Адыгская соль Часть 19

IV.ВОЗВРАЩЕНИЕ.

19.Поиски врача.

Адыгэ Хабзэ: О Храме.
«Знай, если ты следуешь Хабзэ, то должен всегда помнить о следующем. Ты должен помогать Адыгэ, ведающему Хабзэ, всегда и во всём. Если он в грехе и отступил от Тха и Хабзэ, то помощь заключается не в его поощрении, а в стремлении избавть от греха и в наставлении на путь Хабзэ.
Никогда не мешай Адыгэ, ведающему Хабзэ, продвигаться вперед в праведных делах. Если ты чувствуешь, что он умнее, достойнее и лучше справится с делом, уступи ему дорогу. А если он глуп, ленив, но тщеславен, прегради ему дорогу, и ты преградишь дорогу нарушителю Хабзэ.
Нельзя поднимать руку на ведающего Хабзэ. Но нельзя этого делать по отношению к любому достойному человеку из любого народа, идущему по любому из Пути Тха.
Адыгэ должен знать язык своего народа, ибо только он передает дух Хабзэ».
(Адыгэ Хабзэ. Часть I. О Храме)

«Исмаил»: Часть 4.(начало мая 1864 г.)

«Назидательный голос деда Салиха не оставлял измученного Исмаила той лунной ночью, которую он провел один на каменистом берегу моря в ожидании поручика и Саламат. Несмотря на свою усталость, он старался бодрствовать, дабы не потерять бдительности. На всякий случай он снова разжег костер, потухший сразу после его ухода с женщинами и детьми. Впрочем, он надеялся, что яркое пламя привлечет внимание его находчивой жены и напомнит ей о нем.
Как ни странно, но в том, что ловкая Саламат придумает, как избавиться от своего навязчивого поклонника и его преданных охранников, молодой воин нисколько не сомневался. К тому же его сильно обнадеживал тот факт, что в узелке с родовым наследием его семьи он не досчитался одного кинжала. Правда, одно только беспокоило расстроенного и измученного Исмаила: найдет ли его жена обратную дорогу на берег, высвободившись из плена и полагаясь на интуитивное предчувствие, что её муж не оставит её на произвол судьбы и дождется её на том самом месте, где видел её в последний раз?
Впрочем, Исмаил всё же сознательно понимал, что так могло произойти только в лучшем случае. О худшем стечении обстоятельств он даже и думать не хотел. Слишком велика была бы его потеря, боль от которой он мог и не вынести, несмотря на свою молодость и силу. Не желал он думать и о бесчестии, которому могла подвергуться Саламат со стороны настойчивого поручика. Немыслимое поругание женского достоинства тоже привело бы его жену к скорой неминуемой гибели. И дело было не в том, что он сам бы не выдержал бесчестия и наказал неверную жену. Скорее всего, она сама, не перенеся жестокого насилия и несмываемого позора, наложила бы на себя руки в худшем случае. А в лучшем – осталась бы жить, но с неизлечимой раной на сердце и скиталась бы по лесу в поисках жизненного конца вдали от своего избранника, так и не вернувшись к нему.
Сгорбившись под тяжестью горестных мыслей и наихудших предположений, Исмаил, всё ещё одетый в униформу военного с болью в сердце следил за игривыми искрами яркого пламени костра. Их блистящие огоньки напоминали ему задорный свет, который излучали прекрасные глаза его Саламат. А, погрузившись в нежные воспоминания о ней, он сразу же вспомнил про заветный оберег деда Салиха, который она прятала у себя под сердцем с того самого дня, когда он спас ей жизнь. Теперь эта священная книга хранилась у его сердца, оберегая его жизнь и соединяя его с возлюбленной.
- Эй, брат! Чего сидишь один? Чего нос повесил? – вдруг услышал Исмаил над своей головой чей-то задорный мужской голос, говоривший на непонятном ему языке военных.
Задумавшись, он даже не заметил, как кто-то подкрался к нему так близко. Схватив машинально рукоятку своего кинжала, он намеревался сперва напасть на чужака. Однако он не был уверен, что тот был один. Иначе его необдуманное нападение могло бы стоить ему жизни. Убрав тут же руку с рукоятки, Исмаил положился на дружественный тон незнакомца и, собравшись с духом, обернулся к нему, радушно улыбаясь.
- Селим?! – оторопел молодой воин, с осунувшегося лица которого сразу же исчезла натянутая улыбка.
Исмаил не мог поверить своим глазам. Прямо перед ним стоял, хотя и один, тот самый молодой джигит, с которым ему пришлось полгода назад бороться за благосклонность прекрасной Саламат. Первая красавица в селении, она нравилась многим, и больше дюжины джигитов добивались её расположения. Самым удачливым среди них оказался его друг детства Селим. К тому времени не было ему равных ни в джигитовке, ни в наездничестве, ни в рукопашном бою. И Исмаилу с трудом удалось обойти его на скачках. Не малых усилий стоило ему и победа в рукопашной схватке.
На самом деле, молодому воину до сих пор было неведомо, как бы сложилась его судьба, если бы он не изловчился и не уложил своего сильного соперника на обе лопатки. Побежденный пообещал ему тогда, что когда придет время, он его отыщит и разберется с ним. Однако, несмотря на его злопыхательство, красавица Саламат отдала своё сердце ловкому победителю и стала его женой.
Теперь спустя полгода Селим стоял перед ним в такой же военной форме, как и у него самого и еле сдерживал себя, сгорая от внезапного негодования.
- Не ожидал так скоро тебя увидеть, Селим! – недовольно буркнул на родном языке Исмаил, вынужденный встать во весь рост. – Ты в военной форме? И говоришь, как чужак?
- Вот так встреча! Кто бы мог подумать? – не удержался от восклицания его бывший соперник, медленно обходя вокруг него. – Ты тоже в услужении у военных? Не знал, что ты говоришь на их языке.
- Хм! Вынужденно и на время, - насупился молодой воин, не зная, чего ожидать от старого друга.
- Да! Снова ловчишь? Снова хитростью добиваешься своего? – не преминул укорить его негодовавший Селим. – Саламат должна была стать моей. А ты, прохвост, украл её у меня.
Вспомнив былую обиду, соперник Исмаила скинул с себя одним движением походную сумку, затем сюртук и принял стойку, не скрывая своего намерения драться.
- Тебе, парень, давно пора забыть о ней! Саламат – моя! И она счастлива со мной! – последовал его примеру Исмаил, отвечая на брошенный ему вызов.
- Счастлива? Врешь! В таком хаосе и неразберихе никто не может быть счастлив, - не поверил ему на слово недоверчивый Селим, переходя к делу.
В следующую секунду оба молодых воина ринулись друг на друга прямо на каменистом морском берегу. Жестоко дерясь, они перекатывались со спины на бок, чувствуя при этом сквозь тонкую ткань рубахи каждый камень, с болью впивавшийся в их тела. Но, несмотря на это, они всё же продолжали доказывать сопернику свою силу, нанося удар за ударом, выкручивая руки, перекидывая друг друга со спины на живот. Вскоре их лица покрылись тумаками, а по щекам лилась кровь из рассеченных садин. Казалось, что они дрались на смерть, забыв обо всём на свете: о жестокой войне, безвозвратно уносившей жизни их сородичей и соплеменников, несчастной родне, напрасно беспокоившейся об их судьбах, и даже о самой Саламат, возможно, борющейся как раз в то самое время за свою жизнь.
- Исмаил! – вдруг раздался громкий женский голос, эхом разнесшийся по всему берегу.
Оглушенный внезапным зовом своей возлюбленной, молодой воин невольно ослабил свою хватку, позволив своему хитрому сопернику нанести решительный удар. В то же мгновение звездное небо поплыло перед его затуманенным взором. Рухнув словно замертво, он распластался на камнях возле костра, погрузившись в кромешную темноту.
