Адыгская соль Часть 12

III.КРАСНАЯ ПОЛЯНА.

12.Дружеский приём.

Адыгэ Хабзэ: О гостеприимстве.
«Беден тот, чей дом не знает гостей, ибо нет ничего дороже гостя – посланника Тха, будь он твой родственник или путник, сбившийся с пути.
Нет разницы в возрасте для гостя. Старый и младый, он должен почувствовать в твоем доме тепло и защиту, внимание и заботу.
Особо отнесись к гостю из чужой страны или из другого народа. Пусть он сердцем заполнит твоё приветствие, радушие и искренность чувств, которые встретит в твоем доме.
Ты должен быть готовым принять гостя днем и ночью и отдать ему уготованное себе, и тогда ты обретешь больше.
********************
Должно различать людей, на которых может быть обращено гостеприимство. Если гость преступает Хабзэ или другие законы Тха, Хабзэ не должен служить защитой такого человека, ибо люди, преступившие законы Тха, не оценят твоего гостеприимства и добродетели, нанесут урон твоему дому и Пути Тха.
Твой дом должен быть свободен от присутствия таких «гостей»».
(Адыгэ Хабзэ. Часть I. О гостеприимстве)

«Саламат»: Часть 2.(начало мая 1864 г.)

«- Вот главное правило гостеприимства, дочка! – поделилась своими знаниями Адыгэ Хабзэ мудрая свекровь Зулимхан с самой младшей невесткой Саламат в кругу жен своих старших сыновей по дороге в горный лагерь.
- Ох, сян! К чему ей все эти правила теперь? – удрученно вздохнула вторая невестка Зулимхан, расстроенная Гощнур, заботливо обнимая двух своих дочерей 7 и 5 лет. – Вокруг война! Наши мужчины погибают в кровопролитных сражениях, наши села сжигают жестокосердные военные, а наши земли вероломно забирают у нас, изгоняя нас на чужбину. Скоро никто не будет знать, где был их дом.
- Не говори глупостей, Гощнур! – строго возразила ей Зулимхан, нахмурившись. – Мы всегда будем знать, где наш дом. Наш дом там, где мы живем! Где жили наши родители, наши предки. Всё проходит, и войны тоже. Когда-нибудь Саламат непременно станет хозяйкой своего дома, и поэтому должна знать традиции и законы, должна уметь должным образом принимать своих гостей и, конечно, видеть, кто пришел с добром, а у кого недобрый умысел.
- Да как же научиться такое видеть? – недоуменно усмехнулась вдруг светловолосая Фыжь, жена четвертого сына Зулимхан, держа в руках своего годовалого мальчика. – Нам ли женщинам судить о гостях своих мужей? Наш удел простой: приготовь, накорми, убери. Так что все эти мудренные правила нам ни к чему.
- В этом ты сестра не права! – не согласилась с Фыжь старшая невестка Зэрэдах. – Уже 10 весен прошло, как я вошла в дом мужа. С тех пор я всегда замечала, как наша матушка доброго гостя приветит, а дурного потихоньку за ворота отведет. От нас – от женщин – многое зависит, коли делается с умом. Не всегда наши мужья дома, а бывает, что не могут сами оказать достойный прием своим гостям. Тем более, в такие страшные времена, как сейчас…
- И как же тебе, сян, удается доброго гостя от дурного отличить? – не осталась в стороне от разговора третья невестка Цуц, державшая на своих коленях двойню – мальчика и девочку трех лет. – Сколько раз я ошибалась! Один зайдет во двор, вроде с лица пригож, улыбается, по-доброму хозяев приветствует, а наша матушка его раз и за ворота ведет. В другой раз принесет нелегкая такого! Весь оборванный, глаза, словно у дикого волка, по углам шарят, а матушка его в дом впустит, накормит от души, даже переночевать в кунацкой позволит. А я удивляюсь только. Разве у этого оборванца могут быть добрые намерения?
- Ты, Цуц, по внешнему виду не суди! – назидательно покачала головой мудрая Зулимхан, в очередной раз удивляясь недалекости своей невестки. – Чаще всего зло выглядит привлекательнее. Хотя уважающий себя мужчина следит за своим видом и за здоровьем своего верного коня. Ну, а те, что тебе оборванцами показались, были на самом деле погорельцами из соседних аулов да сел. Сегодня, дочка, с любым из нас такое может случиться. К ним в аул военные пришли. Все селение подожгли. Как им не помочь?
- Ох, матушка! Не знала я ничего об их тяжком горе, - виновато вздохнула Цуц.
Пока женщины разговаривали, их арба уже углубилась по лесной тропе в самую чащу. Исмаил, ехавший до этого впереди родных, вернулся к арбе и оставался рядом.
- Что, сынок, случилось? – насторожилась мудрая Зулимхан, заметив предусмотрительное передвижение младшего сына. – Долго ли ещё?
- Нет, сян! Уже близко! Но в этих местах неспокойно. Никогда не знаешь, кто с какой стороны нападёт. Лучше нам держаться всем вместе!
Предупреждение Исмаила напугало невесток Зулимхан, хотя она сама, наоборот, выглядела совершенно спокойной. Солнце уже зашло, и стало вокруг быстро темнеть. Большая деревянная арба, наполненная женщинами и детьми, ехала медленно по разбитой лесной тропе, то и дело, натыкаясь на камни и углубления. Вдруг арба резко остановилась: одно из её колес провалилось в небольшое углубление, явно выкопанное на пути намеренно, судя по виду.
Насторожившись, Исмаил поспешил внимательно осмотреть колесо и попытался оценить причину остановки арбы.
- Придется, сян, всем вам слезть, - предупредил он мать, тревожно оглядываясь по сторонам.
- Что там, сынок? – забеспокоилась Зулимхан, почувствовав тревогу Исмаила. – Колесо провалилось?
