Загаданное желание

Звезды все падали и падали, оставляя в черной материи неба потухающие искрящиеся хвосты, и Макс не мог оторвать взгляд от этого завораживающего зрелища. Вокруг гомонили и ликовали ребята из его группы, а он все не мог сосредоточиться и загадать желание.

— Еще одна! Ну, ты видал?? — тряс его Колька и громко хохотал от необъяснимого веселья.
— Я загадал, загадал!

Макс беспомощно смотрел на каждую потухающую звездочку и губы его беззвучно шевелились. Не сформулированное до конца желание каждый раз сбивалось, и он повторял его снова.
— Макс, ну давай! Ну же! — воспитательница Света похлопала его по плечу и, в другое время, он бы умер от счастья от этого незаметного прикосновения, но сейчас был целиком поглощен зрелищем.
— Скоро закончится, ребят, быстрее!

Макс зажмурился, выдохнул, открыл глаза и увидел ее: последнюю, самую яркую, обрывающуюся с какой-то удерживающей ее точки, звезду. В голове отчетливо пронеслось: « Я хочу, чтобы я никогда не был один». И все потухло.

Звездопад закончился, и Света, шикая на детей, аккуратно повела их с крыши в общую спальню. Отсутствие воспитанников в ночное время могло здорово ударить по ее безупречной репутации в этом строгом заведении закрытого типа, так что Света повела сирот посмотреть на редкое зрелище, поставив под удар свою работу.

Скоро Макс лежал на прогнувшейся койке, натянув тонкий пододеяльник до подбородка, и смотрел в квадраты лунного света на потолке. Так глупо. Глупо ведь, что сироты до сих пор загадывают сентиментальные желания? Даже стыдно немного, лучше бы айфон попросил. Хорошо хоть, что не слышал никто.

Но, все – таки, если на минутку представить, что у него появился кто – то ближе, чем товарищ Колька и воспитка Света, то как – то даже теплее становилось. Спокойнее. «Эх, уже 13 лет, а я все как ребенок», — подумал Макс, прежде чем провалиться в глубокий странный сон, где он почему – то раздваивался и делился почкованием, словно причудливая амеба.

Утром в глаза бил яркий солнечный свет, который мигал, падая на лицо Макса. Он недовольно нахмурился и открыл один глаз. Напротив, на подушке лежала его же голова. Макс зажмурился, помотал головой и открыл уже оба глаза. Да, определенно, если это не какие – нибудь  приколы товарищей по спальне, то рядом с ним на кровати  лежал его близнец и махал рукой, хихикая, то пуская солнечный луч ему в лицо, то закрывая. Странное ощущение ниже пояса одолевало Макса. Он откинул пододеяльник, посмотрел на что-то бесформенное, валявшееся странной грудой на простыне,  и закричал.  Кричал он долго и пронзительно, не обращая внимания на своего сиамского близнеца, прижимавшего палец к губам. Макс ощупывал себя, не в состоянии понять: была ли это реальность или продолжение безумного сна. Он кричал до тех пор, пока не прибежала дежурная по палате и не набросилась на него с упреками.
— Твинякин, ты что орешь?? Разбудил все крыло!

Макс замолкал, чтобы набрать воздуха, и продолжал вскрикивать, попутно пытаясь встать, по привычке, обеими ногами на свою сторону, вот левая нога слушалась его как – то странно, с опозданием, и двигалась в сторону кошмарного близнеца, который аккуратно вырастал из Макса в области пояса. Ноги и руки, по – прежнему, было две, а вот раздвоившийся торс напоминал старые фильмы ужасов, в которых монстров словно лепили из пластилина.

Дежурная выбежала и вернулась с медсестрой, которая быстро влила в открытый рот Максу какую – то гадость, приговаривая:
— Совсем сиротка поехал, м-да.

Он, наконец, понял, что никто не орет от ужаса вместе с ним. Заподозрив неладное, повернулся к Кольке, который на соседней койке сделал нору из одеяла и хмуро разглядывал Макса одним глазом.
— Может, заткнешься уже? — Колька явно был против такого рода пробуждения.
— Посмотри на меня. Что это? — и Макс попытался повернуться к нему уродливой стороной, на которой близнец продолжал улыбаться и хихикать.
— Это все, потому что я лекарства не пил, да?
Колька продолжал хмуро смотреть на Макса:
— Это все, потому что ты дебил. Орать до подъема, как сирена, только дебил может. — Подвел итог Колька и отвернулся, собираясь досыпать.

