегда с собой.
 Немного погодя все было улажено.
 - Спасибо вам! - С чувством благодарил владелец чужого авто. - С вечера тут голосуем, никто не остановился! И телефоны сели! Хоть помирай!
 - Ну, что вы, ничего особенного, - смущенно отвечала Ольга, пожимая незнакомцу руку. - Ну, будьте здоровы! Желаю вам никогда больше не попадать в такие ситуации!
 Они вернулись к джипу. Алексий, кряхтя, взобрался на сиденье, Ольга впорхнула в кабину легко, словно бабочка. Некоторое время ехали молча. Потом сестра, чтобы прервать возможный поток упреков со стороны брата, возобновила свой прерванный рассказ.
 - Ну, так вот, брала я интервью у одной актрисы, и она мне рассказала такую историю. Однажды ее пригласили на пробы в кино. Режиссер, очень известный, был с "закидонами": никаких готовых текстов заранее не давал, предпочитал голую импровизацию. Претендентки на роль вылетали из студии одна за другой со слезами на глазах. Когда подошла очередь той актрисы, режиссер приказал ей читать молитву, будто над постелью умирающего. "А у меня, - рассказывала актриса, - все молитвы из головы вылетели, хотя знала я их немало, и православных, и католических - по профессии положено. А тут вертится на уме один Багрицкий, хоть ты тресни! Ну, и начала читать:"Валя,Валентина, что с тобой теперь..." Читаю со страстью, со слезами. В студии - полная тишина. А когда кончила, вся студия - и главный, и помощники, - так и грохнули! Долго смеялись, а роль досталась мне!"
 Алексий хмыкнул:
 - Еще бы! В той поэме страсти хоть отбавляй!
 Ольга удивленно вздернула бровь:
 - Как, ты и Багрицкого знаешь?
 - Отчего же не знать? "Смерть пионерки". Наизусть заставляли учить в советской школе. "Не пугайся, Валенька, он тебя не съест, золоченый, маленький твой крестильный крест", - процитировал он писклявым голосом.
 Ольга рассмеялась:
 - Да, про крест - это особенно символично, если вспомнить наш спор!
 Потом задумчиво сказала:
 - А мне в советской школе учиться не довелось. Мы проходили уже диссидентов всяких.
 Алексий промолчал.
 - А вот интересно, что будет, если сейчас в школе начать закон божий преподавать?
 И снова ответа не последовало.