Звезда услады

Дорогие читатели!
Предлагаю вашему вниманию сборник рассказов о пагубных влечениях и преступных желаниях, о странном переплетении правды и неправды, о сладости и горечи вольной жизни, где только Бог — судья и подсказчик. Какова  же ноша своеволия и полной свободы,  какие дивные цветы  унаваживает порок — с горечью, радостью, и раскаянием прознали  герои ярких и емких историй.

СОДЕРЖАНИЕ

Скороспелый гегемон
Коралловые рифы
Алкоголь
Свадебный подарок
Инженеры человеческих душ
На границе Европы и Азии

Книга доступна на ресурсах Литреса, Амазон, Ридеро и т.д.

ridero.ru/books/zvezda_uslady/


Можно почитать и здесь главы из повествования об уникальном человеческом типе «НА ГРАНИЦЕ ЕВРОПЫ И АЗИИ»

Глава 1. Рукопись, найденная в канистре

Кто приобретал недвижимость из вторых рук, знает или когда-нибудь узнает, что вместе с правами на владение передается ещё какая тьма зримых и незримых призраков! Кучно готовы взойти ростки будущих напастей, бед, жестких испытаний. Как с ними сладить, предупредить, вырвать с корнем — это первоочередная задача.

Если уж не доходит дело до привидений, страшных и ужасных, то однозначно спотыкаешься о знаковые предметы иной жизни, обрывки чаяний, намерений, заготовок. В кромешной тьме, как в первозданном покое, тлеют угольки чьих-то душ. Тут и капитальный ремонт не поможет.

Бывает, наслоение чужой жизни валит прямиком в сердце, как треснувшая штукатурка с фасада падает непременно на голову. Сыплет стеклянной крошкой точно в глаз, рассекает лоб кровавыми полосами. Как правило, от подобных метких попаданий остаются нешуточные раны.


Например, однажды мне выпало разобрать хлам в квартире, купленной по крайне важным обстоятельствам. Через сутки энергичной работы на моей щеке вскочил багровый волдырь. Точно через мелкий порез вошла коварная инфекция. Через два дня щёку разбарабанило; лицо исказило гримасой дикой боли.

Антисептики поставили заслон кошмарным микробам. Рана зарубцевалась. Вскоре на рубце выросла шишка, чешуя которой вдруг треснула и повисла лохмотьями. Россыпь клеток-мутантов покоробила ядом прежде чистую кожу и снова вошла в неё, как зерно в землю. Доброкачественные новообразования грозили переродиться в злокачественные.

 К счастью, близкий человек знал старинный способ лечения: заговорил скопище наростов  горячим шепотом из странных слов, нитки и горшка с цветком, куда упрятали нитку, утянувшую беду. Через сорок дней кожа очистилась. Лишь небольшое пигментное пятно осталось на память.

С подобной прививкой окрепший иммунитет рубил сплеча флюиды чужой жизни, обращенные вирусами. Росла уверенность, что никакая дрянь уже не пристанет.

Вслед за успешно отремонтированной квартирой привалил гараж по завету бывшего хозяина Василь Васильича, перешедшего в мир иной. В устном завещании, сказанном на смертном одре престарелому брату, хозяин поручил передать гараж по символической цене конкретно мне.

Почему мне? Ну знал хозяина при жизни, Царство ему Небесное. Неординарный человек. Уважал его, слушал с неподдельным интересом, ощущая духовное родство. Расспрашивал, интересовался о былом и настоящем.

Бывало, соберутся гаражники и давай тешить душу былями и небылицами. Не разберешь, где правда, где перебор. Уверяют, что всё правда. Сермяжная правда чистой воды. Васильич всегда в центре самодеятельных баюнов-рассказчиков. Когда начинал говорить, слушали так, что лишь стук сердца перебивал его голос.

Бездна редкой информации, неисчерпаемые истории, исторические экскурсы, человеческие судьбы — полная энциклопедия живой реальности. Не почерпнутая из книг, но услышанная из первых уст. Ведь самое ценное всегда передается с глазу на глаз, из уст в уста, из рук в руки.

Васильич дивил нас тем, что задавая уточняющие вопросы очередному баюну, лепил его рассказ мановением всезнающего мастера. Мы обалдевали от его искусства. И знали, что Васильич некоторые рассказы перекладывал в печатное слово. По народной мудрости: что написано пером, то не вырубишь топором. Авось, где-то и как-то пригодится.