Увидев безжизнненое тело мужа, Саламат бросилась к нему, не замечая его обидчика. Вид её был растрепанный, а платье – разорвано и  перепачкано кровью. В своей руке она держала окровавленный старинный кижал.
- Стой! Стой, Саламат! - преградил ей путь Селим, ошеломленный её внезапным появлением. – Назад!
Не узнав в странном военном, напавшем на Исмаила, одного из претендентов на её руку, молодая женщина с трудом расслышала его строгое предупреждение. В порыве ярости она бросилась на того, кого приняла за врага, крепко сжимая рукоятку острого клинка. Не ожидав столь яростной атаки со стороны хрупкой женщины, Селим оцепенел в недоумении. Он вовсе не собирался сражаться с той, о которой не переставал думать со дня их первой встречи, даже после того, как она предпочла ему другого. Однако горькая обида вновь проснулась в нём. Он никак не мог смириться с тем, что его горячо любимая Саламат не только его не узнала, но и приняла за чужака.
- Стой, Саламат! Стой! – успел он только крикнуть ей, чувствуя, как острое лезвие её кинжала вонзается ему в бок и выходит из него.
Придерживая рукой кровоточащую рану, молодой военный упал на камни, стараясь не потерять сознание. Между тем, Саламат, устранив внезапно возникшее препятствие на её пути, бросилась к своему мужу, не выпуская кинжала из своих рук.
- Исмаил! О Исмаил! – горько оплакивала она своего возлюбленного, рыдая на его груди.
Словно раненная волчица, она скулила над бездыханным телом своего возлюбленного, проклиная его обидчика и молясь Всевышнему вернуть его ей. Глядя, словно сквозь туман, на отчаявшуюся жену своего соперника и слыша, хоть и отдаленно, её горькие рыдания и мольбы, Селим восхищался еще больше прежднего её силой духа и ловкостью. Он не мог не оценить по достоинству её глубокую преданность и безграничную любовь к мужу. В тот же миг в его сердце решительная ревность уступила место едкой зависти. Нелепые слезы досады и жалости к себе самому потекли по его испачканным грязью щекам.
- Саламат! – кричал он изо всех сил, словно загнанный в западню смертельно раненый зверь.
В то же мгновение, казалось, что безжизненное тело Исмаила вздрогнуло, оживилось и выпрямилось. Пронзительный крик соперника достиг его сознания, погрузившегося в темную бездну небытия, и, будто адская молния, рассек бездонную мглу, осветив перед ним горизонты жизни. Придя в себя, молодой воин открыл, наконец, глаза и увидел склоненное над ним заплаканное лицо своей Саламат.
- Даха! – с трудом выдавил он из себя, скривив губы в еле заметной улыбке.
- О Всевышний! Благодарю! – обрадовалась молодая женщина, крепко его обнимая. – Жив! Жив!
Несколько мгновений спустя Исмаил совсем оправился от сильного удара Селима и смог даже привстать, поддерживаемый своей женой. Между тем, его сопернику, раненному Саламат, удалось остановить кровотечение и даже встать на ноги. Правда, из-за потери крови в его голове всё ещё не рассеивался болезненный туман, да и тело не слушалось.
- Эх, Саламат! Саламат! – пошатывался он на ходу, направляясь к гаснувшему костру. – Как ты могла? Немного левее и ты убила бы меня одним ударом.
Оглянувшись на приближавшегося к ним мужчину, молодая женщина настроилась воинственно, готовясь нанести врагу сокрушительный удар.
- Стой, Даха! Не стоит поднимать оружие на всех без разбору! – пошутил Исмаил, едва заметно усмехнувшись.
- Но это же наш враг! – впервые попыталась Саламат разглядеть черты незнакомца на его испачканном лице.
- Хм! Совсем не узнаешь? – удивился Исмаил и повернулся к своему сопернику, присаживавшемуся рядом с ними у костра. – Да, таким бы и я его не признал.
- Не надейся, Исмаил! Твое лицо выглядит не лучше, - не остался в долгу молодой военный.
- А ты, Селим, сквозь землю провалился бы, если бы увидел сейчас своё, - искривился в усмешке его соперник.
- Селим?! – задумалась Саламат и еще лучше пригляделась к странному путнику, в следующую минуту она радостно воскликнула: - Селим! Как же я сразу его не узнала?
- Эх, Саламат! Твоя короткая память могла стоить мне жизни. Слава Богу, меткость тебя подвела, - и Селим глубоко вздохнул, с тоской разглядывая лицо молодой женщины.
- Извини! Я приняла тебя за военного, напавшего на Исмаила, - искренне сожалела Саламат, возвращаясь к своему мужу.
- Хм! А он, Даха, и есть один из военных. Только вот бил он меня за другое, - с укором бросил молодой воин, указывая рукой в сторону военной формы и походной сумки своего соперника.
- Как это? Ты, Селим, теперь избиваешь односельчан? – резко осудила его Саламат. – Неужели ты предал свой народ?
Вполне заслуженные укоры молодой женщины, словно острые клинки, больно укололи горделивого Селима. Нахмурившись, он опустил голову, будто признавал свою непростительную вину.
- Не всё так, как кажется, Саламат! И я никого не убил из своих. В этом я могу поклясться своей головой! – с тяжелым сердцем оправдывался он перед молодой парой.
- Но ты же говоришь на их языке, как на родном, - продолжил его обвинять Исмаил, вспомнив, как Селим окликнул его в самом начале.
- Да! Я знаю их язык, как и все мои братья. Мой дядя долго был в плену у них. А когда вернулся, стал подучивать нас. Научил даже читать и писать!
- Вот как! Твой дядя оказался прозорлив! – с долей зависти произнес молодой воин и тут же устыдился своих чувств.
- Странно! А я вот слышал, что твой дед Салих знал несколько языков. Неужели он тебя не научил им? – искренне удивился его соперник, в душе обрадовавшись своему внезапному превосходству.
- Не успел! – сквозь зубы прошипел Исмаил, борясь со скорбью.
- Но как же ты, Селим, оказался на стороне военных? – упрекнула Саламат своего односельчанина.
- Долгая история! Пару месяцев назад во время похода я попал к ним в плен. Они собирались убить меня. Но я заговорил с ними на их языке. И они вдруг передумали, отвели меня к их генералу. А тот решил сделать меня своим переводчиком, - честно признался Селим.
- Как? Ты стал переводчиком их генерала? – опешил Исмаил, оглушенный словами односельчанина. – Стоял рядом с ним и не убил его? Не вонзил в него свой родовой клинок? Не отомстил за всех своих сородичей, что погибли по их вине?
- Не гони коня, Исмаил, на повороте! – осадил его Селим колючим обиженным взглядом. – Я не ищу преждевременной смерти. Как не искал раньше. Как я мог убить генерала, если он даже ночью не оставался один? Всё, что я мог сделать, помочь своим избегать смерти. Все мои соплеменники, кого удавалось поймать военным, выжили благодаря моей ловкости. Я всегда помогал своим сбежать. Порой говорил военным, что тот, кого они избили, не выживет, и что лучше бросить его в лесу. Но я-то знал, что он вполне в силах защитить себя от лесного зверя и передвигаться, чтобы найти своих.
- Всё это ложь! – вдруг воскликнула Саламат, вспомнив, как мучили несчастного старика-абадзеха и как схватили её свекровь Зулимхан. – Да, ложь, придуманная себе в оправдание. Я сама видела, как военные жестоко избивали беглого старика в присутствии переводчика, адыга, как и ты. И он не остановил их. Нет, не остановил!