- Да, сян! Только вот, кажется мне, неслучайно, - продолжил он осматривать окрестности, вынимая из ножен свой кинжал.
Тем временем его мать, молодая жена и невестки со своими детьми выбрались наружу. Несмотря на раны, молодой воин легко приподнял пустую арбу, вытаскивая колеса из западни. Но не успел он оттолкнуть её на тропу, как к ним со всех сторон потянулись старики, женщины и дети в оборванной и обгоревшей одежде.
- Кто вы? – выскочил Исмаил им навстречу, готовый защитить свою семью.
- Абадзехи мы, - ответил ему один из седовласых стариков. – Второй день в лесу блуждаем, ищем лесной лагерь, где старец Салих раны лечит.
Удрученные измученным видом абадзехов-погорельцев, Зулимхан и её невестки, усадив всех своих детей обратно в арбу, поспешили к несчастным путникам.
- Эй, Саламат! Неси быстро нашу мазь! Здесь у многих детей и женщин сильные ожоги на руках, на ногах и даже на лице, - приказала свекровь младшей невестке, с сочувствием оглядывая погорельцев.
- Наше селение на берегу сожгли шакалы-военные. Большинство погибло, а нам удалось уйти в лес, - поделился тот же самый старик. – Моё имя – Газават. А это мои братья: Мыхамчерий, Хамед и Зэкэшу. С нами наши жены, невестки и их дети. Помогите нам! Второй день наши дети без еды, коренья от деревьев грызут.
Жалкий вид измученных и оборванных людей, изможденные лица стариков и женщин, голодные взгляды детей расстроили взволнованных Зулимхан и её невесток.
- Сынок! Что нам делать? Мы не можем их так оставить, - сокрушалась мудрая женщина, не зная, как поступить в столь трудной ситуации.
Переживая за несчастную абадзехскую семью не меньше своей отзывчивой матери, Исмаил боролся в душе со своими опасениями и сомнениями. Его отцу с трудом удалось убедить старших рода, чтобы те позволили матери и женам его сыновей проститься с ними. И речь шла только о шести женщинах и девяти детях. Теперь же перед Исмаилом стоял сложный вопрос. Должен ли он, нарушив правила тайного лесного лагеря, привести туда открыто чужих людей, втрое больше дозволенного, без разрешения старших? Но, как добропорядочный адыг, мог ли он бросить несчастных погорельцев в лесу на произвол судьбы, забрав с собой только своих близких.
Противоречивые сомнения гложили храброе сердце раненного воина. Лесной лагерь был уже не так далеко. Да и время поджимало. Кто знает, может, его братья уже умерли от тяжелых ран, так и не дождавшись своих родных? Да и правильно ли было везти незнакомых людей в лагерь? А вдруг за ними следили военные? Или того хуже – среди них были лазутчики и провокаторы? Но кто? Измученные старики? Усталые женщины? Голодные дети?
- Сынок! Что же ты молчишь? – встревожилась его взволнованная мать, чувствуя, что невольно поставила сына перед неразрешимой дилеммой, невозможным выбором.
- Ах, сян! – вдруг нарушила правила проницательная Саламат, заметив тень замешательства на лице её дорогого мужа. – Наша арба не такая уж большая, чтобы всех уместить. А эти несчастные люди не смогут идти далеко пешком. Все они изранены и обожжены. У нас есть чудодейственная мазь, целый кувшин! Вы, сян, отправляйтесь с Исмаилом, а я тем временем смажу их раны и утешу их страждущие души.
- Верно, сян! – обрадовался Исмаил находчивому решению молодой женщины. – Все в арбу не поместятся. Возьмем с собой только детей!
Понимая, что предложенный находчивой невесткой выход самый приемлимый для всех, и невольно догадываясь об истинной причине их поездки в горный лагерь, куда еще никогда не ступала нога женщины, мудрая Зулимхан с трудом перевела дыхание. Сдерживая слезы, она собралась с духом и решительно произнесла:
- Ладно, сынок! Будь по-твоему! Возьми с собой наших невесток и всех маленьких детей. А мы с твоей Саламат здесь останемся тебя ждать. И пока обработаем все раны взрослых.
- Сян? Как это? Уехать без тебя? – засомневался вдруг Исмаил в правильности решения матери. Неужели его братья так и не попращаются с их родной матерью?
- Езжай, сынок! Поспеши! Сможешь, привези деда Салиха! Да как можно быстрее!
Получив благословение матери и заручившись поддержкой своей жены, Исмаил вложил саблю в ножны, переведя дыхание, и затем бросился к арбе, подзывая к себе детей несчастных абадзехов.
- Да, как же так, матушка? – возмутилась старшая невестка Зэрэдах, услышав от Исмаила решение Зулимхан. – Мы тоже все останемся с Вами.
- Нет, дочка! Ты, Гощнур, Цуц и Фыжь, поедете с детьми! Там в лагере нет женщин, и некому будет за ними приглядывать. А мы с Саламат здесь сами управимся. Это она шьет медленно, а в остальном гораздо ловчее и находчивее вас.
Напряженный взгляд свекрови, сдерживавшей свою материнскую боль, сразу бросился в глаза прозорливой женщины. Страшная догадка, словно грозовая молния, поразила Зэрэдах. Поняв, что Зулимхан виднее, как следовало бы поступать в столь тяжелое для их семьи время, она не стала больше ей перечить. Подозвав трех других невесток, она принялась рассаживать детей в арбе. Гощнур, Цуц и Фыжь последовали её примеру, теряясь в догадках, что могло так сильно огорчить старшую из них в одночасье.
Вскоре четыре невестки Зулимхан усадили всех детей и разместились в арбе сами. Исмаил, бросив расстроенный взгляд в сторону своей матери и Саламат, провожавших их в путь, вскочил на своего скакуна и, глубоко вздохнув, потянул на себя поводья. В то же мгновение его усталый конь тронулся с места, указывая дорогу лошади, запряженной в арбу.