И вдруг Васильич в одночасье скончался. Сдается мне, ушел от нас залатать бреши в ноосфере. Мы поначалу не верили в кончину бесценного члена нашего гаражного собратства. Брательник его подтвердил, длительное отсутствие Васильича будет постоянным. Огласил наказ ушедшего дорогого человека: оформить владение гаражом со всем имуществом на меня.

Я даже не помыслил сопротивляться. Место удобное, завет знаковый. Хотя и требовалась гаражу капитальная перестройка: стены нарастить, крышу перекрыть, ворота заменить, подпол углубить, сделав из него бетонные смотровую и овощную яму. Короче, невпроворот привалило строительных дел.

Памятую о первоочередной задаче вступления в права собственности недвижимостью из вторых рук, взялся за разборку наследия, материального и духовного. Лучший вариант решения задачи — подогнать грузовик, нанять пару грузчиков, и все движимое в недвижимом отправить на утилизацию. На свалку!

Но с наследием Васильича так поступить не мог. Останавливали отнюдь не меркантильные соображения. У любимых вещей иной срок жизни.

Из вещей, которыми дорожил Васильич, оставил спортивный ретро-велосипед «Харьков», сияющий свежим лаком. Не смог выбросить в утиль шикарный набор плашек и метчиков американского производства времен молодости Стивена Кинга. Добротный инструмент аккуратно размещен в солидном деревянном кейсе. Нельзя не восхититься ладными коваными топорами, от столярных и плотницких до колуна с демидовским клеймом на обухе.
 
В ячейках и отсеках стеллажа много инструментов, сделанных по собственному разумению, начиная от лопаты и тяпки и завершая ручным слесарным. Васильич был мастер на все руки с потрясающим инструментом, улучшенным собственным разумением.

На антресолях нашел два старинных чемодана и пузатую алюминиевую двадцатилитровую канистру. Один чемодан забит грамотами, дипломами, благодарственными письмами. За сорок лет трудового стажа таковых скопилось немало. Отдельно в папках вырезки из газет и журналов на исторические темы. В другом чемодане перевязанные стопки журналов «Наука и жизнь», «Сделай сам» — читать не перечесть.


Канистра несколько озадачила. Горловина вдвое больше современных стандартных. Можно запросто засунуть детскую ручонку. Не позвать ли дочку? Предварительно потряс алюминиевую емкость. Вместо бульканья услышал шуршание. Почему-то сразу подумал, что это деньги.


Васильич до выхода на пенсию, как раз в лихие 90-е годы, работал на непотопляемом предприятии. Зарплату выдавали исправно и на достойном уровне. Многие тут же обменивали рубли на баксы, предпочитая хранить валюту в домашнем тайнике.

Как-то он признавался, что у него неприлично высокая заплата. Для меня такие слова нонсенс, потому что денег, как сейчас говорят, никогда не бывает много. Зная, что Васильич не сорил деньгами, семьей так и не обзавелся, не спонсировал спортивные клубы, можно предположить, что в руках у меня не простая алюминиевая банка. В руках у меня канистра, до края заполненная валютой.

У меня вспотели ладони. В голове закрутились сводки с пунктов по обмену валют. Я мысленно подсчитывал, сколько стодолларовых купюр можно затолкать в двадцатилитровую канистру. Сумма входила огроменная, не меньше миллиона долларов. Сразу обмениваю доллары на криптовалюту, для прикрытия создав майнинговую ферму. Через семь лет миллион обратится в миллиард. Я перееду с холодного и ветреного Урала на теплое побережье Черного моря. Поселюсь в собственном коттедже, построенном по технологии «Умный дом». Как говорила бабушка, если не случится война, буду счастлив в умном благополучии до скончания века.
 
Чтобы исключить спонтанность поступка, отложил канистру в укромное место. Сделал паузу на сутки. Можно было отдать канистру брательнику Васильича, давно вышедшего на пенсию. Почему бывший хозяин гаража не сделал этого сам?


Брательник, к слову, не бедствует. Имеет удобную квартиру, дачу, новенький бюджетный автомобиль. Рядовому пенсионеру советских корней противопоказано баснословное богатство. Свихнется, задурит, ограбят.