Макс, не шевелясь, сидел на кровати, ужас и брезгливость наполнили его, когда голова близнеца приблизилась к его уху и прошептала:
— Меня никто не видит, братик…

Он резко дернулся, желая, видимо, сбежать, но кошмарная половинка рванулась вместе с ним, и, одолев таким образом подъем,  Макс поковылял в туалет.
Там он заперся в кабинке и, собрав волю в кулак, повернулся и посмотрел на близнеца. Копия его головы улыбалась, подмигивала, разве что была причесана не так, как вихрастый Макс.
— Ну и кто ты? — наконец, догадался спросить он.
— Как кто? Я твой единственный братик, раз и навечно. — Голова близнеца противно лыбилась и тянула гласные.
— Как тебя звать?
— Можно подумать ты не знаешь, как зовут твоего брата! — и тот скорчил недовольную мину.

Макс выдохнул, стараясь успокоиться и собраться, и снова спросил:
— Как тебя зовут и откуда ты взялся?
Близнец обиженно щурился:
— Зовут меня Виктор, и ты прекрасно это знаешь. А взялся — это ты прикалываешься так? Я же всегда рядом был!

Макс смотрел на него и размышлял о двух вещах: стоят ли у него от ужаса волосы дыбом, и слышал ли он про такие жуткие истории в реальной жизни, а не по старенькому телевизору в комнате досуга.
— Ты не был рядом. Я тебя не знаю. Мы никогда не были братьями. — Резко подвел он итог разговора. — Ты просто прилип ко мне сегодня утром, каким образом я не знаю, но тебя никогда тут не было.

Глаза Виктора наполнились слезами, и он противно оттопырил нижнюю губу.
— Вот ты как с братом разговариваешь? А вчера ведь у звезды просил!
И Макса осенило: звездопад исполнил его желание! Странно и уродливо, но исполнил.
— Откуда ты знаешь, что я просил? Я вслух не говорил!
— Ха! Мы с тобой одно целое, ты думаешь, я не могу прочитать твои мысли, если захочу? — голова Виктора саркастически подняла бровь.
Макс помолчал.

— Тогда прочитай мои мысли сейчас. И сам увидишь, что я думаю о тебе, братик! — он резко дернулся вверх, открыл кабинку и помчался, насколько это было возможно, в спальню. Виктор мотался сбоку, что-то бормоча, но Макс не обращал внимания.
— Это все идиотский розыгрыш. Надо поспать, и пройдет, — проворчал он, заматываясь с головой в одеяло и пытаясь максимально отодвинуться от Виктора.

То ли подействовало успокоительное, то ли Макс впал в какое – то подобие сонного обморока, но уснул он глубоко и мгновенно. Без идиотских сновидений.
Проснуться ему суждено было от щекотавшей руки Виктора.
— Эй, ты, просыпайся, обед уже проспали, кушать – то надо.
Макс застонал.
— Я надеялся, что когда я проснусь, тебя здесь не будет. Что это все просто кошмарный сон был.
— Тебя не понять. Хотел же никогда не быть один.
Макс тяжело и неуклюже поднялся.
— Я имел в виду не это. Хотелось… Хотелось, чтобы откуда – нибудь появился родственник. Хотя бы тетка, какая – никакая. Чтобы дружить.
— Я твой самый близкий родственник. — Виктор дергался и пытался заглянуть Максу в лицо.
— Меня никто никогда не увидит и не узнает, что я есть. Я идеальный друг.
— Да зачем ты мне … Такой. Я с тобой…— Макс подбирал слова.
— Что, уродливый? — Виктор гаденько ухмылялся.

Макс не стал отвечать. Он доковылял до зеркала и рассматривал себя. Их. И размышлял: что теперь делать? Как общаться с ребятами? Как отлепить от себя этого незваного братца? Его размышления прервал Колька, залетевший в спальню с футбольным мячиком.
— Что, налюбоваться на себя не можешь? — засмеялся он, увидев, что Макс торчит перед зеркалом в трусах и майке.
Виктор тут же придвинулся к голове Макса и зашептал:

(— Он тебя оскорбляет. Смеется над тобой. Разве это друг?)

Макс отмахнулся от него как от мухи и ответил:
— Да что – то приболел с утра.
— Это заметно было, орал как оглашенный! — ответил Колька, и они оба засмеялись.
— Играть с нами пойдешь? — Колька пнул Максу мяч, но тот, совершенно потерявшийся в координации, даже не попытался его отбить.
Виктор продолжал шептать:

(— Они все смеются за твоей спиной. Не ходи с ними никуда.)

Макс подался в сторону Кольки и остановился. Как он будет играть, если на нем мотается ЭТО?
— Я потом. Не сегодня.
Колька забрал мяч.
— Странный ты какой – то, — сказал он и вышел из спальни.