Несколько минут Зулимхан молча стояла со своей младшей невесткой на дороге, провожая удрученным взглядом своих близких.
-  Ты знала, дочка? Мои сыновья… Они умирают? – еле сдерживалась пронициальная женщина, нарушив первая затянувшееся тягостное молчание.
- Исмаил мне сказал, сян, - сочувствовала ей Саламат. – Надо было и тебе поехать!
- Да разве я могла оставить свою ученицу в лесу одну? – грустно усмехнулась Зулимхан, смахивая вырвавшуюся слезу с побледневшей щеки. – Даст Всевышний, всё еще образуется. Где там твой кувшин с мазью, дочка?
И, не теряя больше время, обе женщины вернулись к пострадавшим от сильного огня абадзехам. Одного за другим, осмотрели они всех и обработали раны каждого подручным средством. Вскоре совсем стемнело, да так, что в пяти шагах ничего не было видно. Вместе с тем быстро похолодало.
С детства находчивая Саламат не растерялась. Вместе с другими молодыми женщинами она быстро собрала ветки, валявшиеся под ногами. Затем, пользуясь старым отцовским советом и помощью трех братьев-стариков, она разожгла костер.
Собравшись вокруг источника света и тепла, все молча принялись дожидаться возвращения Исмаила. Но не прошло и четверти часа, как послышались совсем близко чьи-то голоса и ржание лошадей.
- О Всевышний! – встревожилась вдруг Зулимхан, прислушиваясь к шуму. – Чужаки идут…
- Чужаки?! – удивилась сидевшая рядом с ней Саламат. – А вдруг это Исмаил с отцом?
- Нет, дочка! – резко встала со своего места обеспокоенная женщина. – Я хорошо знаю голос моего Барича, да и Исмаила. Да разве ты сама не слышишь? Они говорят на чужом языке.
- Твоя мать права, дочка! – подтвердил слова Зулимхан старик Газават. – Это язык военных, спаливших весь наш аул. – Видно, наш костер привлек их внимание.
Предположение старика всерьез встревожило молодую женщину. Вскочив со своего места, она кинулась тушить разгоревшееся пламя костра, вызвав волну негодования среди уставших женщин.
- Дочка, что ты делаешь? – возмутилась самая пожилая из них. – Мы же умрем от холода, окоченеем.
- Нет, матушка! Если его не потушить, то мы все умрем от пуль чужаков. Кто может, помогите мне!
Клич Саламат о помощи нашел отклик среди молодых женщин. Они поспешили ей помочь.
- У тебя очень умная невестка, женщина! – похвалил Саламат старик Мыхамчерий, глядя как та ловко управляется с его молодыми невестками.
- Спасибо, уважаемый! Только таких и выбирали мои сыновья! – улыбнулась ему в ответ Зулимхан, но тут же её лицо помрачнело от горьких дум о её умирающих детях. – Послушайте! Скоро костер совсем потухнет, и кромешная темнота покроет нас. Сейчас уже ночь. Надо бы нам всем разойтись в разные стороны, чтобы скрыться от военных.
Слушая дельное предложение прозорливой женщины, четверо братьев-стариков задумались над её словами. Затем они озадаченно переглянулись между собой и кивнули друг другу своими седыми головами, вынужденные согласиться с ней.
- Ладно! Разойдемся в три стороны. Вы с дочкой пойдете со мной! – ответил ей Газават. – А Мыхамчерий уведет своих женщин. Хамед и Зэкэшу будут держаться вместе. Только уходить недалеко, а не то заблудимся и навсегда потеряем друг друга.
- Хорошо, брат! Так и сделаем! А утром вернемся на это же место, если… - и Мухамчерий удрученно вздохнул.
- Что «если»? – заволновались остальные братья.
- Если выживем, - пришел на помощь среднему брату старший Газават.
Время шло, голоса военных становились всё громче и громче. Газават проводил своих братьев в разные стороны. Он предупредительно пометил для себя каждую из них по-особому поломанной веткой на дереве у тропы, по которой они ушли. На всякий случай, он настоял на том, чтобы те через каждый отрезок пути тоже ломали ветку на дереве на уровне глаз.
Оставшиеся на поляне женщины ждали его, полные тревоги и плохих предчувствий. Полагая, что старик Газават задерживается, а военные неизбежно приближаются, Зулимхан не стала его дожидаться и увела всех женщин вглубь леса. Только отойдя подальше, она приказала всем лечь на землю, а сама отправилась обратно предупредить запаздавшего старика. Её невестка Саламат неотступно следовала за ней.
- Нет, дочка! Ты останешься с остальными женщинами и приглядишь за всеми, - настаивала Зулимхан, не желая подвергать опасности младшую невестку.
- Сян! Не могу тебя ослушаться! Но и послушаться не могу. Как я буду в глаза мужу смотреть, если с тобой что-то случиться? – не отставала от свекрови молодая женщина.
- Кто знает, если пойдешь за мной, увидишь ли ты когда-нибудь своего мужа? – горько усмехнулась Зулимхан, более не отговаривая настойчивую Саламат.
- Не на этом свете, так на другом! Не возьму я такой грех на себя, сян! – не сдавалась та.
Небывалая смелость и похвальная преданность молодой невестки глубоко тронули сердце свекрови, и она впервые в душе поблагодарила своего младшего сына за верный выбор своей жены.
- Вот, господин генерал! Это то самое место! – вдруг вполне отчетливо услышали женщины чей-то мужской голос, хотя и не поняли, о чем он говорил.
- Это военные! – тихо шепнула свекрови догадливая Саламат. – Только бы дедушка Газават не попал им в руки!
- Пусть Всевышний его бережет! – помолилась Зулимхан, встревоженная худым предчувствием своей невестки.