Слезы горечи и сожаления окропили побледневшие щеки молодой женщины, не верившей ни единому слову предателя-переводчика военных.
- Прости, Саламат! Я сожалею, что тебе пришлось такое увидеть, - сжалось от боли сердце Селима. – Но раз на раз не приходится! Да и не все переводчики думают, как я. Свой народ можно защищать не только оружием, убивая врагов, но и словом, спасая его от страшной гибели и полного исчезновения. Я видел, как военные стирают с лица земли наши опустевшие аулы и крепости. Я видел, как они сжигают поля, засеенные нашим народом. Я был свидетелем того, как бессовестно разворовываются все наши дома и княжеские усадьбы. И я не хочу, чтобы из-за этого на нашей родной земле от нашего народа не осталось и следа.
- О чем ты говоришь, Селим? Как это «не осталось и следа»? Куда же мы все тогда денемся? – встревожилась ошеломленная женщина, догадываясь о тех опасениях, что давно мучили её односельчанина.
- О Саламат! Я сожалею, что тебе, столь прекрасной и молодой, пришлось взять оружие в руки, чтобы защищать своих близких и себя. Но еще больше я сожалею о том, что сейчас осмелюсь сказать тебе.
- Послушай, Селим! К чему все эти сожаления? Говори же, наконец, что знаешь? – не выдержал Исмаил затянувшегося вступления своего бывшего соперника.
- Терпение! В лагере генерала я слышал, что весь наш народ собираются выселить с этой земли. И даже ведутся переговоры, чтобы Османы забрали нас к себе на другой берег грозного моря. Да только, насколько я знаю, те не очень-то жалуют немощных старцев и женщин с малыми детьми. Слышал также, что, забирая наших на свои корабли, они заставляют всех сперва признать их веру в Аллаха, отрекаясь от веры в Тха и его Путь. И знаете, Адыгэ, измученные долгим противостоянием против военных, отравленные безграничной злостью на тех из-за неоправданной гибели их близких и родных, напуганные безнадежностью и пустотой, воцарившимися на их родной земле, доходят до такого отчаяния, что идут на всё, лишь бы покинуть их опустошенную и израненную Родину.
- Их понять можно! Это их право! Они просто хотят выжить, продолжить свой род, пусть даже на чужбине. Так хотя бы они смогут сохранить свой народ, свои традиции, обычаи, свой язык, в конце концов, - встал Исмаил на защиту покидавших Родину соплеменников, вспоминая слова своего старшего брата Татыя и деда Гумзага.
- Их понять нельзя! – вознегодовал Селим, скривившись от резкой боли в боку. – Да, как они смогут сохранить свой род, свои традиции и язык в совершенно чужой стране, среди чужаков? Нет! Здесь - наша Родина! Здесь - наша земля! И если мы все уйдем в одночасье, никто никогда не узнает, что мы здесь когда-то жили и процветали. Да, мой дядя учил нас языку военных, зная, что придет такое время, когда нам придется выбирать между призрачной свободной жизнью на чужбине и сознательным рабством на родной земле. Он много раз повторял нам, что этот язык поможет нам выжить на земле наших предков. А сохранив её, мы сохраним и народ, его традиции и даже свой родной язык, так как мы сможем дать ему вторую жизнь.
- Ох, Селим! Хоть твой дядя оказался прозорлив, но всё же… Если весь наш народ покинет эти края и уйдет на чужбину, эта земля станет нам чужой и будет заселена чужаками, - возразил ему Исмаил, в душе не принимая его вполне разумные доводы.
- Так и будет, если уйдет весь народ. Но мы-то останемся на этой земле и сделаем всё, чтобы сохранить её для наших потомков. Может, пройдет очень много времени, прежде чем наши сородичи, а, скорее всего, их внуки и правнуки вспомнят о своей родине и захотят вернуться назад. Мы должны остаться, чтобы тем, кто уже уехал, было куда возвращаться!
- Послушай, Исмаил! – вдруг обратилась к мужу взволнованная Саламат. – А ведь Селим прав! Как мы можем покинуть нашу землю, в которой нашли покой наши предки, несчастная Зулимхан, дедушка Салих? Как мы можем бросить их здесь одних? Без поддержки и памяти! Нет! Мы должны остаться здесь на Родине, даже если нам придется выучить язык проклятых и научить ему наших детей.
- Нет, Даха! Мы вернемся к своей семье и выберем тот путь, которым направлят нас наши старшие, - решительно ответил ей Исмаил, бросая подозрительный взгляд в сторону усмехавшегося Селима.
- Хм! Прислушайся к здравому голосу твоей жены, Исмаил! Иначе ты можешь ошибиться. Да так, что не сможешь никогда себе простить это. Признай же! На родной земле воздух - целебнее, вода – прозрачнее и чище, а хлеб – румянее и вкуснее! Будешь ещё вспоминать мои слова с болью в сердце!
- Не очень-то на это рассчитывай, парень. Слишком много страданий увидел я за последнее время, слишком много горечи и боли испытал. Так что твои слова, как капля растворенной в воде соли в этом бескрайнем море, - с трудом встал молодой воин со своего места, опираясь на плечо молодой жены. – Уже светает! Даха, нам пора!
- Как? Исмаил! Мы уйдем и оставим Селима здесь одного? Может, он пойдет с нами? – встревожилась Саламат, вспомнив о ране молодого военного, нанесенной её рукой.
- Хм! Пусть он сам за себя решает! Разделить горькую судьбу своего народа с нами или остаться на вечное услужение у тех, кто так старательно стремиться уничтожить его народ. Выбор за ним!
Не произнося больше ни слова, Исмаил повернул в ту сторону, куда несколько часов назад повел своих родных. Забрав с собой ту, что принадлежала ему по праву, он шел, хотя и неуверенным шагом, навстречу своей судьбе. Он знал, что прекрасная Саламат последует за ним везде. И доказательствами её преданности и сохраненной чести стали её предсказуемое возвращение назад и её решительное нападение на Селима в форме военного, которого она приняла за врага. В душе молодой воин нисколько не сомневался в верности его возлюбленной. Ни один мужчина на земле не мог обесчестить храбрую Саламат, вооруженную старинным кинжалом его рода!
Между тем, раненный Селим с искренним сожалением следил за тем, как его удачливый соперник уводил в сторону леса свою возлюбленную. Глубоко вздохнув, он тоже встал, хотя с большим трудом. Затем он медленно подошел к валявшимся на камнях форме военного и походной сумке. Склонившись, он поднял их и направился к затухавшему костру. Посмотрев на небо, просветлевшее перед рассветом, а затем на морскую гладь, отражавшую его и уходившую вдаль за горизонт, он, наконец, принял свое окончательное решение.
Накинув на плечо лямку своей походной сумки, Селим скомкал военную форму и бросил её, словно тяжелую ношу, прямо в костер. Некоторое время он стоял неподвижно, зачарованно наблюдая за еще горевшим пламенем. А оно не стало заставлять его долго ждать и охватило прочную ткань формы, сжигая вместе с ней все его воспоминания о печальных событиях самого горького периода его жизни.
Не дождавшись, пока всё догорит до тла, молодой человек последовал в том же направлении, в котором ушли не так давно Исмаил и Саламат. И хотя к тому времени он уже с трудом различал их силуэты, но он всё еще видел их вдали. Да, другого пути, кроме как со своим народом, на самом деле, у него не было. Так или иначе, но он знал, что нельзя было покидать свою родную землю. Ему следовало догнать своих односельчан и любой ценой убедить их остаться на Родине и заново полюбить её. Пусть даже им придется делить её с чужаками…».