Макс опустился на кровать. Виктор похихикивал рядом.
— Зачем ты шепчешь? Это же неправда! — взорвался Макс.
— Правда – неправда, какая разница, но я же обязан тебя защитить.
Макс в упор рассматривал смеющуюся физиономию Виктора и ему становилось все гаже.
— Зачем тебе кто –то еще, если у тебя есть я? — и Виктор подмигнул.

Через полчаса они шли по коридору, направляясь к столовой, как вдруг из учебного класса выглянула Света и окликнула:
— Эй, Макс! Подойди на минутку!
Меньше всего на свете ему сейчас хотелось показываться на глаза воспитателю, но она взяла его за руку и завела в класс.

— Ты что с утра такое творил? На тебя дежурная жаловалась.
Макс стоял перед ней, стараясь отключиться от нашептываний Виктора:

(— Даже она тебя не понимает, подозревает что – то …)

— Да сон плохой приснился, извините, — бормотал Макс потупившись.
Света смотрела на него с нескрываемой заботой:
— Ты уверен, что все хорошо? Это ты из – за звездопада переволновался, наверное!
— Да —да, точно! — Максу очень хотелось уйти, но больше всего хотелось ударить Виктора, который, не останавливаясь, шипел:

(— Делает вид, что ей не все равно, просто для работы старается, чтобы начальник похвалил, а на самом деле ей на тебя насрать, кто ты ей?)

Макс подергивался и краснел, Света, всерьез обеспокоившись, приложила холодную ладонь к его разгоряченному лбу:
— Эй, да ты горишь! Температура, Макс! Пойдем – ка к медсестре!

(— ха, якобы жалеет, да ей лишь бы избавиться от тебя, жалкая сиротка, ты никому не нужен кроме меня)

— Макс, пойдем!

(— хочет сбыть тебя с рук, в психшку тебя заберут, ты ей еще скажи, с кем ты разговариваешь, давай расскажи ей, кто ты на самом деле)

— Да заткнись уже, наконец! — взорвался Макс, выдернул свою  руку у остолбеневшей Светы и выбежал из класса.

Он бежал так быстро, как позволяли его никудышные странные ноги, рядом, не оставляя его ни на минуту, хихикал Виктор. А Максу хотелось обогнать его, оставить позади, отделиться от этой мрази раз и навсегда.

Он карабкался по пожарной лестнице на чердак, обдирая руки. Ужасно хотелось на воздух, к вечереющему небу.

(— думаешь, свежий воздух тебя спасет? Думаешь, там меня не будет слышно?)
— Заткнись.
(—можешь бежать куда хочешь, от себя не убежишь)

Макс выбрался из чердака на крышу и встал на ее край, тяжело дыша, восстанавливая сердечный ритм. Он закрыл глаза и старался уловить тишину спускающейся ночи, отвлечься от бормотания Виктора, выгнать его голос у себя из головы.

На чернеющем небе сегодня не было звезд. Почему же они были тут вчера и так красиво падали? Почему ему так нужен был кто – то рядом?

(— потому что не хочется подыхать в одиночестве, так ведь? Потому что тебе нужен кто – то, чтобы выслушивать твои сопливые страдания, братик!)

— Отстань от меня, — устало сказал Макс и повернул голову к Виктору. — Пожалуйста, отстань.
Он уперся рукой в голову Виктора, словно хотел отодвинуться от него. Резкая боль пронзила бок, но он, не останавливаясь, продолжал отталкивать Виктора от себя. Тот нервно хихикал и подгребал ногой к самому краю крыши.
— Уйди, пожалуйста, пусть будет как раньше.

(— я всегда буду рядом, ты же этого хотел)

Макс передохнул и снова начал отдирать  от себя Виктора. Плакал, сглатывал слезы, но не останавливался. Виктор пыхтел, злился, затем неожиданно второй рукой обнял Макса и сказал:

(— что же ты так со мной, братик)

И шагнул с крыши.

Несколько дней спустя Света выходила из здания детдома, ее руки оттягивал здоровенный чемодан, который она неуклюже подталкивала коленом впереди себя. На свежей клумбе под окнами старый садовник высаживал новые розовые кусты, она смущенно помахала ему рукой.

— Что, Свет, покидаешь нас? — спросил дед.
— Так вышло, Игнат. — Сухо ответила Света и, не оборачиваясь, побрела по тропинке к выходу.
Игнат смотрел ей вслед.
— Вышло у нее. За детьми присмотреть не может.

Он выкопал очередную ямку и поставил туда кроваво-красный цветущий куст.
— То звезды у них падают, то мальчики. Эх.
Игнат выпрямился и еще долго глядел на уходящую воспитательницу.