- Верно, адъютант! Вон и кострище еще дымится. Видно те, кто грелся у него, не успели еще далеко уйти. Прикажите солдатам осмотреть окрестности! – послышался второй мужской голос, более властный, чем первый.
- Слушаюсь, Ваше благородие! – ответил ему первый голос.
- О Всевышний! О чем они говорят? – вслушивалась Саламат в голоса, не понимая ни единого слова.
- Слушай, дочка, сердцем, и всё поймешь! – посоветовала ей свекровь, догадываясь о сути разговора. – Разве по голосам не ясно, что первый в подчинении у второго, и второй приказал первому оглядеть всё вокруг.
- О Всевышний! – испугалась Саламат. – Они могут найти дедушку Газавата. Да и нас тоже!
- Верно! Тогда лучше припадем к земле! Родная земля - что отчий дом, от любого врага укроет, от любой напасти спасёт! – тихо сказала Зулимхан своей невестке и тут же присела.
- Ладно! – не стала возражать ей Саламат. – Только вот последнее время и отчий дом уже не спасает от врагов.
Сомнения невестки, хоть и казались Зулимхан пустыми, но всё же не были столь беспочвенными. Встреча с семьей абадзехов, вынужденных скитаться после того, как их дома и селение жестоко сожгли военные, служило тому наглядным доказательством. И, к сожалению, их горькой участи ни одно адыгское селение не могло избежать. Слишком малочислены были отряды защитников у аулов в сравнении с полками военных! И слишком разрознены были адыгские рода, чтобы противостоять целенаправленной военной силе имперского захватчика.
- Вот, Ваше благородие! Старик! Скрывался за деревьями, - докладывал молодой адъютант после недолгой паузы.
- Отлично, адъютант! Приведите переводчика! Узнаем, куда делся целый отряд местных смутьянов и разбойников, не желающих подчиняться имперской короне.
Голоса военных заставили женщин затаиться. Несколько секунд ничего не было слышно. Зулимхан и Саламат насторожились, опасаясь, что их случайно найдут. Затаив дыхание, они прислушивались к каждому шороху, к каждому звуку, который мог бы их предупредить о возможной опасности.
- Кто ты, старик? Как тебя зовут? – вдруг услышали они адыгскую речь, хотя и не их диалекта.
- Местный я! Вот заблудился. Имя моё – Газават! – честно ответил военному переводчику старик Газават.
- О Всевышний! Они нашли дедушку Газавата, - расстроилась Саламат, надеявшаяся, что их новому знакомому всё же удастся избежать нежелательной встречи с военными.
- Молчи, дочка! Молчи! – толкнула Зулимхан болтливую невестку в бок.
А та, поджав губу от досады, снова принялась внимательно слушать допрос несчастного старика.
- Где остальные? – потребовал ответа генерал.
- Я здесь один, - совершенно спокойно ответил ему Газават после того, как усердный переводчик перевел ему вопрос.
- Хм! Это ты здесь один костер разводил?
- Говорю же, заблудился я, - настаивал на своём старик-абадзех.
- Да ты весь в лохмотьях. Явно сбежал из сожженного нами аула, - предположил догадливый генерал. -  Даже при свете луны видны твои ожоги на лице.
Старик Газават вдумчиво слушал перевод его слов, затем вдруг рассмеялся, не сдержавшись.
- Хороший кузнец всегда отличит свою подкову от чужой работы! Так и ты, уважаемый, даже в темноте разглядел следы своей кровавой бойни. Верно говоришь, с того самого аула, что твои военные сожгли, я и сбежал.
- Хм! Смеешься? Вот погляжу я, как ты будешь смеяться перед дулом ружья. Говори, где лагерь смутьянов-головорезов!
Смышленный переводчик перевел все слова генерала.
- О, сян! Как бы эти военные лагерь Исмаила не искали, - догадалась умная Саламат, разобрав речь переводчика.
- О Всевышний! Дочка, совсем мы забыли про Исмаила, невесток и детей. Не ровен час, вернутся они к этому месту за нами. Надо бы их нам как-нибудь предупредить! – встревожилась еще больше Зулимхан.
- Да как же мы их предупредим, коли сами не знаем, куда они уехали? – разочарованно вздохнула молодая женщина.
- Это ты не знаешь. А я знаю, дочка! – честно призналась свекровь, никогда не проявлявшая своей осведомленности прежде. – Поживешь с моё замужем, будешь сердцем чувствовать, где твой муж и дети.
Удивленная признанием женщины, ставшей ей за последний день ближе родной матери, Саламат хотела ей сказать что-то, как вдруг послышались чьи-то шаги совсем близко.
- Беги, дочка! К лесному домику деда Салиха беги! Ты же знаешь, где это. Быстрее зайца, хитрее лисы, зорче орла! Беги! Сейчас же!
И встревоженная Зулимхан оттолкнула свою растерянную невестку в сторону, да так сильно, что та кубарем покатилась вниз по склону. А сама вскочила и побежала в противоположную сторону, надеясь отвлечь внимание бдительного военного. На бегу она предусмотрительно разрывала на себе домашнее платье, вырывая целиком вышивки, сделанные ею самой.
- Стой! Кто там! Стой! – услышала Зулимхан настороженный голос военного где-то рядом и хитро улыбнулась.
- Хм! Правильно Барич говорил: хороший охотник знает, как завлечь дичь.
-Эй! Стой, говорю! – слышала и Саламат, но где-то далеко.
Догадываясь, что военные могли искать её повсюду, она не стала вставать на ноги, а медленно поползла, словно змея, по земле. Чужие голоса всё еще доносились до неё, служа ей неким ориентиром расстояния между ней и опасностью. Только осознав, что не слышит ничего, кроме ухания ночной совы, стрекота кузнечиков и завывания волков, она встала, оттряхнулась и, оглядываясь по сторонам, бросилась туда, где, как ей подсказывала интуиция, можно было понять, куда идти дальше».