11-12 апреля 2012 г., г. Сочи

Неожиданный поворот в сюжете рассказа «Исмаил» и внезапное появление в нём нового героя удивило самого автора. Перечитав еще раз последний абзац истории, Аслан Теучеж вновь вспомнил о сирийском черкесе, случайное знакомство с которым глубоко его тронуло и вдохновило на нечто серьезное. Только познав его правду, правду потомка изгнанников, начинающий автор с большим пониманием отнесся к непередаваемой трагедии, которую был вынужден испытать изгнанный со своих земель черкесский народ. Перевоплотившись в своего нового героя, он тоже пытался понять тех, кому суждено было стать изгнанниками и провести всю свою жизнь вдали от Родины на чужбине.
Только резкая остановка электропоезда вернула Аслана Теучежа из иллюзорного мира его вдохновения в реальный мир его жизни, напомнив ему о его личных проблемах и делах. Вся его семья, потрясенная последними печальными событиями, ждала от него хороших новостей. И ему предстояло еще найти недостававшую сумму на дорогостоящую операцию его двоюродного брата Мадина Кушхова, попавшего в аварию сразу после свадьбы и потерявшего свою молодую жену спустя несколько часов после бракосочетания. К тому же, нужно было за день отыскать в многонаселенной южной столице доктора-светилу да еще убедить его каким-то чудесным образом поехать в Майкоп осмотреть находившегося в коме пациента.
Ступив на перрон железнодорожного вокзала Сочи и, к своей несказанной радости, увидев перед собой Хусейна и Мадину, сочувственно смотревших на него, Аслан немного успокоился. Самое главное – он был не один! Его поддерживали самые близкие друзья.
- Ас! Тебя не узнать! За каких-то два дня так осунулся, похудел, - подошел к нему Хусейн, выхватывая из рук друга нагруженную спортивную сумку.
- Столько навалилось, что аппетита нет, - устало бросил Аслан, еле сдерживая себя.
- Тогда едем прямо в кафе! – предложила Мадина Гуашева, не отставая от своего спутника.
- Да ладно! Мне сейчас не до еды, - наотрез отказался их расстроенный товарищ. – Деньги и доктор – вот, что меня беспокоит, прежде всего.
- Неужели всё настолько серьезно? – озадачилась прозорливая журналистка.
- Через 3-4 дня всё будет бессмысленно, - удрученно вздохнул Аслан, следуя за своим другом вдоль перрона. – А мне еще сегодня надо ответить, будут ли деньги.
- Деньги будут! – решительно произнес Хусейн, оборачиваясь к другу. – Я уже переговорил с Азаматом. Мы выплатим недостающую сумму по безналу прямо в больницу.
- Подожди! Ты просил главного? Но зачем? Зачем ты его беспокоил, Хусейн? – вдруг вспылил Аслан, останавливаясь напротив здания Сочинского вокзала. – Это мои личные проблемы, и мне их решать. Кредита было бы достаточно!
- Успокойся! – нахмурился Хусейн, замедляя шаг. – Так или иначе, я бы понес твое заявление о кредите на подпись, и мне пришлось бы всё объяснить. Поверь, никто тебе денег не дарит. Ты выплатишь всё до копейки из своей заплаты, но без процентов.
Вполне разумное решение удовлетворило гордого Аслана Теучежа и успокоило его. Разрешив мучившую его ситуацию наполовину, он резко почувствовал приступ голода. И прежде чем отправиться на поиски доктора, ему всё же следовало бы подкрепиться.
- Извини, брат! Нервы! – виновато понурил голову молодой человек.
- Ну, я же говорю: в кафе! – влезла в напряженный разговор двух друзей Мадина Гуашева, настаивая на своём.
- Ладно! – сдался, наконец, Аслан, опасаясь, что, голодный, он нарубит больше дров на свою голову.
- Тогда в «Жемчужину»! - предложил следом Хусейн, выходя из вокзала и направляясь к своей машине.
Упоминание места, где не так давно Аслан встречался с Кантемиром Туовым, вдруг насторожило его. Однако он не стал возражать: его друг, как и он сам, любил бывать в уютном ресторане гостиницы. И вскоре они уже ехали по весенним улицам Сочи в нужном направлении.
- Ничего не удалось узнать о докторе? – нарушил первым тишину Аслан с заднего сидения машины. – Я вроде говорил по телефону, что его зовут Александр Адамович Оспов.
- Говорил, - кивнул ему в ответ Хусейн, поворачивая направо.
- И что? Узнали что-нибудь про него?
На мгновение в салоне внедорожника воцарилась гробовая тишина.
- Как? Никакого семинара в санатории Орджоникидзе? Или нет доктора с таким именем среди участников? А, может, он, вообще, в Сочи не прилетал? – терялся в догадках расстроенный Аслан.
Заворачивая на паркинг отеля, Хусейн мимоходом напряженно посмотрел на свою соседку. А та, не замечая его взгляда, поджала губу, собираясь с мыслями и подбирая нужные слова.
- Не всё так просто, Аслан! Давай сперва перекусим, а потом я объясню тебе всё по порядку.
Странная настороженность опытной журналистки, явно тянувшей время, озадачила молодого человека. Не зная, что сказать, он нахмурился. Неизвестность и беспомощность тревожили его еще больше.
- Хорошо! Будь по-вашему! – не стал настаивать Аслан, полагаясь на друзей.
Однако то, что ему пришлось услышать за столом, еще больше обеспокоило его.
- Послушай, Аслан! – осторожно начал Хусейн. – После того, как ты мне позвонил, я попросил Мадину навести справки через свои журналистские каналы. Нам повезло, у неё подруга работает как раз на этом семинаре нейрохирургов.
- Слава Аллаху! Так чего мы тут тогда сидим, поедем к доктору и договоримся, - обрадовался Аслан, не ожидавший столь простого выхода из сложной ситуации.
- Конечно! Конечно! Мы туда поедем. Я с Мариной уже обо всем договорилась, – перехватила эстафету Мадина Гуашева, с трудом скрывая сожаление. - Но…
- Но?! – насторожился Аслан. – Что но? Он уже уехал? Обратно в Москву?
- Нет! Не в этом дело, - не удержался Хусейн, не желая больше мучить друга.
- Понимаешь, Аслан! У них нет участника с такой фамилией. Александр Адамович есть, а Оспова нет, - высказала, наконец, Мадина всю правду.
- Этого не может быть! Мой брат видел информацию на сайте больницы. Он отчетливо произнес его имя и фамилию, - не сдавался Аслан.
- Верно! Я сама видела. Но среди участников семинара нет никакого Оспова. Вчера вечером Марина прислала мне полный список.
- И у тебя он с собой? – потребовал молодой человек неопровержимого доказательства.
- Да! Конечно! – засуетилась журналистка и достала из своей бежевой сумочки сложенный пополам лист белой бумаги формата А4. – Вот!
Отставив тарелку с остатками завтрака в сторону, Аслан Теучеж разложил листок со списком и предупредительно разгладил его на столе слегка дрожащей рукой. Затем он несколько раз пробежал пристальным взглядом по ровно напечатанному столбцу с полными именами участников семинара. После этого он вдруг пригляделся к какому-то имени. В то же мгновение он обомлел, а его осунувшееся лицо вытянулось от удивления. Не веря своим глазам, он даже покачал головой от изумления.
- Ты чего, Ас? – встревожился Хусейн, потрясенный неожиданной реакцией его друга.
- Аслан! Ты кого-то из них знаешь? – предположила проницательная Мадина.
- Этого не может быть! -  воскликнул им в ответ изумленный Аслан.
- Да что там такого удивительного? – требовал от него объяснений Хусейн.
- Александр Адамович Опсов! Он же первый в списке, - поразился молодой человек, вспомнив своего мудрого наставника – сирийского черкеса Мухамода.