День я ходил, свыкаясь с мыслью: привалили-привалили немыслимые деньги. Не ходил — летал. Мне хотелось постигнуть и сравнить два состояния, две ипостаси: предвкушения счастью и непосредственно само счастье. Что из них слаще?!
 
Вдосталь упившись предвкушением могущества денег, спланировал с небес в гараж. Вооружился компактной шлифмашинкой. Решил подчистую срезать верхнюю грань алюминиевого параллелепипеда вместе с горловиной.

Вязкий алюминий не давал фейерверка искр, как при резки стали. Но в сердце не умолкала радостная музыка. Когда в прорези показались бумажные полоски, бешеная радость возносила меня в кущи рая. Я становился вершителем судьбы. Ибо в руках появлялось волшебное средство, именуемое большими деньгами.

Верхняя часть алюминиевого ларца срезана, решительно отброшена в сторону. Зелень купюр застила глаза. Гортанный крик потряс стены и потолок гаража. В неописуемом восторге пригоршнями подхватывал деньги, подбрасывал  и купался в золотом дожде. Прикрыв глаза, кружился под звуки старинного вальса вместе с кружившимися купюрами.

Схватил раскуроченную канистру, сильные руки мощным махом придали шуршащему содержимому вертикально ускорения. Что-то с гулким стуком ударилось о потолок и плашмя хлопнуло по макушке головы. Веки немедленно раскрыли глазницы.


Весь пол усеян не стодолларовыми купюрами и даже не евро и не советскими дензнаками. Вокруг меня лежали листы писчей бумаги, с одной стороны исписанные плотным убористым почерком. Рукопись?! Не иначе как расписывающая путь к сокровищам — растревоженное сердце не унималось.

Собрал листы в стопку. Все пронумерованы. Их слишком много для записки о пути к спрятанным сокровищам. Рука невольно в рассеянности мысли принялась укладывать листы согласно нумерации. Где же титульный лист? Что это, в самом деле?

Белоснежная бумаженция с крупными печатными буквами  заставила вскинуть брови. Ага, это рукописный сборник историй. Неужели, Васильич записывал рассказы доморощенных баюнов? Глянув в оглавление, вскрикнул от удивления. Вариации подобных тем мелькали в рассказах Васильича. Здесь они раскрываются в первозданной мощи, способной поколебать общепринятые представления о дружбе и любви, о верности и преданности.


Я сидел посередь гаража до позднего вечера, поглощая страницу за страницей. Не удержавшись, выхватил последний лист. На обороте запечатлена переписка. Автор рукописной повести упрашивал Васильича переложить литературным слогом историю о мужчине с большим отзывчивым сердцем, поскольку сам русский язык знает плохо и говорит на тарабарском наречии.

Васильич переадресовал мне эту задачу по литературной обработке редкого жизненного опыта. С первого взгляда история напоминает похождения современного Казановы. Но только на первый взгляд. Герой истории не соблазняет женщин, он по чистоте помысла помогает им ощутить себя таковыми, и с большой буквы.

Все наши гаражники знали, что на работе в числе прочих служебных обязанностей разрабатываю технические тексты по форме инструкций, стандартов, регламентов. Однако, если преуспел в создании брошюр в официально-деловом стиле, далеко не значит, что с таким же успехом могу творить в литературном стиле.

Обозначились два выхода из столь непростой ситуации: кинуть рукопись в топку или литературно обработать и опубликовать. После некоторых колебаний выбрал второй.

В личной библиотеке отыскал обстоятельный и компактный труд «Начала эстетических знаний». Прочел от корки до корки, проштудировал с карандашом. Исходные категории теории искусства — (художественный образ, композиция, конфликт, сюжет и фабула, единство и соответствие формы и содержания, понятие художественной интуиции, творческий метод и стиль) — перестали быть дремучим лесом.

Работа над текстом увлекла. Испытал трепет вдохновения. Подступали пресловутые муки творчества. Их, как человек внутренне дисциплинированный, легко переплавлял в дополнительную энергию. Я стал благодарен Васильичу, что подвигнул к новым высотам, откуда окружающее раскрывается в более яркой и глубокой красоте.


Это сказано вообще про творчество. Что получилось непосредственно из глыбы жизненного материала, судить читателю. Пусть это глава станет предисловием нижерасположенной повести «На границе Европы и Азии».   

продолжение: http://www.proza.ru/2018/05/20/179