31 января 2012 г., г. Сочи

- Вот так история, друг! – не удержался от восклицания Хусейн Непсо, поворачивая руль своего внедорожника в сторону центра города вечером.
Организовав для Аслана Теучежа в день его приезда экскурсию по вечернему зимнему Сочи, он с удивлением воспринял новость о новом увлекательном хобби своего друга. Писать рассказы и повести на исторические темы, да ещё начать с реальной истории его предка – Зауркана Непсо – это он никак не мог ожидать от своего старого университетского товарища, кандидата экономических наук.
- И что? Ты, правда, думаешь, что это может быть кому-то интересно? – с сомнением в голосе спросил его Аслан, только что прочитавший ему отрывок из своего нового рассказа «Саламат».
- Да, ты не смущайся! Пишешь вроде складно, слушается легко. Живые картинки так и стоят перед глазами. Я, конечно, не критик, но мне, честно, нравится!
Восторженное восприятие его рассказа Хусейном всё же немного смутило неуверенного начинающего писателя. Он быстро убрал свой записной блокнот обратно во внутренний карман пиджака и вздохнул с облегчением.
- Бог с ним! Лучше вернемся к работе. Честно, Азамат Нухович мне понравился. Стоящий человек! Такой никогда не оставит своих на произвол судьбы.
- Так и есть! Поверь! Он тебя не разочарует. Главное – чтобы ты его не разочаровал! – на полном серьезе предупредил своего друга Хусейн.
- Не в моих интересах, брат, кого-либо разочаровывать. Такая сложилась ситуация! – и Аслан снова вспомнил о своих близких и бывших друзьях детства, которых он оставил в Майкопе.
- Вот и договорились! Предлагаю в выходные выбраться на Красную поляну. Ты должен увидеть это своими глазами, - продумывал на ходу Хусейн будущий план досуговых мероприятий.
Предложение друга посетить Красную поляну напомнило Аслану о его новой знакомой Мадине Гуашевой. Он невольно грустно вздохнул, воскресив в своей памяти её очаровательный образ в национальном платье.
- Понимаю! Такое трагическое место. А превратили его в место спортивных состязаний и развлечений. Прямо пир во время чумы! – нахмурился следом Хусейн.
- Да я вовсе не к тому! Помнишь девушку утром из электрички? Ну, в очках? Мадина Гуашева, а? – задумчиво бросил Аслан.
- Это корреспондентку из «Сочинских вестей», что ли? Еще бы! Такая нстойчивая! – с явным раздражением заметил его друг, продолжая вести свой внедорожник. – Вот увидишь ещё! Она тебе продаху не даст!
- Эх, Хусейн! Ты опять про работу? Не переживай! С работой мы еще разберемся, - не скрывал своей досады молодой человек, снова грустно вздыхая. – Да я просто хотел сказать, что она меня уже пригласила на экскурсию на Красную поляну.
- Вот как! А ты, вообще, брат, умеешь на лыжах кататься?
- Да при чем тут лыжи? – начал раздражаться Аслан Теучеж, удивляясь непонятливости своего старого друга. – Она предложила туда съездить, чтобы почтить память погибших предков.
- Кто бы сомневался? – вдруг язвительно усмехнулся Хусейн Непсо, резко останавливая свою машину возле пятиэтажного жилого здания.
- О чем ты? – насторожился молодой человек, не обращая внимания на резкую остановку.
- Как говорится, земля слухами полнится. Я тут справки навёл о твоей новой знакомой – журналистке. Ребята из местного Управления сказали, что она – одна из самых ярых черкесских активисток пронационального толка. Пару раз они даже устанавливали за ней слежку.
- Что за бред! Никогда не поверю, что она ведет тайную экстремистскую деятельность, - встревожился Аслан, беспокоясь о безопасности своей новой знакомой. – Да, сегодня из-за будущей Олимпиады власти слишком перестраховываются.
- Слишком?! Да ты не понимаешь! – вдруг разгорячился Хусейн, окидывая друга сочувственным взглядом. – Речь идет о международных играх. Любая проволочка, любая провокация может нанести непоправимый урон нашей стране.
- Смешно! – не остался в долгу взволнованный Аслан. – Разве непомерные коррупционные скандалы на олимпийских объектах еще не нанесли вреда имиджу страны? Да, эти твои друзья из Управления готовы на холодное молоко дуть, лишь бы не было пожара.
- А не слишком ли ты рано встал на защиту человека, которого ты едва знаешь? – не сдавался Хусейн, неодобрявший случайное новое знакомство друга. – Если бы ты прочитал её статьи, если бы слышал, что она говорит об Олимпиаде, то сделал бы всё возможное, чтобы избегать с ней дальнейших встреч.
- Как это довольно успешно делаешь ты? – разочарованно выдохнул Аслан, в душе признавая, что беспочвенные страхи ограничивают человека и делают его своим глупым рабом.
- Ладно! Так или иначе, тебе придется теперь с ней встретиться по работе. Со временем сам поймешь! Но я тебя с ней наедине не оставлю, парень! – решительно предупредил его Хусейн Непсо. – И извини! Всё же подстрахуюсь своими связями из Управления. Не хватало, чтобы из-за самой обычной поездки в горы с миловидной девушкой, нас тут же записали в националисты.
- Да это бред! – не соглашался с ним Аслан. – Это какое-то предубеждение! Я же говорил с ней почти пять часов. И я четко понял…
- Да, что ты понял? Что ты мог понять? – резко перебил его Хусейн, еле сдерживая свое негодование. – Уверен, она тебя прощупывала. Подожди! Еще позовет тебя на местную пронационалистическую тусовку.