- Ну да! И что? – недоуменно пожала плечами журналистка. – Мы же тебе как раз говорили, что есть один Александр Адамович, но никого по фамилии Оспов.
- Так вот он кто, Александр Опсов! – не мог успокоиться Аслан, никого не слушая.
В следующую минуту он уже вскочил со своего места, на ходу складывая заветный список вчетверо. Затем он резко остановился и бросил нетерпеливый взгляд в сторону своих недоумевавших друзей.
- Ну, чего сидим? Поехали!
Невольно подчиняясь желанию их товарища, Хусейн и Мадина переглянулись в полном замешательстве.
- Поехали! Поехали! Всё объясню по дороге, - торопливо подгонял их воодушевленный Аслан. – Главное теперь – застать его на месте!
Не дожидаясь дополнительных вопросов, он тут же поспешил к стойке оплачивать счет.
- Ничего не понимаю! – удивленно пожал плечами Хусейн. – Вскочил, как ужаленный!
- Да, ладно! Ясно как божий день! – усмехнулась догадливая Мадина. – Не знаю, откуда, но, видимо, Аслан хорошо знаком с этим Александром Адамовичем не-Осповым. Правда, знал ли он о сфере его занятий…
- Да уж! Ладно! Скоро, так или иначе, всё узнаем, - и озадаченный Хусейн, пропустив вперед свою спутницу, последовал за ней к выходу.
Как и следовало ожидать, предположение Хусейна Непсо оказалось верным. По дороге в санаторий Орджоникидзе обрадованный стечением обстоятельств Аслан Теучеж открыл всю правду своим друзьям. Без лишних комментариев и недомолвок он поведал им о его случайном знакомстве на берегу моря с сирийским черкесом Мухамодом Опсовым, давно вернувшимся на свою историческую родину. Правда, хотя он сперва и назвался Александром, но всё же он предпочитал, чтобы его звали настоящим адыгским именем. Вот только отчество свое он ни разу не упоминал.
Выслушав рассказ друга до конца, Хусейн задумался и вскоре, нахмурившись, высказал свои логичные сомнения:
- Не хочу тебя, Аслан, разочаровывать, но одного имени и фамилии недостаточно. Сам же не раз говорил, что в одной только Адыгее «Асланов Теучеж, как собак нерезанных», только вот отчества у всех разные.
- Точно! К тому же, кто знает, как того черкеса по паспорту зовут. Моя подруга Марина очень аккуратная и явно составляла список только по паспортным данным, - поддержала его Мадина Гуашева.
- Да, это он! Я уверен! – не принимал молодой человек их разумные сомнения.
- Конечно! Мы всегда готовы верить только тому, во что хотим! Ну, ты сам подумай! Он же говорил тебе, что живет в Сочи, работает то здесь, то в Москве, - испытывал его убежденность Хусейн. – А судя по его частым переездам, он, скорее всего, частный предприниматель или коммерсант.
- И потом ты познакомился с ним больше недели назад? А семинар начался в этот понедельник. Заезд нейрохирурга Опсова отмечен в списке в воскресенье, - не отставала от своего друга Мадина.
Веские доводы и аргументированные сомнения спутников Аслана сделали свое дело и охладили его внезапный пыл. Однако выявленные ими обстоятельства уже ничего не меняли.
- Пусть будет по-вашему! – сдался поникший молодой человек. – Но теперь именно благодаря его имени мы сможем обратиться к нему с просьбой.
- Как это? – почти одновременно вырвалось у Хусейна и Мадины.
- Очень просто! Подойду и скажу, не знает ли он Опсова Мухамода, а затем прямо спрошу, честно изложив суть дела. Делов-то!
- Хм! А ведь верно! Не спросишь – не узнаешь! – охотно согласилась с ним находчивая журналистка, которой частенько самой приходилось ловчить и придумывать подходящие предлоги для того, чтобы познакомиться с будущими героями её статей и интервью, а также с потенциальными спонсорами благотворительных проектов её газеты.
- Ладно! Была не была! – уступил большинству прагматичный финасист, развеяв в своей голове туман сомнений, и тут же прибавил скорости.
Однако не всё оказалось так просто, как предполагал сначала Аслан. Очутившись в санатории Орджоникидзе, походившем больше на роскошное итальянское палаццо, с высоты которого можно было наслаждаться великолепным морским пейзажем, молодой человек поразился его величественному виду. Построенный в 1937 году как курортный комплекс, дворец в неоклассическом стиле впечатлял своей чарующей архитектурой. А окружавший его вечнозеленый субтропический парк с цветущими по-весеннему деревьями захватывал дух своей необыкновенной красотой.
Направляясь следом за друзьями к административному крылу, Аслан, то и дело, оборачивался по сторонам, зачарованно оглядывая то колонны фасада монументального здания, то романтические гроты, скрывавшиеся за благоухавшими кустами, то цветущие диковинные деревья, поражавшие глаз своим красочным цветением.
- Это еще что! – усмехнулась Мадина Гуашева, заметив изумленный взгляд Аслана. – Погоди! Еще увидишь фонтан «Танцующие вокханки»! Вот тогда ты откроешь рот от удивления.
- Хм! Это если увидит. Санаторий такой огромный. Чувствую, набегаемся мы тут, - обреченно вздохнул Хусейн, глядя на свои дорогостоящие ручные часы.
- Как же я забыл о времени, о работе? - вдруг остановился Аслан, невольно отвлекаясь от красоты местного пейзажа. – Сегодня же рабочий день!
- Не парься, брат! – потянул его за руку друг. – На полдня я отпросил нас у шефа. А Мадина сама вызвалась нам помочь. Надеюсь, мы до обеда управимся.
- Только бы он был на месте! – выдохнул молодой человек, прибавляя шагу.
К тому времени подруга Мадины Гуашевой Марина Цимбер, ухоженная блондинка среднего роста и возраста, уже ожидала их у входа в административный корпус. Едва заметив их долгожданное появление, она занервничала и поспешила им навстречу.
- Судя по лицу Марины, что-то не так, - забеспокоилась в свою очередь Мадина, ускоряя ход.
- Только этого нам не хватало! – расстроился Хусейн, у которого на вторую половину дня была назначена важная встреча с инвестором.
- Мадиночка! Здравствуй! Не знаю, что произошло, но Александр Адамович только что уехал в гостиницу. Я его пыталась задержать, а он ни в какую. Говорит: «Время не ждет!». Вот адрес его гостиницы! Боюсь, что если не поторопитесь, то не застанете его и там, - предупредила подругу Марина, протягивая ей цветной проспект пятизвездочного отеля города Сочи.
- Спасибо, дорогая! Я перед тобой в долгу! Позвоню позже, - схватила Мадина проспект на ходу и разочарованно улыбнулась ей в ответ.
- Да не за что! Буду ждать твоего звонка, милая! – провожала их виноватым взглядом куратор семинара.
Упустив удачную возможность встречи, молодые люди бросились со всех ног в обратном направлении. Теперь им ничего не оставалось, как спешно покинуть живописный санаторий, возвышавшийся над Черным морем, словно заоблачный рай.
- Чувствую, денек будет жарким! – недовольно покачал головой Хусейн, время от времени поглядовавший на часы.
- Слушайте! Может, я сам съезжу в гостиницу? Вы и так столько времени на меня потратили, - предложил Аслан, когда они, наконец, после очередного изнурительного забега на длинную дистанцию добрались до машины его друга.
- Не говори глупостей! Мы поедем с тобой! – строго возразил ему Хусейн, открывая дверь внедорожника перед Мадиной.
- Тогда отвези меня к гостинице! А там я как-нибудь сам сориентируюсь, - настаивал молодой человек, чувствуя себя неловко.
