Эренбург на заимке. Ольга Ланская

Засечки в тайге на лесинах делают, чтобы не заблудились люди, идущие следом за тобой, и не знающие ни тайги, ни людей в ней.

А люди есть. Но редко. Можешь кружить до скончания века, если законов и обычаев таежных не знаешь.

В старые времена они были, и не дай Бог, кому нарушить! Тайга, как душа русская. С виду страшно и подступиться, а если ты сибиряк, то обычаи с рождения знаешь, и уже не пропадешь

Оставляют засечки люди опытные. А вот для кого? Да для любого, кто пошел в тайгу.

Чаще всего беглые это были. Из лагерей. Это после войны. А вообще-то неважно было.

В тайге без взаимопомощи человеку не выжить, хоть полна она рыбой да мясом. Шучу я, называя так обитателей таёжных. Но законы сибирские строгие были. И соблюдались всеми.

Зверей много, это точно.

Но новичку тайга кажется пустой. И бескрайной. Если не засечки.

По ним выйдет человек к домишку неприметному –  к  заимке.
Считай, что выжил.

Все, кто ищут безопасное пристанище – зимовье, или охотничью избушку, знают что последний, кто там был, оставил для того, кто придет – неважно, кто это будет, – сухарей да чая, спичек  да соли, махорки домосадной в сером простом кисете с куском аккуратно сложенной газеты.
 
Страстного Эренбурга прочитала я в одой из заимок и подивилась, каким обжигающе-горячим может быть слово, напечатанное на серой, военной поры, бумаге…

А, если повезет, найдет идущий по тропам звериным еще и крупы, и вяленого мяса.

Правда, мясо в избушке не оставляли. Надо выйти, поднять вверх голову, может, и лабаз найдется. Тогда и зимовать можно

Иногда засечки называют "зарубками".

Потому, что сдирают кусок коры с самой заметной лесины топором на уровне взмаха и всегда с определенной стороны, чтобы и видно было, когда надо, и чтобы не спутал человек с теми зачесами, которые медведь на коре оставляет, точа и освежая когти.

По засечкам всегда дойдешь до лесной избушки, где кто-то о тебе позаботился. Кто отдохнет, а кто и перезимует. Мало ли от чего ушел человек в тайгу. Но – это сказ особый.

И если у тебя что-то есть, уходя, оставь для тех, кто могут прийти следом, как и ты…

Однажды, когда несколько дней лили дожди, и тайга была прекрасна, как спящая царевна, а мы от голода начинали уже хмуро и молча звереть, увидели вдруг поперек распадка старую лежащую на земле лесину. А вдоль нее – древней, огромной, – лежали кусочки совершенно размокшего под дождями хлеба.

Пока я с ужасом смотрела на это недоступное богатство, мужчины зажгли костерок, и вскоре перед нами была груда ароматного хлеба.

Такое простое оно, человеческое счастье.

А на одном из зимовий между Эльдиканом и Усть-Маей увидела я, как велики звезды над тайгой и как хороши и покойны под ними жующие сено усталые наши лошади.

Якутия – Санкт-Петербург