- Неужели сегодня ратовать за свой народ и его наследие, желать ему развитие и процветания, изучать историю своего народа и его традиции считают проявлением нездорового национализма? Разве любовь к своей родине и уважение к своему народу сегодня противозаконы? Неужели действия, направленные на возрождение своей родной земли, расцениваются сегодня как преступления?
- Всё хорошо в меру, друг! Мы живем в многонациональной стране и должны уважать другие народы, проявлять толерантность. А такие, как твоя Мадина Гуашева, об этом даже не думают.
- Но, Хусейн! – собирался Аслан возразить своему чрезмерно осторожному другу.
- Короче, Аслан! Если ты в нашей лодке, то следи за своими словами и поступками! Никакой политики! Только успешный бизнес! Поверь, любая случайность или оплошность может серьезно навредить нашей компании. Нам это ни к чему!
Разумный довод успешного финансового директора, заботившегося о доходах предприятия, наконец, убедил Аслана Теучежа проявлять сдержанность и не поднимать более разговора о понравившейся ему девушке. Более того, теперь ему придется придерживаться профессиональной этики и общаться с ней исключительно по работе. Впрочем, учитывая положение вещей, ему выбирать не приходилось. Да, порой внешние обстоятельства гораздо сильнее внутренних желаний человека!
- Хорошо, Хусейн! Меньше всего мне хотелось бы навредить деятельности компании, где я намереваюсь работать и, поверь, добиться больших успехов на своем поприще. Обещаю! Постараюсь не смешивать работу с личными делами.
- А я в тебе и не сомневался, друг! – устало улыбнулся ему в ответ Хусейн и открыл дверцу автомобиля. – Приехали!
- Как? Уже приехали! – удивился Аслан, выглядывая в окно машины.
Перед ним стояло очень уютное малоэтажное здание, усеянное, словно поле ромашками, телевизионныи тарелками и кондиционерами. Оно было окружено аллеей вечнозеленных пальм и магнолий и огорожено длинным кованым забором. Наличие пункта охраны на выезде со двора стало окончательным штрихом в довольно живописном пейзаже уголка человеческого благополучия.
- А! Бизнес-класс? – усмехнулся молодой человек, выбираясь из внедорожника друга и вытаскивая свою дорожную сумку с вещами с заднего сидения.
- Наш продукт! Так сказать, товар лицом! – с годостью произнес Хусейн, выходя наружу следом за ним. – Пару лет усердного труда, и ты сам обзаведешься просторной двушкой вот в таком доме, примерно.
- Выглядит заманчиво! Да, подкупает! Даже боюсь спросить, сколько стоит квадратный метр в таком доме, - неуверенно произнес Аслан, с трудом веря в то, что через пару лет, действительно, сможет обзавестись квартирой в подобном жилом комплексе.
- В том-то и дело, что у нас цены московские. Но для своих большая скидка! – не скрывал иронии Хусейн, показывая другу короткий путь к своему подъезду.
- Шутишь? И что? Я смогу въехать в свою квартиру уже через полгода и выплачивать кредит, проживая в, так сказать, своей собственности? – придумывал на ходу Аслан подходящую для него схему покупки недвижимости в Сочи.
- А у тебя, брат, губа не дура! Это еще надо обсудить с руководством. Хотя и возможна такая мотивационная программа для наших сотрудников. Ну, например, вместо годовых бонусов и высоких процентов, - отчасти проговорился Хусейн о приготовленном для друга новогоднем подарке.
Наконец, осознав всю серьезность слов своего давнего товарища, Аслан Теучеж понял перспективы и преимущества работы в успешной девелоперской компании. Всё, что ему оставалось, - это выторговать более оптимальный срок приобретения квартиры и преданно работать на компанию.
- Тогда лучше через месяц!
- Ну, ты и хитрец, друг! – добродушно усмехнулся Хусейн, открывая металлическую дверь своего подъезда. – Ладно! Еще обсудим!
- Ну, конечно! Непременно обсудим! – настроился Аслан идти до победного конца, заходя в чистый подъезд друга.
К его удивлению, его утренние сомнения к вечеру превратились в заманчивые радужные перспективы, способные уже в течение месяца изменить его жизнь в корне. Правда, у всего есть своя цена. Поднимаясь по удобной лестнице на третий этаж, где проживал Хусейн, он с долей грусти честно признавал, что столь щедрое отношение руководства компании к начинающему специалисту потребует от него полной отдачи в работе и, естественно, личной преданности. В первом случае Аслан готов был работать на компанию и день, и ночь. А во втором - он всё ещё сомневался, что сможет полностью подчиняться или закрывать глаза на возможные махинации, если они, конечно, будут иметь место быть.
Волновавшие друга сомнения не укрылись от бдительного ока финансового гения. И, как только они оказались в его роскошной двухкомнатной квартире, Хусейн Непсо поспешил успокоить растерянного Аслана.
- Насчет личной свободы, не переживай! Никто не собирается лезть в твою личную жизнь. Разве только немного, и то по-дружески. Сам понимаешь, работа предстоит большая. Хочешь-не хочешь, но за полгода ты даже не почувствуешь, как пролетит время. А там всё само по себе встанет на свои места.
- Хорошо! А я смотрю, ты всё ещё живёшь один, - резко перевел тему разговора Аслан, немного смутившись из-за проницательности своего друга. – Жениться не думаешь?
- Да, как-то всё некогда! Ну, ничего! Пару месяцев с тобой порепетирую, а потом, может быть, и надумаю, - отшутился Хусейн, проходя на просторную, оснащенную последними технологическими новинками кухню.
Позже вечером, сидя за накрытым столом в гостиной, оба друга, растроганные долгожданной встречей и согретые ароматным горячим чаем, погрузились в свои студенческие воспоминания. Более пяти лет прошло с тех пор, а их студенческая дружба не просто сохранилась, а переросла в некое братство, укрепившее их дружеское взаимопонимание.