- Ладно! Если бы ни важная встреча, я бы никогда не уступил. Садись! Мне все равно по пути, - скомандовал прагматичный финансист, в душе сожалея, что не перенес переговоры с инвестором на другой день.
Не желая больше тратить время на, так сказать, бесполезное «перетягивание каната», Аслан Теучеж быстро залез в машину. Из окна джипа он еще раз взглянул на величественное здание санатория и в очередной раз восхитился его необыкновенной красотой. В то же мгновение машина резко тронулась с места, оставляя позади себя впечатляющий курортно-оздоровительный комплекс.
Подгоняемый возможным отъездом нужного доктора и неумолимым временем, Хусейн Непсо так гнал свой внедорожник, что, казалось, он не ехал, а летел по главным улицам города. На его удачу, везде, где он проезжал, на светофорах был только зеленый свет. Пытаясь всё же сократить, как можно больше времени в пути, он не гнушался мелкими водительскими хитростями, объезжая известные ему посты ГИБДД и притормаживая своевременно перед дорожными камерами.
- Хусейн! Не гони так! Не дай Бог, нас остановят! – молила его Мадина.
- А ты не каркай, и не остановят, - усмехнулся ей в ответ лихой водитель. – К тому же у меня есть волшебный талисман.
- Что еще за талисман? – удивилась любопытная журналистка.
- А это большая тайна! – хитро улыбнулся ей молодой человек.
- Стой! Вот он тот отель! – вдруг перебил его Аслан, внимательно следивший за дорогой, пока его друзья перекидывались особыми взглядами между собой.
В тот же миг джип Хусейна резко притормозил, а затем свернул в сторону пятизвездочного отеля, на который его друг указывал рукой.
- Спасибо! Дальше я сам! – собрался с духом Аслан, открывая дверь машины.
- Я с тобой! – последовала его примеру Мадина, с наигранным недоверием оглядывая излишне самоуверенного водителя. – Береженого Бог бережет!
- Да, ладно, милая! Поехали! Обещаю не разгоняться! – подыграл своей спутнице Хусейн.
- Ладно! Созвонимся! – пробурчал Аслан, выбираясь из джипа и помогая Мадине.
- Звони, брат! Надеюсь, что на этом твои поиски успешно завершатся! – выкрикнул ему вслед Хусейн через открытое окно, заводя мотор своего внедорожника.
- Вот лихач! – вырвалось у Мадины, когда машина её друга с характерным визгом тронулась с места.
- Не беспокойся! С ним ничего не случится, - заверил её Аслан, направляясь к входу  гостиницы. – Покажет визитку начальника местного ГИБДД, его соседа по подъезду, и дальше покатит, как ни в чем не бывало.
- Ах, вот какой у него талисман! – усмехнулась журналистка. – Вам, мужчинам, лишь бы в игрушки играть!
Неоднозначное замечание Мадины пронеслось мимо ушей Аслана, озадачившегося к тому времени только одним вопросом: где искать Александра Опсова? Войдя в холл отеля, он начал суетиться и метаться то в одну сторону, то в другую, не зная, как поступить.
- Стой, Аслан! – окликнула его удивленная Мадина, едва за ним поспевая. – Ну, какие же вы, мужчины, неорганизованные! Я, конечно, могу узнать номер, где этот доктор-неведимка проживает. Но лучше поступим иначе!
- Иначе? Это как? – оторопел молодой человек.
- У нас, у журналистов, лучший друг – это сотрудник ресепшена, а точнее регистратуры, - усмехнулась Мадина. – Главное – правильно задать вопрос!
Не мудрствуя долго, она направилась уверенным шагом к стойке регистратуры, на ходу доставая своё корреспондентское удостоверение. Каждое её движение было настолько выверенным, что её спутник невольно улыбнулся. Казалось, что она, как заправский ковбой, вот-вот достанет свой пистолет и наставит его на радушного рецепциониста, намереваясь заставить его насильно ответить на её вопросы.
- Добрый день! Мадина Гуашева, корреспондент «Сочинские вести». Не подскажите, как мне найти Александра Адамовича Опсова? Он остановился в вашем отеле вместе с другими нейрохирургами, приглашенными на семинар в санатории Орджоникидзе.
- Да, конечно! Но, простите, по какому вопросу? – проявил бдительность сотрудник отеля, оценивший вступительную речь молодой журналистки.
- По какому вопросу? Пишу о семинаре статью. Вот хотела бы взять интервью у одного из ведущих нейрохирургов страны, - быстро сориентировалась Мадина, для которой такие случаи были не впервой.
- Извините! Сейчас посмотрю, на месте ли он, - немного успокоился рецепционист, отворачиваясь к шкафу с ключами.
Тем временем ловкая журналистка с внушительным стажем работы обернулась к своему изумленному спутнику и бросила в его сторону многозначительный взгляд. Посмеиваясь в душе над разыгранной ею сценой, Аслан всё же оценил по достоинству профессионнальные качества Мадины, признавая, что его другу безмерно повезло с избранницей. И в очередной раз он согласился с незыблемой истиной: не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.
- Сейчас! Сейчас! Еще минутку! – тянул время аккуратный сотрудник отеля, проверяя информацию о клиенте в компьютере. – Сожалею! Полчаса назад он сдал ключи и уехал на такси.
- Уехал? – искренне расстроилась Мадина. – Не скажите, куда?
Проявляя профессиональную этику, бдительный рецепционист строго оглядел назойливую журналистку и её молчаливого спутника, не решаясь им ответить. Наблюдая со стороны за реакцией молодого сотрудника, Аслан внезапно встревожился, опасаясь того, что тот оставит их без ответа. И, не выдержав затянувшейся паузы, он резко подскочил к стойке регистратуры, еще больше напугав осторожного рецепциониста.
- Послушай, друг! Умоляю, скажи, куда он уехал. Это вопрос жизни и смерти! Этот доктор может помочь моему брату.
Честное признание странного посетителя ошеломило молодого сотрудника отеля. Поверив ему на слово, он проявил сочувствие и коротко сказал:
- Адлеровский аэропорт. Вылет в Москву через полтора часа.
Добившись, наконец, долгожданного ответа, Аслан Теучеж схватил за руку взволнованную Мадину и, выкрикнув на прощание лишь «Спасибо, друг!», поспешил к выходу. Не прошло и пяти минут, как они уже ехали в городском такси в направлении Адлеровского аэропорта.
- Ну, ты, Аслан, даешь! – нахмурилась журналистка, приходя в себя на заднем сидении такси и доставая свой iPhon из бежевой сумочки. – Всю легенду мне испортил.
- Да, к чему все эти заморочки? Лучше «правды» в кавычках только настоящая правда! – возразил ей молодой человек, сидя рядом с ней.
- Ну, раз на раз не приходится! С самого начала твоя правда не прокатила бы. Поверь, он даже не стал бы проверять по компу, - не сдавалась Мадина. – Я знаю, что говорю. Столько лет в газете работаю. Порой без креативного пафоса до людей не достучаться. Вот и приходится придумывать всякое на ходу.
- Хочешь сказать – блефовать? – ухмыльнулся Аслан, одновременно восхищаясь стойкостью духа своей спутницы и раздражаясь из-за её излишней самоуверенности.
- А кто сегодня не блефует? Политики блефуют, выдавая желаемое за действительное ради лишнего голоса электората. Мы, журналисты, блефуем, чтобы первыми сообщить широким массам читателей очередную сенсацию, которую уже через пару часов все забудут. Вы, маркетологи и продажники, блефуете, чтобы сбыть больше продукта, что, на самом деле, может быть никому и не нужен. Даже друзьям приходится блефовать перед своими же друзьями, чтобы не ударить перед ними лицом в грязь, казаться более состоятельными и значимыми, как говорится, набить себе цену.