Разглядывая с искренним любопытством студенческие фотографии, сделанные в свое время фотографом-любителем Хусейном Непсо, оба друга время от времени вздыхали с ностальгией о беззаботных годах. Вдруг на одной из фотографий Аслан Теучеж заметил улыбавшееся лицо Лейлы Сиюховой. В то же мгновение на него нахлынули горькие воспоминания о постыдном периоде его безволия и глупого малодушия. Следом повеяло и холодком воспоминаний о неприятном разговоре с Мадином Кушховым в горах. Почувствовав в очередной раз горечь своего презрения к коварной Лейле и пронзительные уколы угрызения совести, он невольно отложил злополучную фотографию в сторону, даже не задумываясь, откуда она у его друга.
- Что? – спросил его Хусейн, с удивлением заметив тень презрения на лице Аслана. – Что-то не так?
Не ожидая его вопроса, молодой человек вздрогнул, но всё же промолчал, не желая бередить старые раны.
- Нет, брат! Я от тебя так просто не отстану. Ты что был с ней знаком? – проявил чрезмерную настойчивость заинтригованный Хусейн, сразу же догадавшийся, кто именно на фотографии вызвал неприятные воспоминания у его дорогого гостя.
- С кем? О чем ты, парень? – резко отстранился Аслан, делая непонимающий вид.
- Да, ладно! Я видел, как ты посмотрел на эту фотку, - с осуждением в голосе произнес радушный хозяин, вытаскивая из кучи разбросанных на столе фотографий ту самую, что так сильно расстроила его друга. – Ты знаком с Лейлой?
- Ну, судя по этой фотографии, ты тоже, - и вдруг до Аслана Теучежа дошло, почему его товарищ хранит память об этой девушке. – Но как?
К его удивлению, Хусейн виновато опустил голову. Странная мысль промелькнула в голове Аслана. Некоторое время он боролся с самим собой, желая задать другу возникший внезапно вопрос и сомневаясь в том, что имеет ли он на это право.
- Извини! – вдруг заговорил сам Хусейн, принимая решение за него. – Это я виноват в том, что Лейла вцепилась в тебя тогда мертвой хваткой.
- Как? Ты знал? – выдохнул Аслан, ошеломленный неожиданным признанием друга. – Но я же тебе никогда об этом не рассказывал.
- Хм! Таким, брат, ни с кем и не делятся, - усмехнулся Хусейн, выдавая тем самым свой печальный жизненный опыт.
- Что? Ты тоже? – не удержался удивленный молодой человек от восклицания.
- Один из первых! Точнее, эта тварь оттачивала своё мастерство на мне, - не стал скрывать своей боли Хусейн. - Прости! В том, что она посмотрела в твою сторону, виноват только я. Это я рассказал ей когда-то о тебе, твоем большом потенциале, твоем честном характере…
- Ясно! Забудь! – прервал его Аслан, не желая ворошить прошлое, словно осинный улий, из которого, казалось, вылетали, одна за другой, зловещие осы.
- Нет! Я должен признать, что тогда был не прав. Столько лет я боялся тебе об этом рассказать. Мне надо было тебя как-то предупредить.
- Забудь, говорю! Всё давно уже позади…
- Ты ничего не говорил мне о ней все эти годы. Вот я и скрывал свои догадки, - продолжал каяться Хусейн вопреки возражениям друга. – С Лейлой я познакомился несколько лет назад у моих родственников на свадьбе. Она мне очень понравилась с первого взгляда. Честно, я никому не говорил, что ухаживал за ней. Хм! Сперва боялся, что такая красавица еще кому-то понравится, и её уведут у меня из-под носа. Потом уже было так стыдно, что не хотелось никому сознаваться, до чего я дошел, чтобы хотя бы быть с ней рядом.
- Остановись, Хусейн! Всё давно уже прошло. Быльем поросло! – отмахивался Аслан от мучительной исповеди друга.
- Нет, ты не понимаешь! Я сам своими дурацкими разговорами направил её в твою сторону.
- Да, забудь, говорю! Всё это уже не важно!
- Я знал, что Лейла собиралась делать! Она меня расспрашивала о тебе.
- Да, ладно! Что было, то было! – пытался остановить его Аслан, в душе всё же огорчаясь, что именно его добрый друг Хусейн помогал бессовестной Лейле вертеть им, как ей того хотелось.
- Клянусь, я тогда не понимал, зачем ей это. Но когда она перевелась в Краснодар, до меня дошло. Я даже наводил справки о ней и о тебе через свои каналы. О, как же я тогда ревновал! Но всё же не набрался смелости тебе рассказать…
- Хм! А стоило! Сколько горьких минут и унизительных ситуаций ты бы помог мне избежать, - не выдержал Аслан и упрекнул друга, в душе постепенно признавая его вину.
- Что бы это изменило? Это надо было делать с самого начала. Но если бы я только узнал, в какую попал западню.
- Поверь! Изменило бы всё! В первую очередь, я бы обходил её десятой стороной! Если бы я знал о твоих чувствах к ней, я бы сделал всё, чтобы она хотя бы раз обломалась. Теперь она думает, что все и всё ей подвластно.
- О чем ты? – оторопел Хусейн, устало откидываясь к дутой спинке коричневого дивана.
- Хм! Ты не один, друг, кто смалодушничал и уступил Лейле. Видно, это цепная реакция. Я тоже, как и ты, рассказал ей о своём двоюродном брате Мадине. И что? Скоро она выйдет за него замуж. И мне кажется, она не пренебрегла и ухаживаниями его отца.
- Что? Мурат Занудинович тоже? – чуть не подскочил со своего места потрясенный Хусейн. – Вот тварь! Неужели ты, Ас, ничего не сказал брату?
Невольный упрек того, кто сам не решился рассказать ему о Лейле, рассмешил Аслана.