- Глупо всё это! Ведь раньше или позже, но весь этот блеф превратится в тлен. И что тогда? – задумался Аслан, вспомнив про своих друзей детства, не так давно блефовавших перед ним.
- Ну и что! К тому времени всё уже изменится. Блеф сделает своё дело! За лживого политика проголосуют тысячи избирателей, читатели разберут тираж газеты с надуманной статьей, покупатели купят ненужный им продукт, а друзья поверят и дадут денег взаймы или сделают еще чего-нибудь напрасно. К тому времени понадобится новый блеф. Да, в ожидании невиданных чудес, люди готовы обманываться!
- Ерунда! Не стоит обобщать. Не все такие! – нахмурился Аслан, хотя понимал, что опытная журналистка была всё же отчасти права.
- Конечно, не все! Но большинство. Иначе наши избиратели не верили бы лживым словам политиков, а судили бы их по их реальным делам. Покупатели не велись бы на обманчивые маркетинговые акции и выбирали бы только проверенный продукт. Половина газет и журналов в нашей стране перестали бы издаваться. А друзья…остались бы самые честные и преданные, и их уже было бы не так много – один – два, в крайнем случае, три…
- Да уж! А ты, Мадина, подкованная, за словом в карман не полезешь. У тебя на всё есть готовый ответ, - с долей осуждения произнес молодой человек, не представляя, как его самый верный друг Хусейн Непсо уживается с небывалым всезнайством его избранницы.
- Судя по твоему лицу, это был не комплимент, - улыбнулась ему в ответ его проницательная спутница, только что отыскавшая в Интернете сайт Адлеровского аэропорта.
- Да нет! – растерялся Аслан, застигнутый врасплох.
- Ладно! Вот расписание вылетов самолетов из Адлера в Москву. Если Александр Опсов вылетает через полтора часа, то он летит компанией «Сибирь» рейсом № 533. Если повезет и доедем без пробок, то нам ещё удастся его догнать.
- Да! Но как мы пройдем в зону вылетов без билетов? – озадачился молодой человек.
- Хм! Расскажешь на регистрации, в администрации, на паспортном контроле свою грустную, но зато настоящую правду. И все дела! Все же мы люди! – с долей иронии предложила ему Мадина Гуашева. Она не стала скрывать, что неблагодарное замечание её спутника-правдолюбца её сильно задело.
- Шутишь? Да это займет чертову кучу времени, - оторопел озадаченный Аслан, живо представив, как рассказывает всем сотрудникам аэропорта о семейной трагедии и как умоляет их ему помочь.
- Тогда будем действовать по моему плану.
- Это как?
- Блефовать! Воспользуемся моей журналисткой отмычкой – удостоверением корреспондента. А ты? Кем же ты будешь? – не нашлась сразу ловкая журналистка, пытаясь придумать для Аслана нечто правдоподобное.
- Фотограф? – отозвался тот.
- Фотограф? Нет! Ну, что за фотограф без фотоаппарата?
- Помощник?
- Теплее! Тогда у тебя тоже было бы удостоверение.
- Ладно! Пусть будет водитель! – понурил голову Аслан.
- А это, вообще, рассчитано на дураков. Зачем журналисту водитель на интервью?
- Верно! Ну, тогда не знаю, - расстроенно выдохнул молодой человек, исчерпав весь запас своих идей. – Ладно! Если меня не пропустят, тебе придется идти одной и искать Александра Опсова самой.
- Так и сделаем! Ты же сам не уверен, тот ли это человек или нет. А, значит, не знаешь, на самом деле, как он выглядит. Так что не станем рисковать, подождешь меня у паспортного контроля.
- Да, чтобы я без тебя делал, Мадина? – вдруг Аслан Теучеж реально осознал неоценимую помощь местной журналистки.
Сам он еще слишком плохо знал город и его жителей, чтобы уметь с ними так убедительно договариваться, как Мадина или Хусейн. Впрочем, он постарался бы любой ценой объяснить всем свою ситуацию. Но вот успел бы он тогда до вылета самолета?
- Рано еще меня благодарить! – скромно опустила глаза Мадина Гуашева и тут же резко их подняла. – Ладно! Вообще-то, долг платежом красен! Так что, будем квиты!
- Ты это о чем? – удивился молодой человек, вглядываясь в смущенное выражение лица своей хитроумной спутницы.
- Если бы ни ты, Аслан, я бы никогда не познакомилась с Хусейном, - честно призналась Мадина и тут же ему благодарно улыбнулась. – Он сам не перестает мне это повторять.
- Рад, что пригодился! – выдавил из себя Аслан, не зная, на самом деле, был ли его друг ему за это благодарен: уж слишком активна и умна была его находка, да и не особенно отличалась преславутой скромностью и тактом, которые во все времена восхваляли в черкешенках.
- То, что одному сладкая брага, другому – опьяняющий бахсым! – неоднозначно ответила ему Гуашева, почувствовав угнетавшие его сомнения.
Догадываясь, на что именно намекала прозорливая журналистка, Аслан собирался тоже высказаться, как вдруг прозвучал внезапный звонок его мобильного телефона, наполнивший весь салон городского такси задорной черкесской мелодией.
- Слушаю! – быстро ответил он, отворачиваясь в сторону окна.
- Привет, Аслан! Это я, Капик! – услышал он напряженный голос Каплана Бжассо. – Слышал, ты был в Майкопе. Совсем зазнался? Не захотел встретиться со своими друзьями детства?
- Извини, Каплан! – насторожился молодой человек. – Времени совсем не было. Ты же сам знаешь, что с Мадином произошло.
- Да, знаю! Очень сожалею! С таким диагнозом, как у него, мало кто выживает, - надавил Каплан на больное место друга. – Мой отец говорит, что Мадину уже ничем не помочь.
- Спасибо, Каплан, что беспокоишься! Но пока рано делать такие выводы. Мы сделаем всё возможное, чтобы его спасти.
- Это, конечно, похвально, Аслан! На твоем месте я так бы и говорил всем. Но к чему тебе разыгрывать из себя бэтмена, спасителя всего рода Кушховых? Если Мадин выживет, в чем я очень сомневаюсь, то он вряд ли простит тебя, - вкратчиво убеждал его Каплан по телефону.
- Вряд ли простит меня? – недоумевал Аслан, начиная понимать главную цель столь неожиданного звонка так называемого «друга детства».
- Ну, как же! Даринка сказала мне, что ты обещался и денег достать, и с доктором договориться. Неужели ты чувствуешь себя настолько виноватым перед Кушховыми, что готов всем пожертвовать ради их прощения?
Ловко завуалированное оскорбление, словно ядовитая змея, ужалила своим ядом встревоженного молодого человека. Ощутив горечь обиды и вспомнив проклятия дяди Мурата, Аслан сначала растерялся, не зная, что и ответить.
Растерянный вид спутника Мадины озадачил её, а его напряженная пауза даже слегка насторожила. Желая поднять своему соседу настроение, она вдруг стала строить ему разные смешные рожицы. На мгновение обескураженный Аслан отвлекся от своих горьких мыслей, изумленный её по-детски забавной игрой. Но вдруг он отчетливо расслышал через мобильный насмешливый голос Кантемира Туова, видимо, как и его друг Каплан, дожидавшегося с нетерпением его ответа.
- Чего там? Бобик сдох!
Случайное разоблачение вызвало у расстроенного Аслана небывалую ярость. Поражаясь в душе безграничной наглости его друзей детства, он, наконец, догадался, что Каплан говорит с ним по громкоговорителю в присутствии других людей. И, возможно, не только Кантемира. Вероятнее всего, это был очередной «розыгрыш» его бывших одноклассников, желавших еще раз повеселиться за его счет.
- Ты, Капик, не бери в голову! Зачем свои мозги чужими делами засорять? – справился Аслан Теучеж со своей предательской растерянностью. – У тебя, наверно, у самого куча проблем. Понимаю! Если раскроют дела дяди Мурата, то это коснётся и бизнеса твоего отца. Тогда пиши пропало! Так что подумай лучше о себе!
Продуманный удар попал прямо в цель! Неожидавший такого поворота, Каплан Бжассо не сразу спохватился. Но после непродолжительной паузы он резко отключил громкоговоритель и продолжил грозить Аслану своим едким жалом.
- У моего отца совершенно чистый бизнес. И он никаким боком не связан с Муратом Занудиновичем. А вот тебе, парень, стоит задуматься! Вряд ли твоему новому боссу понравится, что ты – племянник такого казнокрада. Да и кто захочет помогать сыну преступника? Так что, Мадину ещё повезет, если он откинет коньки раньше суда над его отцом.
- Что-то я не пойму, Капик. Тебе от этого какой резон? Или ты боишься того, что может рассказать в суде Мадин? – вдруг нащупал молодой человек больной нерв в бескосном хребте своего «прямолинейного» собеседника.
- Да, что он может сказать? Ты меня, парень, не понял. Я вовсе не о себе беспокоюсь. Тебе, конечно, повезло, что ты струсил и не осмелился приехать на свадьбу своего двоюродного братца. А не то ты был бы первым в списке подозреваемых в покушении на Лейлу. И никто бы тебе не поверил, что ты не хотел ей отомстить.
- О чем ты говоришь, Каплан? – заволновался Аслан, вспомнив о своих подозрениях, неисправленных тормозах в машине Мадина, его странной ссоре с отцом после некого анонимного звонка. – Что тебе известно? Неужели кто-то, на самом деле, покушался на Лейлу?
- Хм! Что? Занервничал? – явно обрадовался его назойливый собеседник, полагая, что глупая рыбка заглотнула его ловкую наживку. – Подумай, какие показания против тебя даст Мадин, если выживет.
- Всё это - чистый блеф, Капик! И ты прекрасно знаешь об этом. Только вот боюсь, что теперь без расследования свадебной трагедии не обойтись. Ты сам-то уверен в своём алиби? – ухмыльнулся молодой человек, догадываясь, что за игру затеяли его бывшие одноклассники.
Отключив резко мобильный, он глубоко вздохнул, затем громко выдохнул, словно пытался отчистить себя от «скверны». Теперь ему следовало поспешить, чтобы догнать неуловимого доктора. Неслучайно Кантемир, Самир и Каплан запугивали его странными, беспочвенными угрозами. Что же могло произойти между Мадином и его отцом во время свадьбы? И кому надо было покушаться на жизнь никчемной Лейлы?
- Аслан, приехали, - осторожно позвала его Мадина Гуашева, обеспокоенная его глубокой задумчивостью.
- Ах да! Ты иди! А я сейчас заплачу таксисту и догоню тебя, - медленно проговорил молодой человек, продолжая блуждать по туманному лабиринту своих воспоминаний и подозрений.
- Ладно! Договорились! Жди меня у паспортного контроля! Я его найду. Обещаю! – и настороженная Мадина выскочила из такси и поспешила в здание аэропорта.
Немного позже, расплатившись с таксистом, Аслан Теучеж последовал за ней, ничего вокруг не замечая. Внутри здания он сразу же принялся искать зону паспортного контроля, машинально ориентируясь по зычным указателям. Между тем, путавшиеся в его голове мысли застилали ему глаза, словно беспросветный дым. Странные подозрения мучили его, обвиняя его бывших друзей в свадебной трагедии, безвременно унесшей жизнь Лейлы Сиюховой.
По сути, отчасти Каплан был прав: если бы Аслан приехал на свадьбу своего двоюродного брата, то он мог бы автоматически оказаться среди подозреваемых. Само проведение отвело от него неожиданное несчастье: будь то скоропостижная гибель, как сокрушалась его проницательная мать; будь то обвинение в намеренном убийстве, о котором явно сетовал Каплан Бжассо.
- Аслан! Сын Казбека, – вдруг окликнул его знакомый мужской голос с особым акцентом.
Озадаченный своими мыслями, молодой человек обернулся на внезапный зов и невольно оторопел.
- Мухамод! – увидел он перед собой своего нового знакомого – сирийского черкеса с дорожной сумкой в руках. – Не может быть!
- Чего не может быть? – радушно улыбнулся ему Мухамод Опсов, с трудом понимая странное стечение обстоятельств, во второй раз столкнувшее его с молодым человеком.
- А я как раз Вас искал, - признался Аслан, не веря в свою удачу.
- Да, я тоже пожалел, что не взял у тебя номер телефона тогда на набережной, - и Мухамод достал мобильный телефон, намереваясь исправить свою ошибку. – Всю неделю думал, какое же решение ты принял.
- Судьба сама за меня решила, - виновато понурил голову молодой человек. – Да так, что теперь только от Вас всё и зависит.
- От меня? – недоумевал мудрый черкес, недопонимая неоднозначный намек Аслана. – Всегда рад! Но чем я могу тебе, парень, помочь?
Молодой человек собирался уже всё объяснить старшему, как вдруг к нему подбежала встревоженная Мадина, запыхавшаяся в бесполезном поиске злосчастного доктора.
- Прости, Аслан! Но этого Александра Адамовича Оспова-Опсова нет в зале вылетов. И, вообще, рейс, на котором он должен был вылететь, задержали до вечера.
Выпалив всё, как на духу, молодая журналистка, наконец, отдышалась и только тогда заметила, что её товарищ был не один.
- Ой, извините!
- Ничего, дочка! Это ты меня извини! Тебе пришлось побегать из-за меня, - искренне расстроился Мухамод.
- Познакомься, Мадина! Это тот самый Мухамод Опсов, о котором я говорил, - поспешил Аслан представить своей спутнице мудрого черкеса.
- Тот самый? Врач-нейрохирург? – запуталась Мадина, оглядывая мужчину спортивного сложения средних лет в модной дорожной куртке. – Так, ты его уже спросил?
- Как раз собирался, - выдавил из себя Аслан, начиная вновь раздражаться из-за её неуемного характера.
- Спросил? О чем, парень? – задумался в свою очередь Мухамод. – Так, ты ищешь врача-нейрохирурга с таким же именем, как у меня?
Прямой вопрос знакомого заставил Аслана собраться с духом и не тянуть с ответом. Поиски, которые, как ему вдруг показалось, закончились с появлением Мухамода, на самом деле, всё ещё продолжались.
- Да! Я как раз искал Вас из-за этого. Мой брат, тот самый, что должен был жениться, попал в аварию после свадьбы. Теперь он в коме в городской больнице Майкопа, и ему нужна срочная операция.
- А как фамилия твоего брата, Аслан? – приподнял правую бровь мудрый черкес.
- Кушхов Мадин. У него гемотома в голове от удара. Так во всяком случае говорят наши местные врачи.
- Не может быть! – удивился на этот раз Мухамод. – Меня как раз вызвали на встречу в Москву из-за этого пациента.
- Как? – вдруг воскликнула потрясенная Мадина Гуашева, обрадовавшись. – Так Вы и есть тот самый нейрохирург? А я весь аэропорт оббегала.
- Извини, дочка! Я же не знал. Иногда наше счастье гораздо ближе, чем мы думаем!
- Верно! Главное – вовремя его разглядеть! – охотно подхватил фразу мудрого черкеса Аслан Теучеж.
Между тем, в своей душе он поражался своевременному стечению обстоятельств – переносу времени вылета самолета Мухамода, благодаря чему у него появились слабые надежды на скорое спасение его двоюродного брата.