- А ты мне сказал? Ты же сам не смог, - усмехнулся он, не скрывая досады. – А я рискнул. Честно! Да только Мадин и слушать не захотел. Он думает, что я ему просто завидую.
- Дурак! Неужели он не разглядел эту тварь за прекрасным личиком? – искренне возмутился Хусейн.
- Сам знаешь. Когда любишь, ничего кроме красивого личика и стройной фигуры не замечаешь. А Лейла знает, как быть убедительной. По сути, мы сами и виноваты!
- Ты еще скажи, что все мы мазохисты и по собственной воле лезли на рожон, - не согласился с другом Хусейн.
- Но ведь мы считали, что достойны самой красивой девушки. Самолюбие и гордыня – вот что помогало Лейле нас убеждать каждый раз, - глядел Аслан в суть вещей.
- Может, ты и прав! Только я надеюсь, что её расчетливость когда-нибудь сыграет с ней злую шутку, - в сердцах бросил Хусейн Непсо, не скупясь в душе на обидные слова по отношению к той, которая отравила ему жизнь несколько лет назад, а теперь мешала ему смотреть на других девушек без предубеждения.
- Так и есть! Уже сыграла. Просчиталась, наша Лейла! – усмехнулся Аслан, невольно пугая Хусейна своей злобной усмешкой.
- Как это?
- А так! Она думает, что нашла у Кушховых золотую жилу. А как мне подсказывает моя интуиция, дяде Мурату недолго осталось верховодить в Адыгее. Еще месяц и ему придется сложить свои полномочия. Напрасно он надеется, что на него не заведут дело.
- Вот так дела! Ты, что ли, руку приложил? – насторожился Хусейн, признаваясь, что еще плохо знает своего давнего друга.
- Обижаешь! – нахмурился, в свою очередь, Аслан. – У него и без меня «доброжелателей» хватает. Мои друзья детства постарались, а на меня «по-дружески» всё списали. Хм! Типа с меня не убудет, а они все чистенькие останутся.
Незабываемая, еще свежая обида вмиг овладела честным сердцем Аслана, вынужденного из-за предательства своих школьных товарищей рассориться со своими родственниками и покинуть близких. Впрочем, их продуманный план помог ему окончательно решиться на перспективный переезд в Сочи, да еще с благословения его заботливой матери. При других обстоятельствах она бы непременно воспользовалась своим правом ветто и не пустила бы своего младшего сына жить и работать в другой город. И теперь, благодаря всему тому злу, что произошло с ним в Майкопе за последние два месяца, он выбрал верный путь к добру. Теперь он сможет начать работать на хорошей должности в успешной девелоперской компании с преданным другом. Да еще и приобрести по себестоимости комфортабельную двухкомнатную квартиру в жилом комплексе бизнес-класса в южной столице страны!
- Да Бог с ним, Хусейн! Нет худа без добра! – махнул Аслан рукой на свои пустые обиды. – Пусть Всевышний сам решает, кто прав, а кто виноват! А мы будем усердно работать. Как говорится, время и труд всё перетрут!
- Ладно! Кто старое помянет, тому…, - отпустил Хусейн мучившие его угрызения совести. – Прошлое учит, настоящее радует, а будущее обнадеживает! Если в настоящем жить ошибками прошлого, то, верно, будущего не видать!
- Хорошо сказано, друг! – улыбнулся ему в ответ Аслан, возвращаясь к более радужным воспоминаниям студенческой поры.
Полчаса спустя, убирая старые фотографии в шкаф, Хусейн Непсо вдруг вспомнил неприглядную, как ему казалось, корреспондентку из «Сочинских вестей».
- Ну что, Аслан! Не передумал встречаться с Мадиной Гуашевой?
- Нет! И, честно говоря, рад, что ты собираешься с нами на Красную поляну. Так будет и тебе, и мне спокойнее! – убежденно ответил ему молодой человек, почувствовав бодрящую легкость на душе после откровенного разговора с другом.
- Может, ты и прав! Лояльность прессы не помешает нашей компании. И всё же это забавно!
- Что забавно?
- Меня давно хотели с ней познакомить. А я всячески сторонился её. Когда же она сама стала настаивать на встрече, я избегал её, как только мог. И вот, благодаря тебе, наши пути снова пересеклись.
- Это судьба! Ты запираешь дверь на крепкие замки, а она лезет в окно. Ты закрываешь плотно окно, а она просачивается сквозь тонкую щель в форточке. Хм! От неё, как говорится, не уйти и не скрыться!
- Ну, это как еще посмотреть. Против судьбоносных щелей у нас – у строителей – есть свои средства защиты. Пластиковые окна! Плотно закрываются и никаких щелей!
Строительная шутка друга показалась Аслану Теучежу забавной, хотя и нелепой по своей сути. Однако очередное личное признание друга всё же заставило его задуматься над странным стечением обстоятельств. В тот момент ему меньше всего на свете хотелось перейти дорогу Хусейну. Верно сказано: прошлое учит, настоящее радует, а будущее обнадеживает!
- Боюсь, друг! Твои пластиковые окна тебе не помогут на Красной поляне. Открытое пространство, так сказать, на семи ветрах. Да и хранит память о трагическом прошлом нашего народа. Кто знает, может оно станет судьбоносным мостом для тебя и меня в настоящем и подарит нам надежду на счастливое будущее.
- Скажешь тоже! – недоверчиво усмехнулся Хусейн.
- Знаешь! В некоторых случаях от судьбы лучше не бегать, а просто её принять, какая бы она ни была!
- Это мы еще поглядим! За кем она пришла, и кому её еще принять придется, - покачал головой радушный хозяин, догадываясь, на что так неоднозначно намекал его верный друг. – Время покажет!
И два товарища пожали по-дружески друг другу руки, словно заключили между собой особое пари, прощая прежние, ничего не значившие теперь прегрешения.